Человек слова

*** Возможно, это было не совсем честно, но, в конце концов, выбирая между справедливостью и минетом, трудно придерживаться правил. — Вот ты говнюк, Галлагер, — Микки швыряет колоду карт на стол и трёт шею пятерней. — Окей, я своё слово держу, пиздюк ты рыжий. Йен улыбается, сверкая белоснежными зубами. Да, он мухлевал, но кто бы нет на его месте? * — Сейчас? Серьёзно? — Здесь никого нет, — Галлагер пожимает плечами, невинно щурясь. — Давай. Микки прикусывает нижнюю губу и выразительно смотрит в ответ. Они сидят в одном из заброшенных домов, раскуривая последнюю заначку. — Даже не думай, что у тебя хоть немного получается быть милым. Ты проиграл, так что приступай. Микки вздыхает и опускается на колени. Пальцы его слегка дрожат. — Ненавижу тебя, кусок рыжего дерьма. — А мне кажется, ты меня любишь, — тянет Йен, отталкивая ладонь Микки и сам расстёгивает брюки. Милковичу ничего не остаётся, как шумно выдохнуть и безропотно взять в рот. * — Пошли, — говорит Йен, и в его голосе столько похоти, что у Микки сводит внутренности. Дебби косится на них, отправляя в рот кусок бифштекса. Они пришли перекусить к Фионе в кафе и Микки и так чувствует себя последним кретином, так ещё это. Рыжий встаёт из-за стола и идёт в сторону уборных. Милкович поднимается следом, понимая, что на него пялится добрая часть посетителей. Ёбаный случай, блять. — Ты, сука, ещё получишь за это, — зло шипит Микки пару минут спустя, облизывая хуй Галлагера по всей длине. — Конечно, — сдавлено отзывается Йен, надавливая ладонью на чужой затылок. * Микки делает пару жадных глотков из пакета с молоком прежде, чем его с силой прижимают к раковине. — Какого хуя?! Йен не отвечает, только жмётся настойчиво бёдрами, как сука в течку. — Тихо, разбудишь Карла. Мик давится молоком, когда крепкая ладонь забирается ему в растянутые треники. — Йен, нихуя не смешно. — А кто говорит, что я шучу? — хмыкает Галлагер, лениво обводя пальцем уже влажную головку. Милкович дёргается. Серьёзно, ну за что ему это? — Тебе опять приспичило выебать мой несчастный рот, да? — Твой великолепный, жаркий рот, — отзывается рыжий, разворачивая Микки. — Хочу спустить на твоё не менее прекрасное лицо. — Уёбок. Микки опускается на колени уже заученным за день движением. Оттягивает резинку трусов и облизывает губы. У Йена стоит крепко и Микки смотрит слегка восторженно, потому, что сколько бы он не матерился и не огрызался, он, блять, до одури любит сосать этот член. — Давай, боец, открывай рот, — шепчет в абсолютной тишине дома Галлагер, беря Микки за подбородок и надавливая на сомкнутые губы. Микки строптиво сводит брови, но слушается. — Умница. А теперь соси. Микки ненавидит в эту секунду рыжего всем сердцем потому, что заводится так, что сводит челюсть. Он сосёт, как изголодавшаяся шлюха — звучно причмокивая и помогая себе рукой. Глаза слезятся, и Микки смаргивает слёзы, мутно глядя сквозь мокрые ресницы на Йена, который крепко держит его за волосы и сдавлено стонет на каждом движении своих бёдер. Охуеть, как хорошо. Микки с силой жмурится, когда ему кончают на лицо. Йен растирает сперму ладонью и сыто улыбается. — Жаль, что я не научился мухлевать раньше. Столько проебал прекрасных возможностей. Микки открывает глаза и смотрит снизу-вверх, облизывая перепачканные губы. Галлагер делает шаг назад, задорно улыбаясь. — Лучше беги, сука рыжая. Дважды повторять не приходится.

09.05.2015 Москва, 18:18