Not Ur Toy

Here I am Won't you come and rescue me, come and save my life...

It's all false love and affection You don't want me, you just like the attention I'm not your toy

And all I ever wanted was to be loved Just for what I am Все начинается с долгих посиделок под звуки дождя за окном и крепкого кофе, пряный аромат которого безудержно манит, когда Ухён заходит в комнату с парой разномастных кружек и ставит одну перед Мёнсу. - Замерзнешь, - как бы невзначай произносит он, усаживаясь рядом. - Уже нет, - отвечает Эль, обхватывая пальцами теплый фарфор, и бросает на Ухёна взгляд из под ресниц. Эти игры в гляделки, эти двусмысленные фразы и полу-намеки длятся уже порядочно долго, и Мёнсу интересно, на сколько еще хватит Ухёна. - Если хочешь что-то рассказать, я готов выслушать... – предлагает Эль, не сводя с хёна испытывающего взгляда. – Или если хочешь... – он касается запястья и скользит кончиками пальцев по раскрытой ладони Ухёна, рисуя замысловатые узоры, - я могу сделать так, чтобы ты обо всем забыл. И они несколько секунд смотрят друг другу в глаза, словно в попытке найти на дне черных зрачков ответ на незаданный вопрос, а потом одновременно подаются вперед, и Эль жадно впивается в губы Ухёна, понимая, что всему наступает придел. Даже его терпению. И они целуются-целуются-целуются бесконечно долго, словно обезумевшие от жажды, что никак не могут напиться. На губах Ухёна сладкий вкус кофе и сам он пахнет дождем, и он настолько теплый, что Мёнсу переполняют непонятные чувства восторга вперемешку со сладким предчувствием – ему хочется узнать, какие еще открытия его ожидают. Но он знает, что нельзя торопиться, нельзя настаивать и требовать больше, Ухён слишком податлив, слишком мягок и нежен, как глина, из которой можно лепить то, что захочешь. И это ощущение буквально сводит с ума, заставляя напрочь потерять голову. Зыбкая грань в их отношениях, которую по всем предписаниям не следовало переходить, была, наконец, сломлена. И умирая от сладкой дрожи, когда пальцы Ухёна забираются под его майку, Эль думает, что к черту все – это тысячу раз следовало сделать. .. А потом - улыбки на камеру и переплетенные пальцы, и объятия, и взгляды... но привычно не друг для друга. Потому что фансервис диктует свои условия и все привыкли к тому, что Ухён с Сонгю – не разлей вода, а у Эля есть Сонёль, и Сонджон, и кто угодно еще, потому что не в его правилах даже на камеру проявлять излишнюю активность и посвящать кому-то одному свое внимание. И не в его правилах хоть как-то показывать, что то, что было, имеет под собой какие-то основания. Только когда съемки закончены и все направляются в гримерку, Мёнсу лишь невзначай приобнимает своего хёна, удобно устраивая подбородок на его плече, и тихо произносит, так, чтобы слышал только он: - Давай сегодня сбежим... Ухён чуть откидывает голову назад и смеется – но слишком наигранно и неестественно. А Мёнсу хочется поцеловать его в так удачно подставленную шею, но вокруг слишком много людей. - Нет, - твердо говорит Ухён. Мёнсу со вздохом выпускает его из объятий и усмехается. И они идут следом за всеми, чуть соприкасаясь плечами. Это напоминает настоящее безумие, и оно затягивает Эля подобно трясине. Наверное, это слишком опасные игры. Но человеческая суть такова, что самое запретное как раз и привлекает сильнее всего. Но дальше – события несутся как снежный ком, подминая все под себя. И уже нет возможности просто остановиться и подумать, все взвесить и принять какое-то единственное верное решение. Тренировки, съемки в шоу, запись альбома, бесконечные изматывающие репетиции, когда даже есть приходится на бегу, и просто разговаривать уже нет сил под вечер – все это лишает возможности проанализировать то, что происходит между ними двумя. Слишком много работы, слишком мало времени даже на сон. И украдкой вырванные минуты объятий