***
Первую неделю в новой школе Рюко бегала от Сацки. И от ее прихлебателей — остальных членов студсовета. У тех, кажется, это было новым развлечением: поймать Рюко и попытаться впихнуть ее в какой-либо клуб. Санагеяма звал к себе. Унумута и Джакузуре выдавали такие варианты, что Рюко первое время даже терялась. Неужели в этой школе в самом деле мог быть клуб выращивания риса? Или плетения из проволоки? Впрочем, Рюко не то что бы это интересовало — ей и так было на что убить время. Она отсиживала уроки, задремывая под голоса Микицуги-сенсея и других учителей, даже желание удрать было не таким сильным. Но Рюко все равно перебиралась через забор на обеденном перерыве, дожидалась Санагеяму с двумя боккенами, и они тратили время на бессмысленное махание деревяшками. На заборе собиралась толпа. Сначала она состояла только из Мако, которая умудрялась есть и с набитым ртом болеть за Рюко, и из Гамагори, приходившего проверять, не дерутся ли на подотчетной ему территории. А потом на заборе рассаживалась чуть ли не вся школа. Рюко недельной давности ушла бы, но Рюко сегодняшняя слишком радовалась хорошему спаррингу, чтобы бросать. Рюко поняла, что провела эту неделю непривычно активно для себя, на ужине в пятницу. Когда вспомнила, что видит отца — вернее, его руки, держащие газету — только во время завтраков. — У старика что, очередной горящий проект? — поинтересовалась она, осененная новым знанием: не заметила, что пять раз ужинала только с сестрами. — Он не говорит, — пожаловалась Нуи, уверенными и отработанными движениями утаскивая самые вкусные кусочки то с тарелки Сацки, то с тарелки Рюко. — Нуи спрашивает каждое утро! — Я б тебе тоже не сказала, будь у меня серьезное дело, — Рюко едва успела воткнуть вилку в тот кусочек мяса, на который нацелилась Нуи. Несколько секунд они буравили друг друга взглядами, прежде чем Рюко отвоевала свой законный ужин. — Ты слишком доставучая, малявка! Нуи пнула ее под столом. Рюко пообещала выплюнуть ей в волосы жвачку, если Нуи не прекратит, а потом Сацки выдала подзатыльники им обеим, прерывая начавшуюся ссору. Отец вернулся поздним вечером, ближе к ночи. Рюко вышла его встретить — за спиной хлопнула дверь комнаты Сацки, а чуть позже кухонная — и обалдела. — Я не видела твоего лица всего неделю, а ты его так испортил! — сообщила она, пока отец раздевался. — Это никуда не годится, старик! — Прости, Рю, — отец мягко улыбнулся, потрепав ее по волосам — Рюко легко увернулась. — Сама понимаешь, старость. Рюко покачала головой и пошла за ним на кухню. Неудивительно, что за завтраком отец прятался от них за газетой... с такими-то синяками под глазами! И сами глаза были красными, воспаленными… Такого отца даже вопросами тормошить не хотелось, поэтому Рюко и Сацки стояли у дверей, наблюдая, как он ест — медленно и заторможенно — а потом проводили отца до спальни и еще немного помолчали. Они все же не привыкли разговаривать друг с другом о проблемах. Они привыкли решать все самостоятельно. Отец отсыпался всю субботу, а в воскресенье опять ушел. Дурное предчувствие глодало изнутри, но Рюко не знала и не могла представить, что ей нужно сделать. Да и может ли она сделать хоть что-нибудь? С каждым днем ощущение надвигающейся грозы становилось сильнее и сильнее. А разразилось через несколько дней. После школы. Рюко не была дома уже больше суток — поддалась на уговоры Мако о том, что подруги обязательно должны устраивать совместные ночевки, и провела веселую ночку в семье Манканшоку — и ей теперь не терпелось проверить, все ли в порядке. Они с Сацки договорились возвращаться домой вместе, и Рюко пришлось прождать ее после уроков почти час. Но поговорить было надо и не дома, где Сацки в любой момент могла закрыть перед Рюко дверь своей комнаты, не отвечая ни на какие вопросы. Вот только и сейчас слова застряли в горле при виде странной картины: роскошный белый лимузин перед воротами школы казался чужим и неуместным. — Госпожа Сацки, госпожа