Чёрный жемчуг

Ночь за ночью весь сентябрь третьего учебного года Драко сумбурные, непоследовательные, путанные и рваные сны терзали Люциуса Малфоя. Ему снилось какое-то кладбище, и возрождённый Волдеморт… Повзрослевший мальчишка Поттер, прыгающий, как кузнечик… Люциус слышал маниакальный смех Лорда, видел себя на коленях… Снова звучали Круциатусы и крики пытаемых… Потом снился Азкабан и сумасшедшая Белла, обслюнявившая ему щёки и называвшая не иначе, как «королевой-заступницей»… Вспышка – безносый Лорд, как будто застрявший на стадии трансфигурации между змеёй и человеком, впечатывает его в стену, одной рукой, без магии, рвет его белоснежный шейный платок, а потом уже магией распыляет на нём всю одежду… Вспышка – унизительная поза, связанные руки, Круциатус вместо смазки… Вспышка – прищуренные алые глаза Тёмного Лорда внимательно рассматривают склонившегося перед троном Драко, а сердце заходится от ужаса в груди… Затем почему-то приснилось министерство, Зал Пророчеств в Отделе Тайн, и многократной повторяющейся картинкой: дымчатый шарик, падающий к полу, разбивающийся, лежащий в осколках… И снова Азкабан – изнутри, грязь, смрад, холод; он сам, трясущийся на ледяном полу; близость дементоров… Измученные, но живые и даже радостные сейчас глаза его мальчика, его поддерживающие объятия, забота… Другая картинка – Волдеморт отбирает у него палочку; насмешки окружающих неприятны, но вдруг мелькает искорка безрассудной надежды на то, что Лорд очнулся от безумия – ведь он помнит, кто в его окружении в минимальной степени зависим от палочки, кто способен колдовать без неё… Бессонные ночи в компании бутылки огневиски, и даже не одной, и даже не двух – нежелание спрашивать себя: где сейчас Лорд – если не в спальне он главы рода, то, возможно, в спальне наследника?.. Пьяные разговоры с портретом отца, и Снейп, отказывающийся дать антипохмельное – мерзкий полукровка, пытающийся читать ему морали, задравший нос после спланированного убийства старика – глупец, не понимающий, что жив ещё, только потому что Люциус годами молчит о том, что знает!.. Собственный гомерический хохот… Невозможность поднять глаза на сына, и снова компания бутылки, равнодушие в ответ на насмешки и бесконечное молчание на собраниях – он знает все ходы, долги, союзы, предательства, расчёты противоборствующей стороны, он давно просчитал их планы, но молчит, но тонет в безмолвии… Снится битва за Хогвартс – картинка нечеткая, смазанная, расплывается перед глазами, а потом подменяется странным видением – семь чёрных жемчужин кружат в радужной грани Эфира, и рука так и тянется добраться до них, схватить, поймать, забрать себе, собрать в единое ожерелье… или, скорее, браслет – да, браслет будет лучше… Внутри Хогвартса: Нарцисса куда-то бежит, что-то кричит через плечо, приходится бежать за нею… Гул в ушах… Собственная спальня, кровать, цветущая яблоня за окном... Откуда в мэноре яблони?.. Хочется спать, погрузиться в обсидиановую тьму наследия – здесь справятся и без него… Эта одежда больше не нужна, а ему ещё требуется собрать рассыпавшийся жемчуг… И так продолжалось ночь за ночью. Некоторые эпизоды повторялись, другие были новыми и дополняли ранее приснившееся. Похоже, после реалистичного сна о взрыве родового камня наследие слегка сбесилось, и теперь всё что-то сигнализировало, сигнализировало… Понять бы ещё, что и к чему… А понять было непременно надо, так как хранители ничего просто так никогда не делали, и если эти сны – обрывки возможного будущего, значит, опасность его всё ещё близка. Значит, глава рода ещё недостаточно сделал для того, чтобы предотвратить неблагоприятный исход. Он сливал сны в думосброс, а затем разбирал по косточкам, раскладывал по полочкам и анализировал, анализировал. Не с первого раза, но довольно быстро Люциус выделил основной символ этих снов – именно символ, а не элемент возможного будущего. Чёрные жемчужины. Это был символ его собственного подсознания, которое таким образом маскировало какое-то уже имеющееся, но ещё не осознанное знание. Чёрный жемчуг. Редкий, дорогой, прекрасный камень, неординарный, отличный от общей массы. Живой и мертвый одновременно. Появившийся в результате жизнедеятельности живого существа, но сам по себе остающийся лишь вещью. Вещью, убившей своего