На осколках звездопада?..

- Страшно мне. Скоро роды. Руки трясутся, спина от пота мокрая и ноет, ноги влажные, а Ирка сидит спокойная и в телефоне играет, - жаловался в ординаторской Руслану и Саше Матросов. - Так это твои симптомы? – Елагин рассмеялся. - Посмотрю, что запоешь, когда Сона тебе будет наследника носить, - надулся Дима. – Ира меня три дня просила ногти накрасить на ногах, - Матросов прикрыл лицо рукой. – Я корячился почти час! Чувствовал себя идиотом! - Ире понравилось? – Руслан вопросительно выгнул бровь. - Ржала с меня, как с последнего придурка! – Дима вздохнул. – Оказалось, ногти надо было накрасить ей! В ординаторскую вошел «Я лечу». Услышав истории Дмитрия, Варшавский рассмеялся, но коллегу успокоил: - Держись, Димон, - Юра хлопнул Матросова по плечу. – Думаешь, Вика мне не придумывала всякие причуды? Тебя еще не просили приготовить селедку в горячем шоколаде? А потом ее попробовать? Не? Так я тебе замечу, что это таки-да очень оригинально на вкус. - Селедка в шоколаде? – Руслан и Саша прыснули со смеху. - Вы еще не пробовали арбузы с кетчупом, клубнику с горчицей и мармелад с хреном! – Юра хмыкнул, - ах, да, еще зефир с рассолом. Ничего, у вас это еще впереди, вот попадут Сона с Мариной к Вадиму на третий этаж, узнаете, что такое бананы в соусе «тартар». - Меня Ира тоже заставляла пробовать всякие «изыски» беременных, - передернул плечами Дима. – Я в первом триместре даже мел с медом жрал. - Посмотрим, как эти смеяться будут, когда огребут отцовство от самого начала, - Варшавский улыбнулся, - а то эти счастливчики, как в том кино: чмок – и бэби, остальное монтаж. Ты Димка держись, у тебя впереди еще роды, первые зубы, период «хочу все трогать» и сезон «хочу все знать». А еще бессонные ночи, поверь, о ночных будешь мечтать, как о манне небесной. - Да я уже морально готовлюсь, - Матросов усмехнулся. – Мы еще не родили, а я уже понял, что процесс производства – это вишенка на торте. - Этот процесс, братишка, в детях самый безопасный, - «Я лечу» расплылся в улыбке, - но после того, как малолетний тренажер внимательности и бдительности подходит, заглядывает тебе в глаза и говорит: «папа», - тебе уже параллельны «беременные» блюда его мамули, бессонные ночи и прочие сопутствующие временные неудобства. Держись, Димка, - Юра пожал руку Матросова и ушел, оставив своих коллег за обсуждением темы отцовства. Ира с Викой стояли на балкончике холла третьего этажа. Свежий осенний воздух бодрил будущих мамочек, рассматривавших золотое увядание природы. Их тихое уединение было прервано санитаром Колей. Юноша выскочил на балкон и сходу озадачил Матросову и Варшавскую вопросом: - Милые дамы, жвачки не найдется? – парень сложил руки «молитвенно». - Легко, - Вика выудила из кармана куртки пластинку «Дирола». - Держи. Дыхание будет свежим всегда! - добавила Виктория. - Вы просто фея, Виктория Андреевна! – Коля сиял. – Я, конечно, извиняюсь, но у вас нет случайно еще одной? Я угостился у Петюни какой-то такой термоядерной сигаретой, а меня девушка ждет! - На, страдалец, - Вика усмехнулась, дав санитару еще одну пластинку жвачки. - А, может, у вас и шоколадка найдется? - одарил «щенячьим» взглядом Варшавскую санитар. - Держи, Колян, - Вика протянула парню «Аленку». - Я сегодня – волшебница, фея, сам же сказал, а ты три желания своих так бездарно потратил! – Варшавская покачала головой. Растерявшийся санитар недоуменно посмотрел на рассмеявшихся Вику и Иру и, так ничего не поняв из юмора беременных медиков, ушел. Даниил в раздумьях вышел во двор больницы. Осеннее увядание окружающей природы очень гармонировало с его состоянием. Яна Францевна Корн, она же Снежная Королева. Заведующему строящегося ожогового даже на слух показалось очень гармоничным сочетание имени и звания восхитившей его женщины. Размышления Красновского были прерваны появлением его кузена – заведующего антирабическим отделением. - Привет обгоревшим, - здоровый двухметровый детина хлопнул Дана по плечу. - Салют грозе бешеных ежиков, - усмехнулся Красновский, пожимая руку кузена. - И как тебе у нас на югАх? – брат, чуть прищурившись, разглядывал Даниила. - Нормально, город не дорогой, душевный, больница и люди в ней мне нравятся. Да и отделение скоро будет готово, вот смотрю, как идет ремонт, - Красновский кивнул в сторону здания будущего отделения. - Отец Пашу поставил курировать стройку, а