Рюко, — поклонилась девушка-водитель, придерживая пассажирскую дверь. На ее лице, полускрытом солнцезащитными очками, застыло отстраненное, немного холодное выражение. Это было так похоже на какой-то розыгрыш, что Рюко сразу направилась мимо лимузина к автобусной остановке. — Погоди, — Сацки поймала ее за ремень школьной сумки, останавливая. — Прошу прощения? Кто вы такая и что вам нужно? — Я сопровожу вас домой, — та проигнорировала Сацки. — В особняк Кирюин. — Я пошла, — Рюко выдернула ремень из рук Сацки, потом поймала замершую посреди улицы соляным столбом сестру за руку и потянула ее за собой. — Да и ты тоже. Отец наверняка будет волноваться, если мы задержимся. Водитель, поправив очки, жестом фокусника вытащила из рукава конверт и протянула его Сацки. — Для начала вам стоит прочесть это, — сухо сказала она. — Меня зовут Хоомару Рей. К вашим услугам. И низко поклонилась, пока Сацки открывала конверт. Рюко подошла ближе, готовая, если что, вырывать письмо из чужих пальцев, чтобы прочесть, но Сацки развернула его так, чтобы видно было им обеим. Письмо было написано от руки, самым изящным и витиеватым почерком из всех, что Рюко когда-либо приходилось видеть. А еще — на французском. Рюко могла уловить только отдельные слова, и то приходилось сильно напрягать память. Зато Сацки, видимо, язык помнила. — Это от матери, — сказала она, пробежав письмо глазами. — Я догадалась, — хмыкнула Рюко, невольно сильнее сжимая ладонь Сацки. — Ничего хорошего? — Папа в тюрьме, — Сацки сжала письмо так, что тонкая бумага порвалась под ее ногтями. — Мы должны поехать в особняк Кирюин, мать — наш временный опекун во время процесса. — Старик… старик — где? — переспросила Рюко. Слова сестры доходили до нее как сквозь слой ваты, плотно окутавший ее уши. Рюко силилась поверить, осмыслить и никак не могла, мозг заклинило еще на первой фразе. — Пойдем, — Сацки слабо вздохнула, убирая письмо в конверт, спрятала его в свою сумку и первая шагнула к машине. Рюко хотелось вырвать свою руку и убежать, и бежать как можно дальше, пока хватит сил, даже не оглядываться — потому что накатившая волна страха была слишком сильна. Но вместо этого Рюко послушно села в машину. Хоомару прикрыла за ними с Сацки дверь, срезая звуки и цвета внешнего мира. В тонированном стекле все вокруг казалось серым и холодным. Кондиционер работал так, что кожа моментально покрылась мурашками. Всю дорогу Рюко и Сацки провели молча, прижавшись друг к другу плечами и так и не разжав рук. Почему-то это казалось крайне важным — не отпустить.***
Особняк Кирюин был холодным. Определенно, самым холодным зданием из всех тех, где Рюко удалось побывать за свою жизнь. Дело было не только в каменных стенах, но и в том, что здесь не открывалось ни одно окно, а температура в доме регулировалась кондиционерами. Бесшумными и почти незаметными, зато морозящими так, будто в этом жилище наступила зима. Хорошо еще, шкафы были забиты тряпками. Рюко пришлось долго копаться, чтобы найти там обычный свитер, но в итоге она отпорола кружево и блестки с понравившегося сине-красного и нацепила его. Оставленная дыра там, где когда-то был вшит огромный бант, в отражении казалась подмигивающим глазом. Рюко одернула свитер, крутанулась перед зеркалом и уже собиралась отойти, когда заметила подозрительный блеск рамы. Пришлось сделать вид, что она хочет рассмотреть близко какую-то деталь. Рюко почти прижалась к стеклу — так ей удалось убедиться, что в раму вделана видеокамера. — Что делать, если твоя мать — полная психопатка? — поинтересовалось Рюко у своего отражения, но ни зеркало, ни камера ей не ответили — зато раздался стук в дверь, заставивший Рюко вздрогнуть. За дверью обнаружился слуга, с поклоном сообщивший, что молодую госпожу Рюко ждут на ужин. Молодая госпожа захлопнула дверь еще до того, как он успел договорить. Правда, пришлось открывать обратно и спрашивать, где именно ее ждут. К счастью для Рюко, за столом во время ужина были только она и ее