Как ты любишь, Мик?

«Да ты, блять, издеваешься?» – Микки Милкович уставился на горлышко бутылки, в очередной раз указывающее в направлении рыжего, которого, кажется, вся эта ситуация заметно забавляла: растянув свои блядские губы в широкой улыбке, Галлагер не сводил насмешливого взгляда с напрягшегося парня, прикидывая в уме, сколько времени понадобится друзьям, чтобы уговорить брюнета на поцелуй. Предыдущие два, оставившие горячие следы на бледной коже щек Йена, потребовали семь и пять оборотов минутной стрелки по циферблату соответственно и несколько «слабо?», озвученных Мэнди, когда аргументы ее брата иссякали. – Не буду я с ним лизаться, – нахмурился Микки, толкнув носком кроссовка пустую бутылку Джека. – Я не пидор, – пробубнил он себе под нос, отворачиваясь. – Ты знаешь правила, – тут же подала голос младшая Милкович, возвращая стекляшку в центр круга. – Полторы минуты, Мик, – помогла подруге Карен, тихо хихикая, наблюдая за поджавшимися губами брюнета и крепко сжатыми в кулак побелевшими пальцами с несколькими черными буквами на фалангах. – Нихуя, – продолжал сопротивляться Микки, – я буду крутить еще раз. – Нет уж, – резким движением перехватив бутылку, вступила в спор Энджи, – ты был настроен категорично, когда мне выпала Мэнди, – усмехнулась девушка, бросая быстрый взгляд на сестру упрямца, тут же расплывшуюся в широкой улыбке, вспоминая свой мимолетный опыт лобзания с подругой. – Да и играть ты сам предложил, – решил напомнить Лип, обещая себе пару красноречивых обзывательств, сгенерированных мозгом брюнета в мгновение ока. – Поцелуй в губы на полторы минуты или пятнадцать минут в комнате наедине, – напомнил правила Санчез, обернувшись на дверь маленькой комнаты, в которой еще совсем недавно он был заперт с Карен, решив увеличить время оральных ласк в десять раз. – Пиздец, – выдохнул Милкович, понимая, что в одиночку ему не справиться сразу с шестью оппонентами, а от продолжающего скалиться рыжего, не подавшего голоса ни разу за все время спора, помощи ждать не приходилось. – Пошли, блять, – поднимаясь на ноги, кивнул он Йену, вразвалочку направляясь к обшарпанной двери спальни братьев Галлагеров. – Повеселитесь там, – услышал он голос Хоакина за своей спиной и, проскользнув в комнату, занял место в дальнем углу, подпирая задницей комод, сложив руки на груди. – Это всего лишь поцелуй, Мик, – пробормотал рыжий, проходя вглубь помещения и устраиваясь на своей кровати, как только замок за вынужденными заключенными щелкнул, а из соседней комнаты вновь раздались непринужденные разговоры и веселый смех. – Со спермоглотами своими сосаться будешь, – парировал Милкович, нахмурившись, пытаясь сообразить, с какого такого хуя ему вдруг вздумалось предложить друзьям эту странную забаву: он никогда не был поклонником поцелуев, да и лизаться с девчонками или, того хуже, с собственной сестрой ему вовсе не улыбалось. Но Госпожа Удача сегодня имела на Микки свои собственные планы, указывая лишь на одного конкретного человека, теперь вальяжно развалившегося на крохотной кровати, облизывая пересохшие губы, прикоснуться к которым своими брюнет так сопротивлялся. – Да пошел ты, – огрызнулся Галлагер очередной хлесткой фразе Микки, каждый раз не упускающего возможность напомнить Йену о его ориентации, не обращая внимания на красноречиво развевающийся флаг, переливающийся всеми цветами радуги, над своей собственной головой. – Сам-то, что, сплевываешь? – усмехнулся рыжий, прожигая на лбу Милковича нехилого размера дыру своими яркими зелеными глазами, не желая снова уступать брюнету, поднимаясь с кровати и делая несколько шагов к вмиг напрягшему все мышцы парню. – Чё? – брови которого тут же взметнулись вверх, выдавая крайнюю степень негодования своего обладателя. – Или глотаешь? – замирая в полуметре от Микки, решил уточнить Галлагер, сглотнув наполнившую рот слюну, удовлетворенно отмечая сосредоточенный взгляд голубых глаз, внимательно проследивших за движением его кадыка, и заметно увеличившиеся в размерах зрачки брюнета. – Как ты любишь, Мик? – делая еще один шаг, проговорил он едва слышно, опуская руку на грудь парня, часто вздымающуюся от сбившегося дыхания, подушечками пальцев прочерчивая тонкие дорожки по мягкому свитеру, двигаясь в направлении потертого ремня, удерживающего джинсы на бедрах Милковича, в которых вдруг стало как-то подозрительно тесно. И Микки рад был бы ответить, в красках и довольно