Dream here

Ты знаешь так же хорошо, как и я, Что я не могу спать, Потому что мои сны Постоянно вертятся вокруг тебя…* Он лежит, бесцельно вглядываясь в потолок вагона, украшенный бесконечно повторяющимся узором. Перед глазами начинает рябить, но мысли вновь и вновь возвращаются к той, что лежит рядом. Её дыхание так близко – кажется, стоит всего немного повернуться, как оно коснется его губ, обжигая их. Пит вздыхает, прикрывая глаза и пытаясь успокоить взволнованно бьющееся в груди сердце, гоняющие разгоряченную кровь по венам. Он знает, прекрасно знает, что сон Китнисс поверхностный, наполненный кошмарами, её может разбудить даже тихий шелест. А ещё он знает, что ему самому вряд ли удастся заснуть и он многое бы отдал за то, чтобы поезд, мчащий к Капитолию, хоть немного замедлил скорость. Её губы касаются его губ – поцелуй выходит смазанный, слишком короткий и, целуя в ответ, Пит наслаждается каждой томительной секундой, ощущая разливающееся по телу возбуждение. Китнисс зарывается пальцами в его волосы, ероша короткие пряди, порой сжимая почти до боли и, глухо простонав, он подается вперёд, опуская руки ниже, проводя ладонями по нежной, белоснежной коже. Льющийся из окна лунный свет наполняет комнату, сквозь монотонный стук колёс он с трудом слышит звук шагов за дверью купе, но, заглянув в темно-серые, потемневшие глаза Китнисс, он забывает обо всём. Забывает о том, что к ним может попытаться войти Эффи или кто-то ещё, что совсем скоро они вновь попадут на Арену… Нависая над Китнисс, слыша её учащенное дыхание и чувствуя пальцы, очерчивающие его плечи, он тонет в темно-серых омутах, завороженный их красотой и тем чувствам, что скрываются в их глубине… Хочется протянуть руку, касаясь её талии, скользя ладонью выше. Хочется приблизиться, вглядываясь в её лицо, отнимая её кошмары себе и прикасаясь губами к нескрытым тканью пижамной рубашки ключицам. Ресницы Китнисс дрожат – исиня-черные, длинные, они, кажется, вот-вот поднимутся и девушка, удивленно распахнув глаза, посмотрит на него. Это подобно пытке – самой изощренной пытке – быть так близко и не иметь возможности на малейшее прикосновение, вспыхивающее каждый раз в мечтах. Питу хочется почувствовать вкус её поцелуя – не пропитанный горечью лекарств или обмана, настоящий, искренний, просящий о большем. С губ Китнисс срывается тихий стон, напоминающий о том, отчего она здесь. Он – её избавление от кошмаров, не больше. Все его желания несбыточны, это режет по открытому сердцу ножом, но даже несмотря на это, он соглашается. Соглашается быть избавлением от кошмаров, тем, кто поможет разогнать тьму хотя бы на краткое время. Тьма. Она подступает со всех сторон, но ни он, ни Китнисс не замечают её, или же делают вид, что не замечают, наслаждаясь ласками. Последние часы перед тем, как суетливый Капитолий примет их в свои удушающие объятия, последние часы наедине друг с другом. Китнисс целует, цепляясь за его плечи, царапая их ногтями, но он едва чувствует это, наслаждаясь её взглядом, направленным на него, её бедрами под его руками и каждым движением, выбивающим из груди воздух. Звук их бьющихся сердец заглушает даже стук колёс, дыхания пронизывают воздух, а сплетенные тела словно созданы друг для друга. Отдаваясь каждому прикосновению, касаясь в ответ, скользя ладонями по желанным изгибам, Пит с трудом сдерживает рвущийся из груди рык. Они оба знают – совсем скоро Арена, Квартальная Бойня, распорядители больше не допустят ошибки, но все это отходит на задний план, все это кажется абсолютно неважным, таким далеким... Вздрогнув и прогнав наваждение, он поднимается головой выше по подушке, стараясь не сильно шуметь простынями. Лунный свет касается лица Китнисс, делая его ещё прекраснее, немного заостряя скулы и играя в её темных волосах. Сердце взволнованно бьется в его груди, будто бы желая выбраться наружу, прекратить эту пытку, завершить страдания, сделать последний, ставящий окончательную точку удар. Не в силах сопротивляться желанию, он протягивает руку, убирая с лица Китнисс прядь волос, наслаждаясь этим, пусть и совсем ничтожным, прикосновением. Возбуждение отступает нехотя – сердце продолжает стучать, отдаваясь набатом в висках, и требуя немедленно придвинутся, ещё чуточку поближе, вдыхая её запах, чувствуя её дыхание у своего лица. Подойди же, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Еще чуточку поближе, Подойди же, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Еще чуточку поближе… Он закрывает глаза, в который раз пытаясь уснуть, но сон не идёт, оставляя его со своими чувствами, своим распаляющим желанием вновь лежать, вглядываясь в потолок и моля только о том, чтобы эти часы пролетели как можно быстрее. И, в то же время, в глубине души, желая растянуть их до бесконечности. Китнисс проводит ладонью по его груди, опускаясь рядом и, откинувшись на кровать и вглядываясь в её освящённое лунным светом лицо, он наслаждается уютной тишиной. Она не убирает руку и, подняв свою, Пит сжимает её пальцы, чувствуя ответное прикосновение. Приятная усталость, разливающаяся по всему телу, все ещё учащенный пульс и воспоминания о вздрагивающей под ним Китнисс, окутывают плотным коконом, но он все равно произносит: - Совсем скоро мы будем на Арене. Китнисс смотрит почти с укором, поднимая руку выше и предупреждающе касаясь кончиками пальцев его губ. - И ты знаешь, что один из нас умрёт, - все же продолжает он, чувствуя, как сжимается сердце. Он не хочет отправляться в неизвестность, теряя то, о чём так долго мечтал и только недавно получил. – И я сделаю все для того, чтобы это была не ты. - Или умрём оба, - словно, не слыша его слов, тихо произносит она, подаваясь немного ближе, и оказываясь в его крепких полуобъятиях. – Или ни один из нас. - Это было бы слишком большой удачей, - Пит смеется, вот только в смехе – ни грамма веселья. Прижимая Китнисс к себе ещё ближе, чувствуя её дыхание, щекочущее шею, он прикрывает глаза, не решаясь раскрыть объятий до тех пор, как его не целуют – настойчиво, пылко, будто обещая, что удача, возможно, улыбнется им обоим вновь. Не отвлекаясь от поцелуя, он находит её руку, сжимая её и… …вдруг ощущая сжимаемые пальцы в реальности. Китнисс стискивает его ладонь в ответ, словно он – единственное, что у неё есть, ища в нём поддержку и в то же время, давая её и сама. По ночам я ждал, Что ты придешь ко мне. Теперь, наконец, дай мне руку И пойдем на свет.