Перед Рождеством

Общество Душ. В Сейретеи была уже глубокая ночь, только в офисе 10 отряда все-еще горел свет. Молодой капитан Хитсугая аккуратно макал кисточку в чернильницу и старательно выводил иероглифы на бумаге, тихо матерясь про себя. Недавно закончилась битва с "Зависимыми" и пришла пора разбираться с накопившейся бумажной работой. А его лейтенант шлялась черт знает где. Хотя нет. Он тоже знал где. В очередной раз устраивала попойку вместе с Кирой, Шухеем и Ренджи. Капитан вздохнул. Уже перевалило за полночь, а он разобрал только половину. А ведь послезавтра сочельник. Он тоскливо посмотрел на вторую половину незаполненных листков. Шанс, что лейтенант сейчас придет и все-таки поможет ему, равнялся 1 из 100 возможных. Верить в ее сознательность на данный момент, все равно, что в Санта Клауса. А Хитсугая в него не верил, не смотря на шутки по этому поводу в его адрес. Однако откуда он не мог знать, что сейчас как раз тот уникальный случай из ста. Когда капитан уже выводил с точностью и старательностью ювелира последний иероглиф, дверь офиса с грохотом растворилась, и внутрь впорхнула слегка подвыпившая лейтенант Матсумото с улыбкой на пол лица. Не ожидавший этого в тот момент капитан вздрогнул, и листок украсила своей персоной огромная клякса. Хитсугая скрипнул зубами, но сдержал свой порыв, напоминая себе, что всплески характерны для эмоционально не устойчивых подростков, и ему как командиру отряда надо вести себя соответствующие. Однако к его прискорбию, его лейтенант не разделяла его ответственного отношения и не всегда вела себя должным образом. А точнее совсем редко. Вот и сейчас она, хихикая, прошла к своему столу и, усевшись за него, подперла руками голову, с на зависть счастливым видом продолжая что-то бормотать. У бедного капитана грозил начаться нервный тик от сей картины. Он с силой и характерным звуковым сопровождением поставил печать на листке. И Матсумото, будто очнувшись и вспомнив о его присутствии, с пугающей радостью начала верещать: — О! Хитсугая-тайчо, я как раз хотела попросить у вас разрешения завтра посетить Мир Живых. Капитан скосил взгляд в сторону лейтенанта. — Что тебе там понадобилось. Ты же знаешь, что в Мир Живых без уважительных причин не пускают. — Ну тайчооо!!Скоро рождество, и я еще в прошлый раз присмотрела кое-какие вещички и подарки. И вам кое-что интересное. — Спасибо. Обойдусь. Принимайся за работу, я половину уже сделал. Матсумото вздохнула и опять заговорила: — А вы как собрались праздновать рождество. — Навещу бабушку и Хинамори в Руконгае. Девушка хитро улыбнулась. — Тогда уж если меня не отпустят в Мир Живых, я пожалуй буду сопровождать вас. Ведь лейтенант должен быть всегда со своим капитаном. Бедный юноша чуть не поперхнулся только что отпитым из кружки чаем от такой перспективы. Но быстро взял в себя в руки. — Кхм-кхм... Заканчивай, а я пошел спать. Поднявшись, размял затекшие от сидячей работы мышцы и вышел за дверь. Рангику улыбнулась. Все-таки ее капитан такой забавный! Но потом вернулась к заждавшимся ее бумагам. Тикают часы, за окном темно и слышно как идет дождь. Раздается скрип двери. Звучат шаги. Настойчиво трут пальцем щеку спящей девушки и слышится знакомый голос: — Айя-яй, Ран-чан, нельзя так перетруждаться. Уже поздно и ты заснула за столом. Как можно... — Гин! — девушка вскакивает и протирает глаза. Оглядывается. Никого нет... Рангику встала из-за стола и подошла к окну. За окном сухо и давно рассвело. "Приснилось..."