Святой огонь

«Когда твой дpyг в крови - A la guerre comme a la guerre - Когда твой дpyг в крови, Будь рядом до конца. Hо дpyгом не зови - Hа войне, как на войне - Hо дpyгом не зови Ни трyса, ни лжеца» (с) Это был роковой 1462 год. Волею Бога или же судьбы, но всё сложилось именно так. И спустя века эта дата будет напоминать о себе, и воспоминания будут отдавать солоноватым привкусом во рту от крови и дымом огня. Сейчас бы многие отдали всё, лишь бы история сложилась иначе. Валахией в те времена правил господарь Влад Дракула, которого турки боялись, как огня, и прозвали Казиклу-бей. На их языке это значило «Сажающий на кол». Но вскоре это прозвище должно было затмить другое. - Так и запиши. – князь отдавал последние распоряжения своему секретарю, - если Валахия - врата христианского мира – падёт, то это усилит продвижение турок в Европе. Я призываю всех, кто готов биться за веру свою, за страну свою и за церковь, объединиться против могущественного противника. Выступить в крестовый поход. Да, каждый из нас не так силён, как они. Но ежели тысяча синиц объединится, то и она сокрушит силу одного ястреба. Никто не волен диктовать нам свои условия, угрожая величием своим. Только пребывая в мире и согласии друг с другом, только расправившись с неверными, можем мы рассчитывать на спасение души и на процветание страны. А не подавим силу сейчас – так она нас сама раздавит неминуемо! То письмо было князю молдавскому – Штефану. Получив, он перечитал его несколько раз. Взглянув искоса на другой документ – письмо Раду, брата Влада, который мальчиком был в плену у турок, а после стал фаворитом султана и командующим его янычар. Раду теперь желал вернуться в Валахию и занять престол, для чего предлагал свою дружбу. Теперь он размышлял, чью сторону из двух братьев ему выбрать. - Господи, направь меня. Что лучше будет сделать? Чьё предложение принять, чтоб не жалеть потом, чья поддержка страну убережёт и защитит? – прошептал он, перекрестившись, стоя в церкви. С иконы на него смотрели святые, словно говоря, что Штефан и сам знает ответ. – То правда, то правда. Если предам сейчас Влада, самого близкого друга моего, как могу рассчитывать я сам на силы земные и небесные в дальнейшем? Как смел я хоть минуту сомневаться? А после, в скором времени после этих его рассуждений, пришло ещё одно письмо, повествующее о ночной атаке Влада. Было это так… Немногочисленный по сравнению с турецким отряд Влада хорошо исполнял свою службу. Скрипя сердцем приходилось выжигать собственные земли, изматывая противника. На пути, которым следовали турки, им ничего не попадалось, кроме опустошённых деревень. Ни людей, ни скота, ни воды – только почерневшая трава, а кое-где и ещё тлел огонь, и небо заволакивал дым. А стоило только разбить лагерь, устроить передышку, отправить людей для разведки – люди Влада неизбежно нападали, вырезая турецких врагов и лазутчиков. Среди тех, кто носил турецкое обмундирование, немало было и иных народов, некогда христианских подданных. Но все они, посылаемые правителями своими в качестве дани султану, становились его верными воинами. Их для того и воспитывали. Августовской ночью в турецких одеждах Влад пробрался в лагерь Мехмета, прозванного Завоевателем, за то, что подчинил себе столицу христианства на Востоке – Константинополь. Турки бросались врассыпную, кто куда, на них наводил ужас грозный и сильный противник Колосажатель, известный своей жестокостью в сражениях и отвагой. Иные бились, и падали один за другим, как снопы, питая и питая землю кровью – земле было жарко от огня пожара, охватившего палатки. Скача в самую гущу сражения, Влад остановил коня подле шатра Мехмета, соскочив и разрубив ткань. Но правителя Османской империи там не оказалось. Застать врасплох на этот раз не вышло. Тем не менее, даже уступая количеством в несколько раз, Влад измотал противника своей мощью, отвагой и непредсказуемостью. Так он показал, что даже столь малая сила способна если не сокрушить величие такого могущественного противника, то серьёзно его подорвать. Уже после отступления с оставшимися воинами, устроив привал, Влад подсчитывал нанесённый и полученный урон. Выдохнув, он глотнул из кожаного сосуда воды, переводя дыхание и затянув потуже повязку на руке. Кровь на ней уже запеклась, рана перестала