На осколках звездопада?..

Субботнее утро было восхитительным: солнышко приятно пригревало, на небе не было ни облачка, легкий ветерок приносил в город запах увядающей прелой травы и моря. Мирра посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась: кудрявые волосы аккуратно собраны в хвост, выразительные карие глаза чуть подкрашены, темно-синяя водолазка и облегающие джинсы выгодно подчеркивают фигуру. - Миррка, возьми мою белую ветровку, - Лариса подмигнула подруге. – Определилась, кого совращать? - Ох, Ларка, тебе проще, - вздохнула Рябинина, - твой капитан такой молодец: и соображает, и на ногах стоит. - И тебе повезет, - обняла подругу Рыкова. – Давай, дерзай, и пусть они в штабеля у твоих ног укладываются. Быстренько зашнуровав новые кроссовки, Мирра набросила любезно предоставленную подругой ветровку и отправилась на… она не знала, как правильно назвать эту прогулку. Три квартала до больницы Мирра превратила для себя в мини-экскурсию. Она шла медленно, рассматривая удивительный стиль Приморска: смесь старой архитектуры, в которую, часто нелепо, не уместно, а иногда очень удачно, вплетались дома и здания, построенные после войны, во времена Союза и уже современные новострои. Вот старый дом с табличкой, что построен он по проекту архитектора Боффо в 186... каком непонятно затертом году, а вот пятиэтажка, «сталинка», с мемориальной табличкой, повествующей, что здесь жил и творил заслуженный художник. Неказистая «хрущевка» мало вписывалась между двумя домами начала ХХ века, но ее предшественник, скорее всего, пострадал во время войны. Уже подходя к больнице, Мирра увидела дом с очень интересным, высеченным из камня, символом: треугольник, циркуль над ним и перекрещенные вроде бы карандаши. Мирра остановилась и стала рассматривать замысловатый знак. Она не заметила, как к ней подошел Павленко, увидевший Мирру, засмотревшуюся на странный дом. - Здесь располагалось одно из отделений Русского Технического Общества и РТО, - Андрей, улыбнулся, когда Рябинина подпрыгнула от неожиданности. - А это один из масонских символов. - Ты меня напугал, - Мирра укоризненно посмотрела на Андрея. – Дом очень красивый и необычный, я засмотрелась. - У нас таких домов несколько, - Павленко кивнул через дорогу, - смотри, вон тот кирпичный небольшой дом сразу за вторым корпусом нашей больницы. Там были мастерские РТО. Его фасад украшен каменными символами, присущими масонам: угольники, циркули, мастерки, перчатки. - Очень интересное смешение разных стилей, - Мирра, прикрыв глаза от солнца, посмотрела на указанный Андреем дом. - Просто во время войны город нещадно бомбили, - Павленко жестом предложил Мирре руку. – После войны строили в основном «сталинки», а после 1953-го стали массово клепать «хрущевки». Это не смешение стилей, а скорее отсутствие их. - Понятно, - Рябинина взяла Андрея под руку и спросила.- Куда пойдем? - Правило номер один, - усмехнулся Павленко, - у нас говорят: «где идем?» - Хорошо, - согласилась Мирра, - где идем? - Пошли к морю, - Андрей развернулся и повел Мирру в противоположную от больницы сторону. – Покажу тебе для начала нашу природу, наши склоны и, конечно же, пляжи. Как раз уже все приезжие отпускники разъехались. - Идем! Пройдя несколько кварталов по осеннему городу, ребята свернули в небольшой переулок, по которому вышли прямо к отвесному каменному обрыву. - А я не знала, что здесь есть горы, - Мирра была очень удивлена такому пейзажу. - Это не горы, - Андрей указал рукой в сторону моря. – Это ракушняк. Здесь был открытый карьер для добычи камня во времена закладки города. Почти весь Приморск стоит на такой платформе. А еще под нашим городом есть километровые галереи катакомб. - А откуда они взялись? – Мирра слушала рассказ Андрея, глядя на