Домашние посиделки (в соавторстве с Gwirithdess)

Как и было запланировано режиссёром чуть ли не месяцы назад, в этот прохладный осенний день очередной эпизод снимают под крышей павильона, принадлежащего крупнейшему американскому киноконцерну — студии «Warner Brothers». Однако, несмотря на то, что всё уже было давно и много раз обговорено, а также тщательно отрепетировано, финальные съемки сцены, в которой супруги Кевин и Мэри-Энн Ломакс выясняют отношения, проходят сложно. Сцена дается тяжело и Киану Ривзу, и Шарлиз Терон. Один из главных моментов в фильме наполнен переживаниями и отрицательными эмоциями героев. Передать атмосферу драматичного эпизода несложно для актёров, у которых за плечами большой опыт, но требует от них больших эмоциональных затрат. В этом фильме по сценарию вообще все эпизоды пронзительно-страстные. Но не так легко играть страсть, смену настроений и постоянные вспышки ревности главных героев друг к другу и при этом абстрагироваться от самого процесса игры. Волей-неволей ты всё равно чувствуешь своего персонажа, проникаешься его мыслями. Без этого невозможно сыграть так, чтобы зритель поверил герою. Нервозность исполнителей главных ролей передается всем присутствующим на съемочной площадке — от режиссера, пытающегося сохранять спокойствие, до операторов, стремящихся снять качественные кадры в той атмосфере, которая царит сейчас в павильоне. — Мне. Они. Не нравятся! — кричит Шарлиз. Сейчас она настолько погружена в игру и делает всё возможное для того, чтобы отрывистая фраза Мэри-Энн, полная ненависти и страха по отношению к её новым знакомым, звучала убедительно. Но в конце реплики актриса, которая всегда серьёзно вживается в роль и в предыдущих фильмах зарекомендовала себя как профессионал, умеющий переключаться с эмоции на эмоции в считанные секунды,… вдруг начинает смеяться. Киану, который наблюдает за игрой актрисы, и играет ошеломленного Кевина, сам начинает ржать. Поведение Шарлиз сбивает его с толку, потому что он ориентируется на игру в паре с партнершей по съемкам. Казалось бы, обычный рабочий момент, который потом может вырезать монтажер, но все чувствуют, что что-то идет не так. С этой картиной с самого начала происходила куча непонятных и странных вещей. Взять хотя бы пропажу операторской камеры, которая потом нашлась необъяснимым образом. Сам Киану старался относиться к этому спокойно. Случайность, не больше. У актёра должны быть железные нервы. Ривз всегда стремился к профессионализму в своей профессии, как, впрочем, и в спорте, когда был ещё юнцом и ходил в школу. К тому же гонорары ему платят не просто за имя, а за качественную актёрскую игру… Но сегодняшний случай явно выходил за рамки обычных ситуаций, происходящих на съемочной площадке. Явно незапланированный и слишком заметный, чтобы его можно было игнорировать… — Стоп, стоп, стоп…Все успокоились! Мы снимаем эту сцену слишком долго, — говорит Хэкфорд, пытаясь образумить актёров. У него сложившееся видение фильма, своё мнение о том, что заложено в сценарий. Он терпеливо работает с актёрами, со всеми. Но тут и он не выдерживает. — Сцена значима! Она должна создавать атмосферу. Отсмеявшись, Киану замечает, что Шарлиз незаметно плачет. Через некоторое время на это обращает внимание и режиссер злосчастного триллера. — Ну всё…Цирк какой-то…— жёстко произносит Хэкфорд. Он, конечно, всё понимает, но вот эта эмоциональность Шарлиз, которая обычно идет на пользу ее героиням, теперь становится причиной, которая может сделать рабочие отношения между ними крайне сложными. — Переносим съемки на завтра. Надеюсь, что одного дня Вам хватит для отдыха, - устало произносит режиссер «Адвоката дьявола» в ответ на всхлипывания Шарлиз и