На осколках звездопада?..

Операция с Лавровой прошла просто и обыденно. Алисе даже на мгновение показалось, что она снова оказалась в Склифе в ординатуре, где тихая и спокойная Софа Ароновна стояла на первых самостоятельных операциях Азаровой слева чуть сзади и при необходимости могла подсказать, подстраховать. Так и Майя Петровна сегодня дала ей возможность показать себя. Показать самому Варшавскому. - Ну что, - Лаврова улыбнулась под маской, - работайте, Алиса Дмитриевна, а я рядом. Алиса с благодарностью посмотрела на заведующую, улыбнулась в ответ, но тут же собралась и... - Скальпель, тампон, работаем... Она оперировала спокойно, уверенно, как учила ее Софа Ароновна. Оперировала, полностью сосредоточившись на работе. Позвякивание инструментов, четкие движения и короткие команды. - Сушить, еще, зеркало... еще сушить... - свой голос, казалось, был слышен со стороны. Два часа кропотливой и аккуратной работы. Два часа, и пациент теперь не будет мучиться. Два часа, и еще одна успешная операция. - Ревизия... - Чисто, - голос Варшавского напомнил о важном зрителе. - Иглу... - Алиса шила аккуратно, не спеша. - Резать... - узел, - резать... - узел, - резать... Отлично, всем спасибо, - Азарова отошла от стола. - Ну вот, еще одна белошвейка, - усмехнулся Варшавский. - Учились у Габер? - Да, у Софы Ароновны, - Алиса вышла из операционной. - Вы ее знаете? - В Москве есть кто-то из хирургов, кто ее не знает? - Юрий Михайлович удивленно посмотрел на Алису. - Пожалуй, вы правы, - Алиса кивнула. - Значит так, теперь к делу, - "Я лечу" стал очень серьезным. - Завтра предстоит операция. Оперируем нашу коллегу перинатолога. Красивую женщину и отличного специалиста. Мне нужна белошвейка. А то жена за своего доктора мне мозг кофейной ложкой съест. Об этой операции особо не говорят, но она важна и для пациентки, и для всех нас. - Я поняла, - Алиса улыбнулась кончиками губ. - Спасибо за доверие, я сделаю все аккуратно и красиво. - Тогда завтра в час, в нейрохирургии, - и Варшавский улетел к себе в отделение. Петр осторожно потянулся. Мышечные спазмы - результат падения на лыжах. Мазь помогала, но хотелось более радикального решения. Он достал телефон и быстро набрал нужный номер. - Добрый день... да, это я... вроде и не проблема, так, тянет мышцы, спазмы бывают... мазь помогает, но... я понял... да, запомнил... я знаю, где это... спасибо, в семь буду. Петр еще раз потянулся, улыбнулся и, проконтролировав время, дал себе час на полноценный отдых. Удобно расположившись на диване, он позволил себе вспомнить... ... Восстановить навыки катания на лыжах было необходимо в кратчайшие сроки. Итальянская Кортина д'Ампеццо ждала уже, а вот так просто стать на лыжи после ранения и спуститься по привычной трассе было крайне опасно и необдуманно глупо. Петр отправился туда, где когда-то впервые встал на лыжи. Снаряжение у Бестужева было отличным, инструктор - хорошим. Проблем ничто не обещало. В тот день они с Сергеем впервые вышли на трассу. Серега опекал аккуратно и профессионально. И его опека была оправданной: стоял на лыжах Петр пока неуверенно, так, словно вспоминал давно забытое прошлое, даже, коленками дрожал. Вдруг кто-то проорал через весь склон инструктору Бестужева: - Серега, стой! – еще один инструктор, замахав на своих подопечных, и, судя по всему, слегка обложив их матом, резко подкатил к Бестужеву и его инструктору, и чуть запыхавшись поинтересовался, что и когда себе ломал Бестужев. Узнав, что у Петра была травма позвоночника, парень просто озверел, откровенно