Девять историй

       История первая. «Две полоски». Усаги.       Я сидела в ванной на корзине для грязного белья и задумчиво смотрела на положительный тест на беременность.       - Ну здравствуй, Чибиуса! - приложила руку к еще плоскому животу. Странно — я знала, что так будет. Знала, что мы с тобой поженимся, что у нас родится наша Маленькая Леди. И почему ее так все называют в тридцатом веке? Вот чего-чего, а поведения истиной леди я за ней ни разу не заметила. Ну что ж… ведь она моя дочь. По крайней мере, ты сразу был предупрежден — в воспитании дочери, я обязательно напортачу. А может — ты и сам ее избалуешь... Я всегда знала, что стану ее матерью, но все равно удивлена и немного напугана. Одно дело — знать, что у тебя будет дочь, видеть перед собой семилетнюю девчушку со смешными розовыми хвостиками, а другое — осознавать, что у тебя внутри зарождается ребенок, который не может сам себя защитить и полностью зависит от принятых тобой решений. А если я сделаю что-то не так? Если я наврежу ей?       Прижавшись спиной к стене, я задумалась о другом. Мы с тобой только недавно поженились. Как ты отнесешься к этой новости? Ты перешел на новую работу, мы затеяли ремонт. Вовремя ли это?       О чем это я, конечно - вовремя! Уже несколько лет ничего не слышно ни о каких демонах, ты не чувствуешь угрозы и даже Харука с Мичиру не пугают никого замогильным голосом сообщая о ветре с моря и вибрациях земли. Главное — наша девочка родится в полной безопасности.       Закрытая дверь ванной не помешала мне услышать, как ты поворачиваешь ключ в замке. А я даже не подумала о том, как именно сообщу тебе новость. Второпях сунув тест в карман домашних брюк, выхожу встречать тебя. Мне только кажется или я на самом деле с каждым днем люблю тебя все больше? Это вообще возможно?        - Я дома, - ты улыбаешься, протягиваешь ко мне руки и обнимаешь, - Что-то случилось? Ты какая-то задумчивая.        - Все замечательно, - ты даже не представляешь, насколько все прекрасно. Осталось только придумать, как тебя обрадовать, - Освежись и проходи на кухню, буду тебя кормить, - я наконец научилась вполне сносно готовить простые блюда. До мамы или Мако мне конечно еще очень далеко, но теперь семейные ужины не представляют такой уж большой угрозы. Разве что Рэй, когда приходит к нам продолжает шутить, что не притронется к еде, пока мы не вызовем скорую — просто на всякий случай.       Прежде, чем уйти в ванную, ты целуешь меня так, что дух захватывает.       Пока ты приводишь себя в порядок, я вожусь с ужином в кухне, не переставая думать, как рассказать о том, что скоро наша семья станет полной. Думаю — на днях, я попрошу Мако помочь мне с готовкой. Мы приготовим романтический ужин, за которым я тебе и расскажу обо всем. А может — не расскажу, а подарю футболку с какой-нибудь милой надписью вроде «Самый лучший папа в мире!».       Да, думаю — именно так я и сделаю. Через пару домов от нас есть небольшой магазинчик сувениров, где можно заказать такую футболку.       Естественно, я не стану говорить никому из девочек о своей беременности. Ты должен узнать первым. А потом, уже вместе, мы обрадуем наших друзей и родственников. Предавшись приятным мечтам о том, как ты обрадуешься, не заметила, что уже оказалась в твоих сильных руках.        - Усако, скажи, это именно то, о чем я подумал? - ты показал мне тот самый тест на беременность, который сейчас должен мирно лежать в моем кармане. Засунув туда руку, я ничего не нашла. Ну конечно — невнимательная растяпа! Вместо того, чтобы надежно спрятать тест, я просто уронила его на пол в ванной. От обиды на саму себя и на все обстоятельства, которые помешали мне сообщить тебе такие важные новости, так, как я хотела — всхлипнула. Потом еще и еще, и наконец почувствовала, как по щекам быстро катятся одинокие слезинки.       Ты опешил. Я знаю, что мои слезы всегда ввергают тебя в ступор. Обычно спокойный, собранный и уверенный в себе, ты просто теряешься, не зная, как меня успокоить.        - Усако, зайчонок мой, ты что не рада? - ты развернул меня лицом к себе, стал торопливо вытирать непрошеные слезы.        - Рада, - сквозь собственный плач ответила я, размазывая по лицу остатки косметики вперемешку с льющейся из глаз соленой водой. По твоему виду стало ясно, что ты окончательно перестал что-то понимать. Прижавшись щекой к твоей груди я зашептала, - Просто я только что придумала, как скажу тебе эту новость в романтической обстановке, подарю подарок… А из-за моей проклятой неуклюжести все пошло не так.       - Эй, - ты гладишь мои щеки и теперь чуть улыбаешься краешком губ, - Если все произошло именно так, а не в романтической обстановке — значит так было нужно. Понимаешь?       Я смогла только кивнуть в ответ на это. Ты чуть задрал мою футболку, прижал открытую ладонь к животу и замер, будто прислушиваясь к тому, как под моим сердцем зарождается наш ребенок.        - И сколько нам уже? - ты нарушил молчание спустя пару минут.        - Точно не знаю, - я смущенно пожала плечами, - Думаю — меньше четырех недель.        - Удивительно! - в твоих темно-синих глазах, я видела восторг, который невозможно описать словами. Мы никогда не говорили об этом, но я знаю, что ты очень ждал этого момента. Чибиуса, прилетающая в гости из далекого будущего, это одно. А наша собственная маленькая девочка — это уже действительно наша дочь, наша семья.       