Наследники - 2: Сияние мотылька

Я ехал в «мерседесе», который забрал меня из аэропорта. За рулем сидел незнакомый мне мужчина. Сцепив подрагивающие руки в замок, я смотрел в окно. Последние двенадцать часов снова выпали из моей жизни. Я не знаю, как согласился прилететь в Москву, ведь был уверен, что никогда сюда больше не вернусь. Уткнувшись лбом в холодное стекло, я хотел попросить водителя остановить машину и вернуть меня обратно в аэропорт, чтобы первым же рейсом отправиться обратно. Но полчаса назад позвонил отец, сказав, что меня будет ждать машина у выхода. Джикей позаботился обо всем, даже отцу позвонил и сказал, что согласен на все. Этот чокнутый парень сведет меня с ума. Москва изменилась за десять лет, выросла. Только грязно везде, куда ни посмотри. Я смотрел на дорогу, череду машин, на людей, что шли по тротуару, и не чувствовал в себе никакой радости от возвращения на Родину. Я нисколько не скучал по Москве. Петляя по дорогам, водитель свернул на знакомую мне трассу. И уже через несколько минут въезжал на территорию моего родного дома. Я бы предпочел не видеть этот дом до конца своих дней, никаких теплых чувств, никакой ностальгии не было. Только легкое волнение от неизвестности. Водитель остановился перед входом в коттедж. Оставив свой багаж на прислугу, я вышел из машины и направился в дом. Дискомфорт от возвращения отзывался во всем организме, вызывая легкую тошноту. - Славочка! – бросилась мне в объятия мать, как только я переступил порог дома. – Ох, как же долго я тебя не видела, сыночек. Возмужал, настоящим мужчиной стал! Я смиренно принимал счастливый вид матери, не понимая, с чего вдруг такие восторги от моего появления. Помнится, раньше она меня едва переносила. Немного отстранившись, мать снова чуть ли не со слезами на глазах стала осматривать меня с ног до головы. Она постарела, уже нет того лоска и шика, что был раньше. Одета была просто, без своих привычных вызывающих нарядов, которые обтягивали фигуру. Строгое платье, скромная прическа. Я был удивлен. - Изменилась, да? – улыбнулась мать. – Но я все еще ничего, верно? – с наигранной веселостью подмигнула она. - Да. Ты такая же красавица, как и раньше, - осторожно ответил я, с подозрением смотря на мать. Может, у нее уже начался кризис среднего возраста? - Ты тоже красавец. Мы ремонт сделали, нравится? – указала мать на стены, которые были выкрашены в желтый цвет. Меня все больше настораживало поведение матери. - Да, неплохо, - коротко кивнул я. - Идем, отец тебя ждет. Мы так рады, что ты вернулся, - взяв под локоть, мать повела меня в зал. Я не выдергивал руку чисто из вежливости, хотя желание было. Ее прикосновения неприятны. – Как там в Америке? Все хорошо? - Да, все хорошо, - ответил я с предельной сдержанностью. - Я так рада, что ты согласился приехать, - снова засияла мать. Меня начинали пугать ее изменения. – Отец думал, что ты не передумаешь. Он очень на тебя рассчитывает. Мы прошли в зал. Я не увидел привычной «белой комнаты», что уже было странно. Тут тоже все изменилось, вплоть до перекрашенного потолка и замененного паркета на полу. Мне не то, чтобы не нравилось, просто удивляло. Увидев меня, отец скупо кивнул. Я ответил тем же. - Как долетел? – спросил он. Меня напрягало поведение родителей. Не помню, чтобы они пылали ко мне такой большой любовью. - Все хорошо. - Отдохни сегодня, можешь позвать друзей, - предложил отец. – Дела подождут. Ты, наверное, устал с дороги. - Успеет отдохнуть, - махнула рукой мать. – Присаживайся, расскажи, как жил. Как работа? Я вынужден был опуститься на кожаный диван возле окна. Бросив взгляд на отца, я сцепил руки в замок. Чувствовал себя я странно. Мне было некомфортно тут находиться, а от присутствия отца по коже мурашки бегали. Я не хотел признаваться даже самому себе, что это банальный страх. - Ну, рассказывай, - все еще не выпуская мою руку, с интересом посмотрела на меня мать. Я хотел отсесть от