Мировое Зло

- Как все прошло, бочама?- гигантский дух почтительно склонил свою голову перед низкорослым, но крепким мальчишкой с необычайно развитой мускулатурой и таким же необычайно кислым лицом, как будто ему за щеки запихали килограмма два отборных лимонов. - *б твою мать, догадайся. Басон предусмотрительно воздержался от дальнейших вопросов: в таком состоянии Лен мог покусать даже бесплотного хранителя. И послать куда подальше. И ведь придется идти! «Ну, *б твою мать!»- мысленно красноречиво повторил мальчишка, с грохотом отпинывая неудачно подвернувшуюся под ногу старинную китайскую вазу: «Бабы!» Как и все суровые альфа-самцы, воспитанные по древним традициям китайского Домостроя, Лен считал, что «бабы – камень, мать его, преткновения всех существующих законов логики, физики, биологии и всего прочего сущего». И небезосновательно. «У нее в руках три сопляка, которых любой захудалый шиноби в гармошку сложит, а она даже десять минут не продержалась,- раздраженно думает мальчишка о Джинни, откусывая половину протеинового батончика разом, ибо «не в духах одних счастье»: «А Джун?! На свиданку! С этой мечтой патологоанатома! Некрофилка проклятая!» Уже как с недельку Лен благородно и молча (или почти молча) терпел посягательства от этих ужасных женщин на свою добычу. Матерь Божья! Бабы сражаются за клан Тао! Какой позор! В принципе, будущий «Великий и Ужасный Король шаманов» не был против обучения женщин боевым искусствам, потому что нефиг бездельничать, пока великолепный наследник пашет в крови и поту, зарабатывая семейке корону. Но сражаться?! Вместо него?! Лен был оскорблен просто до глубины своей чуткой души и собирался устроить предкам бойкот, но Басон коротко шепнул ему на ухо, что, мол, это не круто. Плохие парни дожидаются своего момента и нападают «внезапно, как лосось из кустов черники» (с). А пока выдался шанс поанализировать эту происходящую неведомую херню и порассуждать, какие бабы – дуры, а Асакура вообще мямля-подкаблучник. - Моя госпожа!- раздался проникновенный вздох вурдалака где-то в коридоре, и Лен скривился. «В отель иди, профурсетка несчастная!»- хотел было завопить младшенький, но только сурово хрустнул батончиком и направился в спортзал, чтобы уйти от жестоких реалий: «А потом начнется «родила царица в ночь не то сына, не то дочь», ага». С такой хмурой рожей, что зеркала начинали трескаться, Лен принялся качать мышцы в лучших традициях Терминатора и злостно скандировать перед фотографией Йо на стене напротив: «Айл би бэк, сука!» Но когда очередной тренажер просто задымился под его сексапильным (во что мальчишка пубертатного возраста свято верил) телом, юнец плюнул на все (и пол тоже задымился) и подошел к огромному окну шириной во всю стену, ядовито взирая на шумный город внизу. «Ба-абы!» Мысленно взвыл Лен, украдкой глядя на взлетающий вдалеке самолет и будучи уверенным, что горе-даос Джинни уже пилит домой, чтобы огрести от дяди по полной программе. «Ну что, спрашивается, за проблема ушатать этого хлюпика?! Этот Пайлон-Паралон из ваты, что ли?! Кости переломать этому мямле не мог? А Джун! В мозг-то не надуло сразу приказать этому зомби сломать шею Асакуре?! Бабы-ы-ы-ы!..» Последнюю мысль он не просто сказал вслух, а провыл, так что Басон боязливо затрепетал перед хозяином и попытался спрятаться за небольшой диванчик, явно несоответствующий богатырским размерам воина. Но Лена это не смутило – в прострации он хмурил свои монгольские разлетающиеся брови и раздраженно сводил руки на груди, что-то злобно бормоча под нос. «А еще… она у нас теперь с духами дружит! Про гуманизм заговорила! Скоро, чай, звезду в лоб вобьет и пойдет вершить добро и справедливость во имя Луны!» Богатое воображение юнца услужливо подсунуло ему нарисовавшуюся картинку, и посеревший Лен сам стал похож на зомби, каменно сомкнув челюсть и бешено вращая глазами. Басон заволновался, а не облить ли бочаму святой водой, а то как-то совсем осатанел. Но амплуа «плохого, но живучего парня» перевесило, и Тао со своей обычной ядовитой рожей уселся на диван, продолжая морщиться, как от зубной боли. «Как я от них от всех устал. К бабушке хочу. На дачу. В Гималаи», - вынес окончательный вердикт мальчишка, закатывая золотистые глаза и складывая мускулистые руки на могучей (в будущем) груди: «И чтоб никаких баб! Никаких мировых катаклизм по имени «Джун» и «Джинни»! Как стану Королем шаманов, вообще выбью всю эту бабскую дурь из головы всех женщин!» Последнюю фразу Лен тоже случайно произнес вслух, на что изрядно покрасневший, как первоклашка на свидании, Басон справедливо заметил: «Лучше не надо». И тут же спрятался за диван снова от гневных очей молодого бочамы, который разве что ядом брызжать не начал от злости. Воин искренне верил, что от слюны Лена плавился камень и, не дай Бог, призрачная плоть, но как же не сказать юному господину, что он не совсем прав? Женщины… они и правда ужас что творят, но иногда творят и очень неплохие вещи. Подумав о том, какие «неплохие вещи» творили женщины в его жизни, Басон стыдливо покраснел снова и просочился сквозь пол прямиком к Джун. Надо же спасать бочаму, а то, глядишь, так и до… кхм, чего недоброго дойдет. А Лен все сидел на диване, скрестив руки на груди, и отчаянно проклинал свою судьбу, «баб», Асакуру, колесо кармы, мировое устройство и отсутствие еще одного протеинового батончика по близости.