многозначительный взгляд Ривза, а потом делает глоток минеральной воды из бутылки. — Спасибо, — отвечает Киану за Шарлиз. Он не хочет ссориться с режиссером. Но и с настроением Терон надо что-то делать. Провожая заплаканную Шарлиз до выхода из павильона студии Warner Brothers, в котором снимаются все семейные эпизоды Ломаксов, Ривз — одетый уже в свой излюбленный кэжуал, слушает, как девушка жалуется ему на жизнь, вытирая слезы: — Я кажусь глупой, да? Наверное, я чересчур волнуюсь из-за этой роли. Сама не знаю, что на меня нашло, - Шарлиз пытается успокоиться, но получается у нее это с большим трудом. — Ты что, вовсе не глупой. Совсем нет. Всё хорошо, - Киану всегда плохо давалось утешение других, он чувствует себя неловко. И уж тем более, он всегда плохо переносил женские слёзы. «Скорее, это я сейчас кажусь глупым», — мрачно думает Киану, не зная, куда деть руки. Но обижать или расстраивать партнершу совершенно не входит в его планы, поэтому он пытается что-то придумать…Что-то, что может её успокоить. Слёзы и истерики сейчас никому не нужны. — Тебе надо отдохнуть. Тут поблизости есть одно русское кафе. В меню – горячий чай и баранки. — Настроение Шарлиз быстро меняется на прямо противоположное тому, которое было за пять минут до предложения Киану, и она вмиг забывает про неудачу на съемках. — Неожиданно. Ты приглашаешь? — восклицает она. — Где, говоришь, оно находится, это кафе? * * * Они сидят в русском кафе неподалеку от студии и пьют чай. Киану изучает меню в то время как Шарлиз внимательно рассматривает интерьер. Ривз рассматривает фотографии блюд, читает названия, - не потому, что он заинтересован, скорее, просто для того, чтобы отвлечься. Впервые за много лет работа кажется ему тяжелой. — Ты еще хочешь баранку? — интересуется Киану, не отводя взгляда от меню. — Слушай! — внезапно слышит Ривз, поглощенный изучением списка десертов. — Хэкфорд пришел, смотри. У нас же съемки завтра, я ничего не путаю? — Киану следит за направлением взгляда партнерши по съемкам. К ним действительно приближается режиссер «Адвоката». — Ну как вы, готовы? Пришли в себя? — весело говорит Хэкфорд. Ривз и Терон переглядываются. Что происходит вообще? Кажется, сейчас этот вопрос волнует всех, кроме Тэйлора. — Что такое? — осведомляется режиссер. Ривза осеняет посмотреть на одну из стен кафе, на которой висит календарь. Календарь, показывающий…7 ноября 1997 года. Завтрашний день. — 7 ноября 1997 года. Вы уверены, что это сегодня? — Киану переводит взгляд на Хэкфорда, который ,видимо, ожидает, что они сейчас поедут с ним на съемочную площадку. Они, конечно, могут, но все-таки странно это… — Спасибо за бдительность, я еще не выжил из ума, — ворчит режиссер. — Все готовы к съемкам сцены ссоры? «Кажется, чай с баранками откладывается на неопределенное время», — думает Киану, который идет за Шарлиз и Хэкфордом по направлению к выходу из кафе. * * * —Какие у тебя планы на будущее? — спрашивает Шарлиз после того, как они вновь решили сходить в то самое кафе в перерыве между съемками. Киану задумчиво смотрит на черный кофе в своей чашке. А потом на Терон. «Планы. Хороший вопрос», — думает он. — Сняться в фантастике. Потом…Потом в мистике. — В мистике? — заинтересованно улыбается Шарлиз. — Ну, в последние дни меня преследует мысль об антиподе моего персонажа. — И какой он, этот антипод? – Шарлиз заинтригованно слушает. Киану мечтательно прикрывает глаза, думая о будущем. — Положительный, - наконец произносит он. — Вредный. Но положительный. Долгое время ведет себя как мой адвокат, но исправляется в конце. Хотел бы, чтобы это была иллюстрация какого-нибудь комикса. Конечно, это всё мечты. Сейчас важно закончить съемки в «Адвокате дьявола». Вот потом… — Ммм, — Шарлиз ест баранку, наслаждаясь вкусом. — Хороший план. А какой сюжет? * * * — Там...