Рагнарёк

Заместитель директора центральной городской тюрьмы Кируны(1), Тор Одинсон, неспеша подошёл к решётке и приложил пластиковый магнитный ключ к сканеру. Устройство пикнуло, загорелась зелёная лампочка, и ряд стальных прутьев со скрипом отъехал в сторону. Тор немного помедлил, но всё же ступил на территорию блока D, где отбывали своё наказание преступники, приговорённые к пожизненному заключению. Он приложил «магнитку» к считывающему прибору с другой стороны, и дверь встала на место. Блондин огляделся. Было уже начало одиннадцатого ночи. Совсем недавно протрубили отбой, но из «одиночек» пока ещё доносились возня, шум и нецензурная брань. Охраны в это время совсем мало, но камеры видеонаблюдения, установленные чуть ли не на каждом метре, всегда работали без сбоев. На такой территории мышь не проскочит, не то что обычный человек. Тор глубоко вздохнул и направился вдоль длинного коридора. Нужная камера под номером двенадцать располагалась ровно в середине серой прямоугольной кишки. Одинсон вновь приложил ключ к сканеру около дверного проёма. Снова этот противный писк и звук открывающейся двери. Здесь была другая система. На то, чтобы войти в камеру давалось всего несколько секунд, и поэтому охранники не любили церемониться с заключёнными. Они в прямом смысле слова зашвыривали узников в затхлый каменный мешок, освещаемый одной тусклой лампочкой, а если тот замешкается – тридцать суток карцера было обеспечено. Одинсон быстро сунул ключ в карман, зашёл в каземат и остановился напротив лежащего на кровати черноволосого мужчины. Дверь затворилась. Брюнет открыл глаза и приподнял голову. В первые мгновения он смотрел так, будто думал, что перед ним призрак. Он прищурил свои ярко-зелёные глаза, а после вытаращил, не веря в происходящее. - Тор?.. – едва слышно произнёс узник. - Здравствуй, Локи, - сказал Одинсон, разглядывая его оранжевую робу. – Заключённым следует снимать верхнюю одежду перед тем, как ложиться спать. Локи расплылся в улыбке, отгоняя от себя дремоту, и сел на кровати. - В этом весь ты. Всегда учишь, как надо правильно жить. - А что делать, если тебя надо до сих пор воспитывать? – отозвался Тор. Брюнет вскинул голову. Длинные смоляные волосы рассыпались по плечам, и Одинсон смог разглядеть татуировку, которая в обрамлении незамысловатого узора тянулась вертикально по всей длине шеи. На самом кадыке ясно выделялось слово Ragnarök. - Какими судьбами ты здесь? И почему ночью? Свидания, вроде как, днём проходят. Или для лучшего полицейского Стокгольма сделали исключение? – спросил Локи, ухмыляясь. - Я больше не работаю в полиции Стокгольма, - ответил Одинсон. - Чего так? – наигранно удивился собеседник. Тор скрипнул зубами. «Эта зараза ещё смеет скалиться!» - пронеслось в светловолосой голове. - После того, как я узнал, что хакер Локи Лафейсон, за которым гонялся чуть ли не весь Интерпол, после суда переводится в тюрьму Кируны, то написал рапорт о переводе. И со вчерашнего дня я заместитель начальника сего заведения, - Одинсон говорил так, будто это всё произошло не с ними, а с какими-то другими людьми, будто он и Локи попали в иную, параллельную реальность. Улыбка сползла с лица Лафейсона. Он сглотнул и промямлил: - Вот оно как… - После пяти лет скитаний ты не спросишь, как поживают мама, отец?.. – поинтересовался Тор. Локи сверкнул глазами, вскочил с кровати, приблизился к Одинсону почти вплотную и, вскинув указательный палец кверху, прошипел: - Твой отец… Один - твой отец… Не мой… - Да как же ты так можешь, Локи? После всего, что родители для тебя сделали! – нахмурился блондин. Лафейсон скривил тонкие губы. - А что они для меня сделали? Единственный, кто по-настоящему любил меня, это только мама, Фригг, больше