Принадлежность

Стало тихо. Америка посмотрел в окно: все, да, теперь все это его, его и больше никого. Та крепость, та нерушимая крепость, та стена… Империю зла я всегда считал чем-то великим, несгибаемым. А сейчас это лишь пережиток прошлого, всего лишь еще один его пережиток. И неудачный, притом. Прекрасная Сибирь, полная земной ценности — нефти. Царский центр, который еще раз дает о себе знать, медвежий край, который пугал нас своим холодом… Это та страна, тот мир, та крепость, которую я хотел захватить. Что ж, получилось. Америка повернулся, смотря на сидящего рядом мальчишку. Бледное лицо и светлые волосы. На шее был ошейник, на руках — наручники. Этот человек старше его. Но немного магии — и теперь он всего лишь никчемный мальчишка. Доигрался. Я видел, как старый монгол издевался над мальчишкой, как добивал немец детей русских, как распадались на части сердце Сильного. Может… не с самого начала видел, но слышал я хорошо. Он все вытерпел, сохранил любовь к соседям, помогал до конца. Он дурак? Что он пытался этим сделать, что? Чего он добивался? Власти? Денег? Признания? Если так, то он бы давно бегал возле меня, но нет… он всегда считал меня своим другом. О чем ты, Россия? Какие друзья? Только враги… уже ничего не поменять, ведь я такой. И быть врагами — наша судьба. То, что мы были друзьями — всего лишь маленький опыт, подготовка к настоящему. Мы были друзьями, но все кончено. Теперь уже все… Россия всегда пугал нас, но при этом он всегда готов был помочь, всегда верил нам. Такой невинный, словно ребенок. И этим мы всегда могли манипулировать… как мы не додумались? Доигрался. Россия ни кричал, ни плакал, ни умолял. Свет в его глазах потух, он замер. Я всегда знал, что каждая страна была для чего-то рождена. И почему-то верил, что Россия рожден уничтожить все остальные страны. Но я его уничтожу. Доигрался. Россия тихо прошептал: — Не надо… не смей… Все кончено. — Ахах, гребанный русский, не смей мне перечить. Не забывай, Россия, кому ты отныне принадлежишь. Россия всегда был пленником. Всегда. Сначала пленником Золотой Орды, потом пленником своего гребанного коммунизма, потом пленником народа и власти, и снова пленником родственных уз (отсылка к отношению Украины и России (брат за брата), а теперь стал пленником Америки. Его судьба похоже была таковой… Америка не смиловался над русским. Это была победа, окончательная, жестокая победа. Он уничтожил его, принизил, угробил великое будущее. О чем вы… у России нет будущего и никогда не было. По бескрайним лугам бегал мальчишка, улыбаясь солнцу и теплу, восходящим подсолнухам и зеленой траве. — Смотри, прелесть! — кричал он мне. Я смотрел на него удивленно. Разве таким он должен быть? А как же жестокость, которая производилась на нем в течении долгого времени? Где тот озлобленный ребенок, где тот гнев? Ты глупый? Или просто притворяешься? Россия… — Почему ты там стоишь? — он снова улыбнулся, — присаживайся. Почему ты улыбаешься? Я же вижу, что на твоих руках кровь, твой шарф уже пропах кровью. Чей, я не знаю. Но кровь есть кровь. И я даже представить не хочу себе: тебя ли так насиловали, тебя ли так били… или ты наконец-то научился убивать. Где твоя жажда крови, я её не чувствую. Что это… такое? Ты ведь Россия, а значит зло. И даже так… твое существование не допустимо. Я подошел к нему и присел рядом, улыбаясь. Он улыбнулся, отворачиваясь, чтобы слепить из песка фигурку. Но я замахиваюсь и ударяю его. Ты ведь Россия, а значит все вытерпишь. Я не помню, когда я впервые убил человека, но все, что я знал в тот день, это то, что, чтобы выжить, ты должен быть сильным. Сильным, великим, стойким… не отступным и властным. Сильным. И все, что я делал, это пачкал руки в крови, когда и другие ради себя купались в этой проклятой смеси. И даже видеть то, как из тела маленького мальчика вытекала алая жидкость, было не в первой. Я выиграл, победил свою слабость. А значит, я сильный. Вести себя прилично Россия мог, но явно не перед врагами. Он извивался, отбивался, кричал, ругался… точнее, я хотел видеть все это, все то, что мне рассказывали, как он не покорим. Но он лишь хладнокровно и оценивающе смотрел на меня, не противостоял, ничего. Словно уже и забыл, каково это быть в плену. Ну… Америка даст вспомнить. Первый удар пришелся в грудную клетку. От такого дышать стало сложно, но Россия не встал на колени, лишь поднял голову и как озлобленный котенок прошипел: — Ну… давай… — и улыбнулся. Дальше удары сыпались, как град на чистом небе. Он пытался и душить Россию, чтобы тот молил о прощении, но Россия лишь сжал зубы, не пытаясь даже вздохнуть — ни стонал, ни кричал, ничего. От такого на нем хотелось возместить всю боль и унижение. Вы просто не понимаете, как это гадко, когда ты стоишь наверху, а на тебя смотрят, как на говно, снизу. Жалкие твари. Победитель, всю жизнь побеждал и будет побеждать. Таков он, таковым останется. И не будет думать о других: с какого? Все остальные такие же эгоисты и негодяи. Нечего благородствовать и быть героем. Так почему, смотря на этого «побежденного и униженного» сам Америка не чувствует, что победил? Хочется сломить, уничтожить, ввергнуть в отчаяние, заставить плакать. Похоже, Россия просто нужен для того, чтобы срывать обиду на нем и злость за все, что произошло плохого. Собственно, как и на юродивых. И конечно же, в конечном счете, тот захочет все это возместить. Но бог не даст ему это сделать и заберет к себе. Время, когда Россия умрет, уже очень скоро.

