Часть 1
15 мая 2015 г. в 19:04
о
Чарльз был ужасным пациентом. Рейвен очень часто говорила ему об этом, когда они были младше, и у неё всегда было к нему крайне мало сочувствия, особенно когда он зарывался в кучу одеял с больной головой, текущим носом и больным горлом. К счастью, несмотря на то, что все о нем думали, Эрик был крайне заботливым, особенно когда с Чарльзом что-то было не в порядке, и телепатия тут была ни при чем.
Именно так Чарльз оказался лежащим в постели с чашкой чая в руках и тарелкой супа с фрикадельками на огромном подносе. И именно поэтому рядом с ним свернулся один очень обеспокоенный экс-охотник на нацистов, спешно переквалифицировавшийся в тренера мутантов.
– Я предпочел бы, чтобы ты не заболел, Эрик.
Несмотря на все протесты телепата, Эрик остался лежать рядом с ним под одеялом, обнимая его и держа в руках книгу, пока уже упомянутый выше телепат клевал еду из своей тарелки. Чарльз знал, что должен съесть хоть что-нибудь, и суп был вкусным, но он не чувствовал голода.
– Я буду в порядке.
Чарльз мог слышать мысли Эрика, по крайней мере, некоторые из них, которые утверждали, что его иммунная система в разы сильнее, чем у Чарльза. Эрик редко болел, когда был ребенком, и Чарльзу пришлось признать, что это вряд ли изменится только от того, что Эрик осел на одном месте.
В конце концов, наличие у Эрика супер-иммунитета значило, что Чарльз мог прижаться к нему как можно ближе, несмотря на то, что чувствовал он себя отвратительно.
– Я люблю тебя, – сердце Чарльза дрогнуло и забилось сильнее, когда он сказал это. – И я ценю то, что ты любишь меня, даже когда я болен и слаб.
Эрик не откликнулся. К счастью, Чарльз уже осознал, что, что бы ни началось между ними после Кубы, для Эрика это было слишком новым, чтобы он мог быть так волен в обращении со словами, как Чарльз. Вместо того, чтобы что-то сказать, Эрик обнял Чарльза одной рукой, притянул его к себе и поцеловал в лоб, после чего потянулся за салфетками, которые лежали на краю стола.
Когда он передал их Чарльзу, тот прижал салфетки к носу и глубоко вздохнул, надеясь, что заложенность отступит хотя бы на время, но она вернулась практически сразу же после того, как он смог сделать первый глубокий вздох. Он застонал и спрятал лицо у Эрика на груди.
– Я не понимаю, как кто-то может тебе в чем-то отказывать, когда ты дуешься, Чарльз, – с этими словами Эрик поцеловал телепата в макушку.
Чарльз почувствовал себя чуть лучше, когда он нещадно злоупотребил слабостью Эрика и уговорил его принять вместе обжигающе горячую ванну, во время которой он глубоко дышал и извивался в объятиях Эрика, целуя его до потери пульса, пока не появилась серьезная опасность задохнуться.
i
Хэнк тоже считал, что Чарльз – ужасный пациент.
Чарльз мог сказать это точно, он, в конце концов, был телепатом.
– Кажется, дело идет на поправку, профессор, но я бы воздержался от чересчур активной деятельности еще день или два.
Чарльз застегнул рубашку и натянул свитер поверх неё.
– Я и так пропустил несколько занятий с новыми студентами, Хэнк. Я едва ли могу потратить еще больше времени на выздоровление. Слава Богу, что Эрик не подхватил то, что было у меня.
Если верить словам Хэнка, то у Чарльза был грипп.
– Кхм… да, об этом… – неловкость сквозила в тоне и мыслях Хэнка.
Чарльз вздохнул. Их с Эриком отношения все еще были новыми, хотя их едва ли можно было отнести к только начинающимся – они бродили вокруг да около много месяцев еще до того, как Шоу был убит – но Чарльз думал, что дети начали привыкать.
– Я тут провел кое-какие исследования, – если бы Хэнк все еще мог краснеть, сейчас он был бы красным, как свекла. – По поводу… кое-каких деталей.
Чарльз почувствовал, как его брови против воли поползли вверх.