подробно описать любопытному мудаку по какому адресу он может отправиться с подобного рода вопросами, возможно, даже отвесить смачный пендель для ускорения, но тонкие пальцы бледной ладони, достигшие места временной дислокации на ширинке брюнета, не позволили проронить и слова, заменяя все возможные оскорбления и угрозы громким выдохом, когда сомкнулись на его эрекции. А влажные губы в нескольких сантиметрах от его собственного лица, продолжавшие шептать очередные вопросы, едва ли долетавшие до слуха Милковича, заставили сосредоточить все внимание на себе. – … глубоко в глотке? – лишь окончание фразы выхватил Микки, тут же толкая Галлагера обратно на кровать и падая перед ним на колени, с остервенением и каким-то животным рвением начиная копошиться в районе ширинки рыжего, отмечая нехилого размера выпуклость под джинсовой тканью. Царапая короткими ногтями кожу ремня, не желающего подаваться его усилиям, брюнет громко рычал и чертыхался, бросая неблагодарное занятие и пытаясь сорвать штаны с рыжего, не расстегивая. – Сука, блять, – простонал он, потерпев неудачу, но сдаваться не спешил: легкий щелчок пряжки и тонкие длинные пальцы, по-хозяйски расправившиеся с непосильной ему самому задачей, не позволили отступить. К джинсам, спущенным на щиколотки, через несколько секунд присоединилась и пара боксеров, позволяя Милковичу в полной мере оценить масштабы достоинства рыжего, слухи о котором не раз уже достигали его ушей, и отметить, что все восторженные отзывы не были пустыми словами. Размазывая небольшую прозрачную капельку, блестевшую на головке, большим пальцем и обхватывая внушительных размеров член своей ладонью, Микки опустился, делая первый мазок по нежной коже языком, заставляя Галлагера блаженно закатить глаза, откидывая голову. … Сбившееся дыхание сквозь разомкнутые губы, обильно сдобренное красноречивыми стонами в несколько десятков децибел, сливалось с влажными причмокивающими звуками, нарушая тишину в маленькой комнате, не оставляя внимательным слушателям, вдруг притихшим за дверью, простора для фантазии, чтобы понять, что происходит за деревянной створкой. Двигая рукой по влажному, блестевшему от слюны стволу, Милкович самозабвенно нырял все ниже, погружая горячую плоть глубже, чувствуя давление на нежные стенки своего горла, когда головка галлагеровского члена под аккомпанемент его протяжных стонов проскальзывала в глотку. – Черт, Мик, я сейчас… – выдохнул Йен, вскидывая бедра, пытаясь проникнуть еще глубже, чувствуя холодные пальцы, переместившиеся на заметно увеличившиеся и налившиеся яички, начиная ласкать их подушечками. – Блять, нет, не могу больше, – простонал рыжий, хватая рукой смоляные пряди в попытках поднять голову брюнета, втянувшего щеки, создавая дополнительное давление на чувствительный орган. Но тот лишь прикрыл глаза, до тех пор мечущиеся по темным рыжим волоскам, покрывающим пах Йена; глубоко вдохнул через нос, надолго оставляя в пазухах мускусный аромат дрожавшего под ним парня; и сделал последний рывок, погружая член Галлагера в свой влажный рот до самого основания, тут же почувствовав, как тот напрягся и через мгновение дернулся, окропляя стенки его глотки мощной струей горячей спермы, а громкий протяжный крик из приоткрытых губ Йена отразился от стен. Замерев на пару мгновений, позволяя рыжему еще несколько раз толкнуться внутрь, Милкович расслабил мышцы лица, чуть приподнимаясь, выпуская изо рта до сих пор подрагивающий орган, оставивший несколько белесых мазков на языке и губах брюнета, поспешившего подняться на ноги, незаметно поправляя собственные штаны, в которых наблюдалась позорная влажность. Щелчок дверного замка заглушил звук бегущей по железным зубцам собачки галлагеровской ширинки, а широко улыбающиеся лица, показавшиеся в дверном проеме, заставили отскочившего на противоположный конец комнаты Микки отвести взгляд. – Время вышло, – едва сдерживая себя от того, чтобы рассмеяться, оповестил пленников Хоакин и, потащив за собой лучшего друга, удалился, оставляя дверь открытой. – Хм, кажется, сейчас моя очередь крутить, – усмехнулся рыжий, направляясь к выходу мимо смотревшего куда угодно, только не на него, Милковича, но, заметив что-то на лице брюнета, резко остановился. – Надеюсь, она снова укажет на тебя, – прошептал он, наклоняясь, горячими губами прикасаясь к распахнутым в удивлении губам Микки, проходясь по нижней языком, слизывая небольшую белую капельку…