Someone must get hurt.

- Слишком много, - вздыхает Блуберд и поправляет выбившийся из-за уха Бигби локон волос. - Тебя стало слишком много для одного паршивого города. Главный инвестор Фейблтауна удовлетворенно улыбается, отходя на шаг и окидывая Волка внимательным взглядом. Бигби распят - бессильный, бессознательный, беспомощный; висит на стальных прутьях с опущенной на грудь головой, закрытыми глазами и расслабленными мышцами. Берд позаботился о том, чтобы все выглядело прилично: переодел в чистую одежду, отмыл от крови и обработал старые ссадины и глубокие царапины, оставляя только те увечья, что сделал сам, - багровые, только проявившиеся синяки на скуле и на теле под аккуратно застегнутой на все пуговицы рубашкой, разодранные ребра, подбитое лицо и переломанные колени. Это была жестокая борьба. - Твои успехи просто ошеломляют. Нет, правда. Буквально месяц назад, только вспомни, тебя ненавидели все. Абсолютно, - он подходит ближе, когда замечает подрагивание век и уголков губ. Просыпайся, Бигби. - А теперь ты становишься героем. Волк тяжело откашливается и сплевывает в ноги Блуберду: - Какого х.. - давится воздухом и с трудом дышит сквозь боль, - Чем ты меня напичкал? - Меры безопасности. Шериф дергает руками и тихо шипит - прутья сдирают кожу, обжигают до мяса. В глазах плывет, сосредоточиться на происходящем и сконцентрироваться просто не получается. Подушечка пальца проходит по сухим, обкуренным губам; единственное желание - отвернуться - проносится в голове, но тело никак не реагирует. - Позволь продолжить, - Блуберд перемещает ладонь к щеке и давит ногтем на ссадину у виска, отдирает запекшуюся кровь и заново открывает рану, - Ты становишься всеобщим героем, Вулф. Хотя я уверен, ты не хотел этого. Ты не хотел выходить на первый план, не хотел завоевывать сердца этих плебеев. Ты явно не тот, кому это все нужно. - К чему.. - гортанный кашель и сиплый вдох, - ..к чему ты ведешь, придурок? - Не тебе это нужно, - повторяет Берд и ведет ладонью к вывихнутому плечу, сжимает ладонью, смотрит, как Бигби зажмуривается, - А мне. Король мертв, - говорит Волк и сбрасывает Скрюченного человека в колодец. Да здравствует новый король, - говорит Фейблтаун и вручает Волку корону. Блуберду это не нравится, очень не нравится. Ситуация оборачивается против него. Контроль над городом ускользает из пальцев слишком быстро, слишком ощутимо, приходится отметать множество возможных решений, требующих времени, и в итоге остается одно - самое эффективное. И, очевидно, самое желанное. - Рано или поздно все мешающие волки находят свой капкан. Бигби сильнее дергает руками и мотает головой, пытаясь избавиться от дурмана наложенных чар, хочет ударить ногами, но и они скованы сталью, пронизывающей ступни насквозь. Боль слишком резкая - до крови закусывает губу и вновь задыхается; кажется, сломанное ребро проткнуло легкое. Берд наблюдает со снисходительной улыбкой - дикий зверь бьется о прутья своей клетки, но никак не может понять, что ему уже не выбраться. В несоображающей голове шерифа роятся вопросы, постепенно их становится все больше и больше, они шипят в черепной коробке и маленькими насекомыми скапливаются у висков и ушей. Прятаться некуда, когда тебя атакуют собственные мысли. Сказать, что головная боль приносит неудобства, - значит, ничего не сказать. Тянущим, непрерывным мучением ноет все тело: кожа, внутренние органы, переломанные вдребезги кости, но Волк молчит. Волк не поддается. Щелчок зажигалки - будто выстрел пистолета, после которого должен погаснуть экран, все должно погрузиться