Гэбриэл... — Ну и что? Пусть его. Лучше вот чаю попей, Джон, — в голосе Люцифера появляются мурлыкающие нотки. — Джон... Адский чай. Специально для тебя из глубин бездны. На стуле материализовывается чашка напитка. Экзорцист бросает на питье недоверчивый взгляд — напитки от врага могут быть опасны. Но отказываться... не выход. Не в его положении. Надеясь, что напиток не ядовит, Джон делает глоток на пробу и кривится от вкуса. Слишком едкий. — Ну и гадость. Люцифер пожимает плечами. Он довольно наблюдает за тем, как его собеседник морщится, сглатывая. А потом замечает, констатируя: Чай как чай, адский, — и добавляет: — Зато баранки будут вкусными. Я принес целый пакет, — радостно сообщает повелитель ада. — Вначале боль, потом удовольствие. Еще несколько секунд — и на стуле, стоявшем между Люцифером и экзорцистом, появляется ещё и тарелка с баранками. — Как раз к чаю. Угощайся, — предлагает Сатана. Джон хмыкает. После чая как-то не верится, что от "лакомства" хотя бы не будет саднить во рту. "Чем, блядь, я вообще сейчас занимаюсь?" — ругает он себя. Патока, которую льет Люцифер в течение последних двадцати минут, сильно отвлекает Джона. Сахарный голос и фальшивая невозмутимость обезоруживают. Излюбленная тактика Люцифера. И каждый раз Джон на неё попадается. Попадается с головой. "Бля", — еще раз мысленно ругается Константин, ставя чашку обратно на стул. Прошёл невероятно долгий отрезок вечности с того момента, как он призвал Люцифера, надеясь спасти Анжелу Додсон. Думая об этом, Джон прислушивается к своим ощущениям. Ни боли, ни чего-либо неприятного. Однако запястья давно должны были онеметь от потери крови. Джон смотрит на свои руки и потом подозрительно глядит на дьявола. — Видишь, я исцелил твои запястья. Применил немного магии. Всё в честь нашего чаепития, — поясняет Люцифер. Джон скептически улыбается и пытается подняться с пола, но непонятная слабость не позволяет этого сделать. — Не торопись, аккуратнее. Меня больше интересует нечто другое, — хихикает Сатана. Джон понимает, что торопиться ему бессмысленно. — Откуда десерт? — он меняет тему разговора и показывает рукой на оставшиеся баранки. — Из страны-производителя. От одного русского. Но это всё секретная информация, раскрываю тайны, можно сказать. А ты ешь-ешь, Джон, вкусно же, — Люцифер, в свою очередь, откусывает от баранки и запивает чаем. — Объедение! В подтверждение своих слов он с наслаждением причмокивает. Услышав про секретную информацию, Джон вспоминает о Маммоне. Наблюдая за тем, как повелитель ада наслаждается баранками, точно гурман, он испытывает противоречивые чувства. Хочется обычной жизни. С обычным чаем, сладостями. Без всяких загадок. Его жизнь не удалась, но именно сейчас появляется желание что-то в ней исправить. — Хорошо же?— Люцифер потирает ладонь о ладонь, окидывает Джона удовлетворенным взглядом. — Вот и ладненько. — Да не совсем ладненько. Баранки скоро закончатся, — Джон кивает на полупустую тарелку, думая, что всё хорошее всегда заканчивается. Люцифер протягивает руку, чтобы взять еще одну порцию русского десерта, и тоном радушного хозяина интересуется: — Добавки? — Не помешало бы, — утвердительно произносит Джон в ответ, разглядывая тарелку. — Кстати, там за дверью все-таки грядет апокалипсис от Маммоны. А еще там Гэбриэл, как я и говорил. — Некстати, — Люцифер вмиг мрачнеет. — Ох, шалит сынуля, шалит, — сетует он. И неожиданно спрашивает: — Согласись, приятно вот так иногда провести время, поболтать про всякие пустяки? — Не надейся на вечность, — ехидно предупреждает Джон. — Я не надеюсь, я планирую, — фыркает Люцифер и, дожевав