блестящую вдали гладь моря, сегодня спокойного и очень красивого. - Когда город был заложен, и утвержден план застройки, - Андрей присел и поднял с земли небольшой желтый камешек, - решили дома строить из него, - он протянул камешек Мирре, - из ракушняка, но возить его от моря к стройкам было далеко, и стали камень резать под землей прямо на местах строительства. - Ну да, тогда не было ни самосвалов, ни подъемных кранов, - Мирра усмехнулась, - а на лошадях много не навозишь. - У нас после дождей возили на волах, - Андрей ногой шаркнул по земле, - смотри, это глинозем, он размокает в непроходимое болото, кони по такому не пройдут. - И город замостили поэтому булыжником? – Рябинина посмотрела на собеседника. - И булыжником, который вместо балласта на судах привозил из-за границы, и местным камнем. Он называется жерствой или просто дикарем. - Тоже добывали в катакомбах? – Мирра удивленно приподняла брови. - Ага, его тоже добывали на месте, - Андрей взял Рябинину за руку, - идем, вон пологий участок и тропинка вниз, только осторожно становись на уступы и в ямки. Они спустились вниз к месту, где трава, росшая на земле и на камнях, плавно перетекала в асфальтную дорожку, отделяющую склоны от спуска на пляж. Андрей вел Мирру по этой дорожке вдоль моря, показывая ей знакомые всем приморцам с детства лазы в трубы дренажной системы склонов. Эту уникальную систему строили в шестидесятых годах ХХ века, чтобы предотвратить оползни в курортной зоне отдыха. А потом они спустились на пляж. Песок приятно скрипел под ногами, шум набегающих волн успокаивал. Павленко повел Рябинину на пирс, уходящий в море до самого волнореза. Морская вода была прозрачной и чистой, медузы, похожие на диковинные цветы и зонтики, плавали среди длинных зеленых водорослей. Мирра заворожено рассматривала эту красоту, вдыхая волшебный запах моря. - Знаешь, - она обернулась к Андрею, - я была в Крыму, отдыхала в Турции, в Грузии, но такого запаха, как здесь нет нигде. - Так пахнут присущие нашему городу спокойствие и степенность, - Андрей улыбнулся. – Предлагаю вернуться на песок и прогуляться в кафе «Чайка», там восхитительный кофе варят, и эклеры очень вкусные. - С удовольствием! – Мирра взяла Андрея под руку, и они пошли по пирсу к берегу. Влад с утра осмотрел своих пациентов, особенно он уделил внимание любителю мокрых полов. Воронцов мысленно посмеивался, представляя, как обрадуется Холмогорский приезду жены. Ради этого момента Владик даже задержался после дежурства. Пришедший ему на смену доктор Лычковский удивился такому рвению, но рассказанная история о полете «подержанного Кая» развеселила врача и он пожелал Воронцову удачи на поприще воссоединения семейки Холмогорских. Ровно в десять двадцать мадам Холмогорская отзвонилась Владу и сообщила, что прибыла в Приморск, и через минут десять выезжает в областную больницу. Воронцов перекрестился и вышел на рецепцию главного корпуса встречать даму. Холмогорская прибыла ровно в одиннадцать. Невысокая эффектная брюнетка с хорошей фигурой, которой на вид больше сорока пяти дать было нельзя, вошла в больничный холл, словно английская королева: высоко подняв голову и гордо неся себя любимую. Влад сразу понял, что это она. - Добрый день, - он подошел к женщине, - вы жена Холмогорского? - А вы доктор Воронцов? – дама улыбнулась, когда Влад поцеловал ей руку. - Да, я доктор вашего супруга, - Влад кивнул собеседнице. – Давайте, я вас провожу, но сперва, - он аккуратно набросил на плечи женщины белый халат, - я помогу вам с обмундированием, Воронцов усадил жену Холмогорского на небольшой лавочке и помог надеть бахилы. – Идемте, мадам Холмогорская, - Влад предложил даме руку. - В провинции такой милый, галантный молодой доктор, - женщина улыбнулась и взяла Влада под