— с грустью подумала она и повернулась обратно к столу. На нем она обнаружила разрешение на посещение Мира Живых, заверенное капитанами 1 и 10 отрядов. Она про себя улыбнулась. Все-таки она умеет уговаривать. В это время в Хуэко Мундо. Бывший капитан третьего отряда Ичимару Гин в своих апартаментах лежал на диванчике, свесив одну ногу, и откровенно скучал. Айзен-сама целыми днями готовился к великой схватке и пропадал в лаборатории, лишь изредка вспоминая про своего помощника. Тоусен следил за порядком и строил по струнке созданных Айзеном арранкаров. Гин успешно отмазался от этой скучной и неблагодарной работы. Мало ему было возни с офицерами, когда был лейтенантом и капитаном. Недавно он слышал о нашумевшем происшествии с "Зависимыми". "Мда. Напасть сейчас было бы самое время. Слабы и почти беспомощны. Только у Айзена не все исследования и подготовления закончены. Да, и воевать с побитыми не интересно." — Ичимару все с тем же скучающим видом встал и подошел к окну. Все та же вечная ночь с полумесяцем, и просторы пустыни все так же уходят за горизонт в бесконечность. Тоскааа... "А ведь сейчас канун рождества и наверное в Мире Живых и в Обществе Душ идет снег." — думал он, вглядываясь вдаль и привычно щурясь. В Хуэко Мундо не было воды, значит и снег в нем невозможен. Гину нравился снег. Белый, липкий, холодный. В детстве он любил лепить снеговиков. Рангику как — то пошутила, что он сам сделан из снега. И правда, у него кожа была бледная, почти как снег, а волосы легкого серебристо-сиренево­го оттенка. Ран-чан...Наверное,­ единственное о чем он сожалел, что теперь они встретятся только на поле битвы. И кто-то из них возможно умрет. И он даже знает кто. Никто, даже Айзен не узнает, что Гин никогда не позволит ей умереть. Вообще, собственно говоря, ему было абсолютно все равно, сбудется ли мечта Айзена о разрушении старых устоев общества и создании нового мира. Или их планы разрушатся, и они либо погибнут в бою, либо их казнят на Сукиоку. Он был предан Айзену, пока в нем горел интерес к этой своеобразной игре. Руконгайский лис был с детства одинок. Легко увлекался какой-нибудь интересной затеей и не щадил никого, даже себя. Потому как терять ему было особо нечего. Закон джунглей, битва за выживание и в Обществе Душ работают. По крайней мере у кого растет духовная сила. Какая ирония. Прямо как в Мире Живых, где чуть ли не убить готовы за кусок пищи. А потом он нашел её. Симпатичную, худую как он сам девчушку с золотисто-рыжими волосами и голубыми как весеннее небо глазами. Спас ее от голодной смерти и взял с собой. Он продолжал доставать еду, искать крышу над головой и попадать в переделки. Только теперь он старался из них выбираться целым и невредимым. Ведь ему появилось куда возвращаться... "Интересно, а теперь есть куда?" — он лбом прислонился к холодному стеклу. — "Наверное, уже нет." Он протер рукой запотевшее от его горячего лба стекло, развернулся и вновь улегся на диван. "Нет, все-таки скука не выносимая. Наведаться что ли в Мир Живых."— думал он, в сотый раз пересчитывая трещины на потолке. Гигаи скрывающие реяцу по разработкам Урахары сделаны. Айзену он судя по всему долго еще не понадобится. И делать все равно нечего... Мир Живых. А в Мире Живых уже наступил сочельник. И в отличии Сейретейского спокойствия и мертвой тишины Хуэко Мундо, жизнь здесь бурлила "живым" кипятком. Люди закупали подарки, продукты или просто носились с бешеной скоростью, каждый по своим делам. В темноте ярко горели окна высотных зданий, фонари и рождественские огни в витринах. Рангику уже накупила всем подарков и оставила их в комнате в отеле. Орихиме уехала на рождество к своим родственникам, и девушка решила сделать, так как делают все приезжие люди из Мира Живых. Чему она несказанно обрадовалась, увидев шикарные удобные апартаменты, да еще на высоком этаже с прекрасным видом на город. Благо земных денег на этот раз было достаточно. О чем позаботился ее дражайший капитан, по-видимому надеясь отослать ее надолго. И вот девушка сидит в одном из кафе возле центрального