во тьму, все должно исчезнуть. - Я выкинул ту дрянь, которую ты куришь. Попробуй нормальные хоть раз в своей жизни, - Блуберд вкладывает дымящуюся сигарету в губы Бигби, но она выпадает изо рта уже после первого вдоха. Берд хмыкает, подходит вплотную и поддергивает пальцем чужой подбородок: - Ты осознал, в чем заключается наша с тобой проблема? - Ты и есть проблема, - приподнимает уголок губы в усмешке и получает такую же в ответ. Вместе с ударом в живот. - Кому-то из нас придется пострадать. И это точно буду не я, Вулф. Блуберд доволен собой. Блуберд доволен своей победой. Блуберд доволен тем, что нет ни одной причины считать, что у Бигби есть хоть малейший шанс на спасение. Власть - это то, по чему он скучал больше всего. Чистая, пьянящая власть Родных Земель была практически обесценена и заменена “привилегиями” обычных нью-йорских богачей. Берд не хотел иметь ничего общего с простаками, особенно положение в обществе. “Власть”, - он повторяет это слово снова и снова в своей голове, улыбается тому, как непередаваемое чувство растекается по телу, улыбается ее запаху, втягивает его носом, - она пахнет кровью Вулфа, его отчаянными дрожащими надеждами, его ненавистью и злобой, его рычащим матом и презрительными плевками. Она пахнет сломанными волчьими клыками. Утраченной свободой. И остатками воли, которые вот-вот иссякнут. - И было на стене восемь крюков: на семи висели умерщвленные жены Синей Бороды, а восьмой оставался пустым.. - Блуберд расстегивает пуговицы чужой рубашки, явно не спеша, разводит края и касается пальцами крупного синяка на груди Бигби, с готовностью встречая желтеющее безумие в его глазах. Но, как только зрачки окончательно меняют цвет, Волк вскрикивает от неожиданности и моментально закрывает глаза - горячо, чертовски горячо, проклятое пекло, идущее изнутри, будто прожигает глазные яблоки насквозь. Блуберд опускает ладонь по солнечному сплетению и отводит к бедру, прижимая глубокую ссадину к кости: - Я был бы удивлен, если бы ты не попытался сделать это. Но я бы посоветовал тебе успокоиться, - голос, отдающийся размытым эхом в ушах Вулфа, создающий мелькающую помехами черно-белую картинку - восемь крюков, семеро умерщвленных, - смешивающийся с, Волк готов поклясться, трескающим звуком, исходящим от собственных глаз. Для Блуберда власть - это то, как глаза Бигби рефлекторно стараются выработать достаточное количество влаги, чтобы успокоить раздражение; это слезы, смешанные с кровью на его щеках; это то, как его грудная клетка практически перестает двигаться из-за того, что с каждой минутой ему становится все сложнее дышать; это то, что он может проследовать пальцами по дорожке волос на животе Бигби и просунуть руку под пояс его брюк. Это то, как он, секунда за секундой, перетирает его нервные окончания в порошок. Берд брезгует и не хочет пачкаться, но скользит ладонью глубже, обхватывает член у самого основания и ведет пальцами по всей длине. Вулф выдыхает хрипло, от неспособности вдохнуть несколько раз подряд начинает колотить, он снова дергает руками - онемевшими и тяжелыми, холодными, как у трупа, в которого он уже постепенно, от кончиков пальцев до плеч, превращается. - Блядь, - глухой рык; физиология берет свое - набухшая головка неприятно прижимается к ране на нижней части живота, когда Берд не препятствует этому своей рукой. - Ты вынудил меня. Правда, вынудил. Ты мог сидеть в своем офисе, не вылезая, мог придерживаться своей роли, мог бы, по крайней мере, не вырывать бразды правления из моих рук, - тон Блуберда срывается на грубый, но он исправляет