Нет идеальных

No warning sign, no alibi We're fading faster than the speed of light Took a chance, crashed and burned No one will ever, ever learn I fell apart, but got back up again...

Иногда люди слишком идеализируют других, превозносят их на пьедестал, игнорируют правду и живут сладкими иллюзиями, видя только то, что желают. Потому что иногда так хочется, чтобы все было идеально, и поэтому ложь так незаметно подменяет собою действительность. Иногда люди не стоят того, чтобы их идеализировали. Мёнсу всегда понимал это слишком отчетливо, но до настоящего момента отказывался принять. И, пожалуй, будь у него выбор, он предпочел бы оставаться в своем радужном мире, где так легко было поверить в то, что существует на земле такой идеальный человек. Но Нам Ухён был в данную секунду слишком далек от идеала, который всегда так старательно вырисовывало воображение Мёнсу. Да и вообще, он был далек от идеала. И самой главной его неидеальной чертой оставалось то, что он был слишком честен. Настолько честен, что Мёнсу, начиная этот разговор, заведомо знал, что лучше было просто сделать вид, что он ничего не знает. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста... Соври, даже если это правда. Даже если это так. Это ведь ничего не значит, поэтому, пожалуйста, соври... - Да, я был с ним, - наконец отвечает Ухён, отводя взгляд. – Я не прошу прощения, потому что знаю, что ты не простишь. Он выглядит собранным и спокойным, и Мёнсу даже не представляет, что тот на самом деле испытывает в данную секунду. А Мёнсу хочется истерично смеяться. Не простит? Да он, черт возьми, тысячу раз готов был простить, он знает это абсолютно точно, потому что если Ухён уйдет, оставит его, Мёнсу кажется, что его мир разлетится на мелкие кусочки. Но он молчит. Потому что Ухён так и не просит прощения, Ухён не пытается оправдаться. Он просто спокойно принимает на себя всю вину и, кажется, готов все сейчас так просто закончить. Это настолько сильно ранит, что Мёнсу задыхается от бессилия, от разочарования, от абсолютной бессмысленности всего, что происходит. Неужели, все так просто? Неужели все?.. - Это все? – наконец спрашивает Мёнсу. И это не то, что он хочет спросить, но слова неожиданно тяжело даются ему. У него нет сил даже подумать о том, что стоило бы сказать или сделать. И нужно ли это вообще. - Все... – тихо отвечает Ухён, и его голос растворяется где-то в шуме дождя, который звучит сейчас для Мёнсу – в его собственном прежде таком уютном и теплом мире, что сейчас вот-вот разрушится. Мёнсу не знает, что подразумевал его собственный вопрос. И тем более не знает, что означает теперь такой простой и лаконичный ответ. Кроме того, что теперь ему будет слишком непривычно холодно. И слишком страшно. До ломоты в суставах - оттого, что он будет слишком сильно цепляться за разрушенные иллюзии. До осипшего голоса - оттого, что он будет так громко кричать в пустоту, не слыша собственного крика. До покрасневших глаз - оттого, что он так и не сможет заснуть этой ночью… Потому что Ухён все-таки уходит. Но в мире Мёнсу с его уходом, к удивлению, ничего особенного не меняется - он не рассыпается на части и не исчезает. Только разом тускнеют все краски, и солнце укутывается в серые-серые воздушно-пористые облака. Оно и понятно, солнце тоже иногда устает светить. // Когда приходит Сонджон, Мёнсу с трудом удается скрыть свое удивление. Он с трудом верит, что такие наглые люди существуют, но ему все же не позволяет воспитание просто захлопнуть перед ним дверь. Поэтому он все же отступает назад, пропуская парня в квартиру. Сонджон с интересом рассматривает комнату, всякие вещицы на полках, уцелевшие в рамках фото, и выглядит вполне