кровоточить. - Штефан дал свой ответ? – спросил он, когда его секретарь присел рядом. - Нет, ваша светлость. Не было от него гонцов. - Значит, без него атаковать станем. – он перевёл дыхание. Рядом показался ратник, оперевшись о колени руками. - Ух, княже, всех пересчитали. Уж, казалось, видимо-невидимо, а пересчитали. - То молодцы. Теперь надобно записать эти факты, и письма снова по христианским странам разослать. – Влад поднялся с земли. - Княже, там у Дуная ещё войска противника. Сказывают, их сам Раду ведёт. На тебя ведёт, как до того с другими, прости Господи, христианами сражался. - Что же, если и ведёт. И его по-христиански щедро встретим, - Влад взглянул в сторону крепостей на границе с Турцией, и тихо вздохнул. Говорить-то он говорил, не показывал на лице чувств, его всколыхнувших. В самом ли деле брат на него войсками идёт? Власти хочет, престол занять, показать, что повзрослел, а не мальчишка вовсе. – со мной силой помериться вздумал, ишь какая мысль ему в голову пришла! Уж много лет прошло с тех пор, как видел он его в последний раз. И тогда младший совсем юнцом был, правда, уже тогда Турция на него куда большее влияние оказывала. С тех пор Раду успел принести много побед, только вот чужой стране, чужому правителю. Заслуги его были неоспоримы только до тех пор, пока он находился в Турции, при Мехмете. Здесь его действия могли расцениваться только как предательство. А предателей никто не любит и не прощает. Не дрогнул взгляд младшего, когда предстал перед ним его брат. Лишь уверенно повёл вперёд он войска, и ни тени сомнения не проскользнуло в лице. Сейчас они были противниками, находясь давно по разные стороны. Скрестились клинки, звенела сталь, да и небо тучами заволокло, словно сражение то неугодно было свету. - Сдайся на милость мою, покайся, Раду. – кричал князь, делая выпады. Много лет не прошло для них обоих бесследно. Оба Дракулести были славными воинами. Но только усмешка отразилась на губах младшего. - Покаяться в чём? Что страна моя отвернулась от меня, а в Турции я смог реализовать то, что желал? Ты забываешься, братец! И не принял его сторону. Мехмет находился здесь же, рядом с ним. Будучи в султанском шатре, Раду объяснял на карте их положение дел. - Я получил ответ от Штефана. Он поддержит мою кандидатуру. Мы пойдём в сторону Молдовы, Влад решит, что мы отступаем, и станет преследовать нас. Он ненавидит всё турецкое и будет рад убить хотя бы ещё одного турка. Там мы объединимся с молдавскими людьми, и разобьём его. Наша армия вот-вот станет сильней. – довольно заключил он. С улыбкой слушал Мехмет своего прекрасного военачальника. Штефан уже собирал людей, отдавая последние указания, и сам собирался в дорогу. От этой битвы, от этого противостояния многое решится. Он верил в это. - Ваше Высочество, а князю Дракуле валашскому мы когда ответ писать станем? – спросил секретарь, складывая письмо и подавая его Штефану. - Мы не станем ему писать, обожди. – держал он в голове своей план, как перестать ему быть всюду вторым, ведь впереди его имени имя Влада всюду шло. Как и предполагал Раду, Влад преследовал турецкие войска до самой Молдовы. Сил было мало уже с обеих сторон, и вот теперь наступал переломный момент. Не успели турецкие воины и до границ дойти, как уже виднелись люди Штефана, как бежали они вперёд, одни к туркам, другие – подбегали к войскам Влада, и, казалось, вот-вот разобьют. Но, когда уже было отчаялся Влад, тогда всё и повернулось. Молдавские ратники стали турецкое войско разить, и Раду в испуге заозирался. Предали, обманули. - Сдавайся, да вели воинам своим сделать тоже самое. Тогда мы пощадим тебя, - кричал Штефан. В панике младший Дракула сначала не понял, что ему делать. А турки, видя замешательство в глазах военачальника, и сами бросились врассыпную. - Занять свои позиции! Сосредоточиться! Перестроиться и плотнее сомкнуть ряды! Пробивать армию Влада, двигаясь в сторону Валахии! Разгромим неверных! – кричал он приказы, сумев из оставшихся людей сделать хорошо сформированный отряд. Он не сдастся ни за что, Влад понимал это. И понимал, что его брата обезглавили бы тут же. - Ты подписал себе смертный приговор, - тихо произнёс он сам себе с грустью. В лагерь Мехмета с частью оставшегося войска, дожидавшегося победы своего фаворита и пополненного