Девушка Акаши

Свисток. Команды должны встать на позиции. Сейджуро не пришлось долго церемониться с тренером. Увидев его настроенный на победу взгляд и слов особо не надо. Капитан уверенно встал на свое место. Разрыв всего в 10 очков. Нужно не дать Сейрин прорвать оборону. Смотря на разыгрывающего, краем глаза он заметил большой экран, на котором расположился крупный план… недавнего с Киоми поцелуя. Сразу проскочила мысль о том что это увидит или уже увидела прислуга отца. Хотя, ну и пусть. Пусть увидит и подявится. Пусть все подавятся и обзавидуются. Особенно Кисе, которого он давно «выследил» на трибунах по взгляду русской. Тот и правда ненадолго, но поник, стараясь не смотреть в сторону экранов. — «Даже здесь победа все равно моя.» Что ж, после подачи сразу стало ясно, Ракузан стали еще сильнее с их обновленным капитаном. Он разом зажег запал в их сердцах, отчего они тотчас начали играть слаженно, будто единый организм. Ребята давно заметили, как капитан стал доверительным по отношению к ним и начал давать пасы, но главным звеном все равно оставался он сам. Но даже это новшество казалось чем-то странным, но чертовски приятным. Акаши стало намного лучше, но это не значит, что он растерял всю свою жесткость на «поле боя». Он прорывается к кольцу, где его блокирует Кагами, но он сразу же бесконтактно заставляет его упасть и забивает Гол. Счет 105 : 100. — Тридцать секунд! Защита! — Крикнул Сейджуро что есть мочи и ему закричали в ответ. Он выглядел таким победоносным и могущественным, что вызвал радостную расплывшуюся улыбку у Киоми, на фоне уже не значительных почти прошедших переживаний. Внезапно Куроко делает длинный пас почти через все поле, который дал шанс пробиться Сейрин к кольцу. Гол. 105 : 101 — Где ваша внимательность?! Защита! Давайте! Его команда всеми силами защищала кольцо, не подпуская никого, кроме них самих. Они сильные, но также как и Сейрин волнуются и выдыхаются с каждым прыжком. Все шло как надо до тех пор, пока один из Сейрин неожиданно перехватил пас Ракузан и передал его капитану своей команды. Тот в шоке сразу же стал в стойку для трехочкового. — Лео, мяч! Тот сразу же заслонил его своим прыжком, бешено наблюдая за тем как капитан Сейрин выждал еще секунду перед тем как прыгнуть и сделать бросок. Гол. Разрыв в одно очко. Осталось всего пять секунд. — «Кто бросит?! Кто?!» — Яростно размышляли Ракузан, заслоняя соперников. — « Нет!» Мяч оказывается у Куроко. На этот раз к нему подбегает сам Сейджуро. — Вот и все, Куроко! — Уже в прыжке выкрикнул капитан, но увидев его улыбчивое лицо и услышав избитую им же фразу о том, что он всего лишь «тень», Сейджуро в ужасе начал поворачивать голову в сторону кольца к которому уже подбегал Кагами. — Нет! Когда Акаши приземлился, гол уже был засчитан. В этот момент все затаили дыхание. Киоми нервно сжимала перила, следя за движением мяча, широко распахнув глаза. 105 : 106. Победа Сейрин. Болельщики ликуют, хлопушки взрываются. И только те, кто причислен и причисляет себя к Ракузан были в полнейшем ужасе, удивлении, шоке. Никто до сих пор не может поверить в то, что увидели собственными глазами. — «Проиграли...» — Как же больно в сердце. Сейджуро полностью прочувствовал вкус поражения. Он не просто горький, ядовитый. Настолько ядовитый, что хотелось истерить и биться в конвульсиях. Тем более, если бы это было просто поражение. Все это словно уже случалось с ним. Быть может, он видел это в своих ночных кошмарах. Двое, стоящих друг против друга. Сейджуро смотрел издалека в эти больше полные изумления и смятения глаза. Она чувствовала тоже самое, он видел это невооруженным глазом. Сердце больно сдавило, потом резко разорвало на тысячу кусочков. У обоих проскочила мысль с кодовым названием: «Отец». Что теперь будет? Что если отец действительно сможет обрубить между ними все связи? Стало еще больней. Все