парка после дня покупок. Кофе и пирожное с бисквитами. Объедение. Гигаи сделаны полностью по образцу физического тела и с точностью передают ощущения, которые испытывало бы настоящее человеческое. А значит прикосновения, вкусы и впечатления — все намного острее. Возможно поэтому Рангику так нравится в Мире Живых. Людские жизни намного короче, но они гораздо ярче, подвижнее и насыщеннее. Если в Каракуре время бежит, то в Обществе Душ оно ползет пришибленной черепахой. Когда возвращаешься обратно, такое ощущение, что в Сейретее вообще время остановилось. Поэтому Матсумото наслаждалась каждым мгновением, проведенным здесь. Когда пирожное было съедено и кофе выпито, она просто стала смотреть в окно, наблюдая за жизнью города. Часы на стенке пробили и оповестили, что уже 8 часов. "Это будет первое рождество за много лет, которое я проведу одна" — с грустью подумала она. Возвращаться в Общество Душ совершенно не хотелось. Конечно, там ее всегда ждала компания друзей, с которыми можно было и поговорить, и выпить. Но после всех тостов и энного количества выпитого сакэ, когда она возвращалась к себе, ее ждал самый близкий для нее человек. С вечной улыбкой, хитро прищуренными глазами, со слегка склоненной набок головой и ехидными подколами. А теперь...теперь этого наверное уже никогда не будет. И остаться в праздник там, где все вокруг навевает воспоминания, она не в силах. По крайней мере пока. Когда еще шла война с "Зависимыми", она могла хоть как-то отвлечься, теперь во времена затишья, это стало почти невыносимо. Рангику вздохнула, положила чаевые на столик, оделась и вышла на улицу. В отель идти пока совершенно не хотелось, и она решила немного погулять по парку. В центре парка сделали огромный каток с огромной Рождественской елкой посередине. Рангику облокотилась на перила и с наслаждением наблюдала за катающимся парами. Уже было довольно темно, но в парке было людно. Она еще немного постояла и пошла дальше. По дороге она залюбовалась ледяными скульптурами. Особенно она умилялась над статуей восточного дракона, взяв на заметку обязательно притащить Хитсугаю-тайчо и показать ему эту красоту. От созерцания ее отвлек детский смех и возня, раздававшийся неподалеку. Она посмотрела в сторону источника потока радости. Дети играли, резвились и лепили снеговика. Матсумото присела на лавочку и стала наблюдать за ними. В голове всплыло воспоминание давних лет. Худенький мальчик с бледной, почти белой кожей и серебристо-сиреневы­ми волосами по виду лет двенадцати в тоненьком совсем не греющем темно-синем кимоно долепливает снеговика: — Бр-бр...холодно — делает он выводы, дрожа и подувая на руки горячим воздухом. — Еще бы не было — мальчик оборачивается. К нему подходит золотоволосая девочка примерно того же возраста, более тепло одета и сердито поглядывает. — Почему ты вышел наружу в такой тонкой одежде? Мальчик хитро улыбается, как всегда щурясь. — О, ты все-таки решила выйти из дома? — Я вышла, потому что ты меня разбудил! И я больше не смогла заснуть! Девочка вздохнула, недовольно смотря на вернувшегося к своему занятию друга. — Ты должен был остаться внутри, где тепло. — Я просто подумал, что хорошо бы слепить снеговика и принести его Рангику — весело ответил паренек, мурлыча себе под нос какую-то мелодию. — Чтооо! Такого большого?! — Рангику с ужасом посмотрела на сие художественную скульптуру, которое было почти с нее ростом. — Ни за что! Он же в лужу превратится! К тому же я мерзну еще больше только от одного взгляда на него! — Да нет. Не этого. Я сделал еще одного. Поменьше.— и мальчик с гордостью показал еще одного размером чуть больше локтя. — Я сказала не надо! Перестань ерундой заниматься! — но мальчик, казалось не слышал и продолжал умиляться творению рук своих. — Эх, вместо этого сделал что-нибудь более теплое. Эй! Ты меня слышишь? — Ладно, ладно. Тогда ,что ты хочешь на ланч? — Нууу..