– Хэнк, если ты хочешь поговорить со мной о своей ориентации…
– Нет-нет-нет-нет-нет-нет… – экспрессивно начал махать руками Хэнк, словно отгоняя то, что хотел сказать Чарльз. – Это касается тебя и Эрика.
– И? – Чарльз понятия не имел, к чему клонил Хэнк, и не пытался выудить информацию из головы Хэнка без его разрешения, но попытался принять располагающий к разговору вид и помочь собеседнику сказать то, что так его беспокоило.
– Я-нашел-в-твоем-тесте-кое-что-необычное.
Чарльз моргнул, снова, пытаясь верно истолковать то, что Хэнк пытался сказать.
– И… Люди обычно производят один, определенный тип гамет, и…
Хэнк пытался использовать… что-то вроде лекции о пестиках и тычинках, решил Чарльз.
– Хэнк, я – профессор генетики. Я прекрасно понимаю, как работает наша репродуктивная система. И я не думаю, что у меня и Эрика есть причины для беспокойства по этому поводу.
– Но это не так!
Хэнк прикрыл рот ладонью, начиная казаться совершенно униженным.
– Раньше я просто не обращал внимания на особенности твоего кровообращения, потому что… Ну, всегда были единичные случаи, один или два раза с начала мая, но сейчас я наблюдал за результатами твоих анализов каждый день, и… ты… твои… ну, колебания гормонов и… изменения температуры… и… я… остаточные… или функциональные… и…
Чарльз просто озадаченно уставился на молодого человека, пока Хэнк не впихнул мысль в его разум, всеми силами пытаясь избежать необходимости говорить это вслух.
– Я – гермафродит?!
– Технически, я сказал бы… полу-гермафродит, – Хэнк очень внимательно рассматривал свои руки.
Чарльз с минуту переваривал информацию, чувствуя шок, непонимание и смущение.
– Тогда, я бы сказал, мне очень сильно повезло.
Теперь была очередь Хэнка выглядеть озадаченным.
– Внезапно стать отцом, пока я работал над диссертацией, было бы просто ужасно! – и Чарльз только потом с запозданием понял, что это была не та вещь, которую нужно было знать молодому человеку о поведении его профессора в колледже.
ii
Эрик, к счастью, воспринял эту новость спокойнее, несмотря на все обстоятельства.
– У тебя нет влагалища.
– Эрик, ну в самом деле…
– Я проверял.
– Я не думаю, что отсутствие или наличие у меня вагинального отверстия сейчас должно волновать тебя больше всего.
Эрик окинул его задумчивым взглядом, словно вспоминая, как Чарльз выглядел без одежды, и тот почему-то почувствовал себя невероятно любимым. Он выразил свои чувства, обняв Эрика за пояс и поцеловав его в шею, пока от их движений не стало слишком жарко. Они покусывали губы друг друга, временами переходя на лицо и шею, отчего Эрик еще неделю будет носить только водолазки.
Чарльз начал получать искреннее удовольствие от процесса и обхватил поясницу Эрика ногами, несмотря на то, что они все еще были полностью одеты, но тут Эрик резко остановился. Чарльз недовольно хмыкнул.
– Ты можешь забеременеть?
Чарльз вздохнул, откинув голову на подушку.
– Технически – да, хотя это кажется маловероятным, учитывая то, что… – он оборвал сам себя, не желая напоминать Эрику о своем не очень-то подобающем поведении в колледже. – Мы начнем использовать презервативы.
Эрик вспыхнул, и Чарльз внезапно осознал, что не страх того, что Чарльз забеременеет заставил его остановиться, а наоборот, надежда, что они смогут это сделать…
– Ох…
Эрик отстранился, смущенный и пристыженный, и Чарльзу пришлось напомнить себе, что в их отношениях только он был телепатом. Он сел и пододвинулся к краю кровати, где теперь сидел Эрик, подчеркнуто смотря в другую сторону.
– Эрик, любимый.
Нервный взгляд сине-зеленых глаз столкнулся с его.
– Я думаю, ты станешь прекрасным отцом, – и Чарльзу было трудно выразить, как сильно он на самом деле хотел детей. Всегда.
iii
Хэнк явно не ожидал просьбы рассказать о том, как можно увеличить шансы зачатия, но после короткого инструктажа и нескольких неприличных жестов рук, Эрик со вкусом принялся за претворение задачи в жизнь.