***

Русские всегда были загадкой для каждого народа. Они уже давно не были нацией. Русские были разной национальностей, но сплоченные. Они были верны своей родине, доверяли другим, помогали, но при этом помнили каждую тварь, что предала их. Их втаптывали в грязь — они вставали, их били до смерти — они шли напролом, их дома ждали —, а они жизнь отдавали за родину, когда могли сдаться и просто принять поражение. Они гордые и сильные. Именно поэтому их хочется сломить. И Россия был таковым. Его свой же народ иногда ругал, но другим народ не позволял это делать. Россия пытался жить для народа, но жизнь, почему-то, посвящал совсем не русским. Он боялся за других, волновался, но при этом не был зависим ими. Он мог бросить тех, кто над ним измывается с легкой. Потому что Россия может помочь, но только для того, чтобы потом тому, кому он помог, научиться самому идти дальше. Россия всегда был наивен, как дите малое, но при этом он понимал людей, их мотивы, злость, читал их с легкой. Но поэтому он не мог поделиться этим, своей болью, ни с кем. Россия был дружелюбным, для себя имел многих друзей. Но он был одинок, хоть и показывал тесную связь с близкими. А еще он был зависим семейными узами. Он был под опекой отца, а когда его отца убили, за ним с сестрицей Белоруссией приглядывала старшая сестра. И он считал всегда их своей семьей. Он подрос и решил, что теперь он будет следить за ними, их защищать. Но один промах, и его любимая старшая сестра уже враг. На него нужно давить, его нужно сломить. Но это ошибочное суждение. С каждой большой проблемой Россия становился крепче и сильнее. Тогда остается лишь приласкать его, успокоить и заставить усомниться в себе, потерять бдительность. А потом уже Россия сам прискачет, как миленький. Почему мы не додумались раньше? Может потому, что, когда Россию успокаиваешь, то становишься тоже от этого зависим? Боже… А ведь Америка почти что стал России братом, если не больше. Но Америка сильный, он герой. И от такого он не ослабеет. Чистая кожа, приятные волосы… может состричь его? Заставить его сделать с собой что-то плохое или ввести в страну еще более страшное и неприемлемое. Он же знает, что Америка с легкостью всадит в него рассаду разврата и зла. Никаких поблажек, никакой любви, никакой доброты. Сжечь. Все сжечь! Никакой истории, она, блядь, никому не нужна. Работайте, русские, вы же сколько уже лет работаете на земле, когда идет век технологий и совершенства! Убрать прочь эти традиции! Никаких праздников, никаких выходных! Дети должны учиться по истории других стран, пусть познают Россию с настоящей стороны! Уничтожать неверующих! Нужно расти детей для Армии. Дети севера… Сибирь… холод… боже… так можно сойти с ума. Все не нужно, это все не нужно… Россия должен полностью исчезнуть как страна. Он дрожит, как осиновый лист, ему холодно и страшно. — Ну что ж, Россия, похоже, не долго тебе мучатся осталось, — смех. Америка давно так не смеялся. Он сильный, он победил. — Эй, Америка… — его голос уже давно охрип, кричать он не мог, но даже так Америка чувствовал, что тот, забившись в уголок, улыбается во всю, — ты счастлив? — В чем разговор, коммуняка? — ухмыльнулся блондин, — конечно же счастлив! Я победитель, я сломил самого сильного и непобедимого! — Сломил? — он еле засмеялся, - хью, ну считай, как знаешь, — Россия попытался встать, но не получилось. Его тело уже давно было окрашено в кровавый цвет. И самое ужасное, что все царапины на его спине, оставил не Америка, а его дорогой народ, - эй, Америка. А как ты считаешь, что такое счастье? Это счастье, да? Америка припечатал Россию к стене, отчего тот зарычал, но все же не попытался ударить оппонента. Америка посчитал это оскорблением, унижением. — Я слышал, ты напрочь не переносишь однополые отношения, да и не любишь, когда тебя насилуют. Может, лучше оставить тебя? Спасти от этого проклятья и превратить в человека? Ты же знаешь, что если Россия исчезнет, ты заснешь надолго, как и Золотая Орда. Ах да, эти мальчики уже давно ждут, когда смогут позабавиться с тобой. Удачного веселья, Раша. Не слышать крики, не издавать крик, не плакать, держаться до конца, пусть даже народ уже не верит и спасения нет нигде. Россия готов терпеть, ему не впервой. А Америка? А что Америка? Почему он остановился у двери, прислушиваясь к тишине и двум грубым голосам? Где голос России? Его плачь и томные вздохи? Тварь. Почему Россия все держит в себе? Америка не знал. Лишь уходя от этой жуткой камеры, Америка вспоминал слова России в тот день, когда он впервые его захватил: - Америка, мой народ не такой слабый, коим ты его считаешь. Иногда лучше притвориться слабым, Америка, чтобы потом стать сильным. Да и тебе нужно поучиться у слабых их жизнью и понять, чем сильные отличаются от слабых. Если хочешь, бей меня, но не вздумай убивать моих детей. Если хочешь, насилуй, как насилуют в твоей стране. Если хочешь, я стану твоим вечным рабом, но не смей трогать мой народ. Иначе ты разбудишь то, что так желаешь. — Что же это? — ухмылка. — Мое холодное сердце.