— протянула девочка, разглядывая голову снеговика. Гин видимо еще не успел сделать ему лицо. — Что-нибудь вкусненькое. — Какой-то расплывчатый ответ. Ты уж определись наконец. Эй! Чт...Что ты делаешь? Девочка подошла ближе и с задумчивым видом нарисовала забавную рожицу. — Гин. Мальчик пригляделся и рассмеялся. — Что это? Ты мне вместо глаз только линии нарисовала. — А? Но ведь твое лицо всегда так выглядит. — Ах, тааак...-Гин скатал еще два круглых шарика и прилепил их второму снеговику. — Смотри! Вылитая Ранги...— не успел он договорить, как девочка размахнулась ногой, и несчастный снеговик разлетелся на части. — Ааа! Что ты наделала! — Да, что с тобой?! Ничего кроме грудей не вылепил! Ты болван! — Рангику разнесло на кусочки... — Перестань ЭТО называть моим именем! Замолчи уже наконец! — Ах как это жестоко! Я лепил его с такой любовью в злой мороз!— сокрушался Гин, дрожа от холода и пытаясь согреть замерзшие руки. — Как печально! Как одиноко! Чувство как будто это я умер... — Эх...-девочка сердито вздохнула. Потом подошла сняла с себя теплый шарф и обвязала вокруг окоченевшего мальчика.— Знаешь, ты совсем не круто выглядишь, когда так себя ведешь... Гин от удивления перестал щуриться и теперь широко открытыми глазами, не отрываясь, смотрел на согретый телом подруги шарфик. На фоне его белой кожи и светлых волос красные глаза казались каплями густой крови на снегу. Но через мгновение его лицо вернуло привычное выражение. — Тогда может ты поделишься накидкой... — Ни за что! — Ха-Ха!...Но все равно спасибо.— мальчик склонил голову на боку и все с той же хитрой улыбкой и прищуром продолжил. — Иногда и у Рангику есть хорошие стороны. — Знаешь, первое о чем я подумал, зачем я подобрал такую сварливую девчонку — Гин продолжал кривляться, наблюдая как Рангику звереет. — Что это еще за "подобрал"! Я просто лежала на земле! Прекрати уже... — Но...все равно я немножко благодарна тебе за это...— девочка смущенно отвела взгляд в сторону. — Только немножко? — Гин внимательно посмотрел на нее. — Э..Пошли уже! — девочка быстрее отвернулась, что бы Гин не увидел предательского румянца. — Пошли домой быстрее! Я голодна! Гин удивленно посмотрел на нее, потом опять скорчил хитрую лисью мордочку. — Подожди! — Рангии-ку!— промурлыкал он, растягивая слова, и обнял ее сзади. — Чего? — посмотрела она на него немного смущенно. — Ааа!!!Ты, что творишь!!! Парень с хихиканьем откинул накидку и залез под нее, прижимаясь всем телом к теплой девчушке. — Теперь это хаори для двоих! — произнес он с довольным видом, не обращая внимания на вырывающийся Рангику. — Аааа!!!Гин!!! Ты холодный!! Нет, нет нет!!! Перееестааань!.... Матсумото открыла глаза, возвращаясь из воспоминаний к реальности. Сквозь мысли она слышала, что детей кто-то позвал и они со смехом убежали, оставив почти законченного снеговика одиноко стоять на тускло освещенной улице. Она подошла к снеговику, на котором тоже не успели нарисовать лицо. Все еще пребывая в некоторой прострации от нахлынувших воспоминаний, медленно подняла она руку и бережно нарисовала пальцами знакомую рожицу, такую же как тогда. — Яре-яре...Ты теперь всем снеговикам линии вместо глаз рисовать будешь? Глаза Рангику расширились. Она будто в замедленной съемке повернулась. Перед ней стоял тот, кого она меньше всего ожидала увидеть. Меньше всего ожидала, очень хотела и ненавидела себя за это. Теперь ее чувства к нему были не важны, он враг, предатель. И она как один из лейтенантов Готея 13 должна, обязана его убить. Но... Гин стоял в темно-синем модном пальто, фиолетовой рубашке и светлых брюках и с нескрываемым удовольствием наблюдал за растерянной девушкой. Подойдя ближе, он еще раз взглянул на снеговика, затем повернулся и по старой привычке лукаво наклонил голову. — Приятно, что ты хоть иногда меня вспоминаешь. — Тебя, знаешь ли, трудно забыть...