Общее количество заметок могло заставить покраснеть некоторые из исследований Чарльза для докторской. Ежедневник Чарльза, раньше включавший в себя несколько заметок вроде «ланч с Мойрой» или «проверить статью в журнале к сегодняшнему дню» теперь был заполнен графиками измерения температуры и еженедельными измерениями колебаний гормонов (забота Хэнка), временем и деталями каждого сексуального контакта (некоторые были заранее запланированными, другие были записаны постфактум, как тот фантастический секс на рабочем столе который произошел по инициативе Эрика как-то вечером в четверг), небольшую табличку с названиями витаминов, которые Чарльз принимал, и грустными смайликами в конце каждого месяца, когда у них все еще не получалось зачать ребенка.
Эрик охотился на нацистов последние пятнадцать лет своей жизни. И никого не должно было удивить, что он трахался, как будто от этого зависела его жизнь.
И трахался.
И трахался.
К четвертому месяцу Чарльз стал таким гибким, что мог держать ноги закинутыми на плечи Эрика в течение двух раундов секса и оставаться в таком положении еще полчаса после, пока Эрик оставался внутри него и шептал ему на ухо неразборчивые нежности на немецком, одновременно поглаживая живот Чарльза руками.
– Я думаю, вам нужно сделать перерыв, – сказал Хэнк, когда Чарльз вздохнул, увидев, как тест снова показал негативный результат.
– Несмотря на то, что моя задница полностью с тобой согласна, Хэнк, я считаю, что мы имеем дело со статистически маловероятным событием, и прекращение попыток сразу же сведет вероятность к нулю.
Хэнк выглядел так, словно он отчаянно желал оказаться больным, корни волосков его меха казалось, чуть позеленели.
– Я просто… – Хэнк покачал головой, а потом замолк и снова покачал головой. – Чарльз, ты – телепат. Все время быть в напряжении и беспокойстве, рядом с Эриком, который не меньше тебя напряжен и обеспокоен, не поможет вам… Возможно, имеет смысл немного расслабиться… – он сделал рукой странный жест, который, скорее всего, обозначал выражение его мысли «забеременеть и перестать терроризировать меня просьбами о проверке уровня твоих гормонов и предложениями новых поз для секса».
Возможно, Хэнк и был на десяток лет младше Чарльза, но он был чертовски прав.
– И?
– Алекс поклялся, что побреет меня налысо, если я не смогу отправить вас двоих куда-нибудь из дома, – Хэнк откашлялся и поправил очки. – Он наткнулся на вас двоих уже четыре раза за последние пять месяцев.
– Это даже меньше, чем раз в месяц! – воскликнул Чарльз полностью игнорируя тот факт, что большинство людей даже такое количество сочли бы крайне неудобным.
– Итак, – продолжил Хэнк, так же полностью проигнорировав последнее восклицание Чарльза. – Вы двое едете в Майами. Никакого алкоголя, курения, кофеина, ты принимаешь свои лекарства, и вы попытаетесь… – Хэнк продолжил фразу мысленно: «…использовать ту позу, когда Эрик берет тебя сзади, и господи, диван в лаборатории никогда не станет прежним, так что я просто куплю новый и возьму деньги из школьного фонда».
iv
Пляж был восхитительно теплым. Чарльз проводил большую часть времени, валяясь под огромным зонтом и читая журнальные статьи, пока Эрик плавал, бегал, и отказывал по крайней мере двум дюжинам отдыхающих студенток, оставляя Чарльза с постоянным, пусть и незначительным, осознанием его нескончаемого желания.
Ужин в итальянском ресторане на третий вечер отдыха был больше похож на свидание, полное желания и интимности. За весь вечер Эрик выпил три бокала вина, а Чарльз наслаждался отголосками приятных, теплых и едва уловимый ощущений из разума своего любовника. Угловой столик, который они занимали, был скрыт от большинства посторонних глаз, и Чарльз с помощью телепатии сделал так, чтобы их не замечал никто. Они провели ужин, переплетя пальцы рук и кормя друг друга кусочками еды, попутно разоряя тарелки друг друга или смакуя вкус соуса маринара или вина.
