Мозаика пробуждений

Говорят, что человек проводит во сне 30% жизни, но это не так. Мы спим даже когда бодрствуем: спят разные части нашей души, спят мечты и надежды, и даже когда мы сыты, в нашем теле уже спит голод. В нашем странном, человеческом сне, который мы называем жизнью, мы все время просыпаемся. Мы просыпаемся каждый день, чтобы умыться и позавтракать, просыпаемся всякий раз, как мир разбивает очередное наше заблуждение, просыпаемся, когда вдруг останавливаемся на улице и вдыхаем воздух полной грудью: пыль и запах листвы, приправленные запахами города. Человек удивителен, правда? Он огромная мозаика из тысяч кусочков, разрозненная и одновременно с тем цельная. Одни всегда бодрствуют, другие всегда спят и третьи то засыпают, то пробуждаются. Ты никогда не думал, как бы это было? Просыпаться чувство за чувством, сила за силой и частичка за частичкой. Давай попробуем, давай сложим ее - твою собственную, твою личную мозаику пробуждений. 1. Смерть. Представь, что ты спишь. Ты спишь и падаешь с небоскреба. Небо над тобой сизое, низкое, мимо мчатся этажи, и свистит в ушах ветер. Ты падаешь, и сквозь тебя выстрелами летят мысли, пробивают навылет, оставляя внутри белые пятна. Ты не успел выплатить кредит, не доел суп, не позвонил маме и так и не съездил на Кипр. Твоя нормальность вылетает наружу судорожными, смешными мыслями. Она всплывает вверх, ты падаешь вниз, теряя по пути твою смешную, никому не нужную человечность. Пять этажей. Десять. В окне напротив мелькает мужское лицо. Человек смотрит на тебя изумленно, немного растерянно, ваши взгляды на секунду встречаются, натягивают струну связи. Она лопается со звоном. На этой струне не сыграют музыки. Ты летишь вниз, у тебя еще несколько секунд и ты думаешь о ерунде. О том, что, наверное, человек в окне отличный парень - пьет кофе без кофеина и бегает по утрам. О том, что у женщины на улице - строгой бизнес-леди в сером костюме - будут кошмары. О том, что не сбылось. О том, что не сложилось. Это не важно, абсолютно не важно. Ты уже летишь, и тебя захлестывает то ужасом, то восторгом. Асфальт все ближе. Ты, конечно же, не веришь, что он убьет тебя совсем скоро. Падение сдирает с тебя шелуху слой за слоем: страхи и мысли, надежды, сожаления и нормальность. Сквозь прорехи проглядывает белый, просачивается наружу. Восприятие обострилось, и ты различаешь каждую крохотную крапинку на асфальте. Ты ждешь. Все ближе и ближе. Три... ...два... ...один. Удар. Просыпайся. 2. Чаща. Ты просыпаешься в джунглях. Это тоже сон: душный, влажный и тяжелый. В воздухе одуряюще пахнет прелой листвой. Здесь все торопится расти, цвести, пожирать и гнить. Жизнь здесь цепляется за землю, за камни, она готова просочиться в тебя, заползти под кожу. Она не враждебна и не дружественна, она просто есть. Если ты остановишься на месте, она тебя сожрет, она поглотит тебя, не оставив следов. Ты идешь вперед. Здесь нет троп, все заросло - лианы, ветви деревьев, кусты. Мясистые листья цепляют тебя за ноги, хотят удержать на месте. Ты прорубаешься вперед, мерно, постепенно. Мачете врезается в листья, обрывает ветви, калечит растения вокруг. Это неизбежно. Ты идешь вперед: отупляюще, неуклонно. Тебе нельзя останавливаться. Дорога не длится вечно, но она длится, и длится, и длится... Ты промокаешь до нитки, рукоять мачете скользит в руках. Все очень просто: замахнуться, ударить, сделать еще один шаг. Все заканчивается внезапно: перед тобой обрыв, впереди каменный котлован. С ревом из скалы вырывается водопад, заполняет каменную чашу внизу. Очень хочется пить. Вода в шаге, в одном падении от тебя. Просыпайся. 