в полной темноте в гостиной или на кухне, когда все уже спят. И жадные прикосновения, и пылкие поцелуи и такое безудержное желание раствориться без остатка, теряя разум, теряя волю, теряя всякий контроль... - Что мы делаем? – хриплый смех, прерывистое дыхание Ухёна обжигает кожу. - А на что это похоже? Ухён не отвечает, потому что Мёнсу снова целует его и слова, в самом деле, не имеют никакого смысла. Если это безумие, то, пожалуй, Мёнсу рад, что так вовремя сошел с ума. Ему это определенно слишком нравится. .. Но чем дальше, тем сильнее все напоминает странного рода игру. Их отношения слишком неоднозначны. И каждый день, Эль испытывает Ухёна, пытаясь узнать, когда же наступит придел. И он намеренно нежен с Сонджоном и куда как более настойчиво добивается его внимания на публике, и младший, не желающий поначалу вступать в эти игры, быстро втягивается. Втягивается и Сонёль, хотя тот так и не понимает, в чем дело. А Мёнсу экспериментирует. Обнимая кого-то из них куда как более откровенно, чем требует даже стандартный фансервис, он неотрывно наблюдает за Ухёном, и он, пожалуй, хочет так обнимать его, но в этих играх есть своя прелесть. - Переигрываешь, хён, - сквозь смех выдавливает Сонджон, отбиваясь от попыток Эля его поцеловать во время одного из фанмитингов. – Если Ухён прожжет во мне дыру взглядом, ты за это ответишь. Но через пару дней макнэ сам подходит к нему первым в поисках нежности. Эль обнимает его и говорит: - Только не влюбляйся в меня. - Я не такой дурак, как хён, - бурчит Сонджон. Мёнсу не уверен, кого именно младший только что назвал дураком, но впрочем, он догадывается. Ухён, проходя мимо, кидает на них равнодушный взгляд и заливисто смеется над какой-то шуткой Сонгю. И Эль чувствует, как тоненькие иголочки пронзают его со всех сторон. Почему он чувствует себя так странно? Тем же вечером он находит Ухёна, берет за руку и тянет за собой. Сонгю провожает их сканирующим взглядом, но ничего не говорит. А Мёнсу чувствует, как его сжигает изнутри от желания просто быть рядом с Ухёном. С ним и ни с кем другим, обнимать его, целовать, чувствовать его кожу под своими пальцами... Ухён ничего не говорит, когда Мёнсу предлагает ему прогуляться. Он обувается, надевает толствоку и они вместе выходят из общежития. Мёнсу ведет его в парк, уже стемнело и вокруг не единой души, и Мёнсу нравится просто вот так идти рядом, когда можно представить, что в целом мире нет никого кроме них двоих. - Я скучал, - говорит он. - Не похоже было, чтобы ты скучал, - усмехается Ухён. - Я скучал по тебе. Ухён ничего не отвечают и какое-то время они просто идут рядом, но потом Мёнсу берет его за руку и останавливает, заставляет развернуться к нему лицом и внимательно разглядывает его, словно не смотрел все эти дни только на него, словно не стремился поймать его взгляд. Словно только настоящий момент имел значение. - Посмотри на звезды – ты пропал, - шепчет он вдруг вспомнившуюся фразу – то ли из какой-то книги, то ли из фильма. - В Сеуле не видно звезд, - в тон ему отвечает Ухён. - Есть одна, - он приближается к Ухёну так близко, что может разглядеть в его зрачках отражение целого миллиона звезд. Это затягивает его и накрывает лавиной внезапных эмоций. Они целуются, окутанные тенями деревьев в парке под высоким-высоким небом, где этой ночью на самом деле не видно звезд, и кажется, что они действительно только одни во вселенной. .. В конечном итоге, однажды становится очевидно, что так продолжаться не может. Мёнсу возвращается со съемок из Японии на день раньше. Уже достаточно поздно и все давно разошлись по своим комнатам. Мёнсу хочется увидеть Ухёна и сказать, что он безнадежно скучал, и что думал о нем все это время. Но... на его запястье смыкаются пальцы Сонджона. - Вот так сюрприз, - улыбается макнэ. Эль с усмешкой притягивает его к себе и обнимает. Потому что