нее, но это выглядело бы слишком грубо, учитывая, как они стараются сейчас казаться идеальными родителями. Может, видеокамера где-то тут, транслирующая нас в прямой эфир? - Ты работал вместе с Коуменом, он, говорят, знаменитый архитектор в Америке. Как тебе было с ним работать? – спросила мать. - Да. Я после университета попал к нему. Он талантлив, я многому у него научился. - Он не сильно гонял тебя? Не придирался? - с таким видом, будто ей действительно интересна моя жизнь, спросила мать. - Нет, все нормально было. - А как с личной жизнью? За тобой там девчонки, наверное, толпами бегали? – улыбнулась мать. Интересно, они так пытаются выяснить – до сих пор ли я предпочитаю парней или опомнился? Я даже расслабился, потому что вот эти мотивы были мне понятны. - Я был занят учебой и работой, - ответил я, говоря чистую правду. Не то, чтобы в моей жизни в Америке не было девушек. Несколько раз я пытался завести роман, но все заканчивалось на втором или третьем свидании. Сложно встречаться с кем-то, когда в самый неподходящий момент выскакивали другие личности. Лично я не помню ни одного поцелуя, но иногда мог проснуться в чужой постели с обнаженным парнем. Самое забавное было в том, что я не помнил, ни как познакомился со своим любовником, ни как мы вместе провели ночь. Эти моменты всегда вызывали во мне ужасное ощущение собственного бессилия. - Ты как отец стал, только о работе и думаешь, - пожурила мать. - Правильно. Так и надо. О женитьбе он может подумать тогда, когда станет твердо на ноги, - произнес отец. - Тоже верно, - согласилась мать. - Дай ему отдохнуть, потом будешь вести допрос. Иди, - приказал отец. - Да, - я поднялся, радуясь возможности уйти от прикосновений матери. - Я провожу тебя, - вскочила на ноги мать. - Он не заблудится, - остановил ее отец. Меня удивляли эти двое, но я ничего не стал им говорить. Оставил родителей и поднялся на второй этаж. Подходя к своей двери, я замедлил шаг. Неожиданно мне стало трудно дышать, словно в воздухе появился запах гари. Остановившись на секунду, я прикрыл глаза и постарался успокоиться. Дышал медленнее, и постепенно приступ прошел. Я бросил взгляд на соседнюю дверь рядом с моей спальней, но не решился зайти. Это вообще глупо. Антона тут все равно давно уже нет. Разозлившись на себя, я вошел в собственную спальню. Комната тоже изменилась до неузнаваемости. Все переделано – от пола до потолка. Даже кровать новая, стол. Как-то слишком пусто в комнате, ничего моего не осталось, просто нежилая комната для гостей. Я устало сел на кровать, закрывая лицо руками. Как мне уже хочется вернуться обратно в Нью-Йорк, в свою конуру! Даже в своей спальне у меня такое ощущение, будто к легким доступ кислорода медленно перекрывают. В груди странная тяжесть. Подняв голову, я огляделся в комнате, и мне показалось, что даже стены давят мне на мозги. Но больше всего меня пугало то, что внезапно может появиться какая-либо личность и тогда настанет самый натуральный судный день. Меня отправят в психушку, и даже разбираться не станут. А я хотел нормальной жизни, я все еще надеялся на то, что когда-нибудь вылечусь. Бросив взгляд на два чемодана, что стояли у двери, я подумал о том, что нужно было бы разложить вещи, но желания никакого не было. Положив один из чемоданов на кровать, я расстегнул его, достал одежду первой необходимости и отправился вниз, где раньше у нас располагалась джакузи. Судя по кнопке на пульте управления, она никуда не делась. По пути я никого не встретил, чему только порадовался. Мне хотелось побыть одному, чтобы снова привыкнуть к этому дому и подумать о том, для чего я здесь понадобился отцу. Около получаса я отмокал в воде, но расслабиться так и не получилось. Переодевшись, я хотел вернуться обратно в спальню, но в коридоре столкнулся с горничной, которая сообщила мне, что на веранде меня ожидают гости. У меня не было выбора, пришлось идти на встречу. Гостями оказались