баранку, направляется к двери. — Гэбриэл, говоришь? Ну-ну. Ты доедай пока, а я разберусь с этим. Потом надо будет полукровку за добавкой отправить. Когда Люцифер исчезает за дверью, Джон берёт оставшуюся баранку и откусывает кусочек, надеясь на то, что это лакомство не станет последним в его жизни. * * * Киану рассказывает Шарлиз сюжет мистической драмы. Оба смеются. — А ещё там конец света. Примерно как тут, только в другом ключе. — Слушай, мы не опоздаем к продолжению съемок? — взволнованно спрашивает Шарлиз, пока актёр увлеченно рассказывает ей подробности о желаемом фильме с его участием. Киану отвечает, что возьмет вину за опоздание на себя. Шарлиз принимает его жертву. В этот момент Ривз сам удивляется тому, что его обычная замкнутость куда-то испарилась. Когда они возвращаются на студию, съемки сцены ссоры, наконец, проходят удачно. Да и в самом деле, сколько можно снимать одно и то же? Правда, никто так и не понимает, что случилось со временем… * * * Киану просыпается на съемной квартире со звоном будильника и понимает, что так устал, что совсем не выспался. «О нет.» Он смотрит на часы. Будильник показывает 9. Судя по настенному календарю в его спальне, по-прежнему 7 ноября. Хорошо, что 1997 года. Проверяя дату на календаре и одновременно чища зубы, Киану думает о том, что следующий эпизод у него с Аль Пачино-Милтоном. Надо торопиться. Он не хочет подводить своего знаменитого коллегу. * ** Когда Кевин Ломакс решает зайти к шефу после очередной успешной защиты, то видит накрытый столик. «Чай? Баранки?» — ошалело думает амбициозный адвокат. — Присаживайся, Кев, — Милтон возникает словно из ниоткуда. — Домашняя обстановка успокаивает, не так ли? Ты взволнован, - замечает всезнающий глава юридической фирмы. — Что случилось? Ломакс тянет с ответом и берет одну баранку с узорчатой тарелки. Ему стыдно в этом признаться, но… — Много внимания, наверное. Все эта шумиха вокруг, надоедливые репортеры… Милтон хмыкает. —А чего ты хотел?— Милтон разводит руками. — Привыкай. Издержки профессии. — Да, но… — с сомнением произносит Кевин. — Никаких но. Всегда будь уверен. Может быть, еще чаю? —предлагает шеф, и в его голосе слышна забота. Кевин согласно кивает. — Корпоративный дух строится из мелочей. Приятная атмосфера- главная из них, — объясняет Милтон. Кевин расслабленно внимает, ощущая сладкий, почти приторный вкус мучного. Вечер обещает быть мирным. В конце концов, он заслужил. * * * Подходя к студии, Киану проверяет, помнит ли он слова. У него всегда была хорошая память, но проверка не помешает. Хотя нет, все в порядке. В полном. — Эй? – Киану внимательно смотрит на Терон и Хэкфорда, придя на съемочную площадку. Кого-то явно не хватаает. И вообще всё не так. — А где мой партнер? До него доходит… Киану смотрит на декорации. — Мы же уже сняли эту сцену? У нас был готовый материал, — непонимающе произносит он. — Ну всё, - жёстко говорит Хэкфорд. — Не хватало нам еще нервных срывов на площадке. — Послушай, ты здоров? — обеспокоенно спрашивает Шарлиз. Кажется, она встревожена. —Я в полном порядке! — Киану обычно спокоен. Но теперь он просто взрывается. Его выводит из себя непонятная ситуация со временем, нарушенный график съемок, недовольство, в котором нет его вины и невозможность сыграть сцену, к которой он готовился накануне. — Кажется, я должна тебе обед в кафе, — мягко говорит Шарлиз и тянет Киану за собой. — Продолжаем завтра, — доносится до Киану последнее напутствие режиссёра. Впервые слова о продолжении съемок воспринимаются Ривзом обреченно — как приговор. И, разумеется, актёра это не радует. «Может, переутомление?». * * * — Помнишь, был такой фильм? — Там повторялся один и тот же день… — устало говорит