3. Безвременье. Ты просыпаешься, покрытый коркой льда. Он сковывает твое тело - хрупкий, ломкий. Вокруг тихо, так тихо как не бывает в жизни. Мир спит. Ты поднимаешь руку, и лед осыпается, как бесполезная скорлупа. Впереди гладкая, как отполированный стол, ледяная плоскость. Из нее торчат глыбы - огромные и поменьше, пронзительно голубые, будто бы светящиеся. Над тобой безграничное, безбрежно-темное небо. Оно усыпано звездами, как ледяной крошкой. Если запрокинуть голову, кажется, что небо кружится. Облаков нет. Ветра нет. Все спит. Ты проснулся первым и вот ты идешь вперед, по этой ледяной плоскости. Там под ней что-то есть: кто-то огромный и очень старый - громадная спящая фигура, темный непостижимый исполин. Ему снятся сны. Они пропитывают мир вокруг пронзительной звенящей тишиной, призраками бродят меж глыб. Ты идешь вперед - крохотная человеческая фигурка в застывшем сонном царстве. Серебристая ледяная пыль невесомо оседает под ногами. Времени не существует, оно спит подо льдом гигантской фигурой исполина, чудовищем с тысячей ртов. Над головой кружится темное-темное небо. Хочется запрокинуть голову, вдохнуть поглубже холод и тишину, и упасть в него, как в огромную воронку. Она все ближе и ближе. Просыпайся. 4. Рождение. Ты просыпаешься на берегу. Волны с грохотом разбиваются у твоих ног. Ты стоишь босиком, и песок - холодный, серый - покалывает ступни. Ветер пробирает до костей, выстуживает тело. Океан беснуется, вздымается пеной, шипит брызгами. Швыряет мелкие капли тебе в лицо, как россыпь крохотных игл. Там, в его черной глубине, что-то рождается, прямо сейчас. Огромное, страшное чудовище. Бездна исторгает его с трудом, корчится и беснуется в муках рождения. Ты никто ей. Ты просто свидетель на берегу, бессловесный судья, к ногам которого швыряются волны, как жертвы. Ты ждешь. Уже совсем скоро. Океан вздымается волной - темной и жуткой - она закрывает все небо, лижет нижние края облаков. В ее сердцевине фигура, гибкий подвижный силуэт. Ты смотришь жадно - это тот самый момент. Момент рождения. Первой показывается голова. Вода льется по ней, по чешуе, по огромным клыкам. Скользят в волнах исполинские змеиные кольца. "Наверное, это ты. Наверное, это ты однажды пожрешь весь мир". Чудовище раскрывает пасть и издает крик - высокий, пронзительный крик рождения. Да, ты пришел сюда именно за этим. Чтобы увидеть, чтобы узнать. Больше тебе незачем оставаться. Просыпайся. 5. Песнь. Ты просыпаешься в баре, щекой на твердой деревянной столешнице, перед тобой поблескивает в тусклом, неверном свете пролитая лужица пива. Высокий стакан наполовину пуст. В воздухе сизая пелена дыма, смех, чей-то оживленный спор. За окнами темно, но ты знаешь, там лето: душное, исходящее соками, пронзительно живое лето, которое смакует каждый свой жарящий день, чтобы никогда не повториться. Пахнет пивом, арахисом и табаком. Поет женщина. Темноволосая, не первой уже молодости женщина в пронзительно алом платье. Она поет, баюкая микрофон, под темную, томную музыку, такую же жаркую и мимолетную, как это лето за стенами бара. Никто не слушает песню. Компашка студентов с шумом обсуждает футбол, надирается в углу какой-то мужчина средних лет. Женщина поет страстно, с надрывом, вырывая из себя звуки, как жилы. Она поет хрипло, сбивчиво, несовершенно, как поет сама жизнь, фальшивя и в полную силу. Бесстыдно. Искренне. Она чужая здесь, женщина в красном платье, но это сон, это жаркий летний сон, и она поет, захлебываясь звуками и собственной женственностью. Ты слушаешь ее, не дыша. Эта песнь земли, расцвета и увядания, хриплая, надрывная, такая старая песнь. Ее ритм старше тебя, старше этого бара и этого города, древнее всех наших слов, и за ним стоит неодолимое, непобедимое желание подать голос. Один единственный, неистребимый сигнал, который пробьет пустоту навылет и помчится вперед. Есть ли там кто-нибудь? Услышит ли? Эта песнь пропитывает тебя, течет в каждой клетке тела, пульсирует кровью, и ты тоже звучишь - молча, одним своим присутствием, единственной неделимой, бесконечной нотой. Слышишь? Просыпайся.