бы ничего, если бы не этот разговор с отцом. Он уже был готов смириться с поражением, но не с тем, что у него отнимут самое дорогое. Проигрыш уже не изменишь, а камеры четко фиксируют лица проигравших. Отец наверняка ждал всего этого, так как русская явно была ему не по душе, поэтому и подослал этих прислужливых крыс. Да, они обсуждали с Киоми подобный исход и как с ним справиться. Но Сейджуро не думал, что он действительно настанет. Что же делать? Видимо остается только стараться как-то понравиться ему или договориться, но как? Все это они, конечно же, обсудят еще раз, но сейчас все подобные мысли уходят на второй план. Сейчас девушка больше всего волновалась только лишь о нем самом, ведь этот матч дался ему так не просто. Киоми робко улыбнулась, в надежде, что ее улыбка хоть немного исправит ситуацию, и слегка потянула в его сторону кисть. Увидев ее жест, Сейджуро, чуть помедлив, ответно приподнял уголки губ и неторопливо направился прямиком к ней. Но не успел он проделать и трех шагов, как в глазах резко начало мелькать и мутнеть. Капитана начало пошатывать из стороны в сторону, от чего он постепенно начал терять равновесие. Схватившись за сердце, Сейджуро начал падать на спину, в последние секунды шевельнув губами три немых слога: « Ки-о-ми ». Секунда и падение камнем вниз. По лицу девушки сразу было видно, насколько страшен был для нее подобный исход. Когда она наблюдала за легкими пошатываниями, сердце тут же ушло в пятки, а руки и ноги намертво впились в деревянные поверхности. — «Нет, не может быть. Мне кажется!» — Думалось ей, а перед глазами словно пролетела вся жизнь. Но как только она увидела закатывающиеся кверху глаза и падение, тело само двинулось будто с низкого старта, минуя изгородь, будто всю жизнь занималась легкой атлетикой и прыгала через препятствия, не обращая внимания на охрану, пытающуюся ее остановить. Ей было не до этого. Все это время она ни разу не отвела взгляд, даже когда охрана начала кричать. Она бежала и смотрела только на него. — Сейджуро! — Растолкав пару игроков Ракузан, которые уже успели обратить на него внимание и подойти, она рухнула рядом с ним. — Сейджуро! Что с тобой, посмотри, посмотри на меня!.. пожалуйста! — Приподняв его голову она начала вяло трясти его, не веря в то, что он потерял сознание. Слезы сами шли ручьем, а истерика медленно набирала свой оборот. Опустив руки на его шею, она поняла, что не чувствует пульса. — С-сейджуро? — Пришмыгнув, она приложила ухо к его носу. — Нет! К этому времени подоспела бригада врачей, которые начали быстро распаковываться и оттаскивать Киоми назад. — Нет, Сейджуро! Он не дышит! Не дышит! — Сквозь слезы кричала девушка, схватившись за своего капитана. В это время, ясно увидев всю ситуацию, блондин резко вскочил с места и понесся вниз по опустошающимся трибунам. — Спокойно. Уберите ее! — Киоми, стой. — Кисе начал осторожно оттягивать ее руку на себя, чтобы та послушала и ослабила хватку. — Вставай, иди ко мне. — Притянув ее за руку к себе, он добился того что бы она окончательно встала на ноги. — Не бойся, они помогут ему. Повернув голову сторону, девушка увидела стоящего рядом с ним юношу и после тут же выкрикнула его имя, начиная рыдать новой волной, на что тот спешно положил руку ей на голову, облокачивая ее на свою широкую грудь. В это время врачи успели быстро осмотреть пострадавшего. Одни достали дефибриллятор и начали реанимировать тело короткими электрическими разрядами, постоянно проверяя, не появился ли пульс. Другие прикрепили насадку к его лицу и начали делать искусственную вентиляцию легких. Появления пульса долго ждать не пришлось. Уже спустя два разряда появились первые признаки, а затем и нормализация. Киоми развернулась, как только услышала, что врачи сказали: «пульс есть, давайте, грузим его в машину». Увидев, что они перекладывают Сейджуро на