Киану и делает глоток теплого чая. Он пытается найти в происходящем хоть какую-то логику. — Все в порядке? — уточняет Шарлиз. Слова о кино сейчас не к месту, и ей совершенно точно не нравится беспечное отношение Киану к случившемуся, и она настороженно смотрит на актёра, не зная, чего от него ожидать. — В полном, — отвечает Киану и пытается успокоиться. Если и он начнет устраивать истерики на ровном месте, то неприятности будут грозить всем эпизодам фильма. — Ты помнишь? — Конечно, помню. Его все смотрели. Там еще название необычное… «День…». — «День сурка», да, - Киану заканчивает фразу за Шарлиз. «Если верить фильму, это надолго», — мрачно думает он. Под «этим» Киану подразумевает затянувшиеся съемки ссоры Мэри-Энн и Кевина. — Какое это имеет отношение к нам? — Время. Правда, у нас какой-то скачок в будущее, - произносит Киану. — Слушай. Может, это мистическое влияние фильма? – На секунду Шарлиз улыбается. — Несмотря на любовную линию, в нашем фильме мистический сюжет. Киану морщится. «Мистика на съемочной площадке. Час от часу не легче». —Ты говорил, что хочешь еще мистики,— смеется Шарлиз, — Теперь тебе хватит? Киану делает вид, что размышляет. — Знаешь, в том воображаемом фильме про антипода Ломакса тоже была любовная линия. Может, я сам сниму этот фильм, — говорит актёр. — И что же это за линия? — Шарлиз протягивает Киану баранку. — Ты снимешь. Это будет отличный фильм, я уверена. Может, возьмешь меня на главную роль? — спрашивает она. * * * После окончания событий, связанных с Концом света, устроенным Маммоной и Гэбриэл, а также копьем судьбы, Джон приглашает Анжелу к себе домой. — Придешь? – спрашивает Джон по телефону, стоя у распахнутого окна квартиры. — Просто так или у нас еще один Конец света? — даже находясь на другом конце города, Джон чувствует, что Анжела улыбается. — Да не дай Бог, — Джон поддерживает шутку. — Просто так. И по делу, — туманно говорит он. — Я купил кое-что. Специально для тебя. Чувствовать себя в роли дарителя необычно, поэтому голос экзорциста звучит на редкость неуверенно. — И что же это? — Узнаешь, когда придешь, — Джон вполне осознанно продолжает интриговать Анжелу. — Сегодня вечером в шесть, идет? Это не флирт, но и Анжеле, и Джону нравится происходящее. «Хорошая штука — настойчивость мужских ухаживаний», — думает детектив, смотря на наручные часы… Свидание проходит в меру романтично, в меру спокойно. Правда, покупка Джона к чаю вызывает у Анжелы удивление — в самом начале. — Это что, баранки? — изумленно спрашивает детектив, смотря на тарелку, полную русских сладостей. — Тут неподалеку русская кухня, — поясняет Джон. — Достаточно оригинально? — Можно было получше подготовиться, например, зажечь свечи, включить музыку… — ухмыляется Анжела.— Но этого достаточно. «Свидание в русском стиле. И правда, оригинально», — думает Анжела. — «Нужно будет узнать, где находится это место», — приходит ей на ум внезапная идея. Всё-таки эта русская кухня изумительна. * * * — Как интересно, — произносит Терон, выслушав рассказ Ривза о планах на съемки в будущем фильме. А у Киану в момент рассказа появляется соответствующее настроение для флирта. «Откуда что берётся», — мелькает в голове актёра мысль. Всё предыдущее время их с Шарлиз отношения не выходили за рамки дружеских. — Но больше всего я хотел бы сняться в фантастике. Скажем, сыграть спасителя мира. Что-то про отношения героя с компьютерами. Звучит бредово, но мечта не обязана быть слишком умной. На съемки актёры возвращаются в обнимку. Киану обнимает Шарлиз за плечо, в то время как она сжимает его ладонь. — Потом расскажешь мне еще про ту фантастическую картину, — шепчет Шарлиз. Киану утвердительно кивает в ответ, по-прежнему обнимая