Что ты здесь делаешь? Гин пожал плечами, продолжая хитро улыбаться. — Просто гуляю... Матсумото была в ярости. Да что это такое! Ушел, предал, заставил страдать, а теперь является как ни в чем не бывало и ведет себя, как будто ничего не произошло. Она стала шарить по карманам, чтобы проглотить гиконган, стать шинигами и, наконец, стереть с лица эту дурацкую ухмылку. — Ни это ли ищешь, красавица? — Гин потряс перед носом коробочкой с заветными таблетками. — Ах ты, воришка! Когда ты успел?! — Ловкость рук и никакого мошенничества. — Ичимару отскочил и с довольным видом спрятал за пазуху драгоценный флакончик. — Попробуй отними! Рангику стояла в шоке от такой наглости и только возмущенно открывала-закрывала­ рот. — Ой, Ран-чан изображает влюбленную рыбку! — продолжал по-детски кривляться Ичимару, чуть ли не сгибаясь пополам от хохота. Ну, это уже ни в какие ворота не влезает! И лейтенант начала оглядываться по сторонам в поисках чего-нибудь подходящего, чем бы можно было тяжело огреть этого несносного субъекта. Не найдя такого, она набрала пригоршню снега, слепила комок и запустила в бывшего капитана, который так увлекся, что не заметил враждебных маневров. И попала. С точностью, которой позавидовал бы снайпер. Прямо по физиономии. — Тьфу...кхм-кхм...Ра­н-чан!Тьфу...Нечестн­о!...Тьфу...— пока Гин стряхивал и выплевывал снег, Рангику молниеносно подскочила сзади и осуществила захват. — Кто-то говорил, что хочет побыть в моем плену еще немного, так вот я предоставляю тебе эту возможность. — Ну уж нет...— Ичимару улыбнулся еще хитрее — теперь моя очередь! Гин легко вывернулся и теперь стоял сзади, крепким захватом прижимая Матсумото к себе. — Я скучал...— хрипло прошептал он ей в ушко, жадно прокладывая на шее дорожку поцелуев.— по...моей...Ран-чан­... Девушка простонала и рефлекторно откинула голову назад. Но потом будто очнувшись от забытья, начала активно вырываться, но Гин крепко ее держал, продолжая хихикать. Так они боролись друг с другом, не обращая внимания на окружающую обстановку. А зря. Потому что такими темпами они оказались на краю небольшого холма и споткнувшись, с визгом покатились вниз по косогору. Добравшись до низа, они остановились, да так, что Ичимару оказался сверху. Рангику, не долго думая, решила применить свой коронный приемчик. Схватила голову Гина и зажала между своих грудей. — Мфффффпфкхм... — Что, что? — злорадно спросила Матсумото. — Кхммммфффв... — Что-то я плохо тебя понимаю. Гин с трудом засунул руку в карман и, вытащив оттуда белый с сиреневым цветочком платочек, помахал им, признавая поражение. — То-то же... Лейтенант выпустила бедного парня из своего фирменных цепких объятий, и он, наконец, смог отдышаться. Кряхтя и отряхиваясь, они поднялись. — И все-таки, что это все значит? — Тебе не кажется, что это не подходящее место для разговоров — проговорил Гин многозначительно улыбаясь. — уже довольно холодно, темно. Скоро пойдет снег. Не думаю, что тебе захочется стоять тут и разглагольствовать на глобальные темы. Может у вас найдется местечко по теплее, и я с удовольствием испытаю на себе ваш допрос с пристрастием Матсумото-фуукотайч­о, нэ? Вышеупомянутая скосила взгляд, обуреваемая смутными подозрениями. Но Ичимару был сама невинность.