каталку, Киоми подбежала и схватилась руками за металлические поручни. — Я поеду с ним. — Она продолжала яростно смотреть на каждого, кто осмеливался заглянуть в ее глаза и попытаться возразить. — Простите, кем вы ему приходитесь? — Я его девушка. — Спорить сейчас с ней было бесполезно. *** Городская больница Киото. Палата Акаши Сейджуро. Все произошло так внезапно. Это воспоминание, это падение. Всего лишь миг, но зато сколько волнения и страха испытанно. Сейджуро положили в реанимацию, на случай, если вдруг сердце снова даст сбой. За то время пока он находится без сознания, в его палату уже успели прибыть родители Киоми, чтобы поддержать и утешить девушку. Они приехали по первому ее звонку. Зайдя в палату, они увидели как дочь держит за руку практически белого юношу, который даже не в состоянии самостоятельно дышать. У нее было опухшее, заплаканное лицо, которое говорило само за себя. Кинувшись к девушке, оба родителя крепко обняли ее, позволив выпустить остаток слез и после сразу же спросили что же послужило такому исходу. Опустив глаза, Киоми недолго поразмыслила о том, не будет ли Сейджуро против, если она все расскажет, ведь она уже и так без него растрепала, хоть и во благо, все Кисе, за что ей до сих пор не ловко. Но нервы и слезы с легкостью разрушили эту стену молчания. В первую очередь она рассказала за принципиальность и жестокость его отца, от чего те удивились, но не слишком уж сильно, так как уже «имели честь» общаться с ним на бизнес платформе. Далее она рассказала о всех вытекающих из этой проблемы факторах, оставив напоследок его болезнь. Как же было не по себе говорить все это. Вдруг родители испугаются за нее и тоже начнут ставить между ними всевозможные преграды. Но этого, слава богу, не произошло. Удивительно, но они практически и глазом не моргнули, слушая ее монолог. Лишь изредка мать хваталась за сердце, а отец в недоумении сводил брови. «На него свалилась слишком большая ноша, дорогая. Но он все равно был в поисках сведения концов с концами. Он сильный.» Это правда, чистая правда. Когда они ехали в машине скорой помощи, врачи только и говорили, что он счастливчик, потому что остался жив после сердечного приступа в таком возрасте, надеясь на то, что эти слова помогут ему продержаться до больницы для выяснения точных анализов. В итоге они сказали, что угроз для его жизни больше нет, главное, чтобы он пришел в себя. — Спасибо, мам. — Девушка поспешила обнять женщину, зарываясь носом в ее плечо. Где-то недалеко послышались чьи-то шаги. Они были уверенно-увесистыми и неспешными. Дверь в палату юноши начала открываться. Этим незнакомцем оказался отец Сейджуро. Находясь в дверях, он окинул комнату суровым взглядом и сразу увидел членов семьи Шиномия. — Я могу поговорить с сыном наедине? — Поднял бровь мужчина, смотря на них все тем же пронзительным взглядом. — Ваш сын сейчас без сознания, если вы не знали. — Сложив руки на груди, недовольная и немного взвинченная от всех этих рассказов русская мать просто не могла сдержать язык за зубами. Хотелось сию же секунду высказать все что она о нем думает. — Оль. — Остановив начинающийся приступ жены под названием: «я ж мать», он взглянул на Акаши старшего и предложил выйти им втроем побеседовать, без молодежи, на что тот был вынужден согласиться, хоть и не особо горел желанием. Они незамедлительно вышли за дверь, оставив своих детей наедине. Сколько пролитых было слез за столь короткое время. Смотреть на обессиленного, на глазах увядающего юношу, уже не было нервов и сил. Хотелось отвернуться или еще лучше выпрыгнуть в окно, но в тоже время невозможно было отвести от него взгляд. Что если ему станет еще хуже? Что если он вдруг не очнется? Что если он... — «Нет!» — В страхе зажмурилась девушка. — «Нельзя так думать. Этого не может произойти. Он п-просто... просто потерял сознание.» — Она склонила