Выше жизни

Питер с трудом открыл глаза – в них будто песка насыпали, все расплывалось и было жутко больно. Странно, что было темно. Обычно в «Доме Эха» после экспериментов их держали под круглосуточным наблюдением. Что же случилось теперь? На периферии звучат чьи-то голоса, но разобрать слова нет возможности, нельзя даже понять, кому они принадлежат – женщине, мужчине? В ушах стоит какой-то подавляющий гул, скрип, свист, что-то лязгает и завывает – и все это отдается эхом и резонирует. Кажется, что в голове нет мыслей – лишь этот навязчивый гул. Он мотает головой, стараясь отогнать эту немыслимую какофонию, но малейшее движение вызывает приступ тошноты. Он невольно стонет. А потом слабо удивляется, когда ощущает, что кто-то приподнимает ему голову, и прохладное стекло, прижимается к пересохшим губам. Вода? Просто так? Без условий? Горло судорожно дергается, словно старается побыстрее протолкнуть жидкость внутрь – а ну как передумают? Минуту спустя в голове становится тихо-тихо. Может, стоит поспать? Наверняка. Ведь он привык теперь спать тогда, когда выпадает возможность. А голоса на периферии словно бы удаляются. Следующее пробуждение другое. Темно. Интересно, почему они убрали эти чертовые лампы? И еще Питеру чертовски холодно, его буквально колотит – трясутся руки, зубы выбивают отчетливую дробь, а тело скручивает, словно кто-то невидимый сжал в кулак все внутренности. Кажется, что это длится вечность, но вдруг кто-то ложится рядом и решительно прижимается со спины. Показалось, или невидимая рука ослабила свои ледяные тиски? Питер напрягся, боясь пошевелиться, но затем услышал шепот: «Спи». Голос этот был знаком ему – но откуда? Странный такой голос, будто человеку не все равно. И все же холод не отступает, Питера продолжает потряхивать. Тогда кровать прогибается под весом еще одного тела. И еще одного. И еще. Он забыл как дышать – сердце его бьется панически, а руки дрожат уже не от холода. Что такое? Так не бывает! Он не сошел с ума! Он один – никого не осталось! Все мертвы! У него больше нет стаи! Словно в ответ на его мысли раздается низкий вибрирующий рык – на самой грани слышимости. Альфа. Понимание успокаивает его – альфа не обидит его, ведь Питер часть стаи. Значит, все хорошо. Значит, теперь можно просто уснуть. Прижаться к теплому боку – и просто забыться. Третье пробуждение было… трудным. А все потому, что на нем кто-то лежал, сладко посапывая и пуская слюни ему на майку. Стараясь не обращать на это внимания и аккуратно высвобождая руку, Питер старательно прислушивался к себе, мучительно стараясь понять, на каком он свете. Его тело больше не казалось больным и беспомощным, да и глаза не жгло болью от обилия света, потому что Питер прекрасно видел окно, занавешенное тяжелыми шторами, которые, впрочем, были подобраны со вкусом. И белый потолок. Не такой, как в больнице, где даже от стен пахнет медикаментами и хлором, а самый обычный, в трещинках. Старясь не спугнуть видение, он осторожно опустил веки. - Спящая красавица изволила проснуться, - прошептал знакомый голос. – Признавайтесь парни, кто уже успел его поцеловать? - Рот у тебя до ушей, Стилински, - бормочет кто-то справа. Знакомый голос. – Хоть… - Только попробуй продолжить, Лейхи, - с притворной угрозой в голосе проговорил кто-то еще. – Моей невесте угрожаю только я. - О, альфа-Скотт изволил соизволить проснуться, - голос чуть хриплый со сна, но со свойственными ему повелительными нотами. – Ну ты и спать! - На себя посмотри, Уиттмор, - отозвался МакКолл. - Что происходит? – Питер все же заговорил. Вдруг да ответят? - О, ты и вправду проснулся, - справа кто-то завозился. – Это мы тебя разбудили? - Вы? – голос дрогнул. Вот черт! Да такого со средней школы не было! - Ты, может, глаза все же откроешь? – раздался еще один знакомый голос. И Питер решил за благо последовать совету, поскольку все говорило о том, что «Дом Эха» далеко. И пришло время заглянуть в глаза суровой реальности. Открыл. И вздрогнул. Суровая реальность выглядела точь-в-точь как одна знакомая медсестра – мать нынешнего альфы. Н-да, кажется, он все-таки попал. - Привет, - он постарался выдавить улыбку, но не слишком в этом преуспел. Стушевался и решился посмотреть по сторонам. И невольно хихикнул. Наверняка, это была женская комната – мягкая кровать, обои, шторы, трюмо и… запах – духи, наверное. А вот на людей он посмотрел в самую последнюю очередь. Повернув голосу, он увидел слева от себя Стайлз. Почему-то очень веселую Стайлз. А вот Скотт был справа. Вопреки ожиданию, он не смущался и не краснел – смотрел как-то очень уж… по-взрослому, что