старые знакомые. - Славка! – с визгом бросилась мне на шею Элька. - Не задуши меня, - с улыбкой обнял я девушку. В Америке я часто видел Басову на рекламных щитах какой-то косметической фирмы. Название не запомнил, но был рад видеть подругу хотя бы на плакатах и на экранах. Она добилась своего, стала популярной моделью. - Я так рада тебя видеть, так соскучилась, Славочка, - прошептала она растроганно. – Ты ни разу не согласился встретиться, плохой мальчик. - Прости, не было возможности, - уклончиво ответил я. - Эль, ну, ты хоть нам дай на него посмотреть, - услышал я смех Руслана. Отпуская девушку, я пожал руку Пакровского и Лопахина. Ребята похорошели. Руслан выглядел уже как серьезный молодой бизнесмен – строгая укладка, серый костюм, спокойный взгляд. Игорь же почти не изменился. В плечах только шире стал. Красивый мужчина. - Нам Басова позвонила, сказала, что ты прилетел сегодня, - пояснил Лопахин. - А мне твоя мама сообщила эту новость, а не ты, - обиженно толкнула Элька меня кулачком в плечо. – Как ты мог так пропасть на столько времени? - На звонки не отвечал, с нами связь потерял, - продолжил Руслан. - Так получилось. Простите, - повторил я. - Ты изменился, - отметил Игорь, когда мы сели за столик возле душистых кустов розарии. - Это естественно, десять лет прошло все-таки, - выдавил я из себя улыбку. Странно, но мне было некомфортно находиться среди друзей. Я понимал, что нужно радоваться, ведь это мои старые лучшие друзья, но ничего такого не было. Словно просто со знакомыми встретился, с которыми ничего общего не было и нет. Нам принесли кофе и угощение. - А где Тимур? – поинтересовался я. - В Германии. Расширяет бизнес отца, - ответил Игорь. - Он женился, ты в курсе? – встряла Элька. – Мы пытались с тобой связаться, но так и не смогли. А дочурка какая хорошенькая у него. Диной назвали. - Да, охомутали нашего Тимурчика, - улыбнулся Руслан. – Я к ним на прошлой неделе летал. У него там не дом, а целый дурдом на колесиках. - Ясно. А вы сами как? – перевел я взгляды с Пакровского на Лопахина. - Я в бизнесе сейчас. Как МГИМО закончил, так отец меня и направил поднимать промышленность. Металлом занимаюсь, - начал Руслан. Я слушал его, а сам смотрел на кольцо, что красовалось на безымянном пальце. – Женился, да, - проследив за моим взглядом, натянуто улыбнулся друг. Мне стало как-то не по себе от этого ответа, в котором не было ни капли радости. На языке вертелся глупый вопрос «почему?», но я промолчал. Не мне судить. Все правильно, в целом-то. Быть геем еще можно, когда тебе семнадцать, но когда тебе двадцать семь ты обязан жениться и быть как все. - А Игорь у нас в органах служит, представляешь? - встряла Элька. – Важный такой. - Не преувеличивай, - улыбнулся Игорь. - Я всего лишь младший прокурор. Это ты у нас знаменитость. - Да. Я недавно только со съемок клипа прилетела, - похвалилась Элька. – Мои песни уже второй месяц на первом месте в хит-параде держатся! Тебе обязательно надо послушать. - Хорошо, - кивнул я. Мне было неуютно сидеть за столом, со своими друзьями. - А у тебя как дела? Почему разорвал все связи с нами? – спросил Игорь. - Так получилось. Учеба, потом работа, - попытался я объяснить, но понимал, насколько жалко звучит мое оправдание. - Мы подумали, что-то случилось. Ты так не хотел ехать, а потом неожиданно нам уже сообщили, что ты улетел в Америку, - с любопытством посмотрел на меня Руслан. – Мы так и не поняли, что произошло. Хотел бы я и сам знать, что произошло тогда. - Передумал, - не желая признаваться в своей амнезии, ответил я и отпил кофе. - А от нас почему отвернулся? – потребовала Эля ответа. А мне нечего было ей ответить. Когда я приехал в Америку, у меня начались проблемы со здоровьем. И все то время, пока я учился, разгребал последствия моих превращений в других людей. Ни на что остальное времени просто не оставалось. - Проблемы были. Но теперь я здесь, - постарался я ответить с