сестры. Хмурая сосредоточенная Сацки сидела сгорбившись и уткнувшись в телефон, зато Нуи распевала какую-то песню без слов, размахивая ножом и вилкой. — Отрежешь себе руки, — предупредила ее Рюко. — Рю-тян такая злая! — Нуи ткнула ножом в ее сторону. — Интересно, а у папочки в тюрьме сейчас тоже ужин? Нуи рассмеялась. Рюко, вздрогнув, вцепилась в край стола, пытаясь успокоить дрожь в руках. — Откуда ты… мать что, рассказала тебе?! — Я знаю то, что должна знать, — Нуи наконец начала разрезать на маленькие кусочки все, что находилось на ее тарелке. — Например, что папочка плохо себя вел… и мамочка решила его наказать. Рюко сглотнула горькую вязкую слюну. Аппетит и до того недостаточно сильный теперь и вовсе пропал. Она попыталась убедить себя, что в свои девять лет Нуи все еще уступает в умственном развитии ядовитой жабе, и не стоит так беситься из-за ее слов. Но все равно злилась. — Рю-тян так обиделась за папочку? — вкрадчиво спросила Нуи, спрыгнула со своего стула, добежала до Рюко и повисла на ней. — Прости! Все дело в том, что мамочка лучше! Рюко ударила бы ее, если бы Сацки не подняла вдруг голову и не сказала бы спокойным, очень спокойным голосом: — Да. Матои-сан дал нам многое, но мама может дать куда больше. Поэтому мы должны быть послушными дочерями, это для нашего же блага. Рюко смотрела на нее в немом изумлении и никак не могла узнать. Так и хотелось явиться к Раге, схватить ее за горло и спросить, как ей удалось сделать клона Сацки и куда она дела настоящую. — Предательница, — прошептала наконец Рюко. Она не смогла даже посмотреть напоследок в холодное и отстраненное лицо Сацки, выразительностью сейчас могущее поспорить с глыбой льда, резко поднялась на ноги, стряхнув с себя Нуи, и пошла в сторону своей комнаты. Руки дрожали от едва сдерживаемой ярости — как Сацки могла… вот как взять и одним махом перечеркнуть всю их жизнь? Как может быть лучше в этом промерзшем до фундамента месте, где и людей-то не найти, только послушные куклы Раге? И Сацки стала одной из них. Рюко была о ней лучшего мнения… а сейчас разочарование оказалось таким сильным, что хотелось заплакать. Рюко потерла предательски защипавшие глаза кулаками, подперев дверь своей комнаты изнутри. Здесь, как и раньше, было холодно. Рюко постояла несколько секунд, выравнивая дыхание. Она отчетливо понимала, что больше в этом доме оставаться нельзя. Вообще. Ни на одну лишнюю минуту. Отец где-то там сидел в тюрьме, а сестры предали, и оставалась только сама Рюко. Она отошла от дверей. Нашла в школьной сумке жвачку, тщательно разжевала мятную пластинку, разглядывая лежащие в сумке вещи. Вытащила из нее учебники и тетради — они все равно были ни к чему. А потом залепила камеру жвачкой, побросала в сумку пару футболок, трусы и джинсы и открыла окно, забросив сумку на плечо. Подергала плети плюща — он казался достаточно крепким, чтобы выдержать вес Рюко. Она оставила сумку на подоконнике и подошла к дверям. Подперла их стулом — конечно, не сильно крепкая преграда, но все же лучше, чем ничего. Плющ выдержал Рюко. Рюко выбралась к шоссе и огляделась, выбирая сторону, куда можно было бы пойти. Припаркованная у обочины машина с выключенными фарами вдруг оживилась. Фары включились, окатив Рюко волной яркого, режущего глаза света. Она остановилась, дезориентированная, не зная, в какую сторону ей бежать сейчас. Водитель успел выскочить из машины. — Рюко! — крикнул он подозрительно знакомым голосом. — Рюко-кун! Рюко уронила сумку от неожиданности. Пожалуй, сегодняшний вечер был вечером сюрпризов — сначала Сацки, а теперь вот школьный учитель. Стоит ли от него ждать чего-либо хорошего, если даже родная сестра оказалась той еще гнилушкой? — Что ты здесь делаешь? — устало спросила Рюко, наклоняясь за сумкой. Микицуги как раз успел добежать и схватил ее за руку. На нем не было дурацких очков, а волосы были убраны с лица, и Рюко вдруг поняла, что ему лет тридцать, а не под полтинник. — Тебя спасаю, как