знает, что Сонджон ждет именно этого. Почему бы нет? Макнэ ведет его в ванную, Эль послушно следует за ним, отдавая контроль над ситуацией, но когда Сонджон прижимается к нему всем телом и требовательно целует, Мёнсу спокойно отвечает на его поцелуй, но не перестает думать о том, насколько все иначе, не так... А было ли когда-то так с Сонджоном? Они никогда друг другу ничего не давали, только брали то, что было нужно... И Эль путается в своих чувствах и ощущениях, и не понимает, почему все вдруг стало настолько неправильно. Почему прикосновения Сонджона кажутся такими чужими, почему его поцелуй холодной коркой замораживает все чувства? Почему ему внезапно не хочется целовать никого, кроме Ухёна?.. - Хватит, - Эль мягко отстраняет макнэ. Младший закусывает губу и внимательно смотрит. Он не удивлен, нет, но, пожалуй, выглядит несколько обиженно. - А ты изменился. - Любовь меняет, - криво усмехается Мёнсу. - Вот как? Думаешь, Сонгю оставит все так, если узнает? Эль внутренне напрягается, но Сонджон только закатывает глаза и смеется: - Да тут все серьезно, - он разглаживает смятую рубашку на плечах Эля, - главное, чтобы ты сам это понял, верно? Мёнсу только отводит взгляд, ничего не отвечая. Что он должен понять? Что безнадежно влюбился? Что не вышло у него беззаботной игры? Что, потеряв голову, он забыл, что никогда не планировал быть серьезным. - Дурак ты, хён, - тихо произносит Сонджон, словно мог прочитать его мысли. И Эль в который раз поражается тому, как же легко тот способен понять его. - Зато ты у нас слишком умный, - Эль треплет его по волосам, радуясь, что макнэ не уворачивается по обыкновению. - Иди уже к своему Ухёну, - смеется он и бесшумной тенью выскальзывает за дверь. Мёнсу касается лбом холодного кафеля и пытается собраться с мыслями, но терпит провал. Спустя пару минут он выходит следом, делает пару шагов вперед... и замирает на месте, натыкаясь на взгляд Ухёна. Тот стоит неподвижно возле стены и его силуэт окутан тенями темной гостиной, они словно превращают его в окаменевшую скульптуру в ирреальном пространстве, где даже время замирает, поглощая все вокруг. Не нужно быть особым гением, чтобы догадаться – Ухён все видел. Ухён все понял. Но по-своему. И, кажется, только что решил вынести приговор без права на апелляцию. Мёнсу подходит к нему и хочет прикоснуться, но Ухён резко отталкивает его руку. - Все не так, - пытается объяснить Мёнсу. - Спасибо, я понял. Ухён разворачивает и уходит в комнату, намерено громко хлопая дверью, и Мёнсу думает, что если кто и спал сейчас в этом доме, он непременно проснулся. .. Все оказывается серьезней, чем можно было представить. Ухён ведет себя как обычно, кажется, что его поведение не меняется ни на йоту, он все так же подкалывает макнэ, все так же смеется с Дону над шутками Ёля и Хои, все так же доверительно близок с Сонгю и даже с Мёнсу он общается как обычно, но только пресекает любые возможности остаться наедине. И Мёнсу задается вопросом, а значило ли для него это что-нибудь на самом деле? И если поначалу Мёнсу пытается вывести его на разговор, то в конечном итоге он просто замыкается в себе. Сонёль безуспешно пытается его растормошить, но Эль реагирует на все происходящие с еще меньшим интересом, чем обычно. Сонджон посылает ему сочувственные взгляды, но не пытается никак помочь. И это тоже несколько раздражает. - Скоро все догадаются, - говорит Сонджон за ужином, пока Мёнсу с кислым видом ковыряет палочками рис. Все уже закончили есть и ушли в гостиную, а убираться на кухне сегодня очередь Сонджона, - может, если ты все равно не хочешь есть, хотя бы поможешь мне? - А может, ты поможешь мне? - Как же, интересно? – макнэ скрещивает руки на груди, в упор глядя на Эля. - Поговори с ним. - Я? - Скажи, что это ты во всем виноват... - Я?! Вот это наглость, хён! - Предатель, - усмехается Эль, поднимается