поведав, что ждет Бестужева, если какие-то Гордеевы окажутся вдруг на работе. В этом эмоциональном монологе так же выяснилось, что к загадочным Гордеевым могут подключиться еще и Емельянова с Шойгу. - Та самая Емельянова? - Петр усмехнулся. - Та самая, - кивнул инструктор. – И тот самый Шойгу! После небольших выяснений отношений было принято Соломоново решение: Сергей отправлялся к оставленным на склоне ребятам, которыми был занят его коллега, а Петра этот самый коллега берет под свое крыло. - Знаешь, Игорек, - Сергей вздохнул, - у тебя такие упражнения всегда лучше получались. Не зря же малышня тебя так любила. Так что вперед, на танки. - На крыло, - поправил инструктор, - Игорь, - он пожал протянутую руку и, показав, как спускаться, жестом предложил Петру начать спуск. На канатке Игорь разобрал ошибки и напомнил Петру основы катания. На верхнем выкате быстро подогнали снаряжение, Игорь отметил класс экипировки Бестужева и похвалил за выбор. Потом в двух словах рассказал о новой трассе, и разрешил Петру спуск. На пологой зеленой трассе Бестужев снова ощутил почти забытое волшебное ощущение скорости. Здесь он почувствовал себя уверенней, тело само вспоминало все, что надо. Неприятно заныли колени, подтверждая тем самым корректность вертикальной работы, заныли и голеностопы - правильная передняя стойка давала себя знать отвыкшим от специфических нагрузок мышцам. Тело, наконец-то, вспомнив все, что умеет, захотело полета. Игорь остался чуть позади. Бестужев подумал, что так поступают инструкторы-профи, оценивая катание подопечного сзади, и сильнее толкнувшись, набрал скорость. - Не гони Петр, не спеши, - попытался притормозить его Игорь, но... Петра тащило, как выражаются здесь инструкторы. В поворот Бестужев вошел на приличной скорости, и Игорь никак не успевал догнать его. Вдруг перед глазами возникла быстро приближающаяся елка немаленьких размеров. Мелькнула мысль о докторе из Приморска, который за это оторвет голову, и вдруг что-то золотистое сбило его в мягкий снег. Где-то рядом в сугробе заплакали дети. - Ребята, вы как? Петр, Лена? - к пострадавшим подлетел Игорь. - Нормально, - сухо ответил, поднимаясь, Петр, - лучше глянь, что с девчонкой, я лыжи пока поищу. Игорь помог барышне подняться, профессионально ощупал, получив в ответ почти змеиный шип и самый важный вопрос: - Дети как? - Мамуля, мы тут, все хорошо, - радостно сообщили малыши. Девчонка присела, чтобы поцеловать малышей, сняла шлем, позволяя волосам рассыпаться по спине, и Петр вздрогнул, узнав Елену Емельянову. Когда они представились друг другу, Елена вдруг рассмеялась и заявила, что Бестужев, прямо как Петропавловка, основательный и сногсшибающий. Это напомнило Петру о Лисенке и сердце на секунду защемило. А Лена вдруг сморщилась от боли... - Похоже, теперь руку сломала я, - покаянно улыбнулась Игорю Елена, - Романов меня порвет... Петр помог Игорю обездвижить травмированную руку Елены, вколол ей обезболивающее, прочитав по глазам своего инструктора попытки вычислить, где Петр служит. Но все размышления и приготовления были прерваны появлением генерала Романова. - Интересно, кого еще в гости следует ждать, - пронеслось в голове у Петра. - Кажется, неожиданности только начались. ...