***

Он и вправду был холодным и отчужденным. Ни гнев, ни слез, лишь долбанная улыбка. Иногда Германия рассказывал, что довелось ему увидеть истинное лицо России. И это последнее, что он увидел. Затем Германия очнулся, будучи уже другим человеком. Россия, как и остальные страны, терпел войны, жил по закону «борись или будешь убит». И никто не мог его победить. Сколько бы ни было поражений, Россия никогда не считался побежденным. И всегда боялись его только потому, что не знали его мыслей. И Америка из тех стран, что желало это узнать. Америка сильный, раз смог выйти против Англии, освободиться и наконец стать независимым. Великий и сильный. В своих сказках он мечтал о героях, что спасают землю. И всегда верил, что он именно тот герой, что всех спасет. Он сочинял музыку, которая западала в души многих. А вскоре английский язык стал мировым языком, а потом Америка мог запросто внедрить свою культуру в другие страны. Сказки, что он сочинял, фильмы, что он выпускал, музыку, что он пел… все это западало в душу каждого, заставляя верить в лучшее. Многие выросли из этих мультфильмов в сильных и великих, не забывая, что именно они сделали их детство. Америка тоже помогал странам, веря, что делает правильный выбор. Но он видел, как с легкостью многие кидают других, что в жизни уже нету благородства и достоинства. Так зачем нужна справедливость? Если можно победить со своей хитростью и безупречностью? Разве… нельзя просто взять и… уничтожить врага, а потом сделать другом? Нужна харизма и героизм, дать им того героя, в которого я и сам верил, разве нет? Этому миру нужен новый герой, который поведет к светлому будущему. И Америка именно тот герой, которого все ждут. Справедливость? Зачем она нужна? Все должны подчинятся сильнейшим, а потому… почему бы и не исправить этот мир? Но сторонником той самой справедливости был никто иной, как Россия. Конечно, не безупречный вариант, но он прям излучал её своим взглядом. И своей надоевшей улыбкой. Пил водку, будто это вода, мог плавать в стужу, называя это «ЗАКАЛИВАНИЕМ». Дурак дураком, но он был опасен. И был тем символом зла, который блистал перед глазами. И роль ему уже давно была уготована. И чтобы мир стал безупречным, Россия должен был исчезнуть, когда Америка станет сильнейшим. Но это ничего не изменило. Впредь и потому, что без сильного и не сломленного Русского не мог существовать Америка — он должен был чего достигать, чего-то желать. И Россия не мог без Америки — без противостояния, русский народ быстро бы свыкся с идеалами и Россия стала бы для них нечто чуждой, может, для кого-то он бы и остался домом, но русским легко привить чужие идеалы, а вот свои не просто вспомнить. Но в конечном счете этого противостояния кто-то должен пасть. Пусть это будет Россия, пусть остальные будут считать его все-таки не столь сильным… Только не трогай тех, кого он защищает. И не смей его принижать. Россия все вспомнит — и не забудет.

