Король и Ведьма

      По белоснежному каменному полу тронного зала неторопливо и мягко шла ведьма - гордая и властная. Как крадутся большие черные кошки, намереваясь убить. Ловила на себе хмурые взгляды придворных и поводила плечом, смахивая проклятия, сыпавшиеся ей вслед. Красивое лицо изображало вежливость, а на душе разлегся, облапив, серый голод. Что не утихал, требовал новых жертв, и милый мальчик-король был согласен ею стать.       Его улыбка - широкая, солнечная и по-детски наивная, глаза-сапфиры немного разбавляли серость, но колдунья не надеялась на успех. Слишком порывист, слишком безрассуден, всего слишком.       - Ты научишь меня? – со всей своей прямолинейностью спрашивал юноша, облачаясь в отливающие металлическим блеском одеяния. Он знал, что это опасно – ведь женщина, стоящая напротив - предательница и убийца. Но болотная зелень её глаз уже взяла в плен, а пути назад не было. Не слишком разумно и по-королевски, но кто упрекнёт?       Ведьма кивала и усмехалась, складывая тонкие запястья на груди. Ведьма начала плести паутину.       Тренировки были похожи на битвы, а игры – на войну. Рядом с ней, придворной колдуньей, сила юного правителя крепла, копилась, желая выплеснуться. Наставница же, рассуждая как всегда мудро, с лихвой подгадывала такую возможность.       Впервые она дала себя повалить на мягкие белоснежные простыни и прижать всем телом в ту ночь, когда луна была особенно яркой, и когда она опять вспомнила то, что не должна была. Сердце ныло старым затянувшимся шрамом, а тело горело от желания. Ей, в сущности, было всё равно. Лишь бы голод утих, хоть ненадолго. Молодой король был груб и неопытен, оставлял ссадины на плечах. Он хотел идеально, но получалось плохо. Ведьма перехватила дрожащую ладонь и показала, как нужно. Учила вдумчиво и последовательно. Гладила напряженные мускулы молодого тела, целовала страстно и тихо шептала: «Вот так, Артур...» Она с ним никогда не церемонилась. Прижимала к груди, как мать прижимает драгоценного ребёнка, успокаивала, ласкала. Задевала холодными пальцами пухлые губы и раскрывалась в жажде страсти. Всё закончилось слишком быстро и скомкано, он излился в неё и лёг рядом, стыдливо понимая, что сегодня позорно проиграл. Впервые в жизни.       Ведьма легко погладила непослушную огненную челку и встала, без спросу поцеловав его в лоб. От этого король почувствовал еще больший стыд, но женщине было всё равно. Он не утолил её голода – и это была месть.       Днем маски правителя и придворного мага сковывали души, но как только тёмно-синяя простынь с алмазами звезд стелилась на разогретую землю, колдунья шла, покачивая бедрами, к кованым дверям роскошных королевских покоев, освещаемая лишь дрожащим пламенем факелов.       И вновь сильные руки нервно гладили стан, и поджарое тело, не знавшее женщин до неё, прижималось близко и горячо. Король не терпел оставаться на вторых позициях и учился быстро, не оглядываясь на прошлые неудачи. С каждым разом уходить было всё сложнее, поцелуи были всё искуснее, прикосновения - нежнее. И колдунья, удивляясь собственному таланту наставника, извивалась и стонала, смотрела в затуманенные глаза цвета фиалки. Смеялась – торжествующе. Наконец-то... Возможно, он сможет то, чего не смогли другие мужчины. Огнем и сладостью вычеркнет, вымарает ненавистный образ гордыни, въевшийся в темное сердце порочной женщины. Она вновь ласково гладила его, отдавая ту часть себя, которую могла. Которая не была скрыта за игольчатой ледяной маской высокомерия. И тихо уходила, пока солнце, навевающее горькие, с привкусом пепла, воспоминания, не показывалось на тонкой линии горизонта.       