Сказка для Сарады (Аладдин)

*** Однажды Сараде никак не спится, Как банный лист та к папе пристает, Пусть сказку интересную расскажет, А то она никак тут не уснет. - Ну хорошо, - сдается быстро Саске, Кристалл магический в сторонку отложил, Припомнил худо-бедно Саске сказку, Которую он в детстве сам любил. И память поднапряг наш маг придворный, Историю, конечно, он приврал, Но это и не важно совершенно, Ведь главное, что интересно рассказал. Однажды в славном городе Багдаде (В Кумогакуре где-то тот Багдад) Жил-был один парнишка очень бедный, Что леденцу на палочке был рад. Парнишка тот Омои звался, По-местному, навроде Аладдин, И как он заработать ни старался, Лишь получал повсюду шиш один. И вскоре с горя в воры он подался, Но не умел, болезный, воровать. Его теперь повсюду ищет стража - Султан велел сурово наказать. Султан у них Райкаге назывался, Суров он нравом - просто гром с небес. И как-то дернула нелегкая Омои - Он во дворец к нему, дурак, пролез. В саду прекрасная Самуи у фонтана, А бюст ее - то чудо из чудес! Глазея, Аладдин чуть не свалился (Забор как раз он только перелез). Украденной конфетой подавился (Не будет с ртом набитым лазать впредь); У ног царевны так и развалился… Нельзя же так нелепо умереть! Он размышлял тем временем: «Что, если…», Держась за горло, хрипы издавал. И этим всем он бедную принцессу Будур-Самуи очень напугал. Она его пинает с перепугу; Вдруг, трах-бабах, и выпал леденец! Омои, тот влюблен и благодарен. И воздуха вдохнул он наконец. На бюст ее таращился Омои И о своем о чем-то размышлял. Ах, если б мог, то леденец он вынул И тут же бы ее поцеловал. Но вот беда - спешит прислуга, стража, Тут в самый раз устраивать паркур; И, парня пожалев, калиткой тайной Спровадила прекрасная Будур. *** Однажды шла Будур с прислугой в баню, Весь город тут же сразу опустел, А Аладдин поблизости случился, За нею в бане, гадкий, подглядел. Он обалдел с таких красивых видов И загорелся, просто нету сил. И так ему жениться захотелось! Все, без Будур ему теперь и свет не мил. Но он же горький, жалкий оборванец, Что может он принцессе предложить? В отчаянье совсем он растерялся И не хотел от горя больше жить. И тут проездом ехал магрибинец (Из самой Африки приперся господин); И заявил он, ослика поставив, Что-де ему племянник Аладдин. «А что, вот если то не мой ведь дядя?» - Наш Аладдин-Омои размышлял. Но этот хитрый чертов магрибинец Ему дары такие показал, Что Аладдин, всю варежку раззявив, На все согласен - он же так богат! А тот ему, коварный, все вещает Про сказочный огромный тайный клад. Готов тот клад отдать он Аладдину, Лишь лампу старую с собой он заберет; А Аладдин, тот верит господину, Хоть лампу, да хоть черта принесет! *** И вот они добрались до пустыни, Тот, пошаманив, тайный ход открыл. - Не бойся только, что бы ни увидел, - Он, наставляя парня, говорил. И вот Омои в темном подземелье. Сам чудеса такие увидал! Конфетой десять раз чуть не давился, От страха только делал, что икал. А магрибинец ждет себе у входа, - Туда б войти лишь Аладдин сумел; Он этот час уж ждал четыре года, Скитался в странствиях, лишения терпел. Тот магрибинец был ему не дядей (Про то Омои верно рассудил), Он - злой колдун (не то, чтобы уж очень), Что вызволять хозяина ходил. Кабуто звался этот колдунишка, Он джину очень злобному служил; Его хозяин - джин Орочимару Когда-то Хирузена прогневил; Тот старый обезьян был хитрым очень, Его обманом в лампу заточил И на магическом потоке очень мощном Его прям в лампе в недра запустил. Совсем Кабуто в поисках извелся, Сто пар ботинок, бедный, истоптал, Пока нашел, где место скрыто это, Да лампу как достать пока узнал… Вот так прошло уже четыре года. Для джина то, конечно же, не срок. Кабуто ерзает уже от нетерпенья, Лишь только б лампу тот мальчишка приволок. *** Вот Аладдин, опасности минуя, Добрался до сокровищ наконец. Там горы