( впрочем как всегда­ ^_^) Рангику вздохнула. Она по собственному опыту знала, что спорить бесполезно. Все равно этот белобрысый лис будет изворачиваться, изощряться всеми возможными и невозможными путями, и в конце концов провернет все по-своему. Да и ей честно говоря самой не в радость было стоять на морозе. К тому же она заметила, что у Гина пальто расстегнуто и под ним только тонкая рубашка, которая вдобавок еще после всех "битв" промокла. "Опять легко оделся" — по привычке сердито подумала она. — так и простудиться не долго" И будто в ответ на ее мысли, раздалось громкое: — Апчхи! Гин поднес руки ко рту и попытался их согреть дыханием. — Да поняла, поняла я тебя уже, — проговорила Рангику, подходя снимая с себя теплый шарф и обматывая его вокруг шеи юноши. Он в ответ посмотрел на нее серьезным взглядом без своих обычных прищуров и лисьих улыбок. "Дежавю..."— подумала девушка, утопая в кровавой бездне алых глаз. Но уже через мгновение привычная мимика вернулась на законное место. — Ладно, хватит ёрничать, пошли уже. — резко развернувшись, Матсумото пошла по направлению к отелю. Ичимару последовал за ней, улыбаясь еще шире, словно кот безнаказанно сцапавший канарейку. Весь оставшийся путь вплоть до двери номера они прошли молча. Войдя Рангику разулась, кинув ключи на тумбочку, прошла к шкафу и стала снимать верхнюю одежду. Гин не страдая лишней скромностью, тоже разулся, прошел к окну и вышел на балкон, из которого весь город был как на ладони. Матсумото присоединилась к нему уже одетая в теплую кофту и штанишки. — Красивый вид. Смотрю ты все также любишь наблюдать за огнями с высоты. — Ичимару говорил расслабленно с растяжкой. Было ощущение, что ему было лень выговаривать слова. — небось специально самый верхний этаж выбрала,нэ? — Да. Отсюда фейерверки особенно красиво будет видно. — улыбаясь проговорила Рангику, подавая Гину шампанское. Ичимару принял бокал из рук девушки. — Смотрю, сменила привычки. — Вовсе нет. Просто в праздник в Мире Живых принято пить этот напиток. Гин отхлебнул и усмехнулся: — Он же слабенький. Неужели ты эту ночь будешь трезвенница. Или у тебя в шкафу под непомерным количеством шмоток хранится еще более непомерные запасы этого зелья. Я боюсь представить сколько тебе нужно, чтобы дойти до твоей обычной кондиции...Аййй!...­Ой!...Ладно-ладно, я пошутил Ран-чан!..Ай..Не надо выливать его мне за шиворот!!! Матсумото фыркнула и оставила попытки научить этого нахала хорошим манерам. Все равно бесполезно. И развернувшись, уселась в одно из плетеных кресел, стоявшие на балконе, подперев под себя колени. Разного рода мысли и вопросы мучали ее, пока она разглядывала высокую фигуру Гина, продолжавшего любоваться ночным городом. Сначала банальные: почему ушел, почему предал и т.д. Но она с удивлением заметила, что не смотря на все эти события, их чувства и отношения остались прежними. Девушка как не старалась, не могла воспринимать его как врага. Да и он судя по всему тоже. А ведь на поле боя они должны будут драться на смерть. Как быть?! Рангику поежилась, не то от этой мысли, не то от холода.(не мудрено, на дворе все-таки декабрь.) Ичимару будто уловил эти исходившие от нее едва заметные колебания. Повернулся и подошел к ней. — Пошли внутрь, ты уже замерзла — проговорил он, глядя на нее сверху вниз. Рангику смотрела ему в глаза и продолжала молчать. Тогда он взял ее на руки с кресла и понес в гостиную, единственным источником света которой был ночник. Усадив ее на диван, он уже хотел отойти , но она не позволила, схватив за край рубашки. Гин улыбнулся и присел рядом, облокотившись на спинку дивана. — Ну, что ж Матсумото-фуукутайч­о. Приступайте к своему допросу с пристрастием. На эту ночь я весь ваш. — произнес он, продолжая по-кошачьи ухмыляться. Рангику внимательно посмотрела на него, сидящего не в привычном хаори и кимоно, а в обыкновенной рубашке и брюках, какие носят мужчины из Мира Живых. И в голове у нее неожиданно возник странный вопрос. — Гин, скажи, а если бы были простыми людьми из Мира Живых. Все бы сложилось иначе? И ты не ушел