значит, я могу не париться по этому поводу. - Я тоже с Пашей ремонтировался, - зав антирабическим усмехнулся, - нам крыло тогда в инфекции дали, так никто не хотел ремонт делать, пока за дело не взялся Павел. Через месяц отделение было готово. - И на второй день ты уже столкнулся со злым ежом, - Дан рассмеялся. - Вот ты шутишь, а мне было тогда не до смеха, - заведующий антирабическим вздохнул. – Бешенство вообще не шуточное дело. - А поведай-ка мне, родственник дорогой, - Даниил вздохнул, - что знаешь ты о прекрасной Снежной королеве? - Ни фига себе! – заведующий антирабическим отделением смерил удивленным взглядом Красновского. – Яна Францевна Корн дама прекрасная и холодная, большой специалист в том, как помочь нашим вторым половинам сделать жизнь настолько прекрасной, насколько и ужасной. - Да в курсе я, - Дан усмехнулся, - что дарит сия коронованная особа дамочкам возможность произвести на свет оружие массового поражения. Только раз увидев ее, я потерял сон. - Даже не знаю чем помочь, - кузен задумался. – Говорят с ней на «вы» и шепотом даже сам «Я лечу». - Понятно, - Дан посмотрел на солнце. – Буду дерзать сам. Глядишь, выведу новые методы лечения обморожения сердца. Это же почти ожог азотом… - Удачи, мечтатель, - зав антирабическим пожал кузену руку. – А я к главному пошел доложиться. До встречи. - До встречи, - Дан вздохнул и пошел к своему будущему отделению. Долбачев, тяжело вздыхая, вошел в ординаторскую, устало плюхнулся на диван и риторически выдал в пространство: - Почему в медицину идут те, кто считает, что голова нужна только для того чтобы ей кушать? Орлович и Майя Петровна удивленно уставились на философствующего Егора Александровича. - Гоша, признайся честно, - Лаврова подошла к подчиненному, - тебя «Я лечу» покусал? - Нет, дорогая моя начальница, - вздохнул Долбачев, - меня очень разочаровал один из студентов. - И чем же он тебя так разочаровал? – Лаврова всерьез обеспокоилась поведением и состоянием вечного раздолбая Гоши. - Чем? – Егор Александрович нервно рассмеялся, - Сейчас расскажу! После обзорных лекций по сосудистой и нейрохирургии студенты Долбачева снова вернулись к хирургическим будням. На повестке дня была желчнокаменная болезнь. Когда-то еще молодой и старательный Долбачев, проводя обычные холецистэктомии (операции по удалению желчного – прим. автора), оставлял иногда себе на память «камешки». Ну причуда у человека такая! На лекцию о ЖКБ Егор Александрович принес «наглядное пособие» для студентов – вазочку с бело-серыми камешками, когда-то лично Гошей удаленными из пациентов. В каждой группе всегда есть студенты, которые в силу тех или иных причин любят на лекциях поспать. Группа Долбачева из общего строя не выбивалась: был один красавец среди студентов, попавший в медин сам не знает зачем. Когда «пособие» дошло до горе-студента, и коллеги его разбудили, будущий гений от медицины несказанно обрадовался: он решил, что ему передали конфеты! - Майя Петровна! – Долбачев закатил глаза. – Он сожрал эти камни! Вот так сидел и хрустел пол пары, а мы все тупо пялились на него и не могли понять – это он шутит, или совсем дебил! - Наверное он просто был голодным, - со вздохом констатировал Орлович. На четвертом этаже царил конец света. Старая знакомая терапевтического отделения Елизавета Павловна Ручкина снова поступила в отделение. Снова аллергическая реакция неизвестно на что. Аллергологи разводят руками снова. Все исследования и анализы говорят, что это реакция на пенициллин, который бабулька смолоду не принимает из-за аллергии. Терапевты вновь бабулю приняли, в палату уложили, сам зав отделением стал выяснять у болезной, что приключилось. - Итак, Елизавета Павловна, признавайтесь, кто вам прописал пенициллин, и зачем, зная о последствиях, вы его приняли? – Рыков строго посмотрел на бабулю. - Сынок, да я ж не первый раз попадаю к вам, - бабушка растерялась. – Вот и зимой, и весной, тоже все говорили пенициллин, пенициллин, а я его окаянного с пятьдесят второго ни-ни. - Чер-те-что, - хмыкнул Рыков, - значит так, Елизавета Павловна, вот вам юный гений, - Алексей Сергеевич ткнул пальцем в грудь Марка Юргенса. – Выносите ему мозг, гоняйте, как сидорову козу, он вас курирует, пока мы выясняем, что к чему, - Рыков сунул интерну в руки ручку, - а ты, чудо недодокторское, анамнез собери, вдруг осенит тебя какая мысль светлая. Когда Рыков покинул