***

Шли года, проходили столетия. Америка не мог понять, откуда берутся русские и… ОНИ БЕССМЕРТНЫЕ?! Россия с каждым днем становился все сильнее, шрамы заживали, оставляя лишь маленькую розовую полоску на спине. Его одежда была на нем и он стоял, смотря прямо в глаза и улыбался: — Ты бледный, Америка, все хорошо? Эти слова казались оскорблением, но не было сил и терпения, чтобы бить его. А вскоре русские сами пришли в резиденцию Америки: — С добрым утром, сер Америка, не желаете сдохнуть? Было ошибкой так расслабляться. Я и не понимал этого. И прежде, чем в меня полетели вилы, я все же проматернулся, улыбнувшись: — Fuck, this is Russia. И почему-то, но я был рад возвращению России. Что что, а все-таки доставать его со своего континента уж лучше, чем у него. НО Америка все-таки понимал одно, что ему не хотелось знать: однажды Россия отплатит, как отплатил Орде. — Эй, Америка, не хочешь меня поздравить с моим возвращением, хью? — Россия вновь улыбался, укутываясь в шарф, хотя на улице парило не по-детски. — Завались, Раша, — ухмыльнулся Америка, — я все еще не отстану от тебя! — Я это понимаю, кол-кол-кол, — Россия прошел мимо Америки, а потом внезапно остановился, - эй, Америка, пока мы не разошлись окончательно, я хочу тебе кое-что сказать. — Ха? И что же? — Америка стоял на месте, что-то трясло его, будто сигнал к спасению звучал у него в ушах. Однажды Германия говорил, что видел истинное лицо России, и просил не доводить Россию до этого состояния. Улыбка как будто у маньяка, глаза смотрят в душу, а сзади пляшет черная аура. Америка никогда не видел Генерала Мороза, но сейчас он видел… видел этого защитника и стража Севера. В коридоре как будто настал холод, отчего пальцы застыли на ветру. Россия подошел ближе и прошептал прямо возле губ Америки: — Я помню все, что ты сделал, Америка. И помни: тебе я этого не прощу. Я не из тех, кто все помнит и тихо забивается в угол, чтоб поплакаться. Сейчас время не то, чтобы тебе мстить, но помни: я отомщу. Я не буду нападать на тебя без предупреждения, я скажу тебе это, хотя бы, за два года до нападения, хью-хью, — улыбка, — и еще, Америка, я заставлю тебя страдать, но не так, как ты меня. Ожидание страшно, верно? Так и знай. Наша с тобой война будет долгой и муторной. И она будет только наша. Ничья больше. Я не буду на тебя нападать, ты не будешь на меня нападать. Это будет твоя и моя война. На лице России не было ни улыбки, ничего. Он смотрел на Америку, как на насекомое. Но при этом чувствовалось сочувствие. Сочувствие? Боже, Россия, ты не исправишься. — Ха-ха! Думаешь, испугал меня?! Не смеши меня, а-ха-ха! — Америка чувствовал возбуждение и радость, НАША ВОЙНА — и все дела! — Я смогу тебя победить, вот только знай! — Жду, — и снова улыбка. Америка все-таки понял, что с Россией нужно воевать, а не захватывать. А если уж Россия хочет, то пусть становиться его и все дела. А если они все-таки найдут компромисс и наконец оба поймут значение слова «справедливость» может будущее и вправду настанет великим и счастливым? Но будущее зависит не только от этих стран: все страны внесут свой вклад и совместными силами построят будущее. — А все же, — улыбнулся, — может прекратим воевать? Я, все-таки, не мазохист, чтобы все терпеть. Однажды настанет мир, в котором все будут жить счастливо. И все же все страны принадлежат только народу. — Не забывай, Россия, кому ты принадлежишь. И самому себе…