создателя… Неужели?.. Крестражи?! Когда его, наконец, озарила догадка, Люциус долго ругал себя, что не разгадал смысл символа раньше, быстрее. Теперь сформированный подсознанием образ казался очевидным. Значит, крестражи. Но… семь штук? Предвечная Тьма, он предполагал, знал даже, что у Лорда их несколько, но даже мысли не пускал, что так много. Семь крестражей и основная часть души. Восемь частей… Уроборос. Восьмерка Бесконечности. «Глупец! - наследие в Малфое взвыло. - Такой умный, такой знающий, постоянно ищущий самосовершенствования – и всё-таки глупец! Нельзя игнорировать законы мироздания, находясь внутри системы! Чтобы взломать систему, надо стоять над ней! А если уж ты родился человеком, то будь любезен соблюдать законы среды, в которой оказался – ради собственного самосохранения! Никто же не мешает искать лазейки, пути наверх, к переходу на новый уровень бытия… вот когда перейдёшь, встанешь над системой, тогда и ломай, тогда и спорь с законами! А пока ты винтик внутри часового механизма, даже не помышляй переть напролом – будешь перемолот шестернями… И это слизеринец! Наследник Основателя, чтоб его!» От стихийного всплеска прокатилась волна по кабинету. Зазвенела люстра. Завибрировали книги в шкафу. Заплясала на столе чернильница. Со звонким звуком лопнула чашка, и сладкая светло-коричневая жидкость – чай с молоком – растеклась по бумагам. Это никуда не годилось. Глава рода всё-таки, а не малолетний ребёнок. Взять себя в руки удалось мгновенно. Не время для истерик. Попереживать можно будет позже, когда дело будет сделано. И теперь Люциус знал, какое дело предстоит сделать. Первым делом – уже уничтоженный крестраж. Малфой выдвинул ящик стола и уставился на покорёженную ядом василиска чёрную тетрадь, раздумывая. Можно было, конечно, крестраж восстановить и в любом другом предмете, ведь главное не обложка, а содержимое, но… грусть от потери Тома помнилась ещё очень хорошо, не ушла и на полшага от его сердца. Значит, надо будет разыскать и нанять лучших Мастеров Чар, которые смогут восстановить и перенести на новый, аналогичный объект все без исключения плетения юного Волдеморта, создававшие искусственную личность в дневнике. Что же касается содержимого… Люциус сам его обеспечит. Теперь казалось непостижимым, как он раньше не подумал о восстановлении дневника. Ведь все возможности у него имелись. Он отчего-то считал, что осколок души из чёрной тетради должен искать основную часть своей сущности, а, найдя её, с ней слиться. Однако этого, похоже, не произошло – то ли Лорд так качественно разрезал свою душу, что осколки не могли остаток найти, то ли тут была какая-то другая причина – над этим можно будет поразмышлять позднее. А сейчас – ритуальный зал. …Полчаса спустя глава рода Малфой снова сидел в своем кабинете, прихлёбывая кроветворное зелье и крутя в пальцах чёрную жемчужину с фиолетовым отливом – временное пристанище первого крестража Тёмного Лорда. Потребовалось некоторое время, чтобы найти этот сосуд: Нарцисса предпочитала сапфиры и изумруды, и нитку чёрного жемчуга Люциус нашел лишь в старых украшениях матери, которыми супруга не пользовалась. Отыскать в Эфире, притянуть к себе, спеленать сетями наследия, а затем втиснуть в маленький камешек довольно верткий, чрезмерно крупный и какой-то почти самодостаточный осколок души Марволо оказалось на удивление легко – фактически потребовалось лишь протянуть руку. Самовольный осколок норовил сбежать и уклониться лишь по началу, но когда Люциус показал себя, сформировав астральной образ, крестраж добровольно лёг ему в ладонь. Лорд Малфой улыбнулся и слегка погладил подушечками пальцев чёрную жемчужину. Та тут же отозвалась пульсацией знакомой по вкусу магии в ответ. Люциус удовлетворённо вздохнул и начал нанизывать на прочную зачарованную от разрыва нить часть жемчужен разобранного материного ожерелья – решил же во сне, что сделает браслет. Крестраж скользнул на нитку девятым от замочка. Браслет придётся носить не снимая, пока Мастера Чар не воссоздадут основное вместилище крестража – дневник Тома Риддла. Когда работа, которую нельзя было доверить никому, была закончена, и браслет плотно обнял запястье аристократа, посылая от одной из бусин приятные чуть покалывающие токи тепла, Люциус откинулся на спинку кресла и глубоко