никто. Один всегда мной брезговал. Он ни разу не обнял меня, как сына, не потрепал по голове, никогда не играл со мной, не разговаривал и не утешал. Он просто меня не замечал. Я был для него мебелью! Он даже фамилию мне свою не дал! Конечно, я же приёмный! Кто были мои родители? Опустившиеся алкоголики, Тор, отбросы общества! Мать спилась, когда мне было два. А отец… Локи замолчал, пытаясь взять себя в руки. После небольшой паузы он продолжил: - Ты знаешь, как умер мой отец, Тор? Одинсон пожал плечами. - Вроде он пьяным переходил дорогу в неположенном месте, и его сбила машина. Лафейсон вновь обнажил свои зубы в издевательской усмешке. - Ты правда такой идиот? Тор непонимающе захлопал светлыми ресницами. - Первым моим взломом была центральная база данных шведской полиции, - вещал Локи, не сводя взора с оппонента. – Я нашёл дело моего отца. А после вышел на того козла, который сбил его. И знаешь, что выяснилось? Дело было сфабриковано. В тот день водитель сам был в стельку пьян. А мой папаша, который бухал сутками напролёт, всё же кое-что соображал. Он не шёл по проезжей части, он шёл по тротуару. Но так получилось, что этот сукин сын не справился с управлением, заехал на тротуар и сбил Лафея. Этот водила оказался непростым, а сынком очень крутого бизнесмена. Дело для расследования передали Одину, а он в свою очередь получил взятку от богатенького «буратинки», чтобы его кровиночку не упекли за решётку. Один просёк фишку и сделал подлог в вещественных доказательствах, изменил результаты экспертизы. И вуаля! Мой отец – без вины виноватый, а убийца ходит на свободе! Как тебе такой расклад? - Ты всё врёшь! – взревел Тор и схватил Локи за грудки. – Этого быть не может! - Ещё как может, - Лафейсон вцепился пальцами в запястья блондина. – Я же говорю, что нашёл того, кто убил моего родного отца. Он мне всё рассказал. Всё без утайки. Конченные наркоманы, знаешь ли, мать родную продадут за дозу. Тор, ты только представь! Он мне выдал себя со всеми потрохами за несколько граммов героина. Несколько граммов, Тор, и люди будут ноги тебе лизать, да ещё и благодарить за это. И ты знаешь, я хотел отомстить этому уроду, свернуть ему шею, перерезать горло, расчленить, или ещё что-то сотворить с этим куском дерьма, но посмотрел на него и понял, что жизнь всё сделала за меня. Одинсон отпустил Локи и отшатнулся к стене. Поверить в то, что его кумир, его отец, который проработал в полиции больше двадцати лет, который имеет государственные награды, почёт и уважение, смог решиться на такое. Тор всегда им восхищался и хотел быть похожим на него, а теперь получается, что это всего лишь маска? Голова кипела от самых разных мыслей и была готова в любой момент взорваться. - Я тебе не верю, Локи! - злился Одинсон. – Ты всегда врал, ты… ты… - Это твоё право, - Лафейсон ничуть не удивился реакции Тора. – И ты знаешь, я понимаю тебя, как никто другой. - Ты меня понимаешь? – блондин кинул на него сердитый взгляд. – Может быть, мой отец и такой, как ты говоришь. Но тогда зачем же он усыновил тебя? Локи вскинул брови вверх. - Один усыновил меня? Ты что такое несёшь? Ещё раз говорю, Одину было на меня плевать. Это всё Фригг, это она хотела меня усыновить, а муженёк просто поддался на её уговоры. Она меня пожалела и думала, что сможет хоть как-то отмолить грехи супруга, который погряз во лжи и коррупции. Я сам слышал их разговор и всё видел, когда был маленьким. Один хотел отправить меня в приют, но мама сказала, что она скорее разведётся с ним, чем отдаст меня на попечение государства. Ты бы видел лицо твоего папашки… Тут Локи согнулся пополам от смеха. Его хохот отразился от стен камеры, и Тору казалось, что этот звонкий смех проникает в каждую клетку его тела, пронзая