Добрый доктор

Арараги Коеми умел управлять своим миром. Нужно было — и этот мир сужался до размеров тени самого Арараги. Или — расширялся так, что в нем удобно устраивались все люди, которых Арараги успел увидеть и запомнить. Во взрослой жизни мир Арараги сосредоточился на больнице. Когда он сменялся с дежурства, ему все равно чудились запахи, звон инструментов и яркий свет ламп. Во сне он бесконечно долго заполнял карточки больных. По утрам, задумавшись, разрезал хлеб так, будто проводил полостную операцию. На работе он ощущал себя на месте. Больница как будто оградила его от всего таинственного, что было раньше, и скучать было некогда. Пока однажды, во время ночного дежурства, когда Арараги вернулся в кабинет с историями болезни, не распахнулось запертое окно, забранное решеткой. Сквозь прутья просунулась изящная рука, ухватилась за подоконник, подтягивая к себе плечо. Полоска кожи уходила от плеча в темноту, туда, где должна была бы быть шея. Арараги положил папки в ящик стола, пристроил кружку на какие-то бумаги и шагнул к окну. — Хорошей ночи, — сказал он темноте. Рука как раз выдергивала решетку, но Арараги успел перехватить железные прутья и поставить на пол. Голова наконец-то подтянулась к нужному месту, и Арараги с затаенной радостью понял, что не обознался. — Хорошей ночи, — Шинобу — Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд — махнула рукой, подтянувшись и улегшись на подоконник. Ее тело на этот момент состояло из половины туловища и руки, держащейся на лоскутках кожи. Остальное медленно просачивалось в окно в виде плотного тумана и постепенно формировало человеческую фигуру. — Прости, я не приготовил пончиков, — виновато сказал Арараги, рассматривая ее. — У меня с собой, — радостно улыбнулась она, демонстрируя бумажный пакет, немного заляпанный кровью. — Ты не мог бы посмотреть, что с моей спиной? В спине торчали кресты. Мелкие, с ноготь размером, множество. Пока Арараги вытаскивал их, Киссшот запивала пончики его кофе и рассказывала о том, какие охотники стали скучные и сами на нее не нападают. Вот взрывное устройство подложить — это они всегда. Или в спину ударить. А она ведь даже ничего не делала. Арараги вытащил все кресты, стараясь не обжечься (то, что осталось от вампира в нем — жалкая кроха — все-таки реагировало на серебро). Киссшот протянула ему надкусанный пончик. — Так много? — удивился он, усаживаясь на стол и вертя подарок в руках. — Сладкое будет полезно, — отметила Киссшот, подавшись вперед. Спрашивать она, конечно, не собиралась. Впрочем, Арараги все равно бы согласился. Потом все и началось. Со снятой решетки, с надкусанного пончика в руке, с зубом вампира на шее. Кайи снова нашли Арараги. Впервые за долгое время он не видел снов о больнице. Ему снилось прошлое, те, кого Арараги давно не видел, и даже иногда заставлял себя думать о слишком разыгравшемся детском воображении. Незаживающие ранки на шее, впрочем, отгоняли такие мысли лучше всего. *** — Девочка толкнула меня, — прошелестел ребенок. Арараги вздрогнул, отвлекаясь от показаний приборов. Поднял глаза на свою маленькую пациентку (двенадцать лет, переходила дорогу в неположенном месте, чудом отделалась — ее задело крыло машины). — Там была еще одна девочка, кроме тебя? — спросил Арараги. Ему показывали запись с камеры наблюдения — ребенок был только один. — Она потерялась, — ответила ему девочка, и сердце ухнуло куда-то в желудок. — И ты решила отвести ее домой, Ана? — пришлось присесть на край койки, пытаясь справиться с волнением. Если бы… если бы блуждающий дух был один на все времена, все было бы проще. Но их было великое множество, а те, кто плутал с детьми, не показывались взрослым. — Ага, мы же подружись, — девочка широко улыбнулась и кивнула, потом внимательно всмотрелась в бейдж