Час Расплаты

      Дрова трескуче догорали в костре, сияя красными, рыжими переливами, пламя ласково дарило свое тепло, а небо было устлано невероятным стадом искрящихся звезд, как обычно случается накануне Бельтейна. Лошади сонно щипали траву, фыркали, мотая головой. Кайлей обнял за шею свою Ирму, гнедую кобылу в яблоко, с белыми гольфиками. Та дышала спокойно и ласкалась, как кошка. - Ирма, моя Ирма. Как знать, быть может, и у тебя была любовь. Но ты не сумела признаться в чувствах своих. Теперь вот как вышло-то: остались мы одни.       Кобыла фыркнула. В ее больших умных глазах отражались искры костра, словно брызги огненного моря.       Крысы уснули. Цири прильнула к Мистле, Ассе пристроился на мешке с награбленным добром вместе с Реефом, Искра, свернувшись калачиком, лежала подле Гиселера и все время ворочалась, как вынутый из земли червяк. Спит ли главарь Крыс неизвестно. Возможно, он слушает стрекотню кузнечиков, закрыв глаза и наслаждаясь свободой. Кайлею было плевать, спит он или нет. Кай наблюдал за ним, за его вздымающейся грудью, за волосами, шевелящимися на ветру. - Быть может, я и не признаюсь никогда? - прошептал Кайлей сам себе, чтобы удостовериться в том, что он и все вокруг реально.       Крыс сел на землю, обхватив колени, вспомнил как познакомился с Гиселером, и на какое-то время задремал. Пробудился он от внезапного прикосновения: то был Гиселер, обнявший сзади.       Кайлей от неожиданности резко обернулся. - Гиселер?       Но тот лишь приставил к губам палец в знак того, что лучше бы сейчас промолчать и, одной рукой прикрыв Каю рот, свободной рукой проскользнул под его рубашку. Кай начал было брыкаться, словно необъезженный жеребец, но когда вожак Крыс аккуратно дотронулся до его члена, все в глазах у него и поплыло, не смог он больше сопротивляться. И пришлось довериться грубым рукам Гиселера.       И тут Кайлей вспомнил, как все произошло впервые. Дело было во время Йоля. Упились они мертвецки, погром учинили, пели, плясали на дубовых столах трактира, палили в потолок. Искра зазывала местных сразиться с нею в танцевальной битве, но так она кружилась, так отстукивала каблучками, что уж конечно никто не смог с нею сравниться. Цири наблюдала за игрой Мистле в дурака с какими-то рослыми пареньками, именующими себя Коррандуилом и Тессератом. А Ассе улыбался симпатичной полуэльфке, наливавшей ром посетителям. Самые информированные знали, что главарь шайки супротив алкоголя слаб. Вино ударило Крысам в головы. Сам не зная как это вышло и против своей воли, Кайлей подставил себя под Гиселера, абсолютно пьяного. Наверное, Гиселер наутро и не вспомнил об этом, но Мистле, меньше всех выпившая, стала случайным свидетелем того, как Гиселер на снегу у колодца "одаривал" парня своей любовью.Но никому о том не сказала. Даже Каю.       Тело Кайлея, пышущее здоровьем, испытало на себе множество попыток случайных любовей, и ни одна из них не смогла закрепиться в его беззаботном сердце. Похоже, настал день расплатиться за терзания судьбы.       Гиселер поцеловал его в голову, зарывшись в мягкие светлые волосы, пахнувшие земляникой. - Гиселер, хватит, - зажмурившись, пролепетал Кайлей. - Ммм... почему? - скользя по его талии, спросил главарь, - Я был груб в прошлый раз и хочу принести свои извинения.       Он помнит? Кайлею стало дурно, собственный запах ягод удушал его. Это был Час Презрения к самому себе. - Что такое, Кай? Ты думал,что я настолько пьян, что не соображаю? О нет, - захохотал Гиселер, - я намеренно оттрахал тебя. Что? Разве не замечал, что я по девкам не шастаюсь, как ты? Редко, и то, если голодняк.       Кайлей вышел из оцепенения, рванул в сторону, поднялся на ноги. Гиселер вскочил следом. - Ты, ты бессовестный!-прошипел блондин. - Хуже. Я Крыса. - Курвин сын, шельма подзаборная!       Гиселер усмехнулся. - А ты всегда был остер на язык! Люблю таких, слащавых, дерзких, знатных кровей!       Кайлей ощетинился, дернулся и дал пощечину главарю. - Заткнись, - процедил он, на что Гиселер многозначительно подмигнул. Вмиг он повалил блондина на живот и, сняв свою повязку для волос, связал руки Каю за спиной. - Ну что, Кай, помнишь, однажды ты так же связал купеческую дочку двенадцати лет от роду и изнасиловал? Она плакала, но ты не остановился, еще и пошучивал над ней. Пришел Час Расплаты, Кай!       Гиселер спустил свои брюки и ножом, неизвестно откуда взявшимся, разрезал кожаные штаны Кайлея у самого того заветного места. - Ах! Теперь исследуем твою глубину, - он звонко шлепнул светловолосого Крыса по ягодице и добавил: - Эта попка тронута только мной? Или ты уже с кем перепихнулся? Блядская шлюшка!       Неожиданно Кайлей почувствовал длинные теплые пальцы внутри, сразу два. Гиселер растягивал его, одновременно играл с сосками, в ход уже пошел третий палец, затем член.       Гиселер прикрыл себе рот рукой, потому как не в силах сдержать визга, как молодка в свой первый раз. Крыс жестко натягивал Кая, у того от боли увлажнились глаза, но плакать он не стал. Он встретил на себе осуждающий взгляд Ирмы, и ему стало стыдно.       Гиселер наклонился к уху Кая и прошептал, глядя на кобылку: - Ты не понял? Ты уже принадлежишь мне, с самого начала, как только познакомились.