Я прижалась к тебе так сильно, как только могла. Я знаю, что не смогу заменить для тебя семью, которую ты потерял в детстве. Но зато — могу дать тебе другую семью, заполнить пустоту.       История вторая. «Первое УЗИ». Мамору.       Черт бы побрал моего тупого начальника — этот убежденный холостяк-детоненавистник не подписал мое заявление на отгул, чтобы я мог пойти с тобой к врачу. А ведь сегодня тебе будут делать УЗИ. Ты увидишь нашу малышку, услышишь ее сердцебиение. А я все это пропущу. Горестный вздох вырвался из груди.       Весь день в офисе, я то и дело бросал взгляды на свой телефон. Пару раз мне даже показалось, что он сломан. Как последний идиот, я просил коллег набрать мой номер, чтобы удостовериться в исправности мобильника. Пожалуй, в последний раз я вел себя так, когда ты уехала с девочками на выходные за пару недель до нашей свадьбы. Мотоки тогда подкалывал меня, намекая, что зря я тебя отпустил — мол такая красавица не сможет избежать внимания парней. Я не сомневался в том, что ты вернешься все так же любящей меня, но в тот момент очень хотелось приукрасить приятеля парочкой твоих любимых красных роз, в живописном беспорядке торчащих из его лба.       Наконец, ты позвонила. Веселым голосом отчиталась мне о том, как развивается наша малышка. В свое время я довольно плотно интересовался медициной, прочел не одно пособие по самым разным ее направлениям. Но даже мои знания не смогли удержать меня от умиленного удивления. Все эти параметры, высчитанные до доли десятых миллиметров. Я посчитал. На двенадцатой неделе рост малышки был семь сантиметров.        - Я никогда не верила, что ребенок во время УЗИ может сосать пальчик, но она это делала! Представляешь?! - от твоих слов, от того, каким изумленным шепотом они были произнесены, я испытал острый укол зависти.        - Усако, родная моя, не трави мне душу, пожалуйста! Я так хотел все это увидеть.        - Извини, - ну вот чего ты извиняешься, зайчонок мой? Ты ведь не виновата, что надо мной начальствует такой упрямый кретин!        - Все хорошо, - я постарался улыбнуться, зная, что ты всегда это чувствуешь, - Ты ведь не в последний раз на обследование ходила. В следующий раз просто попроси врача назначить его на день, когда у меня нагрузка меньше.        - А такие дни бывают? - ты усмехаешься, но это не попытка уесть меня, обвинить в чрезмерном трудоголизме. Твоя усмешка другая — добрая, нежная.       Вечером, когда я пришел с работы, ты была так увлечена моим компьютером, что кажется и не заметила моего появления. Забавно сморщив носик, ты оглядывала ноутбук то с одной стороны, то с другой, приговаривая: «Да куда ж тебя?». При этом в руке ты держала HDMI кабель от телевизора и периодически пыталась пристроить его в USB разъем.        - Давай, я тебе помогу? - «машина» у меня и правда хитрая. Если не знать, где спрятан большой разъем — искать будешь очень долго, - Какой фильм ты хочешь посмотреть?        - Вот этот, - ты протягиваешь мне простой диск без каких-либо опознавательных признаков. Наверное — Минако снова дала тебе запись какого-нибудь концерта. Вставив диск, я поднялся на ноги. Вся эта слащавая попса, от которой с ума сходит большинство девушек — совсем не моя тема. Так что пока ты смотришь свой концерт, я пойду и закончу белить потолок в ванной. И тут…       … Вместо предполагаемых писклявых голосков очередных кавайных мальчиков комнату наполнил равномерный гулкий звук сердцебиения. Ты смотришь на меня, улыбаешься и пару раз хлопаешь по обивке дивана рядом с собой. Не отрывая взгляда от мельтешения серого цвета на экране телевизора, я опустился на диван рядом с тобой, на ощупь нашел твою руку и крепко сжал ее, наблюдая за тем, как наша девочка действительно сосет свой пальчик.        - Я попросила врача записать УЗИ на диск, чтобы ты мог все увидеть, - ты вытянулась на диване, положив голову мне на колени и прижав мою ладонь к своей щеке.       История третья. «Неприятно познакомиться, токсикоз». Усаги.        - Беременность — идеальное время для такой любительницы сладкого, как ты, Усаги. Ешь что хочешь, толстеешь спокойно, а все вокруг только умиляются! - завистливо вздыхали девочки, когда мы с тобой сказали им о беременности. И тогда — я им верила. Наивная! Наверное — я и правда глупая.       Пока я не толстею, а худею. За пятнадцать недель беременности скинула три килограмма. Ты переживаешь, врач ругается, мама и девочки наперебой пытаются меня кормить. Мако творит свои кулинарные шедевры, Ами приносит полезную еду, рекомендованную ее мамой. Минако покупает в уличных палатках еду, от которой я была без ума еще несколько месяцев назад.       Даже всегда ехидничающая Рэй не забывает забежать в пекарню, когда собирается меня навестить. Она всегда выглядит такой довольной, когда ставит на стол в нашей кухне очередную коробку с моими любимыми пирожными. Вот только стоит снять с этой коробки крышку и взглянуть на сами сладости, как мы с малышкой бросаемся к раковине. Пытаться добежать до ванной в таком случае — бесполезно.       Утренняя тошнота… Ха-ха-ха! Наверняка, этот термин придумал какой-то женоненавистник, чтобы лишний раз принизить заслуги женщины, вынашивающей ребенка! Меня тошнит всегда, когда я не сплю. Хоть в чем-то мы с этим ребенком сходимся во мнении. Сон — хорошо, еда — плохо! Нет-нет-нет. Еда — очень хорошо, но не тогда, когда тошнит от вкуса, вида, запаха, даже от мыслей о ней.        - Усако, я дома, - я слышу, как хлопает входная дверь, но сил выйти из ванной просто нет. Около получаса назад я смогла затолкать в себя яблоко и несколько ягод, а теперь официально прощалась с ними.       Ты подходишь к двери ванной, но войти не пытаешься — уже усвоил, что я терпеть не могу, когда видишь меня в таком виде.       - Может, начнешь принимать таблетки, о которых говорил врач?       -Нет, - сил хватает только на одно короткое слово. Читала я про те таблетки. Чибиуса должна родиться крепкой и здоровой. Даже если до самого дня родов я не расстанусь с унитазом.       Слышу, как ты пару раз бьешь кулаком в стену. Ты ненавидишь такие моменты — мне плохо, а помочь ты не можешь. Когда на меня нападали демоны, ты просто спасал меня, защищал. А в этой ситуации мы бессильны. Остается только ждать, когда «само пройдет».       Прополоскав рот и приложив к лицу мокрое полотенце, выхожу к тебе. Ты осторожно гладишь меня по голове и ободряюще улыбаешься, получаешь в ответ вымученную улыбку. Нет, кое-что ты все же можешь делать — от твоей нежности, мне сразу становится легче.       История четвертая. «Она и правда есть». Мамору.       - Мамо-тян! Мамо-тян! - ты так кричишь, что мне становится страшно. Вылетел из душевой кабины как был, как не перевоплотился от страха за тебя — сам не понимаю! Нашел тебя в спальне, где ты сидела на кровати, прижав руку к уже округлившемуся животику. Увидев меня, ты округлила глаза. Ты давно уже успела изучить все самые занимательные части моего тела, но до сих пор я не бегал по квартире в чем мать родила. Вроде бы… У нас, конечно, много чего было, но догоняшек не припомню.       - Что случилось? Болит что-то? Собирайся, поедем в больницу! - обычно тараторишь у нас ты, но в этот раз я точно побил твой рекорд скоростной речи. Ты смотришь на меня недоуменно, будто не понимаешь, что я несу.       - Зачем в больницу? - ты, наконец, перевела взгляд на мое лицо и улыбнулась, - все хорошо, просто она толкнулась.       От облегчения, я рассмеялся. Вытянувшись рядом на постели, прижал руку к твоему животу и стал ждать. Но видимо наша малышка сейчас не хотела общаться со своим папой. Мы лежали так не меньше получаса, но никаких движений ребенка я так и не смог почувствовать.       -Подожди, - ты отвела мою руку в сторону и чуть похлопала себя по животу, быстро прижала мою ладонь на это место.       - И чего ты пыталась добиться?       - Я слышала разговор двух девушек в больнице. Одна из них сказала, что если ее ребенок долго не шевелится, она стучит по животу и малыш отзывается. Вот и решила попробовать. Ну — чувствуешь? - ты подняла на меня полный радостного восторга глаза. А я могу только сглотнуть непрошеный ком в горле и кивнуть. Кажется, что я просто позабыл все слова. Этот толчок, такой быстрый и такой сильный. Удивительно — это первое ее проявление. Ее характер, ее эмоции. Нашу малышку может что-то радовать, пугать, она может чего-то хотеть и эти толчки — ее способ показать все это нам с тобой.       Потянувшись, коснулся губами твоего животика.       - А поцелуи в этом доме теперь предназначены только ей? - ты состроила недовольную гримаску, капризно надула нижнюю губу.       Рассмеявшись, обнимаю тебя так, чтобы мы не потревожили малышку и тянусь к губам.       - Я говорил, что обожаю эту твою рубашку? - берусь за замочек молнии и тяну его вниз, - Она так легко снимается!       История пятая. «Хочется чего-то». Усаги.       Токсикоз закончился! Кто бы знал, как я этому рада! Хотя твоего волнения мое новое состояние не устранило. Раньше ты волновался из-за того, что я мало ем, теперь, что много. Пора бы уже определиться, Мамо-чан!       Истосковавшись по любой еде, в первые дни я набрасывалась буквально на все, что видела перед собой. А потом в мою жизнь ворвалась какая-то тоска.       Я не понимала, чего мне хочется. Шоколад? Рыба? Рис? Печенье? Мясо? Йогурты? Все содержимое холодильника было тщательно пересмотрено, каждая упаковка неоднократно взята в руки, изучена и убрана на прежнее место. Это все НЕ ТО. А что ТО? Да если бы я сама знала. Может — нашей девочке хочется чего-то экзотического? Не знаю — маринованную щеку белого медведя или сушеный плавник акулы-молота? А если ей на генетическом уровне передалась любовь к какому-нибудь блюду из моего лунного прошлого… Кошмар!       Не найдя в нашей кухне ничего, стоящего моего пристального внимания, возвращаюсь в спальню и вновь устраиваюсь в центре целой груды подушек. Ты на мгновение отрываешься от своей работы, чтобы ласково мне улыбнуться и вновь начать печатать с какой-то совершенно невероятной скоростью. Любой другой человек, набирая текст с такой скоростью мог бы случайно вызвать какого-нибудь особо современного демона. А из-под твоих пальцев выходят ровные строки программного кода, которые в конечном итоге станут основой какого-то очень важного процесса, в котором я так никогда ничего и не пойму. На какое-то время, восхищение тобой затмевает для меня самую насущную на сегодняшний день проблему. Но Малышка упирается ножками в мой живот и делает это слишком резко на мой вкус. Но ей до моего вкуса нет никакого дела. Ребенок голоден и требует скорейшего решения этой проблемы.       Снова бреду на кухню и снова не нахожу там ничего для себя привлекательного. Ты появляешься в дверях, когда я разглядываю небольшую банку маринованных перцев.        - Открыть? - с легкой улыбкой киваешь на банку.        - Не хочу, - со вздохом убираю ее обратно в холодильник и наконец озвучиваю свои мысли, - Хочется чего-то, а чего не знаю.        - Тогда остается только пойти в магазин. Там выбор куда шире, чем в нашем холодильнике, - ты пожимаешь плечами с таким невозмутимым видом, будто поход в магазин в первом часу ночи, без какой-то определенной цели это самое естественное занятие для всех супружеских пар.       Пока я решаю, чего мне хочется больше — съесть свое загадочное «не знаю что» или забраться вместе с тобой под одеяло, ты уже принес из коридора мою ветровку и встряхнул ее, расправляя. Мне не осталось ничего, кроме как подойти и сунуть руки в рукава куртки.       В совместных прогулках при Луне определенно что-то есть. Даже если маршрут ограничивается несколькими сотнями метров от нашего дома до ближайшего круглосуточного супермаркета. Даже если «прекрасная дама» существенно отягощена своим интересным положением и держится за своего кавалера скорее из соображений безопасности, чем из каких-то романтических побуждений. Хотя — и этих самых побуждений у меня всегда выше крыши. Лишь бы ты рядом был.       Обычно, мы с тобой быстро проходим по нужным рядам, ты кладешь в тележку нужные нам продукты, сверяясь со списком. А я заталкиваю туда все вредное, но очень вкусное. Сейчас же, мы останавливаемся чуть ли не в каждом отделе. Я пытаюсь прислушаться к себе и понять, не этого ли хочет наша кроха. Ты время от времени киваешь, без слов спрашивая, не определилась ли я. В ответ качаю головой и пожимаю плечами. Тогда ты просто киваешь в сторону следующего отдела и обнимаешь меня за плечи.       Наше молчаливое шествие продолжается, пока в отделе с овощами, я не увидела то, что заставило мое сердце биться чаще. Огромные, сочные, белоснежные плоды дайкона. Кажется, я даже облизнулась глядя на них. Вот, чего мне хотелось весь вечер. Тебе даже говорить ничего не пришлось. Качая головой, ты кладешь в нашу корзинку несколько корнеплодов.        - Еще что-нибудь или мой зайчонок ограничится редькой?        - Ограничится, - нетерпеливо киваю. Если мы сейчас же не пойдем на кассу, я наброшусь на этот овощ прямо здесь и мне совершенно все равно, что подумают обо мне прочие покупатели. В конце-концов, мой уже достаточно большой живот говорит сам за себя.       Вернувшись в нашу квартиру, я хотела просто выхватить дайкон из пакета и впиться в него зубами. Но когда ты рядом, шансов надругаться над своим здоровьем у меня просто нет.       Отправив меня в постель, ты уходишь в кухню. Слышу, как включается и выключается вода в раковине. Потом открывается и закрывается ящик, где мы храним ножи. Несколько минут ночную тишину квартиры нарушает только звук ударов ножа о разделочную доску, да невнятное бурчание Луны. Она иногда все еще продолжает поучать меня, по старой памяти. Но с тех пор, как мы поженились и стали жить вместе, делает это куда осторожнее, чем прежде. Запомнила, как после ее очередной отповеди и моих слез на протяжении нескольких дней ее ждало в миске не любимое мясо, а корм для самых обычных кошек, которые кроме «мяу» и сказать ничего не могут. Ты же просто делал вид, что не замечаешь направленных на тебя гневных взглядов кошачьих глаз.       Воспоминания о тех днях заставило меня рассмеяться.        - Только не говори, что вся эта канитель с дайконом была твоей шуткой или проверкой для меня? - глядя немного настороженно, но все же улыбаясь, ты появляешься на пороге нашей спальни.        - Такими вещами не шутят. А проверок нам и так было уже достаточно, - нетерпеливо, как в детстве тянулась к рождественским подаркам, протягиваю руку к тарелке.       Сев на постель рядом со мной, ты поставил тарелку на одну из подушек и потянулся к книге, лежащей на тумбочке.        - Ты разве не собираешься ложиться? - я наконец добралась до дайкона. Я могла бы сказать, что это третий самый счастливый момент в моей жизни после того дня, когда ты сделал мне предложение и дня нашей свадьбы. Но вот этих счастливых моментов рядом с тобой у меня было столько, что я уже давно со счета сбилась. А сколько их у нас впереди.        - Я все равно не усну под хруст, - ты пожимаешь плечами и открываешь книгу, привычно притягиваешь меня к себе и обнимаешь, положив руку на мой живот, а щекой прижавшись к моим волосам.       Будь на твоем месте кто другой, я бы непременно уцепилась за эту фразу, да еще как уцепилась — стены бы до утра от моих криков дрожали. Но на тебя сердиться почти невозможно. У меня это получается очень редко и точно не тогда, когда мы вот так лежим, обнявшись.        - Мамо-тян, - тарелка опустела как-то слишком быстро, - а мне на завтра хватит?       Ты улыбаешься и киваешь.        - Хватит. А буду возвращаться с работы — куплю еще, - быстро поглаживаешь мой живот и целуешь в щеку, - Лишь бы тебе было вкусно, Усако.       На тебя невозможно сердиться!       История шестая. «Твоя ужасная подушка». Мамору.       Я знал, что рано или поздно это произойдет. Знал, что вечно оттягивать момент не получится. Но все равно не успел подготовиться к тому моменту, как наша квартира начнет зарастать вещами, нужными для ребенка.       