На осколках звездопада?..

В кабинете Юру ждал санитар Коля. Когда Варшавский влетел к себе, парень быстро и четко доложил: — Юрий Михайлович, приезжали из полиции, забрали мадаму Ренарди, вот оставили вам копию протокола. — Молодец, боец, — Варшавский хлопнул парня по плечу и достал из ящика стола бутылку дорогого коньяка. — Так, держи премию, заслужил. — Спасибо! — парень взял коньяк. — Всегда готов! Когда Коля вышел из кабинета, Елагин развалился на диване и поинтересовался у Юры: — А чего это ты с сестренкой своей так жестоко? — Жестоко? — Варшавский засмеялся. — Да я ее практически спас от смерти! Эта дура Вику перепугала до смерти несколько лет назад. — Маринка себя кошкой возомнила? Думает, что у нее девять жизней? — рассмеялся Саша. — Наверное, — пожал плечами «Я лечу». — Склиф, эта умная, но мало, женщина имела дурь устроить мое похищение у Вики на глазах. — Так ты ее реально спас, — Елагин хохотнул. — Ну, за спасение умных, но мало! — Хороший тост, — Юра достал бутылку. — Дверь закрой, нам по капель двадцать в терапевтических целях просто необходимо. Саша закрыл дверь, Варшавский налил «живительной влаги» в медицинских целях, звякнули рюмки. Минут двадцать врачи расслаблялись спокойно, а потом зазвонил телефон. — Да, Варшавский… твою туда!.. Когда?.. Понял, примем… Кречетов, я с тебя иначе мзду брать буду… ты с моим детским садом неделю сидеть будешь, когда я Вику в отпуск увезу!.. Ладно, ты переваривай стоимость услуг, а я ушел принимать, — отключив телефон, «Я лечу» скомандовал: — так, лимончик пожевали, я в приемный, а ты ученика лекарей ищи и в операционную, у Дениса парень пострадал, к нам везут. Люба накрыла на стол и посмотрела на часы, через минут десять придет в гости Алиса. Горянская и Азарова учились вместе в медицинском. У обеих студенток были именитые отцы, поэтому преподаватели с девушек спрашивали втройне. Как все остальные студенты Люба с Алисой проходили практику в больницах города, сдавали зачеты и экзамены, иногда бывало, не с первого раза. Девочки подружились еще на первом курсе, прекрасно дополняя друг дружку. А когда пришло время определяться с будущей медицинской специальностью, они выбрали разное: тихая, спокойная Горянская специализировалась на неврологии, прошла интернатуру в Клинике нервных болезней имени А. Я. Кожевникова, а упрямая и взрывная Азарова назло отцу выбрала хирургию и «Склифосовский». Долго еще профессор общей терапии Дмитрий Иванович Азаров рвал и метал из-за выбора дочери, но Алиса была непреклонна. С тех пор прошли годы. Люба после интернатуры стала помощницей отца, сопровождая профессора Горянского в командировках, на симпозиумах и прочих высоких мероприятиях. Алиса, окончив интернатуру и пережив личную трагедию с пропавшим женихом, укатила куда-то далеко спасать жизни. И вот теперь они обе оказались в Приморске, работают в одной больнице и могут встречаться, чтобы поболтать о тех далеких днях относительно беззаботного студенчества. Мелодичный звонок оторвал Любу от воспоминаний. Она выбежала в прихожую и открыла двери. На пороге, улыбаясь на все зубы, стояла Алиса. — Проходи, — Люба улыбнулась в ответ. — Я уже стол накрыла, посидим, друг другу на жизнь пожалуемся. — Точно, ржать при этом будем до утра! — рассмеялась Азарова, вручая подруге пакет. — Тут тетушкины разносолы в банках, по-моему, она еще и какие-то вкусности всунула. И да, наливку дядя делал сам. — Отлично, — Горянская кивнула в сторону гостиной. — Идем, устроим вечер воспоминаний. Девушки, перешучиваясь, устроились в гостиной, удобно расположившись на невысоких широких пуфах. Люба вкратце поведала о том, как очутилась в Приморске, Алиса поделилась своими причинами переезда к тетке. — Короче, мне хотелось оказаться подальше от Москвы и папенькиных упреков, — Азарова пригубила наливку. — Он мне все время напоминает, что был против моих отношений с Петей. А я сердцем чувствую, тогда что-то случилось с ним, что-то серьезное. — Он мог бы дать знать за столько времени, — Люба обняла подругу за плечи. — Главное, что не было информации о самом плохом. — Думаю, что он не смог мне сообщить тогда ни о чем, — Алиса вздохнула. — Понимаешь, у меня такое чувство, что он все время где-то рядом, только надо еще чуть-чуть поискать, и все получится. — А что в полиции говорят? — Люба искренне переживала за подругу. - Я была в столице проездом пару дней, заходила, спрашивала, разводят руками. — Ну, хоть ищут? — Горянская придвинула к Алисе пиалу с маслинами. — Говорят, что ищут, — Алиса развела руками. — Даже показали бумагу, подтверждающую, что Петя во всероссийском розыске. — Прямо как какой-то преступник, — поежилась Люба. — Как