Неполный спектр

Отдыхать Альмааз Авион, ригелианский посол Беты Ориона, не привык. Еще больше он не привык отдыхать в присутствии чужаков. Пусть он сидел сейчас в своем любимом кабинете, на любимом диване, со сводкой новостей, и ему никто не мешал, но сама мысль, что в доме есть кто-то, кроме членов семьи и слуг, не позволяла расслабиться. Ригель – небольшая планета, пришельцы сюда практически не допускались. Ригелианцы частично расселялись по другим планетам Альянса, но свой дом держали на замке. Это вполне отвечало их образу жизни. Альмааз даже для своих жен и детей содержал отдельный особняк, чтобы отдыхать в полном покое. Только Альтарф, любимый младший брат, имел доступ в дом, в постель и в сердце посла. Братья были близки настолько, насколько это вообще возможно. Две из трех жен Альмааза вполне справились с тем, чтобы выносить не только его детей, но и племянников. Альмааз снисходительно относился к увлечению Альтарфа человеческим самцом: кому как не старшему Авиону знать, что любовь не выбирает. Младший брат обладал прекрасным экстерьером чистокровного ригелианца-аристократа и совершенно неприемлемым наполнением. Слишком эмоциональный, вспыльчивый, непристойно чувствительный, он упрямился и поступал по-своему. Даже армия не смогла его исправить. Альтарф и там нашел нишу, где его эксцентричность стала походить на достоинство. Несмотря на все это, Альмааз любил Альта, как обозвал брата его человеческий любовник. Младшему шло все, даже эта кличка. Но и для непристойностей были свои рамки, а сейчас Альтарф нарушил их все. Присутствие человеческого самца в доме Авионов портило отдых и удовольствие от приезда младшего. По ночам из спальни Альтарфа и этого Дениса Вирго раздавались такие варварские звуки, что в первый раз Альмааз чуть не вызвал службу охраны. А в следующую ночь они повторились. И в следующую. И в следующую… – Дорогой брат, – Альт вошел в кабинет неслышной походкой и улегся прямо на диван, головой старшему на колени. – Кажется, я счастлив. – Альтарф, вы опять шумели, – Альмааз склонился так близко к младшему, что волосы могли дотянуться и переплестись кончиками в мелкие жгуты. – Я не могу к этому привыкнуть, дорогой, каждый раз как первый. – А ты не можешь отослать его? Проведем каникулы дома вдвоем, – Авион-старший готов был сдаться и просить. – Ты и так почти живешь с этим животным. Неужели нельзя отдохнуть от него? Ты знаешь, что я люблю тебя. – Ты знаешь, я люблю тебя и его, – Альт обнял брата за шею и потянулся к уху. – Я привез его, чтобы ты мог попробовать. – Исключено, – Альмааз сморщил брезгливо нос. – Я ему благодарен за то, что он спас тебя. И я расплатился. Я мог его уничтожить, но ты его хотел и получил. Можешь играть с ним, но лучше не на моей территории. И лучше без меня. – Я хочу с тобой, дорогой. И я жду тебя сегодня вечером. – Я не приду, Альтарф, не настаивай. Я знаю, что ты скажешь, но не хочу понимать их лучше. Человеческая раса и так заняла слишком много территорий и в Альянсе, и в Союзе, – Альмаазу не хотелось, чтобы брат настаивал. – Много, но он особенный. Можешь не трогать его и не чувствовать, – Альт потерся носом об ухо старшего Авиона. – Мы с тобой почти единое целое, дорогой, я передам тебе, как ощущаю я. – Альтарф… Неугомонный офицер Авион уже спрыгнул с дивана и распахнул дверь на балкон, вдыхая воздух полной грудью. – Хорошо дома. И я жду тебя! Не нужно быть пророком, чтобы знать, чем закончиться разговор. Альмааз покачал головой укоризненно, когда Альтарф прыгнул из окна на цветущую анту и по ней спустился в сад. Авион выглянул из-за тяжелых портьер: младший стоял внизу, усыпанный золотистыми лепестками. Он послал воздушный поцелуй и побежал, оставляя после себя едва заметный золотистый шлейф. Альмааз невольно улыбнулся. Каждую весну он усыпал брата лепестками анты, красиво ложащимися на гибкое лиловое