«Пряхи»

Если хочешь что-то исправить, то начинай с самого начала истории, потому что в иной точке событий можно сделать чуть иначе, но не изменить до конца. Но отсчитать в прошлое более четырёхсот лет, повернуть время вспять на столько веков... Это не под силу даже самой могущественной магии, сколько не пытайся, сколько не копи силы. Время неумолимо движется вперёд, подобно реке, никогда не повернувшей к истокам. Но где-то далеко-далеко вне этого мира смеётся, запрокинув седую голову, полубезумная старуха Клото, сжимая в дрожащих иссохших пальцах тонкую серую нитку жизни, слабо пульсирующую и столь жаждущую жить душу обыкновенной смертной женщины. Пряжа в руках женщины когда-то была крепкая, свитая умелыми руками одной из трёх сестёр, но сейчас смертный час души был близок. Уже занесла над нитью острые ножницы Атропос, легко касаясь её отточенным лезвием, восторженно разулыбалась Лахесис, заглядывая за плечо сестры тёмными провалами глазниц. Пальцы Клото мелко дрожали, где-то в реальности, повинуясь дрогнувшим рукам пряхи, выгнулась в пояснице роженица, чья судьба была уже решена. С мёртвой улыбкой Атропос вглядывалась в блики событий на металлической глади лезвия. Тут всё началось, тут всё начнётся, как только она разрежет нить. Это было предрешено давно, когда ещё юная смертная обменяла половину своей жизни на возможность прясть прекрасные вещи, на частицу дара трёх старух. Спустя десяток лет молодую женщину держал в этом мире только нерождённый ребёнок. - Пожалуй, дам ей минуту после родов, чтобы дать имя дитя, - прошептала равнодушно Лахесис. Со скрипом качнулось колесо древней прялки одновременно в двух мирах. Полный круг. - Дай три, - слабо улыбнулась Атропос. - Она всё же была хорошей прядильщицей. - Две, - порешила Клото, аккуратно отделяя от угасающей нити тонкую белёсую пряжу, новую свитую жизнь ребёнка смертной пряхи. - Время пошло. - А ему, ему какую судьбу? - жарко зачастила Лахесис, вцепляясь костлявыми пальцами в запястье Атропос. - Какую можно? Какую, какую?! - Замолкни, - осадила холодно сестру старуха. - Дай, дай мне его нить! - руки Лахесис жадно тянулись к ослепительно-белой нити, сверкали холодные огни в глазницах, выбеленных временем. В жажде исполнить своё предназначение, женщина забыла обо всём на свете, с опозданием вскрикнула Клото, почувствовав, что нить приговорённой выскальзывает из её пальцев. С хрустальным звоном ударились раскрытые ножницы Атропос о каменный пол, спутались три нити в единый узел, навек сведя судьбы крестьянина Малкольма, его жены и новорожденного сына в единое целое. И с досадой махнула рукой Клото, понимая, что разрезать одну нить и не задеть две другие уже невозможно. Холодной рукой подобрала ножницы Атропос. А Лахесис тепло улыбалась, легко касаясь нитей пальцами, словно лаская судьбу, казавшуюся мудрой пряхе домашней кошкой, понимая, что дала второй шанс этой семье. Она разомкнула тонкие сухие губы. - Я разрешаю.