голову над его рукой, губами слегка касаясь его кисти, впоследствии укладывая голову рядом с ней, давая волю печали. — Все-таки, какой же суровый вы человек, Акаши. — Тихо, что бы никто лишний не услышал, но довольно эмоционально говорила женщина. — Вы так собственного сына в гроб заведете и глазом не моргнете. Наша Киомичка, как не спросим за Сейджуро Акаши, то и дело говорила, что он чахнет на своих тренировках, а вы! — Дабы не вывести себя на нервные слезы, женщина приложила кисть к губам и, закрыв глаза, спешно повернулась к плечу мужа. — Какой есть. — Акаши, я не могу не согласиться с женой, при всем своем не большом уважении. — Продолжил Шиномия, чтобы не образовывать в так называемом диалоге дыру. — Наша дочь рассказала нам все, чего мы не знали. Ваши методы воспитания, особенно с учетом его болезни просто ужасны. Огромнейшее давление и нулевая поддержка. Как вы можете, это же ваш единственный сын? — И что это за совершенно абсурдные запреты на выбор спутницы? — Вновь вмешалась мать. — Если дело было лишь в сотрудничестве наших компаний, то в этом, простите, ваша вина! Вы указывали неимоверно запредельные требования. — Что ж, я выслушал вас. — Хрипло кашлянув, кратко ответил Масаоми. — Теперь попрошу пропустить меня. — Вообще-то у нас подразумевался диалог. — Женщина не желала отступать. Это хамское поведение раззадоривало еще больше. Даже его сын, зная кто его отец, не позволял себе так с ними общаться, да и вообще, никогда они не видели в нем такого отношения и поведения, как показывает себя папаша. — Все, что меня сейчас хоть немного волнует, так это разговор с сыном. Выкинув последнюю фразу, Акаши старший без особых на то усилий «прорвал» гранитную защиту пары и направился в палату, оставив после себя неприятный след в виде горечи недосказанности. Но это не единственное оставленное чувство. Он сказал, что его «волнует» общение с сыном. Этого они уж точно не ожидали услышать. Было ли это отмазкой от разговора или же он все-таки волнуется за него? По нему и не скажешь, что второй пункт подходит. — Сейджуро. — Немного уняв свои горькие слезы, девушка все также сидела на стуле рядом с ним и держала его за руку. Сколько же мыслей приходится отталкивать во время мучительного ожидания. Их легко представить, но тяжело забыть. Она перебирала каждый его палец на левой руке, чувствуя насколько они холодные. Это не могло не волновать, но измеритель пульса все еще четко отбивал слабые движения сердца юноши. Это было единственным успокоительным. — Сейджуро, пожалуйста… — Продолжая смотреть на спортсмена, девушка чуть сильнее сжала его ладонь, но никакой отдачи после этого не последовало. Не удержавшись, Киоми закрыла глаза и скривила рот, чтобы вновь не пустить слезу. По внутренней стороне ее ладони пробежал холодок, от чего девушка тут же открыла глаза. Что это было? Снова убедившись в том, что юноша без сознания, она посмотрела на свои руки. В том месте все еще остался эффект холодка. В эту область четко уперся указательный палец юноши. — Сейджуро? — Только она собралась приблизиться к нему, как в палату ворвался Масаоми, тут же начиная принуждать ее выйти. Оглянувшись, она увидела и родителей, поспевающих за ним, которые почему-то подзывают ее к себе. Он там что, уговорил их, чтобы те тоже повлияли на их с Сейджуро связь? Пока девушка задавала себе эти вопросы, они успели подойти и, сказав: «Киоми, детка, пойдем. Сейчас он побудет с ним наедине, и ты можешь снова прийти, ладно?», начали уводить ее прочь из палаты даже не дав толком ничего сказать. Акаши старший же взял небольшой стальной белый стул и поставил его недалеко от койки. Как только все лишние объекты покинули палату, он приземлился на мягкую сидушку и положил руки перед собой – на округлую спинку. Недолго посмотрев на сына, он скривил уголок губ, начиная «беседу». — Ну и долго ты будешь