насквозь. - Нет, правда… Тор… ой… не могу… Лафейсону пришлось сползти на пол и обхватить руками колени, дабы хоть как-то сдержать своё веселье. Одинсон смотрел на его истерику и задавался вопросом: его ли это брат? - Локи, каким бы плохим отец ни был, он переживал за тебя. Я это знаю… - Ой, брось! – опровергнул его слова брюнет, когда немного успокоился. – За себя он переживал! За свою долбанную карьеру и за то, чтобы его грязные делишки не вылезли наружу. - Я тоже за тебя переживал… - Ты скорбел, брат? – Локи подался немного вперёд, вглядываясь в голубые глаза. - Мы все скорбели! – взорвался Тор. – Все! Мы все думали, что тебя уже нет в живых! Почему ты не послушал меня, когда мы в последний раз говорили по телефону? Почему не вернулся домой, когда ещё не было слишком поздно? Лафейсон прошелестел в ответ: - У меня нет дома… И никогда не было… От его слов кровь бросилась Тору в голову. Он стремительно подошёл к Локи, наклонился, схватил его за волосы и дёрнул вверх. Тот взвыл от боли, поднялся на ноги и упёрся ладонями в широкую грудь Одинсона. - Слушай меня внимательно, брат… - цедил сквозь зубы блондин. - Я слушаю, - от жуткой боли у Лафейсона перед глазами заплясали звёзды. - Для отца, для матери, для меня тоже больше нет дома. Потому что с нами нет тебя. Мы ждали, мы надеялись, но ты так и не вернулся к нам. Я ради тебя перевёлся на эту работу, бросил всё в столице и приехал сюда, чтобы быть рядом с тобой. И теперь я, как и ты, узник этой тюрьмы до конца дней своих, только по другую сторону решётки. И это ты приговорил нас с тобой мучиться… - Да ты не знаешь, что такое мучиться! – закричал брюнет. – Ты не знаешь, что такое мучение, когда твой старший брат тебя насилует почти каждый день и почти каждую ночь на протяжении нескольких лет! Тор шарахнулся от него, как от огня. Он выпустил чёрные пряди из рук, и Локи, наконец, смог перевести дух. - Я помню наш с тобой первый раз, - Лафейсон смотрел на растерянного Одинсона, а в его душе всё переворачивалось от воспоминаний. – Один и мама тогда уехали в круиз, а у тебя как раз начались каникулы в академии. Ты помнишь, сколько мне тогда было? Шестнадцать! Мне было всего лишь шестнадцать лет, Тор. Ты пришёл ко мне ночью, прокрался, словно вор… Как же я тебя тогда ненавидел. Ты делал со мной всё, что хотел. Тебе было наплевать, что мне больно, страшно и неприятно. Ты истязал меня всю ночь, а на утро я даже с кровати подняться не мог. Тебя это не остановило… И всё время, что мы были одни, ты меня брал, не спрашивая разрешения и не поинтересовавшись, хочу я этого или нет… Тебе было плевать! Потом приехали родители, но ничего не изменилось. Ты также приходил ко мне, зажимал ладонью рот и трахал, трахал, трахал… - Замолчи! - хрипел Одинсон, выкатив потемневшие от гнева глаза, а на его лбу выступили бисеринки пота. – Заткнись, иначе я тебя убью! - Ты знаешь, мне в школе все завидовали, - продолжил Локи, не обращая внимание на угрозы. – Само собой! Старший брат, отличник, гордость семьи и школы, один из лучших выпускников полицейской академии и… Насильник? Мужеложец? А, может, даже педофил? Это была последняя капля. Тор не выдержал и со всего маху ударил Лафейсона кулаком по лицу. Тот не смог устоять и рухнул на пол. В голове зашумело, а во рту появился металлический привкус. Локи попытался встать, но Одинсон одной рукой схватил его за затылок и ткнул носом в свой пах. - Ну что, братишка, отсосёшь мне? – ухмыльнулся блондин, расстёгивая ремень другой рукой. – Я отлично помню твой умелый язычок. - И не мечтай! – просипел Лафейсон. Всё ещё улыбаясь, Тор ловко справился с ремнём и ширинкой брюк и в одно мгновение приспустил штаны вместе с нижним бельём. Его член уже стоял и маячил перед лицом