Выше жизни

В доме МакКоллов, где жили двое - мать и сын, разгорался скандал. Рафаэль МакКолл – бывший отец семейства, а ныне просто бывший муж и не слишком хороший отец всеми доступными ему средствами старался убедить своего сына Скотта, не поступать опрометчиво. Вот только ничего у него не выходило – парень твердо намеревался совершить задуманное. И чем больше давил отец, тем сильнее сопротивлялся сын. - Ты не понимаешь, Скотт, - Рафаэль почти рычал. – Стилински – не пара тебе! - Если скажешь, что она меня не достойна, я тебя ударю! – он стоял напротив отца, сверкая глазами – к счастью, не оборотническими, и до боли сжав кулаки. - Да пойми же ты! – взвыл старший МакКолл. – Тебе еще рано жениться! И все равно, что девчонка носит ребенка! Кстати, ты уверен, что он твой?! Ты же даже школу не закончил! – и шепотом добавил. – Не совершай моей ошибки. Откуда же ему было знать, что парень прекрасно его слышал? - Не старайся, я уже все решил, - зло процедил Скотт. – Через полгода мне исполнится восемнадцать – и твое позволение мне будет уже не нужно! Стайлз будет моей женой! - А я сказал – нет! – рявкнул Рафаэль. – Я твой отец, и я буду решать… - Ты не его отец, - раздался от двери холодный от переполняющей его ярости голос Мелиссы МакКолл, урожденной Грейскалл. - Что ты такое говоришь? – агент МакКолл мгновенно растерял весь свой апломб, в изумлении оборачиваясь к бывшей жене. - Не строй из себя святую невинность, - поморщилась она, пройдя в комнату и становясь за спиной сына. – Ты прекрасно это знал. Я слышала ваш разговор с Джоном. Его бы и глухой услышал, если честно, - и нервно рассмеялась. - Мам, - угрюмо протянул Скотт, - не переживай. А вам, мистер МакКолл, лучше уйти прямо сейчас. В этом доме Вам больше не рады. После этих слов Рафаэль как-то сник, и, кажется, стал меньше ростом. Он винил себя, за то, что так и не смог принять и полюбить чужого ребенка. Винил Мелиссу, за ее обман и измену, а потом и нежелание заводить второго ребенка. Винил Скотта, в котором не было его крови, который был также упрям, как и его мать, и за то, что совершал ту же ошибку, что и он сам.. Рафаэль ничего не сказал им – нечего было говорить. Мелисса еще не знала, но Скотт уже все понял – от агента МакКолла пахло другой семьей. С тех самых пор, как он вернулся в город. Глупо было надеяться, что человек, который когда-то бросил их, вернулся, чтобы все исправить. На входной двери глухо щелкнул замок, говоря, что в доме мать и сын остались одни. В воздухе повисло напряжение, пропитанное страхом, застарелой тоской и обидой. Мать кусала губы, не зная, с чего начать разговор – перебирала оправдания, приводила никому ненужные доводы. - Мам, все в порядке, - сдавленно выдыхая, проговорил Скотт. – Ты только не волнуйся, пожалуйста. И присядь на диван – не стой. Думаю, нам есть о чем поговорить. С улицы не видно слез, текущих по щекам, не слышно приглушенных всхлипываний, нет ощущения какого-то неизбывного горя и застарелой тоски. А еще через занавешенное окно нельзя увидеть яростного взгляда совсем еще молодого парня. Нельзя ощутить оглушающей тишины, вязкой смолой повисшей в воздухе.