Елена прильнула к Андрею, что-то зло и беспощадно ей выговаривавшему - по крайней мере, по глазам Емельяновой было видно, что слова мужа причиняют ей боль. Но Емельянова не была бы собой - Петр как-то видел ее работу там, где было по-настоящему жарко и страшно, и где по документам не было самого Петра - слабость длилась считанные секунды. А потом был короткий поцелуй и спуск, во время которого Андрей успевал контролировать всех и вся, с особым беспокойством, впрочем, глядя только на Лену. Наблюдая за Андреем и Еленой, Петр видел себя и Алису. Только Лисенок сейчас далеко. И пока даже непонятно было они снова смогут быть вместе, и смогут ли вообще. Спуск в медпункт закончился неожиданно быстро, и Елена, на счет "раз-два" разогнав сначала толпу родственников, а потом и толпу врачей, устроилась на солнышке, с удовольствием затянувшись предложенной Петром сигаретой. Короткий отдых позволил Емельяновой собраться с силами и перебороть боль от травмы, пока поразительно похожий на оперировавшего Петра Юрия Михайловича доктор договаривался о чем-то в медпункте. Несколько минут тишины, позволяющих накапливать и концентрировать силы. Такой навык вырабатывается годами, и только у людей очень специфичеких профессий... Петр усмехнулся, вспомнив поздний вечер в Париже... - Пойдем, Ленок, - доктор выглянул из дверей. Петр поспешил помочь Елене, и сразу же понял, что Париж вспоминался не зря. Снова засвербило в затылке, так, как свербит только от пристального взгляда. Передав Емельянову врачу, Бестужев резко развернулся навстречу взгляду. Знакомому взгляду, хотя и своеобразному... Взгляд был холодный, жесткий, прицельный, изучающий, оценивающий. Лицо его обладателя, как лицо Одина, напрочь было лишено эмоций, только ехидная дружеская усмешка почти спряталась глубоко на дне черных зрачков. Если бы они не были друзьями, этот человек мог стать идеальным врагом. - Гошка! - Бестужев сжал виз-а-ви в крепких объятьях - Иди, Петь, иди, время поговорить у нас будет... Позже, на террасе отеля, Петр, дождавшись, когда Емельянова окончит телефонные переговоры, подошел к ней, чтобы извиниться. Но Емельянова отмахнулась, сказав, что все хорошо и не стоит попусту тратить время на ненужные слова. А потом... Потом она просто сказала, что ей есть ради ЧЕГО и ради кого себя беречь. И в голове Петра снова сложился пазл. Не скажи она вот это самое «ради ЧЕГО», и Бестужев позволил бы себе на время закопаться в своих сомнениях, поймет ли и простит его Лисенок… А теперь в голове снова четко уложилось: Родина-долг-любимая. Сигнал в телефоне нагло напомнил, что время отдыха окончено. Петр быстро собрался и отправился в Царскосельский. Когда-то в детстве Бестужева это был просто дачный поселок в черте города. А сегодня самая скромная дачка здесь стоила дороже, чем штаб-квартира в Лэнгли. Дом Варшавского отличался простотой и сдержанностью по сравнению с окружающими дворцами. "Пожалуй, это и есть самая скромная дачка", - усмехнулся Петр и позвонил. Юра проводил Бестужева в кабинет и кивнул на массажный стол, застеленный большим махровым полотенцем. - Устраивайся, шпиён, лечиться будем, - Юра усмехнулся, - и моли Бога, что мой главный спец по реабилитации уже в декрете и на сохранении. - Еще страшнее вас? - улыбнулся Петр. - Поверь, отличный и талантливый нейрохирург, - с гордостью поведал Юра. - Мозг может съесть кофейной ложечкой. - Я так понимаю, это ваша жена? - догадался Петр. - Именно, - "Я лечу" улыбнулся людоедской улыбочкой. - Еще раз где-то навернешься, назначу Вику твоим лечащим доктором. - Я так понимаю, угроза не беспочвенная, - буркнул Петр, укладываясь на стол. После массажа стало легко и приятно, мышцы перестали спазмироваться. Бестужеву показалось, что он заново родился. - Завтра тоже в семь, - Юра пожал Петру руку. - Спасибо, буду, - кивнул Бестужев и вышел в осенний вечер.