отряда, впустили полуживого запыхавшегося ратника. Он упал в ноги султану, с ужасом глядя на него. - Наши войска разбиты, мой повелитель. Штефан предал нас, он принял сторону Казиклу-бея. Раду-бей…взят в плен… Подскочил со своего места Мехмет, взвыл, как стрелой поражённый. Никогда до этого момента не проигрывал его любимый воин, всегда он показывал себя, как безупречный полководец. Лишь только в борьбе с собственным братом уступил ему. А ведь до этого момента не боялся он никогда даже потерять его. - Значит, ничего не поделаешь. Придётся сейчас в Турцию возвращаться. Скажи мне только, - он обратился к воину, - как он сражался? - До последнего отважно бился Раду-бей, как верный твой слуга и слуга Аллаха. Пока уже тысячи рук не отняли меч у него. Что же ты, повелитель, не освободишь его? - Пока мы с тобой говорим, он может быть уже мёртв… И не ускользнула истина от султана. Вели Раду по улочкам, со связанными руками за спиной, и каждый валашский житель считал своим долгом выкрикивать проклятия в его адрес. Но и тогда он не склонил головы. Так и не сумел переубедить его Влад, не отрёкся он от того, с чем явился на землю валашскую. Здесь же были и молдавские ратники и Штефан. Развязали тогда руки Раду, и сам он опустился на колени перед братом своим, который судить его был должен. Не бывает двух князей на одном троне. - Есть ли слово у тебя последнее, просьба? – молвил Влад. - Какое у предателя может быть слово! Руби ему голову! – кричал кто-то из толпы, желая видеть, как прольётся вражеская кровь, для Влада родная. - Умереть от твоей руки – чего ещё я могу желать? – усмехнулся он. Да и не попросит он ничего – больно уж горд. Шум голосов стих. А может, Влад просто их не слышал. Всё было, как в тумане, и доносилось до него, словно уши его были прикрыты ладонями. Всё, что он видел – глаза Раду, смотрящие на него. Брат стоял на коленях, ветер чуть теребил его кудри, но он не отводил взгляда, продолжая смотреть снизу вверх. Он не умолял о прощении, не просил помилования. Не взывал к кровному родству и долгу. Гордо он держал себя, как полагается проигравшему с достоинством принять поражение. Путь, который он избрал, оказался неверным. Что поделать. На войне, как на войне – жалеть было не о чем. - Давай же, Влад, - усмехнувшись, произнёс Раду. Но Влад видел лишь, как шевельнулись его губы. Меч легко вошёл в юное тело, кровь хлынула из груди, и, словно подкошенный, Раду упал на землю, всё с той же усмешкой умерев. Влада трясло и колотило, он желал закричать, что есть сил, прижать к себе мёртвого брата, щёки которого всё больше с каждой минутой белила смерть. Он был прекрасен, но никто больше не взглянет и не польстится этой красотой. Гул голосов одобрительно взревел, крича, и, вскинув меч, с ними закричал и Влад, скрывая отчаяние в этом победном возгласе. Противник пал. Кто же мог предсказать, что противником будет его собственный брат. - Насадите его на кол! – среди криков послышался голос Штефана. Толпа взревела ещё сильней, ринувшись и подняв бездыханный труп Раду, понеся его на руках, а один из воинов услужливо согласился сыграть роль палача, неся кол. - Не надо, - тихий, похожий на стон шёпот Влада потонул в общем залпе возгласов, и рёва мужчин и женщин, протыкающих тело его брата. Именно в тот момент князь возненавидел казнь, которую до этого применял без лишних раздумий. На колу бездыханное находилось тело его брата. Это зрелище оказалось поистине ужасным. - Я хочу завтра же продолжить преследование. Убить Мехмета, пока он не успел вернуться к себе в Турцию. Уверен, он уже знает о казни Раду. Медлить нельзя, - произнёс Влад, когда было уже затемно. Теперь, когда ни одного из братьев не было в живых, его действия словно стали ещё решительнее и смелее. Темнота теней стелилась по полу, Штефан слушал его. - Теперь он не представляет такой угрозы. Благодаря нам его ряды заметно поредели. Можно собрать больше сил, а тогда уже и двигаться в крестовый поход. Что скажешь, Влад? - Нет, сейчас. Он мыслит так же, как ты. Что с остатками армии мы не двинемся на него сейчас. – без возражений произнёс князь, - сейчас уже темно, поутру я покажу тебе на карте мой план… - Надеюсь, это не связано со смертью Раду? - Ещё как связано. Пока его потеря так свежа, нам будет проще разгромить султана, - стукнув кулаком