пропавший жених! — Алиса сжала кулаки. — У меня в ОВД создалось впечатление, что они его вообще-то и не ищут, для галочки протокольные мероприятия провели и успокоились. Только я успокаиваться не собираюсь. — Любишь? — Люблю. Очень люблю, — Алиса улыбнулась. — Найду все равно, — она посмотрела на подругу. — А у тебя как с личным фронтом? — Ну… — Люба засмущалась. — Меня один доктор пригласил на выходных в театр. — Доктор? В театр? — Алиса прищурилась. — И кто этот доктор? — Кардиохирург, — Люба улыбнулась. — Очень тактичный, воспитанный. Кстати, у него есть брат-близнец. — О нет! — Алиса закатила глаза. — Нет, нет и нет! Не надо уподобляться моей тете! Та мне уже почти полгорода в ассортименте предложила. Девушки рассмеялись. Проболтав до глубокой темноты о своем о девичьем под дядину наливку, подруги договорились встретиться с утра на перекрестке улиц и вместе отправиться в больницу. Алиса вышла в ночь и с удовольствием вдохнула холодный осенний воздух. Запах моря, прелых листьев, звездное небо… Она быстро дошла до тетиного дома и открыв калитку, проскользнула во двор. Девушка так и не заметила тени, скользившей вдоль заборов частного сектора и охранявшей ее. Утро в областной началось весело. «Я лечу», зная сказочный характер своей Сказки, очень тактично и откровенно поведал ей об аресте Марины и о появлении Луизы с каким-то ребенком. Выслушав мужа, Вика вполне так ярко и цветисто высказалась об умственных способностях очередной бывшей мужа. Но особенно эмоционально насыщенно она прошлась по уму и сообразительности родственницы. Высказав свое веское мнение об этих двух, Варшавская решила прогуляться в родное отделение, дабы посмотреть на чудо природы, перекроившее свое лицо в угоду призрачным надеждам. Вика удобно устроилась в кабинете на диване, похрумкивая маринованными каперсами. «Я лечу» в это время трудился в операционной, компанию Вике составила санитарка тетя Дуся — высокая дебелая тетка лет шестидесяти, больше похожая на вышибалу из ночного клуба. Она была свидетельницей эскапад Марины и «пластмассового чучела» и с удовольствием охраняла покой Виктории Андреевны по просьбе Юрия Михайловича. Ровно в десять в кабинет Юры постучали. Тетя Дуся во всю силу своих легких гаркнула, не тише самого «Я лечу»: — Открыто! В кабинет гордо вошла женщина, лицо которой напомнило Вике маску, причем маску самой Виктории. Вместе с дамочкой в кабинет вошел мальчик, скромно жавшийся к визитерше. Внешне парнишка чем-то отдаленно напоминал Юру, но только на первый взгляд. Дама смерила Вику неприязненным взглядом и бросила: — Где Юра? — Кто? — тетя Дуся удивленно посмотрела на визитершу. — Вы кто такая? — Вика встала с дивана. — И что делаете в отделении в часы, не предназначенные для посещений? — Я — Ложкина Луиза, будущая жена Юры! — пафосно выдала дамочка. — А это — Юра, его сын! — Странно, — тетя Дуся смерила Луизу тяжелым взглядом. — А вам точно в нейрохирургию надо? Не в психиатрию? — Что вы себе позволяете? — некрасиво взвизгнула Луиза. — Ей точно к нам, только сразу в операционную, — прищурилась Вика. — Детка, выйди за двери, — кивнула Варшавская мальчику, и когда он послушно вышел, она прошипела, как заправская кобра: — Варшавская Виктория Андреевна. Жена Юрия Михайловича  — это я. И наш сын сейчас разносит детский сад. Кстати, сына Юры зовут Миша. — Ты не понимаешь! — Луиза картинно закатила глаза. — Я люблю Юру, я родила ему сына! Он должен жениться на мне! Я сделала пластику, чтобы стать такой, какие ему нравятся! А ты еще девчонка! — Слышь, ты, курица пластилиновая, — вмешалась в разговор тетя Дуся, — бери-ка в охапку своего дитя и бегом отсюда, пока Михалыч из операционной не вышел, — санитарка одним шагом подошла к Луизе. — Не заставляй меня при ребенке выкидывать тебя отсюда. А то вон, Андревна наша закипает, щас как рванет, покруче Михалыча будет. По-хорошему прошу, уходи мирно. Луиза посмотрела на санитарку, потом на Вику, которая улыбался акульей улыбкой. От вида Варшавской Луизу замутило: что-то было в девчонке такое, что становилось вдруг страшно. — Луиза, — прошипела Вика, — имя-то какое! — Она подошла к «сопернице». — А осталась все равно Ложкиной. Печалька! — Варшавская ткнула пальцем в грудь Луизы. — Брысь отсюда, пока я добрая. А то башку вскрою в научных целях, чтобы убедиться, что Бог мозгом обделил. От Викиного напора Луиза попятилась к двери. Тетя Дуся оперативно распахнула дверь и вышла следом за Луизой. Санитарка сопроводила визитеров до выхода из отделения и шепотом на прощание поведала: — Михалыч просто бы выкинул на лестницу, — затем тетя Дуся крепкой рукой выставила Луизу за двери и плотно за ней их закрыла.