Арараги. — Ой. А вы доктор Арарараги-кун, да? — Он самый, — кивнул Арараги, потрепав ее по волосам. Хотелось — да хотя бы сгребсти в охапку эту незнакомую девчонку, растормошить, вытянуть что-нибудь еще, но — не приведет ведь ни к чему. — Тогда вы меня вылечите, — уверенно сказала Ана и закрыла глаза. Арараги снова взялся за ее карточку. И на всякий случай назначил дополнительные анализы. Когда он ночью изучал их результаты, окно снова распахнулось. В комнату пахнуло дождевой сыростью. И шоколадом. Арараги оглянулся и не увидел ровным счетом ничего. — Маей, — тихо позвал он. Влажность окутала его, как будто дождь только что закончился. Арараги попытался зачерпнуть руками эту влажность, дотянуться, нащупать хоть что-то. Воображение подсовывало ткань юбки. — Маленьким школьницам не нужно гулять по ночам, на них могут напасть всякие извращенные личности! Он подскочил на месте и рухнул туда, где, казалось, собралась вся влага в этой комнате. На мгновение воздух спружинил под ладонями — Арараги ощутил, как ухо обожгло дыханием, будто кто-то смеялся — и все пропало. Влажность, запах дождя и сладкого — все. А в следующее мгновение чем-то острым и холодным обожгло руку, Арараги заорал и попытался отпрыгнуть. Повыше локтя проступали отпечатки зубов. — Ну только попадись мне! — грозно прорычал он, снова шаря ладонями в воздухе. Чужое веселье, бурное, как первый летний ливень, окутало его на секунду и отпустило. В табличке с его фамилией добавился еще один иероглиф. — Заходи чаще, я всегда рад тебя видеть, — прошептал Арараги. К сожалению, увидеть так и не получалось. Он только ощущал иногда ее присутствие. Время от времени на его пути встречалось множество улиток. Если они ползли не по траве, Арараги мог потратить несколько часов, перенося их с опасного асфальта на газон. Он особо и не удивился, когда в очередное ночное дежурство в окне показался Ошино. На мгновение захотелось спихнуть его обратно. Потом Арараги обрадовался. — Я стал слишком самостоятельным, что ли? Или наоборот? Что должно было стать точкой возвращения? — Просто шел мимо, — Ошино закрыл за собой окно и уселся на подоконнике. — И прошел бы, если бы не вспомнил о чудо-враче, который берется латать людей после встреч с Кайи, да и Кайи иногда к нему заглядывают, как пациенты. — Беру пациентов из потустороннего мира только по блату, — Арараги пожал плечами, находя в шкафчике (пончики, упаковки чая и кофе, бинты и запасные инструменты) когда-то зашвырнутую туда пепельницу. Присмотрелся к пятнам на фиолетовой гавайке, и достал еще и иглу — зашивать располосованный бок. Пациентом Ошино был идеальным. Сидел ровно, пошевелился только когда Арараги клал последние швы, и достал из кармана сигареты. — Равновесие — сложная штука, — Ошино вытянул зубами сигарету из пачки, отложил ее и щелкнул зажигалкой. — Если в мире появился врач, который видит — и может как-то помочь — Кайи, то не стоит удивляться, что появятся Кайи, которые заглянут на огонек. — Ты сам уже как свои Кайи стал, — проворчал Арараги, выбрасывая остатки бинтов и тщательно промывая инструменты. — Не стареешь, например. — И рана затянется где-то через сутки, — кивнул Ошино. — Я зашел проведать тебя. Думаю задержаться немного в этом городе, здесь может стать интересно. Арараги передернул плечами, представив себе это «интересно». А потом понял, что будет ждать с нетерпением. *** — Я прошу прощения, — вежливо сказал пустой угол. Арараги прищурился, рассматривая контуры немного странной, но несомненно человеческой фигуры. — Мне посоветовали вас как хорошего специалиста. Призрак медленно проступил из воздуха. В руках он держал свою голову. Арараги вздохнул. — Присаживайтесь, рассказывайте, что беспокоит, — светским тоном сказал он, открывая блокнот и размашисто выводя номер пациента.