непринужденно. - Даже кофе не предложишь? – наконец спрашивает он, радужно улыбаясь, и на дне его зрачков пляшут солнечные зайчики. Откуда там эти зайчики, Мёнсу не может себе представить. Солнце ведь потухло, так откуда им взяться? - Я простой черный буду, без сахара, - уточняет Сонджон, направляясь на кухню с видом человека, который и в самом деле не нуждается в том, чтобы ему что-то там предлагали, поскольку он сам с этим чудесно справляется. Мёнсу следует за ним и варит для него кофе, все еще слабо понимая смысл своих действий. И уж тем более – действий Сонджона. А тот тем временем потрошит вазочку с конфетами, и солнечные зайчики уже вовсю резвятся, даже не стремясь скрыться от наблюдательного взгляда Мёнсу, которым тот украдкой окидывает своего незваного гостя. Когда кофе готов, Мёнсу разливает его по чашкам и садится напротив, выжидающе смотрит на Сонджона. Ему не то чтобы уж сильно интересно, что тот делает. Но хочется внести в эту несуразность хоть какую-то логику. И избавиться бы уже от этих проклятых солнечных зайчиков – слишком неуместные они посреди дождя, что составлял компанию Мёнсу все последнюю неделю. - Ладно, ты же не кофе пришел пить, в конце концов. Что нужно? - Если скажу, что хочу тебя позвать на свидание – удивишься? – смеется Сонджон. И Мёнсу кажется, что это не слишком удачная шутка. Он вопросительно приподнимает бровь, удерживаясь от резкого ответа с прямым и конкретным посылом, который уж очень вертится на языке. - Я серьезно, - продолжает Сонджон. – Ты мне нравишься, правда. - Вот так новость, - усмехается Мёнсу, если Сонджон решил поиздеваться таким образом, он, пожалуй, очень смелый. – Странно это слышать от человека, который увел у меня парня. - Увел у тебя?.. – задумчиво переспрашивает Сонджон. – Ты про Ухёна? Я не знал, что вы встречались. Но я не уводил его... Он кажется сбитым с толку, и Мёнсу готов даже поаплодировать ему за хорошую игру. - Нет, ты просто с ним переспал. - И что? В чем проблема? На нем не было написано, что он чей-то парень. И эта мысль не приходит первым делом в голову, когда к тебе откровенно подкатывают, не считаешь? - То есть, ты весь такой в белом?! - Мёнсу-я, - Сонджон неуверенно улыбается, солнечные зайчики прижали ушки и немного затаились, выжидая. – Ну так вы ведь расстались и ты свободен, так? Я не могу чувствовать свою вину за то, что случилось... Я правда не знал. И в тот день... все случилось так, как случилось, но мне нравишься ты, а не Ухён. Дай мне шанс. Мёнсу думает, что жизнь порой любит играть жестокие шутки. Но солнечные зайчики так умилительно шевелят ушками, что Мёнсу решает, что ему просто слишком необходимо снова почувствовать рядом чье-то тепло. Но не дает однозначный ответ, но решает для себя, что попробует. Может оно действительно того стоит?.. \\ Сонджон тоже соткан из света, он умеет быть мягким и уютным, умилительно-милым и жизнерадостным, таким, что его хочется обнять и стоять так долго-долго, впитывая его тепло. Еще он бывает всплеском эмоций, таких сильных, что сметают на своем пути все. И тогда Мёнсу кажется, что он совершенно не может противостоять. Все что ему остается в такие моменты – это уходить и ждать, когда буря уляжется, когда Сонджон подойдет, легко коснется кончиками пальцев его спины, и станет шептать что-то нежное на ухо, что-то такое, от чего Мёнсу захочется ему простить все на свете. Хотя он зарекался не доверять настолько сильно кому-либо – тем более Сонджону. Но это милое дитя света каким-то образом умудряется его подкупать своей солнечной улыбкой, пуская в ход всевозможные трюки. Мёнсу все еще не понимает. Он все еще путается в собственных чувствах, он все еще не решается отпустить