бы? Ичимару открыл глаза и порой раздражающая мимика исчезла с его лица. Этот вопрос поставил его ненадолго в тупик. Потом повернул голову и стал смотреть в окно напротив. Рангику думала, оценивая его профиль, что этот мужчина очень красив, когда не кривляется. Вечная ехидная ухмылка не искажала правильные мужественные черты лица, а прищур не скрывал красивые глубокие кровавые глаза. Необычное сочетание как во внешности, так и в характере завлекало. Смесь острого интеллекта и земных склонностей. С одной стороны его мозг требовал ежеминутно думать, действовать, искать что-то необычное, получать постоянно дозы адреналина и с другой — потребность испытывать незамечаемые для других чисто человеческие будничные радости. — Не думаю, что что-нибудь изменилось бы. — заговорил Гин, прерывая мысли Рангику, все-также внимательно разглядывая что-то в окне, — дело не в обстоятельствах, а во мне. Я бы обязательно во что-нибудь ввязался. Такой уж я есть. — И что теперь делать,— в голосе Рангику едва можно было уловить нотки отчаянья. Ичимару повернулся и пододвинулся к ней ближе. В его взгляде явно читалась усталость и тоска. Это был один из тех редких моментов, когда Гин играл в открытую и не скрывал свои эмоции. — Ничего уже не сделаешь. Поле игры выбрано, правила созданы, фигуры расставлены. Осталось только одному из ведущих игроков сделать первый ход. — Гин взял руку девушки и нежно поцеловал запястье,— и судьба решит кто же поставит шах и мат. Айзен-сама или Ямомото-тайчо. А мы с тобой всего лишь пешки на этой доске и оба игрока, не скупясь, ради своей победы в любой момент принесут любого из нас в жертву. Гин, держа, продолжил целовать ее руку, поднимаясь вверх к плечу и притягивая другой рукой за талию. — Так что давай хотя бы на эту ночь забудем про все и побудем вне этой игры — Ичимару прикусил слегка ее плечо и переключил свое внимание на ее шею, не переставая крепко прижимать девушку к себе. — потому что другой возможности, наверное, уже не будет... Рангику подняла и, взъероша волосы Гина, прижала его голову еще крепче, испытывая неземное наслаждение от его страсти и нежности смешанное с адской болью от безысходности и невозможности ничего поделать, лишь повиноваться судьбе и обстоятельствам. Она улыбнулась, сквозь навернувшиеся на глаза слезы горести и отчаяния. — Засранец. Ты планировал это с самого начала. Гин улыбнулся той самой мягкой и нежной улыбкой, которая предназначалась лишь ей одной. Опрокидывая Рангику на спину и устраиваясь сверху, хрипло шепнул: — Угадала... Утро. Солнечный зайчик скользнул в окно, миновав расстояние до кровати, прошелся по золотисто-рыжим волосам девушки и стал настойчиво светить в глаза, намереваясь разбудить заспанную красавицу. Рангику недовольно поморщила носом и открыла глаза. Взгляд задержался на смятых простынях, которые еще хранили аромат тела Гина. А на столике лежала старая елочная игрушка. Фиолетовый стеклянный шарик, с которого стерлась почти вся краска. Первый Новогодний фестиваль в Сейретее. Тогда Гин выиграл в конкурсе парную связку из шариков. Один оставил себе, второй подарил Рангику. Обмотавшись в простыню, Рангику подошла и взяла в руки шарик. Стук соленых капель нарушил утреннюю тишину. Сейчас она будет ронять горькие слезы. Сейчас можно выплакать боль, которая поселилась в сердце с того момента, как он извинился на прощание. А потом она с твердым сердцем вернется на свой пост. Без колебаний будет следовать за своим капитаном и защищать Общество душ до самого конца. А все чувства, желания, сожаления, воспоминания и слёзы будут спрятаны в дальнем углу ее комнаты. В шкафу на второй полке, в красивой плетеной корзинке, в бережно обмотанных розовым шелком двух стеклянных шариках, перевязанных между собой красной ленточкой.