руку. Когда они вошли в палату, где отлеживался скучающий Холмогорский, Георгий Александрович возлежал на кровати, полностью обездвиженный. Хлопнувшая дверь однако привлекла его внимание и он повернул голову на звук. Каково же было изумление пострадавшего, когда он увидел свою жену! - О Боже! – Холмогорский дернулся, но не смог даже сдвинуться с места. - Георгий Александрович, - Влад строго погрозил ему пальцем, - вам рано еще так резко двигаться. Не разрушайте моих стараний. К вам приехала жена, теперь есть, кому о вас позаботиться! Холмогорский закатил глаза. Его жена подошла к кровати, присела рядом на стул и, шипя не хуже гадюки, поинтересовалась: - Ну что, кобель престарелый, добегался за молоденькими девочками? - О чем ты? – попытался возмутиться Георгий Александрович. - Так, господа родственники, - Влад усмехнулся, - пациенту показаны положительные эмоции, постельный режим и полный покой без движения, - Воронцов чуть склонил голову перед женой Холмогорского, - а за сим, я откланялся до понедельника, - он покинул палату, где назревал мексиканский сериал. Когда дверь за Владом закрылась, мадам Холмогорская дала волю своим эмоциям, которые много лет сдерживала, закрывая глаза на похождения мужа. Змеиным шипением она поведала болезному супругу, что лимит ее терпения исчерпан, когда не стало ее отца, а условности, на которые покойный обращал слишком много внимания, для нее не важны. Исходя из этого, дама поведала супругу, что подает на развод, забирает себе в качестве компенсации машину, квартиру и дачу, ибо остается одна, а ему, кобелю потрепанному, с молодыми шалавами все равно, где кувыркаться. Попытки Холмогорского возразить жене разбились о ее сообщение, что адвокат Озерский, на которого так непредусмотрительно рассчитывал незадачливый муж, теперь ее адвокат, и у них достаточно возможностей заставить его развестись по-хорошему. - Жорик, - мадам Холмогорская улыбнулась, - я же не совсем зверь. Та «двушка» в Бутово, которую тебе год назад отписали за согласование строительства медцентра в глуши, останется тебе. - Вот спасибо, - обреченно выдохнул Холмогорский. – Вещи мои уже отвезла туда? - Конечно, - жена улыбнулась, - после твоего отъезда сюда сразу же все собрала и отвезла. Я ключи тебе на тумбочке оставлю. И не вздумай в наш дом возвращаться. Теперь он мой! - Да, - горько усмехнулся Холмогорский, - ты меня сделала, как мальчишку. - С меня ты свое получил, - отрезала женщина, - положение, возможности для старта. Ты был талантливым врачом, а стал посредственным чиновником. Да еще и ловеласом-пенсионером, со стороны – это смешно. - Вот и поквиталась ты со мной за молодых и перспективных, - Георгий Александрович закатил глаза. – Долго же ты ждала этого момента. - Долго, Жорик, очень долго, - Холмогорская встала и бросила небольшой пакет на тумбочку, - как только ты первый раз загулял, так и стала ждать момента, - она подошла к двери. – У меня в час рейс на Москву, не хочу опаздывать. Прощай. Когда дверь за женой, точнее практически бывшей женой, захлопнулась, Холмогорский вздохнул. Когда-то давно он даже любил эту женщину, тогда еще молодую, здоровую. Даже сейчас, перенеся множество испытаний судьбы, она оставалась красивой и яркой, но уже не была любимой. Как-то жизнь для них двоих прошла параллельно, иногда разворачиваясь и скрещиваясь, но не пересекаясь. Вот и закончилось все не романтично, не скандально, а нелепо в больнице, где он даже не мог пошевелиться. Только смотреть, как она ушла своим параллельным курсом, который уже никогда не пересечется с ним. В глазах появились нежданные слезы – слезы обиды на самого себя, на свою беспомощность. Холмогорский сморгнул их и зарычал, словно раненый зверь, выпуская из себя накопленное разочарование и бессилие.