из мыслей воспоминания об Ухёне. И он все еще не знает, что происходит между ним с Сонджоном. Когда он однажды говорит об этом, Сонджон сначала долго молчит, а потом отвечает: - Я знаю. Но я просто счастлив, что ты рядом... Если ты захочешь уйти, я обещаю, что попробую отпустить. Но не обещаю, что не буду пытаться удержать. И это внезапно так тепло, что Мёнсу вдруг кажется, что пасмурное небо в его мире наконец-то светлеет. // Но для того, чтобы решить, что вот она - новая отправная точка, где можно смело вырвать из памяти прошлое, каждый раз не хватает какой-то малости. И причиной тому то новые бесконечные ссоры с Сонджоном, когда Мёнсу не может не сравнивать и не вспоминать. А иной раз - до боли знакомая тень, которая, проскальзывая мимо, задерживает взгляд ровно на столько, чтобы вовремя успеть его отвести и вроде бы остаться не замеченной, но все же оставить свой след ноющим покалыванием где-то в груди. Мёнсу наконец просто надоедает делать над собой любые усилия и он остается плыть по течению, давая право решать им за себя. Владеть ситуацией – это всегда лучший из вариантов. Но Мёнсу не достаточно силен для того, чтобы слишком долго держать свои эмоции под контролем. И он однажды срывается. Срывается настолько, что впервые прогоняет Сонджона, срывается настолько, что дрожащими пальцами сам набирает номер, который следовало давно удалить не только из записной книжки, но и напрочь стереть из памяти. Он звонит Ухёну и говорит то, что так долго мучило его. Он говорит, как сильно нуждается в нем, как невозможно скучает, как хочет все вернуть, что это была ошибка, ошибка, ошибка... Что они оба ошиблись, что нужно просто все исправить, еще ведь можно все исправить? И он говорит это и еще многое другое, что запрещал себе даже думать, что не должен был никогда произнести... Но это выше его сил. И Ухён совершает единственно правильную вещь в тот момент, как кажется Мёнсу. Он просто говорит: - Дождись, я скоро приеду. И он приезжает до того, как Мёнсу успевает в полной мере осознать все, что происходит. И его поцелуи настолько горячие и требовательные, а руки невероятно сильные, и это все так невозможно, что Мёнсу просто сдается. Он просто плывет по течению. Он просто отпускает контроль и позволяет решать за него. Потому что в тот момент это единственное, что ему нужно. \\ Когда Мёнсу просыпается, в первую секунду ему кажется, что болит каждая клеточка его тела и все, чего ему хочется – это заснуть снова. Но уже в следующий миг на него внезапно обрушиваются воспоминания о вчерашнем вечере... ссора с Сонджоном, выпивка, которой было слишком много, телефонный звонок и просто слишком… слишком откровенные объятия с тем, кого вообще не следовало подпускать к себе ближе, чем на десять метров... и не только объятия... О, нет - мысленно стонет Мёнсу, зажмурившись. О, да - язвительно вторит сознание, когда на его талию поверх одеяла тяжело опускается чужая рука. Резко развернувшись, Мёнсу толкает спящего рядом парня в плечо, и скидывает с себя его руку. Он тут же просыпается, но еще не понимает, чего от него хотят, только сонно щурится, пытаясь сфокусировать взгляд. Он выглядит таким нелепым и умилительным - всклоченные волосы, нахмуренные брови и в целом весьма недовольная столь грубым пробуждением мордашка. Мёнсу отдергивает себя. Не уместно совсем думать об этом. - Просыпайся, - поторапливает Мёнсу. – Десять минут на душ и сборы. И исчезни. Договорились? Он хлопает глазами, как будто, в самом деле, не понимает. И не делает никаких движений в сторону ванной. Он вообще будто бы обращается в каменное изваяние. Мёнсу вздыхает. Он ненавидит себя за малодушие, что допустил вообще что-то подобное, что он