Сотворение

Когда осколки ветра уносят обрывки эмоций на север и юг, руки тянутся к небу, срывая образы застывших дней со свинцово-монохромных небес, и складывая вереницу мгновений вечности в незамысловатую мелодию блок-флейты, просыпается океан, и волны покоряются воле призывающего, вторя переливам звуков инструмента. Когда солнце падает с незримого потолка мира, из груди рвётся звериный крик, что разгоняет фальшивые тучи из сахарной ваты и спугивает настырных птиц с ветвей иссушенных берёз. Барабаны вступают в игру, задавая темп происходящей пьесе, придают стабильность происходящему, и попутно подгоняют время, заставляют ускоряться в танце грёз. Образы мелькают перед глазами ворохом опавших листьев, шурша монотонностью отчаянных звуков, пока писк в ушах не перекрывает их всех, превращаясь в истошно-звенящую тишину. Звон мечей не достигает слуха, превратившись в размытые всполохи света перед глазами. Зажженные факелы летят на палубу, и обреченная ладья, охваченная огнём, уходит за грань Солнечных Врат под лучи чуждого всему живому светила. Мир под ногами теряет цвета, и земля становится стеклянно-прозрачной водой, в которой отражаются падающие звезды – сателлиты иных реальностей. Блики сгорающих в горниле перерождения душ слепят глаза взрывами сверхновых и сплетаются в бескрайнее полотно Северного Сияния, за пологом которого скрыт призрачный город провидцев и музыкантов Аврора – замок квантового света и постапокалиптических нот, что выше любого ультразвука и ниже гула бескрайних просторов замёрзшего ада. Реалии мира разделяются на противоположные лагеря-полюса, света и тьмы, огня и льда, белоснежного снега и радиоактивной пыли, и затем сливаются вновь, в точку, где правда и ложь становятся одним целым, высшей божественной истиной, что ни один человеческий разум вне этого перекрестка нитей пространства не способен понять и осознать. Недостаточно находиться в петле Сотворения, чтобы постичь суть существования мироздания, знание требует непрерывного перемещения, становления части сути колеса времени, чья ось в вечном движении, но не меняет своего места в четырехмерном пространстве. Потоки событий волнами приходят и уходят, согласно своим приливам и отливам, и миг замирает. Ненависть уходит, оставляя за собой в душе щемяще-тёплую пустоту, что не сжирает изнутри, а согревает и даёт почву для нового ростка бессмертной души. Песня чаек над осенне-спокойным морем возвещает начало нового отсчета эпох, ибо старые единицы измерений уже не годны, не верны, и не могут быть использованы для чего-либо иного кроме изучения истории, что рассыпалась в прах страницами сотен истлевших манускриптов и листьями сожженных лекарственных трав. Голос возносится из самых недр земли ввысь, к божественному тандему Венеры и Марса, сливаясь в экстазе противоположностей и затихая среди сонма ритуальных песнопений среди тех, кто равны между собой в подобии темному и светлому началам. Руки летают в воздухе, призывая ветер, манят и пленят прозрачными шелковыми тканями танца, ловят его в серебряные сети струн и туман теплого дыхания, что облачком пара вырывается изо рта в дни зимней стужи. Ветер уже не бьётся в неволе – он смиренно ждет того часа, когда мир перестанет петь в предсмертной агонии, и когда и он сможет освободиться от оков творения. Мир ждет, когда будет принесена подходящая жертва, чтобы существующий порядок вещей смог продержаться еще немного. И когда кажется, что какофония жизни и смерти полностью поглотит неподготовленный разум человека, слуха касается тихий голос: - Теперь твоя очередь оберегать покой сотворения, ученик.