тело. Альтарф немного менял позы и замирал в них, позволяя бесконечно любоваться собой. Чтобы обожать его, Альмаазу не всегда нужно было прикасаться, достаточно видеть его обнаженным, наряжать, иногда расписывать. Даже постельное белье для младшего выбиралось тщательно, чтобы подчеркнуть исключительную лиловость его кожи и невыносимую чистоту циановых глаз. После ужина Альмааз нервно комкал шелковый галстук. Он знал, что не откажет Альтарфу, но достаточно ли снять галстук или лучше выбрать что-то более домашнее? Наконец Авион достал идеально подходящую ему пижаму и набросил сверху халат. Подумав, он расстегнул верхние пуговицы на воротнике-стойке, все же идет в спальню любимого, а не в посольство. Только ради улыбки, которой одарил его Альтарф, Альмааз мог бы приходить снова и снова. Но к постели Авион-старший не приближался. Налил себе вина в чистый бокал, оставленный для него на столе, и удобно уселся в стоящее напротив кровати кресло. – Господин Авион не присоединится? – спросил Вирго. – Он уже присоединился, – Альт подмигнул любовнику. Ден все еще не понимал ничего в ригелианцах, но ему это и не нужно. – Поцелуй меня. Не обращай внимания на Альмааза. – Легко сказать… – проворчал Денис, но Альт мог отвлечь от чего угодно. Альмааз смотрел на разворачивающуюся перед его глазами сцену. Его изящного прекрасного брата обнимала огромная белая обезьяна. Гора мяса мяла ригелианский шелк, но, кажется, Альтарфу это нравилось, он подставлял гибкое тело под большие руки любовника. Хотелось уйти, зрелище скорее отвращало, чем вызывало желание смотреть. Авион как раз пригубил вино, когда почувствовал, что руки и колени дрожат от истомы. Пришлось поставить бокал на подлокотник, чтобы не выдать себя. Впрочем, паре напротив было не до него: они ласкали друг друга. Орган Вирго упирался в живот Альту, выдавая его желание, а брат не отстранялся. Альтарф весь испачкался в выделениях человека. Альмааз чувствовал запах Вирго даже здесь: в теле пришельца так много жидкостей, что-то выделяется кожей, что-то из члена – и все пахнет. От этого кружилась голова, а, может, от того, что Авион пьянел, не прикасаясь к бокалу. Он облизнул губы, принимая глубину испорченности брата. Альмааз хотел Альта. Не так, как всегда, хотел не смотреть, а повалить на простыни, подмять под себя и… Отвести взгляд он уже не пытался. Вид брата, расположившегося между ног любовника, привлекал. Что-то было в контрасте их тел, а то, что они творили, не поддавалось разумному описанию. Альмааз не поверил глазам, решив, что ошибся. Но Альт сунул пальцы, которые еще недавно касались его лица, в отверстие, предназначенное для удаления отходов. Вирго застонал протяжно, а Альмааз откинулся в кресле: его накрыло волной невероятного удовольствия. Как будто все те ночи, когда Альтарф позволял ему украшать и расписывать свое тело, растянулись во времени, а потом сжались в одну концентрированную минуту. Вернее, несколько бесконечных минут совершенного удовольствия, отключавшего разум и не оставлявшего ничего от мира за пределами спальни. Потом навалилась сладкая слабость, горячая и тяжелая, как жара середины года, цвета стали одинаково мягкими, а звуки слишком громкими. Альтарф плюхнулся на колени рядом с его креслом, и Альмааз обнял его, не обращая внимания на человеческий запах. Он вообще не желал видеть Вирго сейчас. Их волосы тут же переплелись плотными жгутами, подтверждая желание старшего Авиона забрать брата себе всего и никогда ни с кем не делиться. – Скажи, невероятные ощущения, – Альт выдохнул слова вместе с обжигающим дыханием, словно он нагрелся на большом теле человека, как на палящем солнце. – Невероятные, – не стал спорить Альмааз, не уверенный, что хотел бы повторить. – И вот еще что, дорогой, – Альтарф пристально посмотрел в глаза любимого брата. – Как когда-то сказал мне Ден, это еще неполный спектр.