Когда они вернулись в отель, Чарльз широко распахнул окно террасы, впуская внутрь бриз с нотками соленого моря и свет наполовину полной луны. Эрик подошел к Чарльзу, обняв его за пояс и прижавшись поцелуем к шее.
– Я люблю тебя, Чарльз, – сколько бы раз он это ни говорил, все равно пальцы ног Чарльза каждый раз невольно подгибались при этих словах.
Пальцы Эрика коснулись края его рубашки, потянули вверх, и откинули предмет одежды в глубину комнаты. Затем его пальцы медленно пробежались по груди Чарльза, начав с изгиба его шеи, скользнув к ключицам, а потом легко поиграв с сосками. Чарльз мягко зашипел, наслаждаясь каждым мгновением, тем, как Эрик стоял позади него, его силой, и тем, как его любовник носом и губами ласкал его шею и край уха.
– Я… – Эрик внезапно замолк, его руки накрыли живот Чарльза, и потом опустились ниже, к поясу его брюк, и потом еще ниже. Длинные, безбожно длинные пальцы легли на живот Чарльза, поверх едва заметной дорожки волос, которая шла от пупка Чарльза. Они стояли вдвоем, наполовину возбужденный член Эрика прижимался к ягодицам Чарльза, и тот глубоко дышал только от осознания того, что Эрик был рядом, хотел его и касался его снова и снова.
Их поза и ощущения заставили внутренности Чарльза приятно сжаться.
– Я хочу этого, Эрик. Я хочу тебя. Я хочу, чтобы твой ребенок рос внутри меня, – он хотел этого так сильно, что иногда становилось больно. Чарльз ненавидел каждый месяц, когда он должен был идти к Эрику с печальным взглядом и говорить своему другу, второй половине своей души, что он все еще не может вернуть ему ту самую вещь, которую, как думал Эрик, он потерял навеки. Семью.
Эрик медленно расстегнул пряжку ремня Чарльза, наполовину с помощью своего разума, наполовину с помощью руки, и откинул его в сторону, расстегнув брюки Чарльза и потянув их вниз. Чарльз встал на колени, немного неудобно прижавшись к стулу на террасе, но Эрик тут же оказался прямо позади него, его руки так же лежали на животе Чарльза. Эрик облизнул пальцы одной руки, и легко скользнул двумя внутрь Чарльза, раскрывая его, смазывая и подготавливая для себя.
Чарльз вздрогнул от холодного морского воздуха и того, как Эрик медленно растягивал его все шире с каждым нежным толчком пальцев.
Они занимались любовью прямо там, на террасе, лицом к лицу, губы Эрика прижимались к губам Чарльза, бормоча какие-то нежные несвязные слова, пока его руки были крепко прижаты к животу любовника, а ладонь самого Чарльза накрывала их. Эрик кончил, горячо и резко, внутрь него, заполняя Чарльза полностью, растягивая его, оставив его теплым и дрожащим.
Они оставались в таком положении еще долго, пока спина Чарльза не начала ныть от неудобного положения, и Эрик отнес его в их спальню, чтобы нежно помассировать его спину, прощупывая чуткими пальцами каждый уголок его тела. Когда Чарльз снова возбудился, Эрик взял его член в рот и медленно довел его до разрядки.
Чарльз кончил снова и прижал колени к груди, стараясь оставаться в той же позе. Эрик лег на постель рядом с ним.
– Ты прекрасен.
– Предполагается, что мужчины должны быть симпатичными, – напомнил ему Чарльз.
– Тогда симпатичный.
Они уснули в объятиях друг друга, общими усилиями прикрыв руками живот Чарльза. Он не мог ничего поделать, но слышал бессвязные мысли и чувства своего любовника, Эрика. Он знал, что Эрик нечасто позволял себе мечтать о чем-то большем, даже его подсознание не было готово позволить ему понять, что он мог получить то, что хотел.
Чарльз почувствовал боль в сердце от этих картин. Эрик сидит с ним на траве у особняка, дома, его руки прижаты к увеличившемуся животу любовника. Маленький розовый комочек с темными волосами прижат к его груди. Чарльз читает малышу, пока Эрик сидит рядом, обняв их обоих.
Чарльз вложил в разум Эрика другую картинку, просто вариацию первой: руки Эрика лежат на пояснице Чарльза, его живот снова увеличился, пока их старший малыш прихватил зубами палец Чарльза. Эрик пододвинулся во сне, пальцы сжались напротив живота Чарльза, а в его груди заболело от отчаянного желания получить это в реальности.
v
– Подожди. Что?