Без многих вещей нам действительно не обойтись. Наша дочь должна где-то спать, где-то нужно хранить ее вещи. Одежда, бутылочки, соски, детская косметика для купания. Молокоотсос, стерилизатор и устройство для подогрева бутылочек. Запас памперсов, которого на мой пока неопытный взгляд может с лихвой хватить на целый детский сад. Черт, да даже такой экзотический предмет, как соплеотсос я воспринял с пониманием. Надо, значит надо. Действительно — младенцу будет трудно высморкаться.       Но эта чертова подушка! Я возненавидел ее через несколько минут после того, как ты вытащила ее из пакета. До сих пор ты с удобством устраивалась на мне, когда мы вечером ложились на диван, чтобы посмотреть фильм. Теперь же ты ложишься на диван, пристроив эту чертову штуковину так, чтобы она лежала под твоей щекой, поддерживала животик и уходила куда-то между бедер. Вот и получается, что вместо того, чтобы обнимать меня, моя Усако тискает какую-то текстильную кишку. Есть в этом что-то противоестественное.       Вынужденный в очередной раз ютиться в кресле, в (страшно подумать!) двух метрах от тебя, я уже не скрывал раздражения глядя на ненавистный предмет. В голове бродили разные мысли — просто выбросить, порезать к чертовой матери, пролить на нее что-нибудь не отстирывающееся. Или — полить валерьянкой и отдать на растерзание Луне с Артемисом. Они хоть и прикидываются аристократами до кончиков когтей, но ничто кошачье им не чуждо.       Сделать что угодно с этим инородным предметом, лишь бы он перестал занимать мое законное место рядом с женой.       Наконец, фильм закончился. Продолжая смотреть на тебя, я так и не сосредоточился на сюжете. Даже не смог бы ответить на простой вопрос - «А что мы смотрели?». Неважно, главное — сейчас мы пойдем спать, а текстильная дрянь останется лежать на диване.       Когда-то, когда ты еще была совсем девчонкой, ты иногда падала, забавно подергивая ногой в воздухе. Увидев, как ты тащишь моего врага в спальню, с явным намерением пристроиться на подушке на всю ночь, я очень хотел повторить тот твой трюк. Но у меня ничего не вышло. Вместо этого — вскочил с кресла, в два шага обогнал тебя и заградил собой дверь в спальню. Туда «конкурент» не просочится.        - Мамо-тян, ты чего? - ты трешь кулаком правый глаз. Немного детский жест, но как же он мне нравится!        - Это останется здесь, - схватив подушку, тяну ее на себя, но ты не отпускаешь. Смотришь на меня ничего не понимающими глазами. Наверное — решила, что муж внезапно сошел с ума. - Я смирился с тем, что ты смотришь с ней телевизор. Но я имею право обнимать свою жену. Мне казалось — я с лихвой оплатил это право.        - Но… - ты недоуменно переводишь взгляд с меня на подушку и обратно, - Мне с ней удобно.        - А со мной? Со мной тебе будет удобно? Если хочешь — хоть целиком на меня ложись, но этого, - выразительно трясу свой конец подушки, - В нашей кровати не будет!        - Я же тяжелая! - ты прячешь глаза, глядя в пол, - Тяжелая, расплывшаяся, некрасивая…       Я знаю лишь один способ заставить тебя замолчать. Нет — два. Но сейчас бежать на кухню и искать там что-то вкусненькое просто нет ни времени, ни желания. Да и в любой другой ситуации я предпочитаю именно первый способ.       Теперь вытащить подушку из расслабленных пальцев дело двух секунд. Откинул ее куда-то в сторону. Очень надеюсь, что Луна пристроится на нее и утром можно будет отправить «конкурента» на свалку. Кошачья шерсть как-никак сильный аллерген.       Привычным жестом подхватить тебя на руки и унести в спальню, как можно бережней опустить на постель.        - Ты легкая. У тебя прекрасный маленький животик, - не удержавшись, касаюсь ладонью твоего живота, откуда мне тут же легким толчком отвечает малышка, - А еще — ты очень красивая, - ладонь перемещается с живота на твою щеку и ты трешься об нее как маленький котенок, - Я веду себя как идиот с этой дурацкой подушкой, но она будто заняла мое место.        - С ума сошел, - еле шепчешь ты. - Как подушка… Подушка, Мамо-тян! Может занять твое место?! - легонько бьешь меня ладонью по лбу. Согласен, заслужил. Но главное, теперь ты улыбаешься. Улыбаешься как-то слишком лукаво, заговорщически и… игриво?        - А знаешь, - продолжила ты после минутной паузы, - вполне может оказаться, что и тебе эта подушка понравится, если правильно ее применить, - неожиданно резво, для своего срока, ты встаешь с кровати, выходишь в гостиную и через минуту возвращаешься с моим идейным врагом в обнимку.       Пристроив подушку на краю кровати, ты легла, устроив на ней животик и отвернувшись ко мне спиной. А потом вдруг выгнулась, прижавшись ко мне бедрами и взяв мою ладонь, положила ее себе на грудь…       Через полчаса ты повернулась ко мне лицом, теперь уже используя мой живот в качестве опоры для своего.        - Видишь, какая полезная вещь? - улыбаешься ты, рисуя узоры на моей груди. Мне уже даже не нужно прислушиваться к своим ощущениям, чтобы понять — на моей коже должны были появиться бесчисленные сердечки и пара забавных крольчат.        - Вижу, - киваю, стараясь оставаться серьезным, но смех счастливого, удовлетворенного человека сам находит выход из моей груди.        - Вот только, после родов придется купить другую, - бормочешь ты, уже засыпая.       Чуть приподнявшись на локте, тянусь через тебя и скидываю «полезную вещь» на пол, чтобы ты не вздумала ночью ускользнуть из моих объятий.       История седьмая. «Скажи честно, я толстая?». Усаги.       