притворяться? — Увидев нулевую реакцию, он начал нервно постукивать пальцем по тыльной стороне своей ладони. Спустя несколько секунд он тяжело, с хриплым призвуком, выдохнул и прикрыл глаза на какое-то время. — Ладно. Не знаю, слышишь ты меня или нет, но я начну сейчас, потому что уже через два часа я должен быть на заседании. — Повернув голову в сторону большого, почти во всю стену, окна, он открыл глаза, смотря на пробивающиеся сквозь ветви солнечный свет. — Мне позвонили из больницы где-то час назад. Я не особо спешил, думая о том, чтобы ты уже очнулся к моему приезду, и я поговорю с тобой, но ты как обычно, в своем стиле, сделать все наоборот…— Он делал очень большие паузы между некоторыми фразами и словами, словно вспоминая заготовленную заранее речь или же наоборот, не знал, что сказать, по долгу думая и изредка поджимая нижнюю губу. Золотистые лучи постепенно начинали темнеть, приобретая нежный розоватый цвет, который нельзя было игнорировать, он очень манил к себе. — Еще только четыре часа, а уже солнце садиться начинает, надо же… — Понимая, что он отвлекся на то, на что не хотел отвлекаться, он медленно повернул голову обратно на сына. — Твоя мать любила такие закаты. Как только видела садящееся солнце в розовых тонах, сразу отвлекалась от всех дел и бежала на смотровую площадку, утягивая за собой еще и меня. Но то было в молодости. — Масаоми вдруг закашлялся, словно подавился огромным комком воспоминаний, скопившимся за время изречений. Он потянулся за стаканом воды, стоящем на столике, неподалеку от окна и осушил его буквально на пару глотков. После того как он поставил стакан обратно, долго молчал, минуты две, а дыхание стало еще более тяжелым. Ему явно не хотелось больше ничего говорить, но он продолжал. Будто позади него стоял человек, направивший на его голову пистолет, заставляющий говорить все это. — Я любил твою мать, Сейджуро, но ты в этом, конечно же, сомневаешься, потому что я ни разу при тебе не говорил подобного. Потому что даже после ее смерти… — Акаши старший резко замолчал. Он плотно сжал свои губы и жадно вдохнул порцию воздуха, устремляя свой взгляд куда-то в пол. — Я хотел, чтобы ты знал только одно. Женщина – это всегда слабость, которую позволить себе может не каждый. Шиори была… и будет моей слабостью. — Казалось, Масаоми глубоко и надолго погрузился в собственные воспоминания, но его словно гвоздодером выковорил из этого состояния слабый юношеский голос, на что тот резко поднял голову. — Это правда? — Так ты уже очнулся. — Мужчина, не промедлив ни секунды, тут же поднялся и подошел к окну, оказавшись к Сейджуро в пол оборота, скрестив руки за спиной. — Все слышал, да? — Можешь расслабиться, отец, я знаю, как ты можешь вешать лапшу, со всей своей фальшивой искренностью, своим партнерам по бизнесу. Видел много раз. Тоже самое было и сейчас. — Опустив глаза, то ли от бессилия, то ли от горечи, капитан отцепил, давящее ему на палец пластиковый зажим, измеряющий пульс, после чего глухое «пиканье» аппарата прекратилось. — Я этого не сказал. — Внезапно, после долгой паузы, затянувшейся примерно в пол минуты, чуть слышно, но очень отточено и четко ответил Масаоми, после чего зажим понадобился снова, так как сердце юноши замерло в оцепенении. Что он только что сказал? Ему послышалось и это его фантазии? Он лжет? Или нет? Что, черт возьми, здесь происходит?! В этот момент отец полностью повернулся к сыну, увидев его, застопоренные в собственные ноги, алые глаза. Он словно замер в движении, держа в руке измеритель пульса, слегка раззевая рот. Эта фраза заставила задуматься о многом. Почему он раньше никогда не отзывался так о матери? Зачем сказал это сейчас, в такой ситуации? Зачем заключил с ним договор… Зачем приехал сейчас? К чему вообще это все? Хоть он и был слаб на данный момент, но это ничуть не помешало сложить картинку