Терон за плечи. Будущее становится предсказуемым и приятным… * * * — Будущее за нами, — решительно произносит агент Смит, наблюдая за тем, как Нео, а в прошлом Томас Андерсон, отнекивается от баранки, поднос с которой принесла официантка. Они находятся в ресторане неподалеку от отеля «Сердце города». — Вам не по душе русская кухня, мистер Андерсон? — произносит Смит. — Откуда я могу знать, если я еще не сделал выбор? — спрашивает Нео. Обстановка и бесцветный голос Смита действуют на Нео как снотворное, но он старается не поддаваться на провокацию. — А с чего Вы взяли, что он у Вас вообще есть? — Смит делает эффектную паузу. — Вы живете в иллюзии. Свобода — это иллюзия. Которую я собираюсь развеять. Можете считать это помощью с моей стороны, мистер Андерсон. — С чего бы Вам мне помогать? — недоуменно произносит Нео. Он знает, что Смиту нельзя доверять. Какое доверие может быть у человека к машине? Взяв с тарелки матричную баранку, Нео пытается распробовать её на вкус… Получается не особо. Но он знает, что это ненастоящее. Правда, странно, что он не помнит вкус обычной булки…Тем временем, он слышит голос Смита, который произносит, тихо, но отчетливо: — Потому, что Вы — это я, мистер Андерсон…Вы — это я… — повторяет Смит. И эти фразы звучат для Нео очень убедительно. По крайней мере, в эту минуту. * * * — Знаешь, по-моему, это будет слишком нереалистичный фильм, — высказывает Шарлиз мнение после того, как Киану заканчивает рассказ об основном сюжете про человека и машины. — Хотя…Почему бы нет? Звучит волнующе. «Это же совсем не важно», — думает актриса. Хотя ей и правда нравятся фантазии Киану о будущем, важно нечто другое. Более значимое. — Спасибо тебе… — тихо произносит она. Терон нежно и робко берет ладонь Ривза в свою. — Это счастливый день. Таких в моей жизни еще не было. — Да и в моей тоже, — Киану чуть понижает голос. — Кроме того, у меня ещё не было таких прекрасных партнеров, как ты, - уверенно добавляет он, зная, что не кривит душой. Это правда. В этот момент он даже начинает безумно жалеть о том, что работа для него всегда была важнее любви и каких-либо отношений. Актёр вообще всегда был известен своим ответственным отношением к делу. «Может, этот фильм изменит жизненные приоритеты?» — думает Киану, вспоминая о том, что скоро им предстоит сыграть еще один, по возможности удачный, дубль... *** Когда Киану вновь видит на календаре 7 ноября, он уже не удивляется. Мало того, он, кажется, начинает привыкать к этой дате. Наверное, происходящее можно считать забавой кого-то свыше, которая, впрочем, даёт ему возможность что-то изменить. — Ну как, день сурка продолжается? — улыбаясь, спрашивает Шарлиз, когда они встречаются на съёмочной площадке. Сегодня она кажется необыкновенно милой, и Киану с удовольствием смотрит на неё. Потом спохватывается и отвечает: — Не поверишь, но да. — И какая сегодня будет история? О каком своём фильме ты расскажешь? Ривз видит, что девушка не до конца верит во всю эту мистическую историю, но не обижается. Ведь он снова может пригласить её в кафе и насладиться общением. — Все после съемок, — он старается произнести фразу как можно загадочнее. Шарлиз, смеясь, кивает: — Договорились. Сегодня снимают эпизод в церкви. Киану волнуется, как его партнёрша справится с эмоциями, ведь именно в этот момент по сценарию Мэри-Энн «ломается», и виной тому является недоверие мужа. А ещё… ещё Шарлиз предстоит появится в кадре обнажённой, пусть всего на пару секунд. Они репетируют сцену, и Киану шепчет актрисе на ухо: — Не бойся. Я буду рядом. Представь, что мы здесь только вдвоём. На щеках Шарлиз появляется слабый румянец. Она кивает. — Спасибо! — шёпот в ответ. Они снимают эту сцену с первого