не иначе как в бреду снова... Да что вообще на него нашло? - Слушай, я не знаю, что ты там подумал... Но давай забудем о случившемся. Сделаем вид, что ничего не было, а? - Что ты имеешь в виду? – подает он, наконец, голос, совсем хриплый после сна. Он, правда, не понимает? Он что же, рассчитывал, что они переспали по пьяни, а на утро хоть что-то изменится? Мёнсу даже перестает сердиться. - Ладно, объясняю доступно: это ничего не значит. Он выглядит так, как будто Мёнсу ему только что сообщил, что Тихий океан высох. - То, что было, это что... тоже... - Да, именно. Ничего не значит, - Мёнсу устало потирает переносицу. Голова раскалывается до безумия, и он меньше всего хочет объясняться сейчас с ним. - Ну и сволочь же ты. - Ухён, не делай вид, что для тебя это новость, умоляю, - он закрывает глаза, позволяет себе снова упасть на подушки, - время идет. Поторопись, пожалуйста, и уходи. - Но зачем ты тогда вчера?.. - Я не знаю, не знаю! Может, бредил. Ухён, я, правда, не знаю. Но это не я был тем, кто все разрушил... И я не хочу снова иметь с тобой что-то общее, серьезно. Просто уходи. Мёнсу кажется, что если Ухён сейчас не исчезнет, то он снова сорвется. Сорвется настолько, что потом вряд ли сможет прийти в себя. Люди, которые однажды ушли, не должны так просто возвращаться. Какое право он имел так поступить, зачем приехал вчера. Почему не остался тогда, в самом начале, когда еще можно было все исправить гораздо проще?.. И все-таки, что бы там не думал Мёнсу, когда закрылась входная дверь, он явственно почувствовал, что старательно выстраиваемая им защитная стена покрылась трещинами и вот-вот рухнет. // - Надо поговорить, - голос Сонджона звучит настойчиво и не допускает возражений. – Мёнсу, не делай вид, что занят. Мёнсу в самом деле сейчас занят. Он уже третий день собирает это чертов трехмерный пазл и уже почти совсем близок к финалу. Прикрепить еще вот этот кусочек и... Пазл рассылается на части, подобно карточному домику. Мёнсу одаривает Сонджона ледяным взглядом, откидывается на спинку кресла. - Доволен? - Вполне. - Я счастлив. - Я тоже. - Поговорили? - Нет, черт возьми! Что происходит? - А что происходит? Мёнсу знает, насколько отвратительно он поступает, но он не может ничего поделать. Ему нужно время. Ему нужно провести качественный ремонт, а лучше возвести еще одну стену. Ему хочется закрыться в своей раковине, спрятаться там и не впускать никого. Совсем никого – вот что он чувствует прямо сейчас. - Будешь вести себя в том же духе, я с тобой вообще разговаривать перестану, - продолжает Сонджон, который всегда слишком настойчив в своих желаниях получить то, что хочет. - О, сделай милость, - устало выдыхает Мёнсу. Он не очень хочет ругаться, но в этот раз у него нет сил на то, чтобы даже просто уйти. И поэтому он не пытается замедлить снежный ком, который несется на него, увеличиваясь в своих размерах, и намеривается засыпать с головой. - Что? Повтори, что ты сказал? - Я устал, Сонджон. Честно, давай отдохнем друг от друга. Ты не представляешь, как я устал от тебя. - Вот как? Чудесно. Ты уверен, что не пожалеешь об этом? - Просто оставь меня хоть на чуть-чуть в покое. - Я тебе обеспечу столько покоя, сколько тебе и не снилось. Если это то, чего ты действительно хочешь... Он уходит, хлопнув дверью. Вместе с ним сбегают и солнечные зайчики. А Мёнсу хочется умереть. Потому что он сам сейчас ничем не отличается от пазла, по кусочкам рассыпавшегося от удара. Вот и все. \\ - Мёнсу, скажи честно, тебе доставляет какое-то особое удовольствие заставлять других людей страдать? – вместо приветствия бросает Сонгю, увлеченный полированием очередного бокала, когда Мёнсу устало опускается на стул