Утро старого дня

Кухню окутало ароматом свежесваренного кофе и поджаренных тостов с джемом. Никаких блинчиков, черники и сливок. Только крепкий кофе с одним кусочком сахара. В начале было горько, но к концу недели, она уже делала глоток, ни разу не поморщившись. Ко всему можно привыкнуть. И к шумным улицам Нью-Йорка, вместо "тихого" Мистик Фолс. К кактусу стоящему на подоконнике, который поливала два раза в неделю. К пробежке до пристани каждое утро, и кормлению птиц, которые сиротливо ютились на подоконнике за окном. К звонкам Мэтта дважды в неделю и вопросу "Как ты?" Она зажимает нижнюю губу между зубами, чтобы не дать сорваться вертевшимся на языке "Еще жива". Нельзя, ведь тогда она снова вернётся к тому откуда пришла. К тому, из-за чего сменила Вирджинию на Нью-Йорк. Вернётся к чувству, будто заказывает кофе, выбирая между эспрессо и латте. А позади, словно кто-то нетерпеливо постукивает носком ботинка по полу, ожидая, когда ты освободишь очередь. Очередь жить. Вернется к льдистым глазам, которые отразились тогда в зеркале заднего вида. Ни малейшей попытки остановить или попрощаться. Просто пустой взгляд. Надежда, что он появится в аэропорту жгла глаза высекая горячие слезы, скатывающиеся на клетчатую рубашку Мэтта. Друг обнимал ее в ответ, обещая звонить часто. Махал ей вслед, вместе с тем, вымывая надежду на приход Деймона. Сладкий вкус джема перебил горький, растворяя теплом еды печаль. Сейчас она приведет себя в порядок, оденется, снимет серебристый Форд с сигнализации и отправится на работу. На полпути в ванную комнату, её остановил звонок в дверь. Замерев посередине гостиной, она обдумывала: проигнорировать незваного гостя или нет. Правильная девочка в ней подтолкнула к двери. Потянувшись к замку, она снова застыла. Ей не надо было смотреть в глазок, чтобы угадать, кто терпеливо ждёт в коридоре. Голова закружилась, завтрак запросился наружу. Чёртовы нервы! Три глубоких вдоха позднее, замок щёлкает. Ему самому приходится открыть дверь. Черные волосы стали короче. Те же темные джинсы, футболка и кожанка. Но из глаз пропали льдинки. Язык прилип к нёбу, зелень ее глаз отразилась в его голубых. - Я не хренов принц для Спящей красавицы, - ни капельки намека на ухмылку или иронию. Он был до смешного серьёзен. - Ты думала, что я оставлю тебя одну? Ни за что. И он перешагивает через порог. Тепло ладоней греет талию. Её окутывает запах присущий только ему. Ухо прижатое к его груди, слышит знакомый стук. И всё обретает смысл. Становится ясно почему он не попрощался. Почему его не было так долго. Почему зашел без приглашения. - Не... - палец прижимается к её губам, не давая сказать глупость. И она молчит. И позволяет увести себя на кухню, чтобы совместно испечь традиционные блинчики. Утром в её кофе появится молоко, а в душе забытая радость.