воедино, сопоставив новые детали пазла. Сложившиеся кусочки повергли спортсмена в шок. Хотелось рвать и метать от того насколько отец безумец, но в тоже время и завороженно смотреть на него, думая о том, сколько времени он уделил для «проверочного урока», почему он оказался… так чуток и внимателен к этому? Хоть второе «я» испарилось, но двойственного мнения ему было все равно не избежать сейчас. Новое оказалось действительно неожиданным. Неужели… Шиори и вправду была настолько дорога ему? — Полагаю, ты уже понял, что к чему. — Вновь вырвал его из мыслей отец. — Думаю, теперь тебе понятно, извиняться за все это я не собирался и не собираюсь, ибо принимал решения я осознанно. Тем более это, хоть и не совсем запланировано, помогло избавиться тебе от твоей психологической неурядицы. И даже если мои методы и суровы, зато действенны. Как видишь. — Зачем ты пытаешься строить из себя серьезного грозного отца? — Сейчас Сейджуро, как никогда раньше видео, что тот намеренно подавляет эмоции, пытаясь не потерять лицо гордого и сурового предпринимателя. Но зачем? Когда он говорил о Шиори, даже со спины было видно и понятно, как сжимается его сердце, когда он произносит ее имя. — Ты до сих пор скорбишь по ней, но никогда не говорил об этом со мной. Почему? — Кажется, я уже все сказал. Закрыли тему. — Нет, ответь. Эта словесная перепалка длилась до тех пор, пока глава семейства окончательно не вышел из каменного состояния, прежде загнавшим тута самого себя, дабы не снизойти до уровня депрессивной плаксивой школьницы. В конечном счете, бомба замедленного действия взорвалась после очередной просьбы Сейджуро, перешедшей в крик. — Да потому что это было в прошлом! — Повысил голос Акаши старший, от чего малец тут же замолчал, смотря на отца, сквозь хмурые брови, сдавливающие его внутренние переживания. — А прошлое не ворошат… особенно, когда оно не столь приятное. — Отец не сдавался и по-прежнему всеми силами пытался держать марку, не позволяя проскочить ни одной эмоции. И только вены на висках вздулись до нельзя, показывая свой синеватый оттенок. Он все же собрал мысли в кучу и в очередной раз, вздохнув, закончил свою фразу, понимая, что юноша не отстанет. — Вот что, я не хочу говорить об этом ни сейчас, ни вообще. Ты меня не поймешь и надеюсь, что этого никогда и не произойдет. Поэтому оставим все как есть и не будем разглагольствовать. — «Надеется, что со мной…» — Все эти слова. Просто, вот так вот слышать их от отца, так чуждо. Сейджуро перестал ему докучать. Было понятно, что он не будет и не сможет. Возможно позже, когда-нибудь все же они об этом поговорят. По крайней мере, капитан на это надеется. Да и по виду отца, если присмотреться, проглядывалось: «Точно не сейчас». — Ладно, сын. — Посмотрев замыленными глазами на свою руку с дорогими часами, он не спеша подошел к выходу, но остановился на середине. — Я знал, что ты проиграешь. — Этого было достаточно, чтобы у спортсмена случился еще один приступ. Но, к счастью, это было лишь захватывающее дух, замирание сердца. Вновь. — Уже тогда, когда впервые узнал о Шиномии и придумал это условие. Еще в детстве я пытался подстроить обстоятельства так, чтоб хотябы где-то, но ты просчитался и проиграл, не важно, это были олимпиады по математике или конкурс по фортепиано. Но ты был совершенно удивительно находчивым ребенком и всегда выбирался из сложной ситуации, как не крути. Поэтому я стал думать о том, чем старше ты будешь становиться, тем больнее тебе будет падать и, как предсказание - ты подхватил расстройство. — Увидев по-детски распахнутые глаза юноши, он хмыкнул, подходя к двери. — Я хочу, чтобы ты раз и навсегда запомнил, сын. Мой бизнес не был построен с первого раза, поверь, там было много ошибок и неудач, даже несмотря на мой ум. Победа - это все. Да. Но, чтобы хватать ее за хвост, не зная при этом поражений - это