Глаза Хэнка округлились.
– Чарльз… Разве это не было вашей целью?
– Ну, да… – ответил Чарльз. – Но рассуждать об этом абстрактно – это одно дело, и совсем другое… – он опустил руки чуть ниже, коснулся своего все еще ровного живота, который… – Как долго?
– Если верить… расчетам, – секс-расчетам, потому что Хэнк был тем, кто знал о циклах организма Чарльза лучше всех за исключением самого Эрика и Чарльза к вящему неудовольствию синего мутанта. – Примерно семь недель.
– Значит, Майами.
Чарльз попытался понять, чувствует ли он что-то иное, но он правда не ощущал ничего иного. Может быть, его преследовала легкая тошнота. Однако, в глубине души он был потрясен, испуган, счастлив, снова потрясен и снова счастлив.
– Тогда я, наверное, пойду, и… спасибо тебе, Хэнк, за все, – он крепко обнял высокого мутанта, погладив пальцами голубой мех.
Чарльз оставил Хэнку термометр, взял небольшую распечатку, которая показывала увеличившееся количество гормонов в его организме и свидетельствовала о том, что да, Чарльз на самом деле забеременел, и вышел из лаборатории. Некоторые дети, уже привыкшие к тому, что в конце месяца профессор Ксавьер мог быть немного опечален, пришли, чтобы обнять его. Ороро даже подарила ему шоколадку и цветок, и он разделил сладкое с девочкой, когда они оказались на улице.
Он приблизился, наблюдая за тем, как Эрик руководил тренировкой Алекса и маленького Скотта, остальные младшие дети стайкой вились за спиной «мистера Эрика». Погода была слишком холодной, осень снова брала свое, но это значило только то, что Эрик выглядел очень взъерошенным в своем спортивном костюме с двумя полосами пота, сбегавшими по его груди и спине. Чарльз внезапно почувствовал сильнейшее желание подойти и слизать с него пот.
– Пойдем, моя дорогая. Мне еще нужно кое-что сделать, так что давай вернемся внутрь.
Ороро помогла ему войти в комнату, пока он думал о том, что прием витаминов для беременности нужно будет продолжить, но дневник… он улыбнулся, пролистывая его снова и смотря на унылую рожицу, нарисованную в конце августа. Он перелистнул на сентябрь и нарисовал счастливый смайлик, после чего обвел его в кружок.
На обед не хотелось ничего кроме оливок и клубники. Из уважения к различным вкусовым пристрастиям Чарльз постарался избежать худших комбинаций этих продуктов и сделал путтанеску, а на десерт шла клубника со взбитыми сливками.
Эрик обнаружил его в кабинете, Чарльз свернулся на диване, поджав под себя ноги и постарался не обращать внимания на то, что Эрик заметил, как он пытается обмакнуть ягоду клубники в томатный соус.
Он сел рядом с Чарльзом, и когда Эрик обнял его за пояс, Чарльз удобно устроился рядом с ним.
– Как ты себя чувствуешь? – этот вопрос был обычным для них в последнее время, и даже когда ответ был «хорошо, но не беременным», Эрик становился понимающим слушателем, за что Чарльз любил его еще сильнее.
– Хорошо. Я голоден, – Чарльз наклонился к уху Эрика. – И забеременел.
Секунду спустя Чарльз обнаружил себя перевернутым на диван, а его рубашка оказалась задрана чуть ли не до шеи. Эрик поцеловал его живот, щекоча дыханием дорожку волос.
– Я видел и более странные вкусовые сочетания, Чарльз!
Телепат рассмеялся, позволяя Эрику уткнуться лбом в его живот, целовать и касаться его столько, сколько тот захочет.
– Просто погоди, пока я не стану огромным и раздраженным, все время голодным и капризным, проклинающим все на свете из-за тебя, Эрик Леншерр.
– Это не может быть хуже, чем твое расположение духа, когда ты болеешь.
Это было гораздо, гораздо хуже, но определенно, стоило того. Эрик и Чарльз думали именно так. Все остальные жители дома придерживались совершенно иного мнения по этому вопросу.