ли. Впрочем, чему здесь удивляться? Лейхи и Уиттмор нашлись чуть ниже. А вот эти двое были не в своей тарелке. И он мог бы поклясться, что Стайлз это нравилось. – А я могу узнать… - После душа и завтрака – прервала его сердитая Мелисса, а затем тяжело вздохнула и неожиданно громко рявнула. – Все слышали? Подъем! – и ушла, одарив Хейла нечитаемым взглядом. *** Джинсы и футболка МакКолла оказались ему впору – даже забавно стало. Проведя рукой по лицу, Питер усмехнулся – наконец-то соскреб ненавистную щетину. Как, оказывается, мало надо человеку для счастья – сон, душ и… свобода. - Чего застыл? – раздался от дверей голос Скотта. – Идем! – и за руку потянул за собой. Сопротивляться он не стал, поскольку все еще думал, что же такое происходит. Ведь если вспомнить, то предыдущие события не располагали к… заботе? Или он чего-то не понимает? А, может, все сошли с ума? Или проще – сошел с ума он сам? - Не думай так интенсивно, мне страшно становится, - голос Стайлз вырвал его из размышлений. – Кофе хочешь? - Ага, - только и кивнул Хейл. – Кофе не помещает. Завтракали молча, хоть ребята постоянно переглядывались, Стайлз фыркала, а Мелисса с отсутствующим видом пила успокаивающий травяной чай. Если сравнить с пси…, то все очень хорошо. Но все хорошее когда-то заканчивается, вот и завтрак подошел к концу. - Кто мясо заказывал? – спросила вдруг Стилински, утаскивая себе на тарелку еще один кусочек и поливая его кисло-сладким соусом. - Наш дорогой пижон, - хмыкнул Скотт, пряча улыбку за чашкой кофе. - Спасибо, пижон, - квакнула девушка, выхватывая у жениха чашку. - Я не пижон! – вскинулся Джексон, обиженно сверкая глазами. - Хорошо, тогда метросексуал, - флегматично добавил Айзек, забирая из вазочки последнюю печенюшку. - Лейхи! - Уиттмор! - Скотт! - Уиттмор! - Айзек! - Джексон! - МакКолл! - СТИЛИНСКИ! – громко заявила девушка и победно оглядела собравшихся. – Аплодисменты в студию! - Не дождешься, - задрав нос, заявил упомянутый пижон, но потом все же не выдержал и улыбнулся. – Простите, Мелисса. - Ничего, я уже привыкла, - устало отозвалась женщина. – Убирайте здесь, а потом начнете свои разборки. - Мам, да ничего мы не начнем, - заверил ее Скотт. – Подумаешь, подурачились. Чего такого? - Хочется верить, - кивнула она, а затем посмотрела на обескураженного Хейла. –Идем, я проверю, как там твое отравление. - Отравление? – переспросил тот. – Какое? - Кто его знает, - Мелисса пожала плечами. – Скотт говорил, что это был рябиновый пепел с примесью чего-то едкого. Ну? - А, да. Конечно, - неприлично поспешно согласился Питер, вскакивая с места. Спустя пару минут взрослых на кухне уже не было. - Чего это с ним? – недоумевающе-обиженно пробормотала Стайлз, посматривая на Скотта. – Мы что-то не то сказали, да? - Не знаю, но мне кажется, что Питер немного не в себе, - отозвался Айзек. – Он на нас смотрел, как на инопланетян. А вот Мелисса сегодня не спала – слышал, как она заходила. - У нее бессонница, - пожаловался Скотт. - С тех самых пор. - Она же сама доктор, - подивался Лейхи. - Из принципа не пьет таблетки, - отозвалась Стайлз. – Чай, чай, чай, чай… А потом посс… - СТИЛИНСКИ! – рыкнул Джексон. - Что? Я ведь ничего такого не сказала? – натурально возмутилась она. – Не кричи на меня, беременную, - и обиженно шмыгнула носом. - Я не кри… А… ЧТО?! Ты… ты… Беременная! – Уиттмор вскочил с места. - О, прошу, покричи еще! Не все соседи в курсе! – Стайлз закатила глаза и отвернулась. - А кто папа? – почему-то хрипло спросил Джексон. - Я – папа, - Скотт с укором посмотрел на парня. Словно не понимал, как можно не замечать столь очевидных вещей. - Кошмар, - пробормотал тот, а затем суетливо поправился. – В смысле, поздравляю. И прости, что накричал. - Забыли, - отмахнулась Стайлз. – А что тебя так шокировало? - Ну, вы ведь никогда не… ну… - Он хочет сказать, что вас никто не считал парой, - прервал его Айзек. – И Скотт встречался с Кирой и с… Эллисон. - С Кирой у меня не сложилось – по объективным причинам, - отозвался Скотт. – А вот Эллисон. Мы ведь здесь для этого и собрались, не так ли? И да, я любил ее. Очень. И до сих пор люблю, но… по другому. Скажем так, я больше не влюблен. И хватит меня уже допрашивать! - Да никто тебя не допрашивал – сам разболтал, - фыркнул Уиттмор. – Так, я заказывал еду, а вот посуду мыть не намерен. - Я помою, - вызвалась Стайлз. – Цените меня – я незаменима! Скотт помог убрать тарелки и стаканы, поцеловал невесту и поспешил наверх – разговор ему предстоял нелегкий. Парни уже разъехались – Джексон рванул к Лидии, а вот Айзек – на кладбище, к Эрике и Бойду. И к Эллисон.