удача. Абсолютная победа - это когда ты выносишь уроки из проигрышей и выходишь на новый уровень. Так что поздравляю, с первым проигрышем, но с победой в виде Шиномии. — Уже совсем уходя, в последний момент он сказал глухое: «Поправляйся», плотно закрыв за собой дверь. И вот он остался наедине с собой, ненадолго, конечно. Столько эмоций, которые невозможно передать словами. Хотелось бегать по кругу от радости. Подумать только, в глубине себя до разговора с отцом он выстраивал целые планы и речи, которые он выскажет отцу, лишь бы он перестал говорить об уговоре и все же выслушал его. А тут такое. Все случилось в n-ное количество раз лучше, чем он предполагал. В палату забежала Киоми с невозможно зареванным лицом. Их взгляды мгновенно пересеклись, после чего девушка подбежала к нему и присела рядом, тут же кидаясь ему на грудь. — Сейджуро! — Соскучилась? — Обнимая девушку, капитан плавно провел по ее мягким светлым волосам, целуя в макушку. — Дурак. Как же ты меня напугал… — Не сильнее чем ты меня, когда попала в больницу с сотрясением. — Как же было приятно снова обнять ее. Она такая теплая по сравнению с ослабшими руками баскетболиста. Сказал и сразу вспомнил ситуацию, когда такой же, весь в слезах сидел возле девушки в палате. Плакал, конечно же, в душе, отчаянно сдерживая позывы, но хотелось рыдать так же, как и она, без конца перебирая пальцами и думать о том, что это всего лишь страшный сон. — Как ты? — Не волнуйся, все хорошо. Сейчас правда хорошо. — Чуть устало улыбнулся юноша, добавляя последнюю фразу, глядя на то как она недоверчиво поднимает на него глаза. Прошло где-то два часа, как он потерял сознание и не видел ее, но чувствовалось будто это состояние продлилось два года. Капитан начал мягко гладить большим пальцем по ее щеке, смотря в большие цвета моря глаза. Но внезапно девушка сблизила брови до расстояния в несколько миллиметров, слегка приподняв концы, становясь похожей на кота в сапогах из «Шрека». — Сей… твои глаза. — По ее дрожащей улыбке было понятно, что не случилось ничего страшного, но из-за того, что она усердно уделяла внимание одному из глаз больше, рука юноши сама невольно поспешила прикрыть его, а сам капитан взбудоражено начал спрашивать: «Что же там такое?» — Они… алые… Она такая милая и такая счастливая сейчас. Конечно же, Киоми не сказала ничего нового для него, ибо спортсмен сам это чувствовал еще в последние секунды матча. Что он остается один, в хорошем смысле этого слова. Но ее слезы, ее улыбка и радость такие сильные, что невозможно было не обрадоваться этому в ответ и не обнять ее. — Ты смог, Сейджуро. Я верила в то что у тебя получится. — Именно потому что ты верила, у меня и получилось. — Подбирая скатывающиеся слезинки с ее лица, капитан сел чуть по удобнее, чтобы претворить обещанное в реальность, а именно – рассказать то, о чем она спрашивала. — И сам бы я, правда, не справился. Мой врач говорил мне о том, что я должен искать проблемы из детства, потому что именно из-за них и началось расстройство. Еще и благодаря этому я начал капать глубже, но потом ты… ты и твой свет, тогда на матче, открыли мне глаза. Это было похоже на бред сумасшедшего, но это было бы для тех, кто не знал его историю, его самого. Если для Киоми и было немного дико слышать про «свет» и прочие необычно связанные «магические» слова, она все равно пыталась понять и понимала суть его речи. Он рассказал ей о том, что осознал все три причины расстройства, которые были непосредственно связаны между собой. Первая – смерть матери. Мама была для него всем и когда ее не стало, его буквально начало разрывать на части. Он понимал все как взрослый, несмотря на то что ему было от силы шесть лет. Видя, как сухо и безэмоционально отнесся к этому отец, он понял, что матерью он никогда не дорожил и что она была лишь для рождения наследника. Так он думал всю свою