видишь, — сообщил Микицуги с сияющей, как начищенная монетка, улыбкой. Рюко немедленно захотелось двинуть ему в зубы. И, вздумай он потянуть Рюко к машине, она бы не посмотрела на то, что перед ней учитель, ударила бы. Но вместо этого Микицуги отпустил ее руку и посмотрел в глаза: — Меня попросил твой отец. — Он в тюрьме сидит, — напомнила Рюко, поудобнее пристраивая ремень сумки за плечо. — Уже нет, — возразил Микицуги и улыбнулся. — А если хочешь узнать подробности, то давай в машину, думаю, нам стоит сменить место дислокации и перебраться туда, где более спокойно. Рюко оценивающе посмотрел на него, а потом на машину. — Ну, похоже, у меня нет выбора, — со вздохом признала она. — Кстати, старик, ты что, пластику сделал? — Поменял стилиста, — ухмыльнулся Микицуги, услужливым жестом распахивая перед Рюко дверь. Забираясь в машину, она наступила ему на обе ноги. Возможно, это было опрометчиво — теперь Микицуги мог отказаться рассказывать про то, что случилось с отцом. Он в самом деле выдержал долгую паузу, пока машина двигалась в сторону города, а потом кружила по узким улицам неблагополучных районов. Наконец, когда Рюко уже была готова потерять терпение и заговорить первой, Микицуги сделал радио погромче, промурлыкал пару аккордов какой-то песни — Рюко задумалась над тем, чтобы ударить его сумкой — и остановил машину. — Серьезные разговоры — не для поездок, — назидательно сказал он, повернувшись к Рюко. — Да и говорить особо не о чем, — он перехватил занесенную для удара руку Рюко и продолжил, — несколько друзей твоего отца объединились и внесли за него залог, поэтому до суда Соичиро на свободе. — Надеюсь, ты привез меня к нему, — Рюко вырвала руку и прижала сумку к себе. — Именно, — кивнул Микицуги. — Думаю, тебе лучше самой пойти туда. Вон тот подъезд, доходишь до последнего этажа, там квартиры без номеров, тебе нужна та, где дверной молоток в виде мыши. Рюко отрывисто кивнула и выбралась из машины. Мысль о том, что надо было поблагодарить вслух, пришла к ней уже на лестнице, так что идти обратно не было смысла. Она пошла дальше. Молоток в виде мыши был у чердачной двери. Наверняка пронырливый ублюдок обманул ее, но Рюко пересилила желание сбежать вниз и начистить ему морду. Вместо этого она подняла руку и стукнула в дверь кулаком — молотка касаться не хотелось. За дверью раздались шаги, а потом она распахнулась. — Рю! — выдохнул отец и подхватил ее на руки, сжимая в объятиях так, что Рюко едва могла дышать. В обычное время она бы попыталась отстраниться как можно скорее, но сейчас было плевать на имидж колючей занозы. Рюко осторожно прижалась к отцу, обнимая его в ответ. — День всего не виделись, — проворчала она, когда эти объятия уже стали смущать. Отец тут же поставил ее на пол, давая возможность отдышаться и наконец спросить: — Что происходит? — Долгая история, — вздохнул отец, стремительно удаляясь вглубь квартирки. Рюко пошла за ним на крошечную кухню, терпеливо дождалась, пока он поставит кофе и обернется к ней. — Я всю эту неделю был страшно загружен — активизировались конкуренты, пара заказчиков все время мотали нервы, и Раге выбрала нужный момент, если не организовала его, и подала на меня в суд за жестокое обращение с вами. Сама понимаешь, что с ее связями упечь меня за решетку в тот же день — вопрос одного звонка. Рюко мрачно кивнула, принимая от отца чашку с кофе. У кружки был отколот краешек, и она жгла ладони, но Рюко держала ее в руках, чтобы унять нервную дрожь. — Она… она хочет нас забрать? Но зачем? Она ведь была рада, когда мы достались тебе… Отец пожал плечами, растерянно помешивая кофе дужкой очков. — Может, вскрылись еще какие-нибудь обстоятельства. Или Раге просто решила, что пора сменить имидж и стать примерной мамочкой… или ей просто стало скучно. Когда имеешь дело с Раге, никогда не знаешь, какой вариант правильный, но лучше выбирать самый безумный. Он залпом выпил кофе и подошел к Рюко. Присел на корточки у табурета, где она сидела, взял