Король понимал, что это всё неправильно. Он попал под чары или еще что-то в этом роде. Но гордый сын Утера переставал соображать здраво, когда ведьма невзначай касалась его ладони на пиру или во время тренировок. Когда шла, почти обнаженная, среди закованных в железо разгоряченных мужчин. Безмолвно приказывала подчиняться, гипнотизируя кошачьими глазами – бесстыжими и желанными.       Король представлял, как всё будет ночью – бешено и нараспашку. Он будет обладать ею, а она – благосклонно разрешать это.       Лишь одно не давало покоя мыслям, роящимся в венценосной голове. Тоска в глубине черных зрачков любовницы. Он сгребал в охапку её волосы, стриженные и жесткие, впивался губами в открытую шею и острые ключицы. Он хотел быть единственным, отражаться в её глазах, жить в её мыслях. Но мысли ведьмы высоко, никак не ухватиться, в них боль потери и сожаление.        - Кто он? – рычал юный правитель, грубо хватая колдунью за плечи, прижимая крепко и отталкивая. – Скажи мне!        - Это неважно, Артур, - говорил чуть тягучий грудной голос. – Прошлое.       Он не верил ни единому слову. Паутина, сотканная из её ласк и касаний, затягивалась туже, не давая вздохнуть. Он бы заплакал, но это будет совсем не по-королевски. Он бы убил её, если бы это спасло. Если бы она смотрела на него, а не сквозь, куда-то в далёкие времена. Он не мог простить бесстыдных прикосновений, не приносящих чувств. Страсти, холодной и иссушающей, как сияние бледной луны.        - Я ненавижу тебя, Мерлин, - шептал король, наказывая поцелуями, до боли сжимая мягкую плоть.        - Ты любишь меня, мальчик, - смеялись алые губы ведьмы, - но это пройдет. Всегда проходит.       Теперь он верит. Глупо не верить – Мерлин, конечно, знает лучше. Но запах её тела и властные касания ледяных пальцев на груди смешивают правду и ложь. И снова юноша пытается доказать, что достоин. Что лучше того, о ком тоскует глубина кошачьих глаз, когда она оплетает своим телом, режет по живому и препарирует, с любопытством разглядывая потаенные уголки сердца. Без нежности, деловито, скупо, немного буднично.       Он засыпал пустой и униженный. Солнечный король, хвастающийся широкой улыбкой и рыжей шевелюрой. Опутанный тонкими иссиня-черными ведьмовскими нитями. Понимая, что никогда не сравнится, не станет первым.       А потом как всегда, закрывая лицо от палящих лучей, колдунья будет смеяться громко, упирая руки в бока и прижимаясь грудью к его блестящему доспеху. Гнусная стерва, мудрая, как все женщины её рода и безжалостная, как все бывшие убийцы. Король захочет обратить на себя её зеленоватый взгляд с поволокой, но она пройдет мимо. Будет отдаваться ему каждую ночь, мягко гладить по щеке. Её работа – наставлять юного правителя, а как – это уж её дело. У ведьм свои способы.       Лаская умелыми пальцами обветренную кожу, согретую сталью, она будет думать, что снова не вышло. Надежда рассыпалась стеклянными осколками. Паутина лопнула с противным звенящим звуком. Ну и чёрт с ними - обожглась, забыла и выбросила из остывшего сердца. И только когда предрассветные лучи коснутся спящего на постели юноши, колдунья вновь поправит спутавшуюся рыжую челку рукой и поймет, что пора уходить. Она была здесь непозволительно долго.        - Прощай, Артур, - скажет она, не размыкая губ. – Только не бойся. Ты будешь великим королем, самым сильным и добрым.       Голова изящно склонится в почтительном поклоне, и бурый вихрь унесет ведьму далеко из дворца. Туда, куда он, снедаемый вечной тоской, никогда не сможет попасть.       Мальчик-король совсем не по-королевски тяжело опустится на золотой трон и, глядя тусклым лиловым взглядом в пустоту, вспомнит, как по белой каменной плитке гордо ступала она – ненавистная женщина и драгоценная наставница. Та, что смела смотреть свысока и сверкать изумрудами глаз... Та, которую он никогда не сможет забыть...