из-за стола и собирает посуду. - Может быть, тебе просто оставить все это? – через некоторое время спрашивает макнэ. – Все равно это ни к чему не приведет... Мёнсу понимает, что, скорее всего, так и есть. Но он не может вот так все оставить. Не хочет. Ухён нужен ему, действительно нужен. Но вместе с тем, он совершенно не знает, что ему дальше делать... .. Ухён приходит к нему, когда Мёнсу уже думает, что все закончилось. Сегодня, наблюдая в очередной раз за тем, как замечательно-мило он общается с Сонгю, Мёнсу, умирая от ревности, решает, что видимо, на этом все. Это осознание дается ему достаточно тяжело, но он чувствует, что это просто выше его сил и он хотел бы что-нибудь сделать, но не знает, как коль скоро Ухён его даже не подпускает к себе. Он старается отвлечься, час ворочается без сна – перед глазами то и дело всплывают образы Ухёна в объятиях лидера, от этого скручивает все внутренности тугим узлом. В конце концов, он придумывает, чем заняться, чтобы выкинуть Ухёна из головы, достает учебники по японскому, тетрадь и идет на кухню. Однако Мёнсу переоценивает силу своей решительность или чудодейственные способности японского. К тому моменту как приходит Ухён, он уже битый час тщетно пытается сосредоточиться на иероглифах, но мысли смешиваются и разбегаются в разные стороны. - Удачное время для занятий, - говорит он. – Сделать тебе кофе или что-нибудь перекусить? Мёнсу поднимает на него вопросительный взгляд. Ухён же смотрит куда-то в сторону, он выглядит гораздо более уставшим без своей маски беззаботного веселья. Эль чувствует себя отвратительно беспомощным и слабым. Ему невозможно хочется обнять его, попросить остаться с ним и поверить, пообещать, что он все исправит, непременно исправит, если только ему дадут эту возможность. Но он явственно чувствует перед собой непробиваемую стену, которую выстроил Ухён. Он не видит в этой защите не единой прорехи и даже не знает, можно ли там хоть за что-то зацепиться. Не дожидаясь ответа, Ухён включает чайник и начинает перебирать коробки с кофе и специями в шкафчике. Мёнсу поднимается и подходит к нему, крепко обнимает, прижимаясь к спине Ухёна, чувствует, как тот напрягается и замирает, чувствует, как его сердце в сумасшедшем ритме колотится о грудную клетку. И не понимает, как все это время он выдержал без возможности касаться его и чувствовать рядом его тепло. - Мёнсу-я, давай проясним, - напряженным тоном начинает Ухён, - я не собираюсь быть для тебя очередной игрушкой. - Я серьезен. Это не игра, - он еще крепче обнимает парня, вдыхая такой родной запах дождя. – Я не могу отпустить тебя, не хочу. Буду преследовать тебя как сталкер и не дам спокойно жить. Буду отваживать всех твоих парней и девушек тоже... и у тебя просто не останется другого выбора... - Кроме как заявить на тебя в полицию? Его голос звучит значительно мягче и Мёнсу кажется, что возможно, есть шанс все наладить. Он утыкается носом в изгиб шеи, касается легким поцелуем обнаженного плеча, думая о том, что он обожает, когда Ухён надевает кофты с таким вырезом. - Прости, - шепчет он. - Ты нужен мне, только ты. Ухён разворачивается к нему лицом, заставляя ослабить объятия, внимательно смотрит в некоторой нерешительности. - Не уверен, стоит ли верить тебе, - тихо произносит он. Мёнсу чувствует, что Ухён борется в данную минуту сам с собой, поэтому вместо ответа он чуть наклоняется вперед, мягко касаясь его губ поцелуем. - Доверься, прошу… Чувствуя, как Ухён со вздохом расслабляется, наконец, в его объятиях, Мёнсу умирает от нежности и наслаждается каждым мгновением их близости. Если они постараются, все ведь обязательно получится. Мёнсу понимает, что окончательно и бесповоротно принял тот факт, что все на самом деле серьезно. И это чувство согревает его изнутри вместе с желанием никогда-никогда не отпускать Ухёна из своих объятий. fin?