ее за руку и посмотрел в глаза. Серьезно, так, как они все умели в моменты опасности. Отец перевел дыхание и продолжил: — Меня обвинили на основании того, что у Нуи были зафиксированы побои. Раге забрала ее из школы, хотела сводить на какой-то показ и, якобы, обнаружила избитого ребенка. — Но это ведь неправда! — Рюко вскинулась так, что чуть не расплескала кофе. Пришлось сначала поставить кружку на стол. — Ты никого из нас! Отец слабо улыбнулся и приложил палец к губам. Рюко послушно закрыла рот и зажмурилась. Выходит, Нуи — тоже? Рюко легко могла представить свою младшую сестру, рыдающую на заседании суда и рассказывающую, как страшно ее избивает съехавший с катушек отец. И, что самое страшное, Рюко могла представить, как присяжные верят Нуи. Даже подкупать не нужно. — Все будет хорошо, — отец поднялся на ноги, положил ладонь на макушку Рюко. — Не волнуйся, я вас не отдам. Рюко подалась вперед и поцеловала его в щеку. Сквозь сон Рюко слышала быстрые шаги по квартире, взволнованные голоса, но ей слишком хотелось спать: сказывались бессонная ночь у Мако и нервный длинный день после. Поэтому, когда она проснулась окончательно, в квартире уже никого не было. Пахло кофе и подгоревшей едой. На плите Рюко нашла сковородку со сгоревшей дотла яичницей, а запах кофе разносился по дому из огромной лужи на полу в кухне — видимо, отец разлил все приготовленное. Квартира прямо-таки кричала — что-то произошло. Рюко напрягла память, пытаясь вспомнить обрывки разговора, которые доносились до нее сквозь сон. Кажется, отец говорил что-то про письмо? Признаков бумажного послания Рюко не нашла даже после тщательного обхода всей квартиры. Зато наткнулась на отцовский ноутбук, небрежно брошенный на диване. И, конечно же, запароленный. Рюко потерла висок, рассматривая окошко для ввода пароля. Будет ли правильным пробовать его подобрать? Судя по тому, как быстро убежал отец, бросив все, что-то важное должно быть в памяти компьютера… Подбирать пароль? Рюко даже не знала, сколько там символов. Тратить время зря не хотелось. Она сходила за своим телефоном, подумала немного и набрала Мако. Через час в гостиной уже сидели Унумута, занявшийся ноутбуком, и Гамагори, изображающий экзотическое растение — пылавшую румянцем смуглую пальму. На коленях Гамагори устроилась непривычно тихая Мако. В прихожей насвистывал стоящий на стреме Санагеяма, а Джакузуре, оглядев их сборище, ушла на кухню и теперь гремела там посудой. Рюко не сомневалась, что приготовленное будет ядовитым, но если человеку нужно чем-то заняться, то почему бы и нет. Все равно они никак не могли избавиться от тревожной атмосферы. А стоило Унумуте победно вскинуть кулак, как все бросили изображать, что страшно заняты, и сбежались к компьютеру. «Привет, моя сладкая мышка, — писала Раге. — Ты решил забрать к себе одного из мышат и лишить меня радости общения с ними? Ну что же, мне пришлось поговорить с Сацки слишком серьезно — а виноват в этом ты. Не стоило пытаться отобрать то, что я называю своим, Матои Соичиро. Если хочешь помочь мышатам, тебе лучше бы вернуть мне Рюко. Сегодня». К письму было прикреплено несколько файлов, смотрела на которые только Рюко. Она не расколотила ноутбук только потому, что на яростный вопль, который вырвался из горла, прибежала Мако и повисла на плечах, не давая двигаться, огорошивая словесной волной. Рюко не устояла на ногах, упала на колени — Мако вдруг оказалась впереди, обнимая ее. И даже молчала до тех пор, пока Рюко не нашла в себе силы выдохнуть «Спасибо».***