брюнета. - Я жду! – Одинсон сильнее надавил на затылок Локи уже двумя руками. Узник, преодолевая брезгливость, разомкнул губы и взял член в рот. Блондин негромко рыкнул, ощущая, как влажный язык скользит по всей длине ствола, который с каждой секундой всё больше наливается кровью и твердеет. - Вот чего мне не хватало эти пять лет… - блаженно выдохнул Тор и принялся размашисто трахать Лафейсона. Локи чуть не подавился, когда немаленьких размеров член начал протискиваться в горло. Он изо всех сил боролся с рвотными спазмами и молился всем богам, чтобы Тор побыстрее кончил. На глаза выступили слёзы унижения и обиды, и на Лафейсона вновь нахлынули те постыдные воспоминания и чувства, что он старался запрятать так глубоко, как только было возможно. Он всячески пытался избавиться от событий прошлого, забыть, вычеркнуть из памяти всё, что причиняло страдания, но яркие картинки их с Тором «общения» застряли в мозгу, словно старые ржавые гвозди. Одинсон тем временем смотрел на его раскрасневшееся лицо, на дорожки слёз, на растрёпанные чёрные локоны, на синяк, что расплывался по щеке и скуле, и в экстазе вдалбливался в податливый рот. Он одновременно испытывал желание подчинить своего сводного брата себе, пусть и против его воли, и бесконечную, почти болезненную, тягу быть всегда рядом с ним, присвоить себе это сокровище, спрятать подальше от людских глаз и никому не показывать. Когда Локи пять лет назад внезапно исчез, Тор был готов волосы на себе рвать и отдать руку на отсечение, лишь бы тот вернулся к нему. Он в буквальном смысле слова рыл носом землю, поставил всех на уши, напряг все свои связи, но Лафейсон как в воду канул. Но теперь-то всё будет по-другому. Одинсон поклялся самому себе, что больше никогда и ни за что не позволит брату снова от него ускользнуть. Тор ощутил, как возбуждение, сконцентрированное в паху, уже не поддаётся его контролю. Он глухо застонал и бурно излился в Локи. Лафейсон сделал попытку отстраниться, но Одинсон ему этого не позволил. - Глотай! – тихо скомандовал он. Брюнет давился спермой и слезами. Ему было мерзко и стыдно осознавать, что он снова стал сексуальной игрушкой в руках закоренелого садиста. И такое извращённое изнасилование – только лишь верхушка айсберга. Локи проглотил всё без остатка, а после старательно вылизал член Тора. - Завтра я пришлю за тобой охранника, который отведёт тебя в лазарет. Врача я также предупрежу, чтобы он осмотрел твою щёку, - Одинсон натянул штаны и возился с ремнём. Лафейсон сидел на кровати, опёршись руками о колени, и невидящим взглядом смотрел на стену. Бледное лицо было мокрым, щека зудела от удара, горло саднило, и волосы висели грязными спутанными сосульками. - Ты такой добрый, - съехидничал брюнет. – Прямо благодетель. Тор закончил с униформой и полез в задний карман брюк. Извлёк оттуда небольшой тюбик и бросил его на постель рядом с Локи. - Это лубрикант. Сегодня у меня много дел, так что ночевать будешь один. А с завтрашнего дня вернутся «старые добрые» времена. Так что готовь попку, братишка, - Одинсон провёл кончиком языка по верхней губе и улыбнулся, словно наглый кот, обожравшийся сметаны. Лафейсон прикрыл глаза. - Ненавижу… - прошептал он, едва ворочая припухшими губами. - Ну я хотя бы не безразличен тебе. Уже радует, - Тор вытащил магнитный ключ из кармана. Он уже хотел приложить его к сканеру, но в последний момент повернулся к заключённому и сказал: - И не вздумай ничего с собой сделать! Никакого членовредительства! Вскрытых вен, повешений, глотания острых предметов я не потерплю! Если надо, я в ад за тобой спущусь! Ты меня понял? - Понял, - коротко ответил Локи и злобно на него глянул. – Хотя куда уже дальше? Я и так в аду. Тор кивнул ему. - Я тоже…