золота, каменьев драгоценных… И выронил Омои леденец. Набрал каменьев полные карманы, Но лампу еще надо отыскать Средь всех сокровищ… Хватит ли везенья? Откуда поиски тут лучше бы начать? Но был везучим Аладдин-Омои, Глаза случайно кверху он поднял И наверху, на самой верхатуре, Рубин огромный самый увидал. За ним тотчас полез туда парнишка, Да, навернувшись шибко, полетел. Набил себе на лбу большую шишку, Зато ведь отыскал, чего хотел: Об железяку лбом он приложился - То лампа старая валялась средь монет. «Так это что ль та лампа, за которой Мой дядя обошел весь белый свет? Ну эту железяку и не жалко. Что, дома нет у дяди барахла? Что ценного в сей рухляди? А если… А если очень ценная она? Ну ничего, спрошу потом у дяди», - Так мудро Аладдин наш рассудил, Ко входу он затем поворотился И дядю попросил, чтоб подсобил. Омои встал повыше, руки тянет, Кричит, его чтоб дядя подтянул, А тот сказал (хоть вроде согласился), Сперва чтоб лампу парень протянул. Но был в такой Омои переделке: Его так прокатили как-то раз. Пусть вытащит его сперва, иначе Получит вместо лампы тот отказ. Кабуто психанул. Судите сами: Такое дело нервное - спасать, Да злобного еще Орочимару, И обуви сто пар поистоптать… Открытым вход держало заклинанье, Оно прервалось, все позавалив; А у Кабуто нервно дергает под глазом, Стоит колдун, нелепо рот раскрыв. Все в сговоре: и звезды, и планеты; Не получается заклятье повторить. Он от бессильной злости и досады Сдержался еле, чтобы не завыть. А Аладдин тем временем очнулся, Из-под завала выбрался едва; Бедняга, так песком и поперхнулся, И кругом шла у парня голова. «Такая тьма - ни зги кругом не видно. Вот лампу бы зажечь, - Омои размышлял. - Но масла в ней же нет, вот что обидно, - Подумал он, как кремень доставал. - И грязная она…» Потер рукою… И тут такие вышли чудеса! Все затряслось под всей большой пустыней, И дыбом сами встали волоса. Из лампы, реактивным самолетом, - Нечистый дух Шайтана-сатаны С горящими глазами и шипеньем… Омои не наделал чуть в штаны. И вопрошал его противный, мерзкий голос: - Построить иль разрушить? Говори! Омои сам себя уже не помнит, Лишь только сердце гулко екает внутри. У джина уже кончилось терпенье: - Давай, заказывай, я ждать уже устал! - Тот прошипел и бедному Омои Под зад слегка ногою наподдал. Нога была у джина большевата - На попе был огромнейший синяк, А Аладдин уже успел проститься с жизнью - Решил, прибьют его сейчас за просто так. Змеею джин струится, уменьшаясь, Он стал поменьше, чтобы не пугать; Омои в раскорячку, еле-еле, Зад потирая, попытался встать. Пока же парень думал: «А что, если…», Джин завести пытался разговор. И после он узнал: хозяин - неудачник, Еще, по совместительству, и вор. Он просветил парнишку, что желанья Его теперь обязан исполнять; Омои леденец желает тут же. (А что еще наш дурень мог желать?) И тут он вспомнил про Будур-Самуи... И покраснел восторженно малец. А джин лукавый, мол, все понимаю. И строить присоветовал дворец. Ну, чтоб посвататься к принцессе, Надо хату ему иметь приличную сперва, Потом к султану и с дарами сватов Отправить… Ну и прочая мура. - Все чин по чину, справим пышно свадьбу, - Джин сладким голосом Омои говорил. И намекает, дескать, в благодарность, Его потом чтоб парень отпустил. *** И вот отгрохал джин Орочимару Парнишке распрекраснейший дворец. Теперь Омои - принц, Райкаге замуж Отдаст ему Самуи, наконец. Вот свататься герой со свитой едет И в рот конфету все засунуть норовит, Устал его пилить Орочимару, Что, мол, не подобающий-де вид. Будур-Самуи очень удивилась, Увидев того парня, да в шелках; И выйти замуж тут же согласилась - Красавец-парень, да еще и при деньгах. Ей надоели жутко кандидаты. (Их папенька изрядно приводил.) Те тоже очень были все богаты, Но ни один жених не угодил. Один рябой, другой ужасно толстый. А третий жуть охотчивый до баб. Один - еврей, другой - американец, А третий - не то перс, не то араб. Всех толстых, лысых, старых, некультурных Принцесса не пускала на порог. Тут наш Омои вовремя приперся, А то б ходила в девках, как итог. *** И жили счастливо Омои и Самуи, Всего полно и жизнь их просто класс! Прознал про это злобный магрибинец И хитрость он придумал сей же час. Раз Аладдин поехал на охоту (Он это дело просто обожал), Кабуто скупщиком прикинулся и тут же К его жене «по делу» прибежал. Лапшу он на уши развесил ей такую, Так рекламировал усердно свой товар! За старую и ржавую ту лампу Ей чудо-пароварку обещал. С охоты воротился наш Омои, А там нет ни жены и ни дворца. Еще султан пожаловал к ним в гости И очень жаждет крови подлеца. Султан не хочет слышать оправданий, В темницу бросил прямо в кандалах, Еще казнить затеял Аладдина, А парень наш совсем не при делах. Но видела служанка все Каруи (Она как раз домой с базара шла), Как грозный джин унес дворец с Самуи, Она от страха чуть не померла! Султан зовет к себе тут Аладдина, Велит Будур немедленно спасти И победить большого злого джина (Иначе, мол, домой не приходи). Но где искать большого злого джина? И тут Каруи снова помогла: Из города соседнего все сплетни «На хвостике ей птичка принесла». Из интересного: средь бела дня там вырос Огромный распрекраснейший дворец, Его хозяин - явно магрибинец. (Дошло тут до Омои наконец.) И наш герой в дорогу-путь собрался, Настроенный до крайности всерьез, Для храбрости желал он магрибинцу, Чтоб сильный прохватил того понос. *** Кабуто тут икалось и чихалось, И так бедняга выбился из сил, Ведь очень недовольную Самуи Он ко дворцу в придачу получил. Еще и джин уперся, злобный, рогом - Не хочет он Кабуто обучить, И магрибинец хитрый потому-то Его и не спешит освободить. Самуи разошлась тут не на шутку, Ужасен в гневе женщины той вид; Посуду бьет, а каждую тарелку - Об голову Кабуто норовит. Закрылся в кабинете магрибинец И думу думает, уставившись в камин… Раздался грохот снова очень смачный - Самуи расфигачила кувшин. *** К султану в гости ехал Хаширама (Из Индии сей важный господин); И захватил он брата Тобираму (Ну не любил он путешествовать один). Узнав, каким несчастьям тот подвергся, Свою немедля помощь предложил - Султанову он зятю Аладдину Ковер летающий волшебный одолжил. Сел Аладдин на тот ковер волшебный, На реактивной скорости погнал. (Куда лететь, он знал, ведь Тобирама Ему свой компас фирменный отдал.) Вот Аладдин добрался очень быстро, Дворец знакомый сразу углядел И осторожно, очень незаметно, В окно к Самуи прямо залетел. Самуи очень рада его видеть, На шее висла, начала вопить. (Кувшин очередной об дверь Кабуто Она забыла даже доразбить.) И стали думать тут молодожены, Как им бы магрибинца обхитрить, Как артефакт чудесный Аладдину Назад бы поскорее возвратить. Кабуто дорожит ужасно лампой, Взглянуть на лампу даже не дает, Повсюду ходит с ней не расставаясь, С ней ванну принимает, ест и пьет. Созрела тут идея у Омои, Жене готовить ужин он велел; Индийских пряностей мешок от Хаширамы И сонный порошок он под рукой имел. *** Отличный ужин выдался, Кабуто От пряных запахов и выпивки сомлел И отрубился намертво как будто, Но и во сне он с лампой расставаться не хотел. Самуи его долго щекотала И лампу еле-еле отняла… Одно лишь слово джин сказал: - Понятно, - Все возвратив на прежние места. И снова счастливо Самуи и Омои (Ну, то есть, те Будур и Аладдин) Живут, им служит джин Орочимару (Тот злится все - Кабуто, мол, кретин). А магрибинец жить к ним напросился, Он без хозяина опущенный ходил. (Орочимару долго все кривился, Но Аладдин его уговорил.) *** - Откуда, папа, знаешь эту сказку? - Уж засыпая, бормотала Сарада. - Знаком я с джином тем, - Вздыхает Саске. - Так это не знакомый, а беда. Ты с джинами не связывайся, дочка: Одни обманщики сплошные среди них. Такая вот история. И точка. На этом и закончится наш стих.