Рюко позвонила в дверь особняка и остановилась на пороге, сжимая и разжимая кулаки. Высокомерно кивнула открывшему ей дверь слуге — то ли это был тот же, что звал ее на ужин, то ли другой, такой же, у Раге все слуги были на одно лицо — и шагнула внутрь. Дверь тут же захлопнулась за ее спиной, отрезая от всего внешнего мира. В коридоре никто не встретился, хотя Рюко подсознательно надеялась увидеть сестер. Убедиться, что все в порядке, даже с Нуи… а Сацки, наверное, отлеживается после вчерашней трепки. Глупая-глупая Сацки, зачем только она решила в одиночку что-то провернуть? Рюко прикусила губу, но потом заставила себя выбросить посторонние мысли из головы — она уже стояла перед кабинетом Раге. На этот раз ей не хотелось убежать. Рюко подняла руку и решительно толкнула тяжелую дверь. В кабинете было еще холоднее, чем во всем особняке. Казалось, тут вот-вот пойдет снег. Раге поднялась ей навстречу — прекрасная, величественная и любящая, она раскрыла объятия, и Рюко на несколько секунд оказалась прижата к терпко пахнущей духами мягкой шубе. — Я ждала тебя, дитя мое, — Раге погладила ее по щеке. Шелковая ткань ее перчаток была обжигающе холодной. Рюко кивнула, не зная, что ответить на это. Опустилась в кресло, когда Раге надавила ей на плечо, и постаралась уследить за перемещениями метари. — Ты ведь провела это время с отцом? — мягко спросила Раге. Рюко не успевала следить за ней, не понимала, как матери удается оказываться то впереди нее, то позади, то совсем рядом, то в другом конце комнаты. Голова кружилась, дыхание вырывалось изо рта облачками пара. — Да, — с трудом вытолкнула из себя Рюко. — И он бросил тебя, — продолжила Раге. Острые ногти царапнули кожу головы, и Рюко поежилась, с трудом удержалась, чтобы не попробовать уклониться от этого прикосновения. — Моя бедная маленькая Рюко. Он бросил вас всех, ведь правда? Это не могло быть правдой — Рюко лучше всех знала, насколько сильно отец их любит. Настолько, что не отказался от нее, родившейся такой слабой, что первый год Рюко провела в палате интенсивной терапии. Настолько сильно, что остался после этого с Раге, чтобы у девочек все же была мать. Настолько сильно, что нашел в себе силы осознать, насколько это было ошибочным решением, и все же забрать их. Отец никогда бы их не бросил. Но голос Раге ядом вливался в уши, а еще было холодно, так холодно, что Рюко не могла совершенно думать. Ей казалось, что она уже вплавилась в глыбу льда, замерзла так сильно, что даже сил нет возразить. — Да, он бросил нас, — Рюко услышала свой голос как со стороны, поспешно зажала себе рот ладонью, но она так замерзла, что хотелось быстрее оказаться в тепле, завершив этот разговор. А завершить можно было только одним способом — соглашаясь с Раге. — Именно, дитя, — Раге наклонилась к ней. Ее сережки были выполнены в виде сверкающих снежинок — Рюко смотрела на правую, в которой причудливо отражался свет лампы. Казалось, что в ушах у Раге переливается миниатюрная радуга. — Ты молодец. Теперь ты со мной, а я тебя не брошу. Она коснулась губами щеки Рюко, и это было так же больно, как если бы Раге прижала к коже раскаленный прут. А потом Рюко осознала себя в коридоре. Теперь здесь уже не казалось так уж холодно. Покачнувшись и прижавшись к стене, Рюко пошла дальше. Если все прошло хорошо, Сацки уже не тут, ее успели вытащить. Рюко потерла щеку и поморщилась — место поцелуя Раге все еще горело. Нужно будет принять ванну, когда она дойдет до комнаты — хотя бы согреться. Рюко толкнула дверь своей комнаты, наваливаясь всем телом, чтобы открыть, и оказалась в кромешной темноте. И теплоте — какая-то добрая душа сломала кондиционер. Рюко тщательно заперла дверь и повернулась к теплой темноте. — Сацки? — тихо уточнила она. В темноте зажглись три огонька — свечи в подсвечнике, который держала сестра. Они осветили и саму Сацки, и рассевшихся вокруг нее остальных четверых. — Я же не могла уйти без тебя, — улыбнулась Сацки. — И без доказательств невиновности папы, конечно. — Отлично, — пробормотала Рюко. Спокойные и рассудительные слова Сацки подействовали лучше самого теплого пледа, вот только сил отреагировать нормально у Рюко не осталось. Она прислонилась спиной к дверям и сползла на пол, вытягивая ноги. — Какой у нас план, сестренка? Конечно, не стоило во всем полагаться на Сацки — Рюко была уверена, что найдет множество изъянов в ее плане. Но выслушать стоило непременно.