дубля. — Ты сегодня была великолепна, — Киану касается руки сидящей напротив него Шарлиз. Несмотря на то, что съёмки закончились довольно поздно, актёры всё равно направились в полюбившееся им кафе. Терон мило смущается: — Всё благодаря тебе, — и, торопясь избавиться от неловкости, меняет тему: — Так о каком фильме ты хотел рассказать? Ривз не убирает руку. Напротив, наклоняется ближе и, глядя в глаза девушки, негромко произносит: — О фильме про двух возлюбленных, которые встретились, несмотря на два года, которые разделяли их. *** «Кейт, я хочу показать вам мой город. Таким Чикаго вижу я. По этой карте вы сможете пройти по улицам и увидеть те места, которые я бы вам показал, если бы мы отправились на прогулку с вами вместе. Вы увидите очень необычный дом с круглой дверью, похожий на нору из книги про хоббита. Я наткнулся на него случайно, когда искал адрес одного заказчика. А в конце этой же улицы есть необычный парк с маленьким озером. Там, на дальней скамье, можно увидеть старенькую женщину. Она приходит сюда каждый день, весь год. Кормит уток, а потом садится на скамью, опирается на трость и, кажется, тихо дремлет. Я думаю, что она ждёт кого-то, и всё время спрашиваю себя: «Кто же этот человек, которого можно ждать вот так — всегда?». Мне кажется, что он очень важен для неё. Как вы для меня, Кейт. А ещё вы обязательно должны побывать на Каштановой улице. Видите, я обвёл её зелёным? Это очень красивое место. Каштаны растут по обе улицы, переплетаясь ветками и создавая живую арку над головой пешеходов. Здесь часто гуляют мамы с детьми, и совсем нет автомобилей. Думаю, в таком месте так уютно встретить старость. Вдвоём. Вы пройдёте возле школы. Обратите внимание на их спортивную площадку. Видите этот забор. который её огораживает? Все эти граффити — художества местных мальчишек. Чтобы направить их энергию в мирное русло, директор отдал им на "растерзание" бетонные стены площадки, и это было удачной идеей. Особенно советую обратить внимание на "монстра", видите то фиолетово-чёрное нечто, которое выползает из правого угла? У маленького художника явный талант к изображению инопланетян. Я чувствую вашу улыбку, Кейт. Вы же улыбаетесь? Кстати, неподалеку от этой школы есть старый-старый дом с красным крыльцом. В нём живет большая семья с четырьмя маленькими детьми. Они приблизительно одного возраста и поэтому ходят в школу все вместе. Утром их мама выводит из дома, они спускаются по крыльцу друг за другом, как маленькие утята за гусыней, перебирая ножками, и также гуськом идут по улице. А ещё, Кейт, вы непременно должны побывать в булочной мистера Джеггинса и попробовать его знаменитые баранки. Рецепт, по которому они пекутся, придумал ещё прапрадедушка Джеггинса. Он передаётся из поколения в поколение и является семейной тайной. За этими баранками с утра выстраивается целая очередь желающих. Ещё бы, они такие вкусные! Посыпанные маком, политые глазурью, ванильные и с корицей. Кейт, вы обязательно должны попробовать их! И угостить меня. Как думаете, получится? Ведь письма доходят. А вдруг?..." *** — У них же получится, да? Да? — Шарлиз, сама того не замечая, во время рассказа Киану сжимает крепко его руку. Ривз успокаивающе улыбается. — Не знаю. Хотя сама история обязательно должна закончиться счастливо для обоих. Ведь им через столько придётся пройти. — Подумать только — влюбиться, не видя друг друга! Они точно встретятся, я уверена. — Шарлиз взволнована услышанной историей. — Ведь любовь — это самое сильное чувство на свете, и она творит чудеса. Киану думает, что сегодня — самый прекрасный день. И он готов проживать его снова и снова. И даже если завтра на календаре он вновь увидит дату "7 ноября", он будет счастлив.