по ладони, отрезал он. - Его потеря…а как насчёт твоей? Мехмет двигался назад, к крепости Джурджу, на границе стран, и не ждал засады, не готов был так скоро сражаться. Войско быстро перестроилось, заняло оборонительные позиции, слушая повеления своего султана. Воины сражались храбро. Но самой главной была схватка валашского князя с турецким султаном. Им обоим было, за что биться друг с другом. Константинополь, завоёванный турками, в огне и крови. Отказы признавать могущество империи и выплачивать дань. Воспитание в Турции младшего брата Раду и участие в их военных походах. Убийство и казнь фаворита султана. Посягательство на независимость Валахии. Выжженные земли и ночные нападения, ослабевающие воинов. Сошлись два давних врага, оба жестоких, оба талантливых полководца, оба великих правителя. Сталь звенела, отражая в себе всё происходящее, небо было им куполом, а земля должна была стать для одного из них опочивальней. - Ты погубил моего лучшего воина и близкого моему сердцу друга! Прими смерть и искупи свои грехи, братоубийца! – кричал он. - Это твоей милостью он дошёл до подобной судьбы. Это ты убил его! – последовал ответ. Тем, кто единожды отвернулся от родины своей, не было пути назад, не было прощения. Здесь забывались связи по крови или по детской дружбе. Союзник был друг, противник – враг. Простая истина. Штефан находился чуть поодаль, турки падали под его мечом. - Добей его, Влад! Давай же! – крикнул он. Битва, казалось, была бесконечной. Пока не разрубил меч от плеча до груди турецкого султана, казалось, зазвенев даже об негодный доспех, и тогда уж Мехмет упал на валашскую землю. Она стала могилой для них всех, не пустила живыми на свои земли. Оглядывая людей, замеревших от ужаса и страха, кто от шока, Влад тяжело дышал. Голова гудела и ноги подкашивались. - Сокрушили турецкого владыку! На Константинополь! Освободим город Христа от неверных! – буквально взревел он, и этот крик потонул в тишине. Каждый думал о том, что свершится. Сейчас, пока турков постигло горе от утраты Завоевателя, когда армия их была так сильно разбита и репутация подорвана, в это-то самое время и двинулся Влад со Штефаном на Константинополь. Месяц за месяцем проходили в подготовке, в письмах венграм и венецианцам. И тогда уже с обеих сторон они продолжили наступление – морским путём и на суше. Влад двигался вперёд, как будто кто его вёл, но вёл бездумно и отчаянно. В страхе и в горе потери бежали от него турки, рассыпаясь и расступаясь почти что без боя, но иные ревностно желали отстоять то, что некогда захватил их великий султан. Они готовы были положить жизни, настолько важным для них было значение захвата Константинополя. Ещё недавно каждый турок с благоговением возносил молитвы во славу Мехмета Завоевателя. А теперь на их земли вторгся Влад, прозванный Освободителем, и с ним же был и Штефан, прозванный Великим. Оба достигли то, чего желали. На башню водрузили знамя ордена Дракона. Когда это свершилось, и Влад ехал по улицам Стамбула, теперь – снова Константинополя, он смотрел на всех этих людей, также даровав им свободу, как это некогда сделал султан. Помимо турок на улицах встречались и греки, и жители других, покорённых и вассальных государств. Смотря на все эти лица, князь думал только об одном – это ли должно было случиться? И такой ли ценой? Мёртвые тела также лежали на земле – непокорённые и случайные жертвы. Это сейчас Влад вдыхал воздух свободного города. А после его снова захлестнёт волна беспокойств и противоречий, и каждый будет пытаться отстоять свои интересы и защитить свои традиции и культуру. Сожжённый Константинополь будет стёрт с лица земли, навсегда потеряв спокойствие. С одной стороны турки пытались вернуть себе эти земли, с другой – греки принизить влияние Валахии и Молдовы. Давно покинув этот город, Влад стоял возле окна в своём княжеском замке, оставив позади разборки с дележом Константинополя. Вспоминая произошедшее, все те жертвы, на которые пришлось пойти, с чем пришлось столкнуться, он с сожалением признавал, что освобождение города не стоило того. Что принесённые жертвы на алтарь войны не принесли своих плодов, были незамечены и поруганы. Что никого не волнуют чистые помыслы и стремления в грязных политических играх. Тогда он думал, что уж лучше бы оставался Колосажателем.