это касанием к засыхающей крови на щеке; свежей нет - Вулф больше не пытается перевоплотиться, и чары перестают отвечать агрессией на агрессию. - Ты не специально. Я понимаю. Но у меня нет другого выхода, дерьма ты кусок. Уже нет. Бигби скалится и не отвечает на жесткий поцелуй, пока не получает удар по сломанному ребру - от пронизывающей боли теряет последние силы и чувствует только, как подминаются его губы подо ртом Берда, как к подбородку стекает итог внутреннего кровотечения. Сейчас он привык к боли, но не к физическому возбуждению, - даже для организма Сказания это слишком. - Я хочу, чтобы ты запомнил это, - двигает ладонью быстрее, жмет пальцем на головку, - такие, как ты, имеют свойство проигрывать. Блуберд перехватывает поясницу Бигби рукой - каждое касание отдается гулом боли - прижимает к себе, марает свою рубашку чужой кровью, чужой злостью. - Жиль*, - не выдерживает, скулит, не желая слышать собственный голос, чувствует щекой его щеку и напрягается всем телом, ухудшая ситуацию до максимума, - Жиль, пре..прекрати. “Прекрати, перестань, хватит, остановись, прошу тебя, пожалуйста,” - застревает в горле, не идет дальше. Берд замирает, но только на секунду, чтобы услышать судорожный выдох облегчения и тут же прервать его, продолжая. “Жиль де Рэ”, - ухмыляется и приоткрытыми губами касается шеи Волка. Сколько веков уже прошло с того времени? С того чудесного, восхитительного времени. Жиль де Рэ - когда никто не знал о крюках в его подвале, о жертвенниках, об убитых мальчишках. Когда еще не было Синей Бороды. Когда из слухов еще не родилась сказка. - Мы были знакомы? - спрашивает Берд и чувствует, как дрожат бедра Бигби; снижает голос до шепота и притирается кончиком носа к ямке за мочкой. - Сколько же раз я уже убивал тебя? Толчок воздуха из легких, пятна перед глазами - Блуберд вытирает сперму с пальцев о штанину Вулфа, отходит и раскрывает капкан. Тело шерифа мешком падает вниз, лицом в бетон. - Ты думал о Снежке, Волк? - подцепляет бок носком ботинка и переворачивает Бигби на спину. - О Вере, о Нериссе, возможно? Полагаю, стоило бы. Что тебе еще остается, псина. Берд хватается рукой за воротник Вулфа, приподнимает и тащит, волоча по полу. - Сегодня мы, - доходит до стены и останавливается, бросая тело, - прощаемся с нашим славным шерифом, защитником Фейблтауна. Он был простым парнем, никогда не искал выгоды и не просил ничего для себя. Но, все-таки, получил. Получил то, что он не смог бы использовать правильно. И поэтому я, Синяя Борода, забираю у него все то, что ему не нужно. И, заодно, его жизнь. У Бигби не остается сил кричать, он только крупно дергается всем телом, вскидывая голову, и воет беззвучно, когда острие крюка протыкает его насквозь. - Что ж. Конец истории. Большой и Страшный Серый Волк, - кидает Блуберд, когда Вулф уже не слышит. - И жили они долго и счастливо. х х х Абсолютная тишина давит на уши. Когда Бигби открывает глаза, рядом уже никого нет, но он знает, что за дверью - четыре собаки, винтовая лестница в пятьсот ступеней и выход в рабочий кабинет Блуберда, спрятанный за шкафом. Он был здесь. Не единожды. Процесс восстановления тканей потребует еще много времени, особенно без помощи доктора. Но Вулф готов подождать. Хоть крюк в груди и доставляет неудобства, он сует руку в задний карман, где оставалась одна сигарета и зажигалка, подносит ее к губам и закуривает, делая глубокий вдох. - И умерли в один день. *Жиль де Рэ - прототип Синей Бороды, который, согласно легендам, убивал и своих жен, и сотни мальчиков в качестве жертвоприношений. XV век.