перед барной стойкой. - Не понимаю, о чем ты, - равнодушно пожимает плечами он. - Понимаешь. На днях ко мне Уёхен заходил, вчера вот Джон... и все с удивительно похожими проблемами. - Оу, ну прости, что тебе приходится снова работать жилеткой. - Какого черта? Мёнсу, объясни, что происходит? Давай поговорим... - А, нет... не прости. Я смотрю, тебе нравится эта роль. Хочешь, чтобы я тоже пожаловался на жизнь и на парочку небезызвестных придурков? – Мёнсу не с самым дружелюбным видом смотрит на Сонгю. Ему не нравится, когда его пытаются вывести на разговор подобным образом, тем более на разговор на такие темы, которые он пока явно не готов с кем-либо обсуждать. - Вы трое – мои друзья. И мне больно видеть, как вы все друг друга заставляете страдать, при этом... - Закрой глаза, заткни уши – и будет тебе счастье, - холодно перебивает его Мёнсу. - Если бы я не знал тебя, Ким Мёнсу, я бы решил, что ты последняя сволочь. - Дамы и господа, обратите внимание - вот человек, находящийся во власти иллюзий, - громогласно заявляет Мёнсу, насмешливо глядя на Сонгю. Ему правда не смешно, но все что он может делать сейчас – это стараться выглядеть равнодушным. - Давай-давай, продолжай в том же духе сколько угодно, я все равно знаю, что это не так. - Ну, я просто даже теряюсь, что бы еще сказать в оправдание твоей безнадежной наивности. - Зато я знаю, что сказать в подтверждение, - раздается за спиной. Нам Ухён. На секунду у Мёнсу перехватывает дыхание от одного только звука его голоса. - Ким Сонгю, я просил, чтобы это осталось между нами, разве нет? – ледяным тоном замечает он, Мёнсу может ощущать почти физически исходящий от него холод, и он видит, что и Сонгю это ощущает. - Прости, - тот отводит взгляд, принимаясь за другой бокал, который и без того сверкал ослепительным блеском. Оно и не удивительно, Мёнсу знает, насколько тяжелым может быть взгляд Ухёна. - Уже не важно, - в голосе звучит неестественная усмешка с горьковатым привкусом, пауза, а потом внезапно: - Мёнсу, надо поговорить. - Ничем не могу помочь, - стараясь, чтобы голос звучал как можно более непринужденно, отзывается Мёнсу. Он даже не оборачивается на Ухёна. Он не хочет лишний раз встречаться с ним взглядом. Он не хочет ощущать это чертово стягивающее все внутренности чувство. - Что, на трезвую голову я тебе уже не кажусь таким желанным собеседником? Мёнсу только и остается, что стиснуть зубы. Его приперли к стенке. Что ж, ожидаемо вполне. Он поднимается, и все так же избегая взгляда Ухёна, идет мимо него к выходу, не утруждаясь даже удостовериться, что он последует за ним. Он в этом и без того прекрасно уверен. Какое-то время они идут рядом молча, чуть соприкасаясь плечами. И Мёнсу прокручивает в голове тысячу фраз, которые бы он хотел сказать Ухёну, и тысячи его возможных ответов. И ему даже порой так нравится этот их воображаемый диалог, потому что Мёнсу заранее может предугадать ответ или его подкорректировать, привычно подменяя правду желанной ложью, как он делал все то время, что они были вместе. И это не так уж и плохо, но до очевидного глупо. Если подумать, это сам Мёнсу был тем, кто все разрушил. И тогда, и теперь. Если подумать, то ему совершенно не в чем упрекнуть других. Ирония в том, что как обычно для осознания уже слишком поздно. - Знаешь, то что я сказал тебе - это правда. - Что именно? - Что не могу без тебя. И что видеть тебя не могу... Все правда. Ухён усмехается и берет ладонь Мёнсу в свою, переплетая пальцы. - Тогда можешь просто закрыть глаза, а я буду рядом держать тебя за руку. Люди, которые однажды ушли, не должны все-таки возвращаться, думает Мёнсу. Но если они возвращаются, то возможно это тоже имеет свой смысл...