***

      На следующий день Крысы двинулись в путь по направлению к какой-то большой деревне, о которой узнали от проезжавших мимо. Кайлей чувствовал себя ужасно, сидеть в седле было адской пыткой для него, поэтому он шел пешком, держа Ирму за поводья. - Чойта ты пешкодрапом пилишь, Кайлей? - поинтересовался Рееф. - Ноги разминаю! - огрызнулся тот. Рееф смолчал, мало ли, что у этого Кайлея в голове, с ним шутки плохи.       Гиселер снисходительно улыбнулся. Хотел было подъехать к нему, но сердитый взгляд останавливал его. Нужно время. Оно всегда нужно, но кто знает, может быть, до смерти, считай, часы, минуты. Час Расплаты близок.       Через сто метров Крысы увидали ту самую деревню. Праздник в самом разгаре, под звуки свирели, волынки, гитар и скрипок кружилась молодежь. Влюбленные пары шли за благословениями к друидам, а получив, уединялись в тени дерев. Девушки плели венки от сглаза из одуванчиков и камелий - для удачи в любви, любили вплетать бусины и ленты.       Кайлей отделился от компании и развлекал себя поглощением засахаренных цветов (разумеется, в качестве прикуски) и водки, отдающей смородиной. Потренькивая на лютне, мимо прошла друидка в сопровождении кмета, заигрывания которого были так же очевидны, как и провальны. - Зачем я здесь? Все веселятся, воркуют. А я даже сидеть без боли не могу! Вот как приключилось-то... Как Марыська какая-нить, как девка из кабака! Курррва мать...       Ему было горько думать о том, заглушить поток мыслей водка не помогла, а наоборот его увеличила. А потом пришла Мистле, упругой походкой подошла и с легкостью приземлилась рядом. В руках у нее тоже была бутылка вина, она отхлебнула с горла, почесала затылок. - Ты чего тут один? - спросила она, как бы невзначай. - Спиваюсь, - буркнул он. - Не против, если я составлю компанию? Или гордый Крыс предпочитает быть один? - с насмешкой произнесла разбойница. - Почему ты не идешь на праздник потешиться? а может, сходите за кусты с Фалькой? Оставь меня в покое! - Кайлей взорвался, водка дала о себе знать. Да и выпившим он всегда бывает злым.       Мистле неожиданно похлопала его по плечу, подбадривающе приговаривала: - Говори, легче на душе станет. И... Кайлей, то, что произошло на Йоле, останется на Йоле. Я никому не расскажу, понимаю тебя. Потому как мужики завсегда одного и хотят, неважно с кем и где, хоть с вомпером в святом храме.       Кайлей всхлипнул, прижался к плечу девушки и зарыдал скупой мужской слезой. Она его по голове гладила, успокаивала, мол, ничего дурного в том нету, чтобы мужик с мужиком, главное, мол, по любви только. - В том и дело! Не по любви, - утерев нос шелковым платочком, промямлил Крыс.       Кайлей ни сейчас, ни потом и вообще никогда не спросит, откуда она знает о них с Гиселером. Лишь перед смертью он задумается об этом.       Взяв себя в руки, Кайл решительно настроился развлекаться, наплевав на свои горести. Он демонстративно флиртовал с девушками поблизости от Гиселера, дабы тот видел. Не от ревности или от чего-либо подобного, но от нелепости его поступков. Гиселеру было стыдно за него. - Позвольте пригласить вас на танец, мазель! - невнятно произнес Кай. Девушка смутилась. - Прошу, мазелька, простить моего друга, - мягкий голос главаря Крыс раздался за спиной Кая. Гиселер увел его под руку в сторону. - Отпусти!       Кайлей пытался выпутаться из крепких рук, но Гиселер не слушал и на все отвечал металлическим скрежетом:«Заткнись».       Кайлей шагал и видел звездное небо, отраженное ночью поверхностью пруда, над которым суетились стрекозы, и чуть было не спутал отражение с самими звездами. «Что этот курвин сын решил со мной делать? Снова поимеет и бросит», - печальные мысли, грустные картины. - Какого лешего ты вытворяешь, Кай? - кинул злобно разбойник. Кайлей молчал, - Кай!       Горечь запаха костра и одуванчиков вбились в ноздри Кайлея. - Не молчи! - Гиселер остановился, в момент оказался на интимном с ним расстоянии. Опустив голову, судорожно выдохнул, опускаясь пред парнем на колени. - Прошу, скажи что-нибудь, - Гиселер, все еще стоя на коленях, обнял Кая за талию, прижавший щекой к нежной руке, гладящей его волосы. - Ты меня трахнул, а я влюбился, больше сказать нечего. - пьяненький голос Кайлея задрожал, как будто тот сейчас заплачет. Он легонько оттолкнул от себя Гиселера. - Я люблю тебя. Так сильно люблю!       Гиселер плакал, прерывисто дыша. Запах ягод все еще душил его. - Ты опять нажрался? - Казалось, будто Кайлей протрезвел. Его взор прояснился, юноша перестал пошатываться.       Минуту Гиселер переваривал услышанное. Все в мире для него стало бессмысленным и глупым, зачем он распинается перед этим капризным ублюдком? -Ха, - было гортанным, но позже разливистым и звонким истеричным смехом.       Мотыльки кружили у костра, хоть и знали, что в пламени их ждет погибель. Но свою судьбу нельзя изменить, и они спешат, чтоб ярко догореть и пеплом улететь с порывом ветра.