Мои параметры всегда были далеки от любимых всеми девяносто-шестьдесят-девяносто. Грудь чуть больше, талия тоже. А вот бедра узковаты. Сейчас я стараюсь об этом не думать, потому что узкие бедра кажутся всем обязательной причиной тяжелых родов.       Да и до бедер ли мне сейчас? Когда пресловутая талия перевалила за девяносто сантиметров.       Начитавшись советов в модных журналах для будущих мам, которыми меня еженедельно снабжает Минако, однажды решилась раздеться и посмотреть на себя в зеркало в полный рост. Ужас какой!       Может, тебе стоит сходить к окулисту? Не смотря на то, в каком состоянии находится мое тело, ты смотришь на меня все с тем же восхищением и любовью. Наверное, у тебя просто ужасно упало зрение от вечного сидения за компьютером.       Девочки пытаются меня утешить. Говорят, что судя по виду королевы Серенити, я быстро приду в норму после родов. Что не может не радовать. А потом, задумавшись — вспоминаю о таких чудесах современной индустрии красоты, как эффект push up и корсеты. Ну мало ли, что у нее там под королевским одеянием. Одному Эндимиону известно.       В спальне раздался звонок телефона. Давно нам никто не звонил на домашний. Иногда — даже забываю, что он у нас есть. Быстро передвигаться мешает существенная округлость. Раньше — просто пронеслась бы по квартире, не боясь снести все на своем пути. Теперь же иду очень осторожно, боясь запнуться и причинить вред нашей девочке. А телефон все надрывался и надрывался. Нехорошо как-то, тревожно. А вдруг — с тобой что-то? Хотя нет, не может этого быть. Не должно.       Добравшись до спальни, хватаю телефонную трубку.        - Да?        - Ты почему к телефону не подходишь? - твой голос звучит сердито и обеспокоено, - Я тебе на мобильный раз двадцать позвонил.        - Я в ванной была. А мобильный в кухне остался. Не слышала.        - У тебя все хорошо? - сердитые нотки ушли. Теперь остались только беспокойство, любовь и нежность.        - Хорошо, - не могу сдержать улыбку. Мне всегда так приятно осознавать, что ты волнуешься. Хотя, если со мной вдруг что-то случится, ты первым об этом узнаешь.       Слышу облегченный вздох в трубке.        - У меня встреча с заказчиком возле твоей любимой кондитерской. Купить тебе пирожных?       Ты ожидал совсем не той реакции, которую я выдала. Чтобы Усаги рыдала, когда ей предлагают пирожные? Да не было такого никогда. До сегодняшнего дня.        - Усако! Девочка моя, что с тобой? - ты снова начинаешь волноваться.        - Я толстая, да? - не сумев справиться с эмоциями или с гормонами, кричу в трубку, как в лучшие годы, - Чего принести своей жирной корове? Пирожных, конечно!        - Коровы не едят пирожные, - ошарашенно отвечаешь ты, но тут же спохватываешься, - Усако, родная, ты совсем не толстая. У тебя прекрасный, аккуратный животик. Если бы я не знал, что ты родишь через месяц, никогда бы не поверил.        - Правда? - тыльной стороной ладони вытираю мокрые щеки.        - Правда, - теперь в твоем голосе слышится улыбка.        - Мамо-тян, - я замялась, не зная, как теперь попросить.        - Два клубничных и три шоколадных? - привычно уточнил ты.        - Четыре шоколадных. Я с тобой поделюсь…        История восьмая. «Кроватка». Мамору.        Я опять запнулся об эту огромную коробку в коридоре. Нет, пора все же собрать кроватку, а то я до самых родов не соберусь.        Отложив на время работу над очередным проектом, оттащил коробку в спальню. Судя по картинке и моим впечатлениям от осмотра кроватки в магазине, сборка не должна быть сложной и занять много времени. До твоего возвращения от Ами, успею и собрать, и работу доделать.        Нашел в столе канцелярский нож и разрезал удерживающие коробку в целом состоянии пластиковые ленты. Открыл крышку и, мягко выражаясь, впал в ступор. Да когда я компьютер собирал — там и то деталей меньше было. Может — на фабрике ошиблись и положили в одну коробку набора три-четыре. Вытащил лежащую с боку инструкцию и уставился на нее примерно как ты на текст задачи по физике уровня выпускного курса физико-математического факультета.        Да я с этим неделю провожусь!       С другой стороны, я человек с высшим образованием, перерожденный принц, защитник Земли — хоть и в затянувшемся отпуске, да еще и будущий король всея планеты. Неужели — не соберу кроватку, которую ты выбрала для нашей дочери? Не спать же ребенку в ящике комода, из-за того, что папа струсил при виде каких-то деревяшек в коробке.        Вытаскивая белые детали из коробки, я замер. Папа. Я ведь действительно стану папой. Или я — уже он? Когда с нами была Чииуса из будущего, я знал, что когда-нибудь стану ее отцом. Но так же и осознавал, что пока им не являюсь. Я нес ответственность за эту девочку, но был скорее другом, чем отцом. Он был где-то там, далеко, в тридцатом веке. Да и сама Чибиуса это понимала. А теперь, с этой крохой, все будет иначе.        Поднявшись, прошел в ванную, пару раз плеснул в лицо холодной водой из-под крана. И чего так всполошился? До родов три недели, я прочел кучу литературы, был с тобой на множестве осмотров, на нашем холодильнике закреплены несколько снимков с УЗИ, на которых наша малышка все больше похожа на ребенка. По вечерам, я говорю с нашей девочкой, рассказываю ей, как мы любим и ждем ее. Так что же случилось сейчас, что изменило одно это слово?        