жизнь. Вторая – очень испорченные отношения с отцом. Исходя из первой причины, вторая тут же устремилась в след. Ненависть и презрение росло с каждым годом, а пик неприязни к нему начался с момента появления в его жизни Киоми. Именно тогда их отношения уже никак нельзя было назвать «отец и сын». И третья – жажда победы, вытекающая уже из обеих причин. Это было для Сейджуро словно долгом. Отстоять честь семьи путем завоевания победы, честь матери. И доказать отцу, что Сейджуро Акаши лучший во всем и заставить себя уважать. Конечно же, он думал, что «победа – это все» под давлением отца, ибо именно он заставлял его заниматься самого разного рода деятельностями и, когда он приносил высокие баллы и награды, он говорил, что этого все равно не достаточно. Когда он рассуждал об этих вещах вместе с ней, у Киоми вздрагивало сердце. «И это все он держал в себе», думала она, когда тот завершил рассуждение о третьей причине. Она поняла, что начала капать в верном направлении и была в шаге от истины. Но он справился сам, не без поддержки, конечно. Но до конца он дошел сам. — А… что же нам теперь делать? — Внезапно поникла девушка, вспомнив появление отца Сейджуро здесь. — Он пришел позлорадствовать, да? Она выглядела так, будто капитан скоропостижно скончался и пришло время собирать деньги на похороны. Впрочем, сейчас это схожие вещи, ведь ему придется забыть о ней, а это значит, что он исчезнет. Навсегда. — За это тебе уже тоже не стоит волноваться. — Акаши младший прижал русскую к себе и снова начал поглаживать ее по голове, целуя в макушку и вдыхая уже родной ему аромат. — Мне не нужно забывать тебя. — После недолгой паузы, девушка подняла голову на спортсмена в раздвоенном недоумении, ожидая продолжения его речи. Было и радостно и в то же время немного не по себе, с чего вдруг отец отменил договор. — Если захочешь, расскажу тебе обо всем позже. А сейчас давай займемся моей выпиской. И еще, — Наклонившись к ее уху, Сейджуро спустил свои ладони чуть ниже талии, слегка сжимая их. — надеюсь, что Рета не лапал тебя, пока я был в отключке? — Сейджуро! — Девушка стукнула его по носу, начиная смущенно и весело хохотать. — Бака. — Ну наконец-то, улыбнулась. *** 31 декабря. — Мои друзья и коллеги. Я хочу поднять этот бокал прежде всего за то, что мы собрались здесь, в преддверии нового года. — Начав свою торжественную речь, Акаши старший поднял полный бокал красного вина. Он стоял в роскошном смокинге, в собственной огромной гостиной-столовой, где присутствовали практически все его коллеги, Сейджуро с Киоми и их общие друзья. — Я также рад представить вам новых лиц в нашем бизнес-коллективе – Окихо и Иши Шиномия, с которыми мы заключили контракт чуть меньше месяца назад. — После этих слов все дружно начали хлопать, обращая все свое внимание на семейную пару, неподалеку от которых расположились их дети уже со своими «плюс один». — Ну что ж, не буду много разглагольствовать. Всех с наступающим и за нашу компанию. До дна! — Все дружно прокричали последнее слово, после которого каждый сидящий принял нектар красного полусладкого. — За Шиори…— Сказав уже себе под нос, Масаоми выпил, как и полагается. До дна. Наступила полночь. Все танцуют в просторном павильоне под классическую музыку. Все выглядело так, будто это торжественный бал. Хотя, это и вправду можно назвать балом. Все дамы в красивых пышных платьях, чем-то похожих на моду 19-го века. Мужчины в стандартных черных смокингах. Сейджуро крепко держит Киоми за талию и дает себе волю управлять ею в танце. Вокруг них большое количество пар, меж которых они кружат старый и добрый вальс. Они смотрят друг другу в глаза, полных счастья. Этот момент настал. Момент, которого они оба так ждали. От этого становится так тепло, что даже начинают наворачиваться слезы счастья, но этого не будет, нет. Никаких слез, отныне и навсегда. The End.