Ломка

В последнее время Себастьян всё чаще замечал за собой кое-что, до этого ему совершенно не свойственное. Ему хотелось курить. На самом деле к сигаретам Себастьян всегда относился равнодушно, если не сказать отрицательно. Кими в первые годы их знакомства иногда курил — особенно если дело было после какой-нибудь грандиозной попойки. Один раз Себастьян зачем-то попытался выкурить с ним за компанию сигарету. После того, как приступ сухого кашля с привкусом едкого дыма прошёл, Феттель под пьяно-насмешливым взглядом друга окончательно заключил, что сигареты не для него. Впрочем, этого и следовало ожидать. Но сейчас прежнее неприятие вдруг отошло на второй план, уступая место желанию. Оно с каждым днём становилось всё сильнее, перерастая в наваждение, и как бороться с этим, Себастьян не знал. Зато отлично представлял себе, когда это началось. С появлением в его жизни Маурицио Арривабене. Однажды Арривабене вызвал к себе обоих пилотов обсудить что-то касаемо болидов. Конкретный предмет беседы давно вылетел у Себастьяна из головы, зато в память отчётливо врезалась картина, которая тогда предстала перед его глазами: откинувшийся на спинку удобного кресла Маурицио, пара расстёгнутых верхних пуговиц его белой рубашки и тёплый ветер из раскрытого окна, играющий его седыми волосами. На вопрос Арривабене, можно ли ему закурить, Кими ответил ленивым кивком, а Себастьян едва не забыл, как дышать, следя за движениями пальцев босса, когда он, вероятно, задумавшись о своём, бессознательно крутил сигарету в руке. Если бы Кими не кашлянул с очевидной неестественностью, Себастьян так и продолжил бы пялиться на Маурицио. После этого недвусмысленного намёка Феттель мигом отвёл глаза, а босс как ни в чём ни бывало предложил сигарету и ему. "Я не курю, спасибо", — ответил Себастьян носкам своих кроссовок, и Арривабене улыбнулся. Невыносимо понимающе; Себастьян почувствовал это, даже не глядя на босса. Ему показалось, что он вспыхнул до корней волос; по крайней мере, щекам стало очень горячо. А поплывший по кабинету дым будто поднял температуру в нём ещё на несколько отметок выше. Разговор был конструктивным и недолгим. Когда Арривабене попрощался с пилотами и они вышли в коридор, Кими мягко, но настойчиво взял Себастьяна под локоть: — Себ, я скажу тебе только одно: думай головой. Понимай как хочешь. Но будет лучше, если ты поймёшь это правильно. В ответ на слова друга Себастьян лишь недоумённо приподнял брови, мол, о чём ты вообще? Но когда Кими, одарив его напоследок долгим взглядом, отошёл, тихо выругался. А рука сама потянулась к карману джинсов, в котором никогда не было и не могло быть сигарет. "Дурной пример заразителен", — думает Себастьян, в очередной раз глядя, как стоящий в десятке метров от него босс затягивается и выдыхает в воздух дым, который ещё недавно казался ему нестерпимо удушливым и горьким. Сейчас же он испытывает почти физическую ломку, наблюдая, как Арривабене обхватывает губами кончик медленно, но верно укорачивающейся сигареты и чуть прикрывает глаза. Больше всего Себастьян боится признаться себе в том, что причиной этой с недавних пор появившейся ломки является отнюдь не желание курить.