Все. Теперь — я на самом деле папа.        Промокнул лицо твоим полотенцем — снова схватил его на автомате. И не потому что привык жить один. Ты давно уже стала частью моей жизни, меня самого. Задолго до того, как мы поженились. Просто мне нравится ощущать твое присутствие, твой запах, даже когда тебя нет рядом.        Пора вернуться к сборке кроватки, а то не успею закончить к твоему возвращению.        Не смотря на огромное количество деталей, сборка пошла легко. Где-то в середине процесса, я понял для себя одну вещь — ни человек с высшим образованием, ни перерожденный принц, ни Токседо Маск при всей его исключительности, ни даже король Хрустального Токио не справились бы с этой задачей. Только я. Только папа.        Чуть больше, чем через час, работа была окончена. Осталось только положить в кроватку матрасик и тот комплект, что ты купила пару дней назад. Ты тогда показывала его, а я был таким уставшим, что только похвалил его, не особо приглядываясь.        Комплект нашелся на дне шкафа. Вытащив его на свет божий, я не смог сдержать хохот. Маленькие зайчики, держащие в лапках несуразно-огромные красные розы. Ну да, чтобы сразу было видно — чей ребенок.        Закончив с кроваткой, я собрал остатки упаковки и вынес в коридор, чтобы позже выбросить. А когда вернулся в спальню, застал Луну, сосредоточенно наминающей матрасик, затянутый пестрой простынкой.        - Я просто проверяю, достаточно ли прочная кроватка. Я как раз вешу как новорожденный ребенок, - мне показалось, что даже через темную шерсть проступил стыдливый румянец.        - Брысь! - до сих пор я никогда не говорил с этой кошкой таким тоном, но уж какое поведение, такое и отношение. Заметив, что Луна и не собирается проваливать из кроватки, задумчиво произнес, не обращаясь ни к кому конкретно, - А в супермаркете у моей работы такие скидки на кошачий корм… - как и следовало ожидать, черную кошку буквально сдуло из кроватки. Все же не зря ты говоришь, что Луна ест как лошадь. Плотоядная лошадь. А твои подруги все считают, что ты наговариваешь на несчастную кошечку.        Мне все же хватило времени для того, чтобы закончить взятую из офиса работу до твоего возвращения. Ты немного задержалась, но это в порядке вещей. Волноваться нужно, когда моя Усако приходит без опозданий.        Ты устало опускаешься на стул у двери и наклоняешься, чтобы расстегнуть ремешок на босоножке. Каждый раз одно и то же — если не караулю тебя в дверях, пытаешься сделать это сама, а потом расстраиваешься, что из-за живота ничего не получается.        Выпрямляешься, беззащитно смотришь на меня.        - Даже этого не могу, - в глазах заблестели слезы.        - Скоро уже, - подхожу и избавляю тебя от босоножек. А потом вдруг вырывается, - А ты знаешь, что я скоро стану папой? - и это я сморозил такую глупость? Но ты кажешься довольной.        - Осознал, наконец? - ты протягиваешь руку и касаешься моего лица с такой невыносимой нежностью, что кажется сердце остановится, - Ну и хорошо.        - Так ты что же — знала? - ты никогда не перестанешь меня удивлять.        - Мама говорит, что папа осознал свое отцовство, когда мне уже несколько недель было. Так что ты у меня просто молодец.        - Но у нас ведь все иначе.        - Почему? Потому что мы заранее знали, что у нас будет дочь и даже успели с ней познакомиться? - ты опираешься одной рукой на спинку стула, другой на мое плечо и поднимаешься на ноги, за руку ведешь меня к дивану в гостиной, - Это просто знание. А то, что происходит сейчас — это жизнь. Мы очень любим Чибиусу, заботились о ней, как могли, старались сделать все для того, чтобы ей было хорошо с нами. Но мы не ее родители. Ее родители — король и королева Хрустального Токио. А здесь, - взяв мою руку, ты положила ее на свой живот и улыбнулась, - здесь наша дочка.        - И когда ты успела стать такой мудрой? - крепко обнимаю тебя, прижав головку с неизменными хвостиками к своей груди.        - Ну, в промежутки с четырнадцати лет до сегодняшнего дня. - Ты бросаешь взгляд в открытую дверь спальни и удивленно смотришь на меня. - Ты собрал кроватку?        - Это было не сложно, - пожимаю плечами и понимаю, что для такого мелкого дела у меня слишком героическое лицо.        - Можно посмотреть? - детский восторг, с которым ты на меня смотришь, заставляет радостно улыбнуться. Когда-то, еще не зная, что ты станешь всем для меня, я попросил тебя никогда не меняться. И я очень рад тому, что не смотря на все то, что нам пришлось пережить, ты осталась все тем же светлым, открытым и радостным человеком.        История девятая. «Здравствуй, Малышка!». Мамору.        В сравнительно узком коридоре больницы собрались кажется все, кого мы знаем. Твой отец, брат, девочки, в углу топчется Мотоки, которого наверняка приволокла Мина. Она явно в очередной раз вывела моего бедного приятеля на первое место в списке своих предполагаемых женихов. Чуть дальше, у кофейного автомата топчутся Юмино и Нару. Бедный паренек сверлит ненавидящим взглядом Харуку, которой явно заинтересовалась его спутница. Ему так никто и не объяснил, что ревновать нет причин. Будь у меня силы, чтобы отойти и не подпирать собой дверь родовой палаты — может и сделал бы это сейчас, но ситуация сложилась не в пользу незадачливого возлюбленного.        