максимальным энтузиазмом. Больше к этой теме не возвращались. Говорили в основном о своих студенческих годах, Эля без умолку трещала о том, как ей удалось стать самой популярной моделью в России, и как она начала два года назад певчую карьеру. Ее восторженные отзывы разбавлял Руслан своими шуточными историями о студенческой жизни. Я отмалчивался, вежливо выслушивая рассказы друзей. Игорь тоже был немногословен. Я хотел спросить у него про Елену, но передумал, решив не ворошить прошлое. Раньше мне нравилось бывать среди друзей, только рядом с ними я чувствовал себя самим собой, но сейчас этого не было. Мы словно все играли навязанные роли, надели маски и разговаривали. И ощущение складывалось такое, будто это не мои друзья. Я не знал этих парней. И они не знали меня. Даже столько лет дружбы ничего не меняло. Мы были чужими. Я ждал, когда они уйдут. Прогнать их было бы некрасиво, поэтому приходилось сидеть и слушать бессмысленный разговор ни о чем. Время текло в тоскливом ожидании, и когда стрелки часов приблизились к пяти, на пороге веранды объявилась гувернантка, которая сообщила, что меня ожидает отец. Я был в некоторой степени даже рад освободиться от участи быть гостеприимным другом. Я проводил своих гостей, пообещав звонить и не забывать. Мы сдержанно попрощались и разошлись. Переведя дыхание перед встречей с отцом, я направился на второй этаж. Войдя в кабинет, я обнаружил отца, сидящим за столом перед экраном монитора. Увидев меня, он снял очки и указал рукой на пустой стул. - Приступим к делу или тебе еще нужно время, чтобы отдохнуть? – спросил отец. - Предпочел бы узнать, для чего я здесь, - произнес я прямо. Что теперь ходить вокруг да около? Бросить все в Нью-Йорке и прилететь сюда, вернуться домой … мне нужно было знать, ради чего все это? - Хорошо, - удовлетворенно кивнул отец. Он меня поражал своей сдержанностью. – Я вызывал тебя для того, чтобы ты помог мне с одним проектом. «Стройинвест» в этом году принимает участие в тендере по разработке концепции для национального музея в Праге. Это большой проект. - Разве у тебя нет архитекторов в компании, которые могут его возглавить? – я не понимал мотивов отца. Слишком это было подозрительно. - Мне нужен свой человек, - произнес отец. – Это очень важный тендер, который может принести миллиарды. Большая конкуренция, могут возникнуть непредвиденные ситуации. - Хочешь, чтобы я занялся разработкой проекта? – еще больше удивился я, учитывая то, что отец в годы моего обучения постоянно напоминал мне о том, что я недостаточно хорош. Я и сам понимал, что у меня нет никаких способностей делать настоящую работу. С технической стороны к моим работам, конечно, не придраться, но никаких новых композиций сделать я не мог. - Тебе нужно уже выходить из тени своего учителя и заниматься собственной деятельностью, - ответил отец. - Но… - Я знаю, что у тебя получится победить. У тебя будет собранная команда профессионалов, они тебе помогут, - продолжил удивлять меня отец. – Я считаю, что у тебя все получится. Я чувствовал себя как на экзамене – одно неправильное слово и провал. - Хорошо, раз ты так считаешь, - согласился я, хотя не верил в свои способности и не верил словам отца. - Сегодня в «Плазе» состоится помолвка Назарова, нас пригласили. Там будет много влиятельных людей, связанных с тендером. Приедут несколько зарубежных инвесторов. Я хочу представить тебя им, - произнес отец. - Хорошо. - Тогда иди, готовься к выходу. Я кивнул и вышел из кабинета. В первый же день по возвращении мне предстояло выйти свет. А вдруг что-то пойдет не так? Если я стану Дейлом или Джикеем… меня холодным потом обдало от этой мысли. Прославиться в высших кругах буйным психом - это прямая дорога в психшку. Но и отказаться я не мог. Отец не делает мне одолжение, приглашая на вечеринку, он ставил меня перед фактом. И вся его кажущаяся любезность лишь фикция. Облачаясь в приготовленный костюм, я не мог отделаться