палату загадочной бабули, Марк присел у ее кровати и стал задавать Елизавете Павловне стандартные вопросы. Бабушка с удовольствием отвечала Марку, подробно, с описаниями всех предыдущих случаев проявления своего загадочного заболевания. Когда все формы были заполнены, Юргенс решил просто поговорить с загадочной больной. Выясняя быт и привычки бабушки, Марк заметил странную закономерность. - …а потом я выпила чаю, и тут у меня сразу же началось! - Елизавета Павловна, а весной у вас тоже после чая началось? – Марк задумался. - Да, сынок, только чайку попила, и тут же скорую вызвала. И с каждым разом все хуже мне и хуже было. А потом как-то все прошло, - бабушка развела руками. - А прошло когда? – Юргенс что-то быстро накидал в блокнот. - Да вот чай с мая меня и не беспокоило ничего. А как стало прохладно, опять прихватило, - Елизавета Павловна опустила глаза. - А началось все когда? – Марк чувствовал, что врачи что-то упускали. Ему очень хотелось помочь этой пациентке. Уж больно Елизавета Павловна была похожа на настоящую бабушку, как в сказках. Она была не такой холодной и властной, как доктор Эмма Карловна, она была простой и очень домашней. А в душе Марка после истории со спасенным мужчиной, который пострадал от доктора Бодиза, что-то щелкнуло, что-то изменилось. Теперь Марк сам хотел стать пусть не гениальным, а просто хорошим врачом. И эта бабушка была его шансом, его вызовом. Немного подумав, Елизавета Павловна вспомнила, что началось все в прошлом октябре. Она чай попила, горло отекло, и с тех пор понеслось. - Хорошо, - Марк сделал пометку в блокнот. - А что у вас изменилось в жизнь в прошлом октябре? - Да ничего, сыночек, не менялось, - Ручкина устало прикрыла глаза. - Так, а что вы обычно делаете в октябре? - интерн решил докопаться до бабулькиной проблемы, во что бы то ни стало. - Ну, как все, соления, маринады, варенья, закатки, - перечисляла Елизавета Павловна свои домашние «подвиги», - надо же детям и внукам домашненького сделать. - Консервы домашние вкусные? – на автомате спросил Марк. - А как же! – с гордостью поведала Елизавета Павловна. – Только в прошлом году клубники мало было, да все не сладкая, дождило. Я ее мало сварила, а она возьми и заброди, зараза! – пожаловалась бабуля. – Я плесень сняла, сахарку добавила и переварила ее. Сроду не случалось, а тут на тебе. - А чай не бось с этой клубникой пили? – усмехнулся Марк. - Конечно с ней, вкусная получилась, ароматная! – Ручкина аж в ладоши хлопнула, чтобы передать вкус и аромат варенья на словах, - я и на этот год баночку сохранила! - Как бы мне это варенье увидеть, Елизавета Павловна? – Юргенс уже был уверен на все 100 – он нашел причину аллергии бабули. - А я сейчас Глаше позвоню, - Ручкина достала телефон, - это моя соседка, она котика кормит, пока я здесь. Глаша обещала в обед меня навестить, вот она и принесет вам баночку. - Отлично, - глаза Марка заблестели. – Тогда я в обед подойду, но вы варенье не ешьте, вам сейчас нельзя. - Хорошо, сынок, не буду, - Елизавета Павловна улыбнулась вслед Марку. Юргенс пулей метнулся в кабинет Рыкова, но хозяина там не застал. Зато Алексей Сергеевич увидел своего горе-интерна, топчущегося у двери. - Что здесь забыл, пони розовый? – тут же наехал на Марка завотделением. - Да вот анамнез у Ручкиной собрал, беседу задушевную провел и выяснил, что с прошлой осени бабуля наша как чаи погоняет, так и к нам попадает, - скороговоркой выпалил Юргенс. - Аллергия на чай? – Рыков посмотрел на Марка, как на пациента психиатра. – Ты чего, мальчик, ей уже анализы все сделали, аллерген выявили. - Так она чай пила с клубничным вареньем переваренным, - улыбнулся интерн, - сама рассказала, мол, забродила клубничка, она плесень сняла, переварила ее и чаи гоняет, а после них к нам прямиком. С той клубничкой пенициллин в Елизавету Павловну и внедряется! - Клубника где? – Рыков серьезно посмотрел на Марка. - Соседка в обед принесет, - Юргенс выдохнул. - Так, варенье сразу в лабораторию на содержание в нем пенициллина проверить, - тут же дал указание Рыков. – А ты вроде бы не совсем дебил, - ухмыльнулся Алексей Сергеевич. – И я с тебя пациента Краскина не снимал, так что удели и ему свое внимание с сообразительностью. Когда Марк испарился в направлении пациентов, Рыков про себя подумал, что для этого недодоктора еще не все потеряно, может и станет он когда-нибудь врачом.