Рядом с Харукой Мичиру и оставившая по такому случаю свой пост у врат времени Сецуна. Как ни в чем не бывало — болтают с Петсайт. Ее сестры чуть в стороне, листают какие-то журналы или рекламные каталоги.        - У тебя такое лицо, будто Усаги умирает, а не рожает вашего первенца, - тесть подошел и сунул мне в руку бумажный стаканчик с кофе.        - Просто волнуюсь. Я должен быть с ней, а не здесь.        - С ней мать. Думаю — так будет даже лучше.        Совсем в этом не уверен. Почти девять месяцев я готовился быть рядом с тобой, держать за руку и помогать, чем только смогу. Но в самый важный день банально застрял в пробке. Мы ведь были в будущем. И этот засранец, которым я рано или поздно стану, мог предупредить, чтобы в самый важный день я пошел на работу пешком или поехал на мотоцикле.        Сидя в машине все думал — перевоплотиться в старого-доброго Токседо и по старинке добраться до больницы прыгая по уличным фонарям или крышам окружающих высоток. Но поток машин был таким плотным, что даже дверь открыть не смог. Вот и получилось, что примчался слишком поздно и в родовой с тобой уже была Икуко.        Прошло еще несколько томительно долгих минут.        - Полночь. Уже тридцатое, - заметил кто-то из девчонок.        А я все прислушиваюсь к звукам за дверью. Да когда же уже! Ты так давно в родовой…        Наконец, дверь открылась и показалось сияющее лицо моей тещи.        - Все хорошо. Родилась здоровая девочка. Они обе в полном порядке.        Выслушав все это я рванул к двери, но Икуко меня сдержала.        - Подожди. Пусть врачи закончат с Усаги.        Появившееся было облегчение тут же сменяется страхом и тревогой.        - Врачи? Вы же сказали, она в порядке.        - Было несколько небольших разрывов. Это нормально при естественных родах.        Все так же, держа руку на моем плече, твоя мама поворачивается к остальным и удивленно произносит:        - Я думала, Усаги будет кричать, не переставая. Но она даже не вскрикнула ни разу.        Это замечание заставило меня усмехнуться. Кажется — твои родители, единственые люди, которые до сих пор считают тебя слабой. Но к боли ты привыкла давно. Она больше не пугает тебя. Пару дней назад, я спросил — не боишься ли ты. А моя Усако лишь улыбнулась и сказала, что боится только с первого взгляда не понравиться дочери.        Остальные могут думать о тебе что угодно. Считать тебя слабой, глупой или трусихой. Но никто из них не знает, какая ты на самом деле. Ты до сих пор удивляешь даже меня.        Наконец, дверь родовой открывается снова и мне разрешают войти. Удивительно, но мне страшно. Этот шаг разделит жизнь на до и после. Раньше я всегда знал, что могу защитить тебя и себя. А теперь, я в ответе еще за одного маленького человечка. И не знаю, что ждет меня как отца. Чем она будет болеть? Чего будет бояться? Смогу ли я с этим справиться?        Ты подняла глаза от свертка розовых одеял в твоих руках и увидела меня, замершего в дверях истуканом. Улыбнулась. И эта улыбка прогнала все мои страхи, пришедшие так не вовремя. Конечно, мы со всем справимся. Ведь мы — семья.        Кажется, я сделал всего два шага, чтобы преодолеть расстояние от двери до вас с дочкой. Замер, чтобы рассмотреть тебя. Такую измученную, уставшую, растрепанную и невероятно счастливую. А еще — любимую, родную, мою.        Ты чуть разворачиваешь сверток с новорожденной и теперь я вижу личико нашей дочки. Очень странное чувство. С одной стороны, я уже хорошо ее знаю. С другой — вижу в первый раз. Малышка открыла свои глазки и внимательно посмотрела на меня. Я многое читал о зрении новорожденных, знаю, что оно должно быть не сфокусированным, размытым. Но Малышка смотрела на меня не отрываясь и мне кажется — в ее глазах было узнавание. Словно и она знала меня раньше.        - Странное ощущение, правда? - конечно, ты знаешь, что сейчас происходит со мной. Я уверен — ты переживаешь почти те же чувства. Только глубже и ярче. Ты морщишься и чуть сдвигаешься в сторону, освобождая для меня место рядом с собой. Передвигаю для тебя подушку, на которую ты опираешься. Полноценно сидеть сможешь еще не скоро.        Когда я устроился рядом, ты передала мне малышку, бережно положив ее в мои руки, кажущиеся несуразно огромными рядом с такой крошкой. Поправляешь одеялко, в которое укутана дочка, потом гладишь слипшиеся пряди ярко-розовых волос на ее макушке. Наблюдая за тобой не могу не улыбаться. В каждом твоем движении столько нежности, любви и заботы. Закончив приводить дочку в порядок, ты обнимаешь меня и Малышку, прижимаешься щекой к моей руке и смотришь на меня из под полу опущенных ресниц.        - Я люблю тебя, Усако, - никакие другие слова не смогут выразить мою любовь и то счастье, которое ты мне даришь. Чуть наклонившись, осторожно целую тебя.        - Я люблю тебя, Мамо-тян, - отвечаешь ты в мои губы.        Когда-то у меня вырвали зеркало мечты. Осквернили самое сокровенное желание, которое я хранил в самой глубине своего сердца. Ты вернула его на прежнее место, а теперь — осуществила.        Снова смотрю на нашу дочку. Крошечные пальчики схватили край одеяла и нежность в сердце просто хлынула через край. Хочется сказать что-то высокопарное, красивое и значимое, в стиле Токседо Маска. Но слова застревают в горле, сейчас они лишние. Я могу лишь провести пальцем по нежной детской щеке и наклонившись поцеловать маленький лобик. Она и так знает, что я люблю ее больше жизни. Так же, как тебя, Усако.