от ощущения, что отец решил меня как-то использовать. А все его речи это только отвлекающий маневр. Разве это не странно – использовать меня, как архитектора? Сколько раз он говорил, что ожидал увидеть больших успехов в моей профессиональной деятельности, а теперь хочет, чтобы я возглавил такой важный и крупный проект? По меньшей мере - это странно. Чего он добивается? Находясь в смятении, я привел себя в порядок и спустился вниз. Мать снова стала ворковать вокруг меня, как будто и правда была рада видеть меня после столь долгой разлуки. И молчаливое поведение отца меня настораживало. Мне не нравилось все это, но я вместе со своей семьей отправился на вечер-помолвку незнакомого мне человека. Я уже стал забывать, каково это быть в центре внимания. Вспышки фотокамер, репортеры. Мы подъехали в разгар вечера. Возле здания стояли несколько иномарок, молодые парни в красных жилетках спешили отогнать автомобили с прохода. Я держался хорошо, как мне казалось. Привычка держать лицо никуда не исчезла. Вместе с семьей я прошел в центр зала. Отец представил меня немолодому мужчине и молоденькой девушке, которые и были хозяевами сегодняшнего вечера. Стандартный разговор ни о чем, фальшивые полуулыбки. Выполнять эти действия становилось уже непросто. Отвык все-таки. Потом были еще какие-то люди, которым меня представляли. Я не запоминал ни лиц, ни имен. Мне было плевать на их положение и на все остальное, ведь я здесь только из-за того, что мне приказал отец. Череда лиц стала уже утомительна, нескончаемая болтовня матери, которая передавала мне сплетни о каждом в зале, раздражала, и я решил немного перевести дыхание и выпить газировки у бара. Оторвавшись от родителей, я направился в соседний зал. Народу было много, что только добавляло дискомфорта. В проеме между разными частями зала я случайно задел какого-то парня в спешке, едва не опрокинув бокал с шампанским в его руке. - Извините, - поспешил я исправить оплошность и поднял глаза посмотреть на того, кого чуть не сбил с ног. И мне самому показалось, что меня сбили с ног, отправляя прямиком в пропасть. - Привет, - произнес Антон. Выйдя из ступора, я кивнул. Я не верил собственным глазам, опасаясь, что у меня начались галлюцинации. - Не думал, что тебя тут встречу, - продолжил Антон, не спеша уходить. - Аналогично, - стараясь взять себя в руки, постарался я ответить максимально нейтрально. В голове словно петарды стали взрывать, тупая ноющая боль в висках начала усиливаться, а я все никак не мог прийти в себя от этой встречи. От вида Антона моя голова буквально раскалывалась на части. Стало слишком душно и жарко. - Не думал, что московская богема настолько обнищала, - выдавил я из себя ровным тоном. – Они бы еще доярок и свинопасов пригласили, - заставив себя снисходительно улыбнуться, я с трудом сдерживал натиск головной боли. Но изменившееся выражение лица Антона впечатывалось в мозг раскаленным железом. – Приятного вечера, - сдержанно произнес я и быстрым шагом направился к толпе людей, чтобы скорее затеряться. В виски словно ржавые гвозди вколачивали. Больно до такой степени, что перед глазами все начинает расплываться. Я чуть ли не выбегал из здания. Меня шатало, я едва держался на ногах, боясь рухнуть на землю прямо у входа. Заметив расплывающуюся перед глазами машину с вывеской «такси», я с трудом доплелся до нее, держась за голову. Приступ невыносимой боли не желал уходить, меня выворачивало наизнанку от чудовищных ощущений. - В ближайший отель, - процедил я таксисту, вваливаясь в машину. Скрючившись на сиденье, я сквозь зубы застонал и ладонями сжал голову в тисках. Лицо Антона мелькало в голове, смешиваясь с образом того Антона, семнадцатилетнего мальчишки, который улыбался мне. Все тело пронзило острой болью. Выгнувшись, как от разряда тока, я уже не мог сдерживаться. Захлебываясь в крике, я едва не упал с сиденья, но спасительная темнота вовремя спасла меня от мучений.