задумался. Следовало собрать все крестражи. Проблема была в том, что Люциус знал ещё только о двух из них, и не имел ни малейшего представления, как выглядят и где находятся оставшиеся четыре. Чаша Хаффлпафф была отдана Белле, и сейчас находилась либо в особняке Лестранджей, либо в их поместье, либо в Гринготтсе. Особняк и поместье придётся проверять самому – Люциус не сомневался, что после того как отыскал один крестраж, без труда узнает остальные, переключившись на эфирное зрение… возможно, даже сможет чувствовать их на определённом расстоянии… А это, кстати, была интересная идея! Аристократ вызвал домовика и приказал принести карту Лондона – двухслойную, зачарованную специальным образом: нижним слоем лежала схема магговского Лондона, а поверх нее, другими цветами, в объеме, шло наслоение магических улиц и одиночных объектов. Сначала ничего не получалось – сколько он не вглядывался в переплетение улиц, как не переключал зрение во все доступные по наследию формы, всё было безрезультатно. Тогда он решил полностью деактивировать нижний слой карты, чтобы тот не отвлекал внимание, и перевести верхний в плоскость. Положительный результат не замедлил последовать – в сознании мгновенно возник символ чёрной жемчужины, парящей над Гринготтсом. Люциус довольно хмыкнул и собрался уже свернуть карту, когда левое запястье кольнула легкая боль. Крестраж привлекал к себе внимание, что-то пытался сообщить. В очередной раз подивившись гиперактивности первого осколка, аристократ внимательно осмотрел всю карту. Одиночное волшебное здание в центре маггловского района было также отмечено символом чёрной жемчужины, как и банк. Площадь Гриммо, 12 – особняк Блэков. - Спасибо, Том, - прошептал Люциус, погладив браслет, и свернул карту. Итак… чаша Хаффлпафф находилась в Гринготтсе. Эту задачку будет решить просто. Дернув за нужные ниточки, достать разрешение для Нарциссы на посещение её сестры в Азкабане. Нарси получит от Беллы разовое разрешение на посещение сейфа Лестранджей – и дело сделано! Нет, стоп. Что-то не нравится, что-то тревожит… Если путанные сны были обрывками возможного будущего, то Дамблдор уже знает или скоро узнает о крестражах Волдеморта, начнёт их искать, подрядит на это Поттера с сотоварищами… Если судить по неизменному финалу снов, эта компания рано или поздно доберётся до всех крестражей. Следовательно, нельзя позволить им просто исчезнуть. Надо не только на шаг опережать врага, но и держать его в блаженном неведенье о наличии у него конкурента в охоте за осколками души Лорда. Значит, чашу нужно будет вернуть в сейф. Значит, Нарси должна взять у Беллы разрешение на двукратное посещение сейфа. Достать чашу, переселить осколок в жемчужину… хм, создать и поместить в чашу некую иллюзию злобного духа для обмана противника, вернуть чашу в сейф. Кроме Мастеров Чар потребуется еще и Мастер Иллюзий. Хорошо, дальше. Регулусу Блэку, бывшему в конце 70-х секретарём Волдеморта, был отдан на хранение медальон Слизерина. Во всяком случае, по косвенным данным Люциус предполагал, что крестраж был юноше отдан, хотя загадочное исчезновение парня наводило на мысли, что не всё здесь так просто. Как бы там ни было, сейчас имелся факт – крестраж хранился в лондонском особняке Блэков. Дом был закрыт после смерти леди Вальбурги, и попасть туда не представлялось возможным. Впрочем, Нарцисса – урождённая Блэк, и замужество её прав не отменило. Можно было попытаться пойти официальным путём, претендовать на наследство Блэков в связи с тем, что не осталось дееспособных, с юридической точки зрения, представителей этого рода… Люциус сразу отмёл эту мысль, как только она появилась. Бюрократическая волокита – слишком долго, а в результате всех этих снов у него такое чувство, что время катастрофически поджимает. Но, кстати, Сириус Блэк сбежал же этим летом из Азкабана и, по предположениям министерства, рыщет сейчас вокруг Хогвартса! Можно попытаться его поймать… Люциус поморщился. Он, долгое время бывший правой рукой Тёмного Лорда, точно знал, что Сириус Блэк никогда не был Пожирателем. Вот Петтигрю – другое дело. Малфой не знал, жив ли последний, да его это особенно-то и не интересовало. Убил ли его действительно Сириус Блэк или попал в тюрьму только за то, что являлся хранителем магии Мальчика-Который-Выжил, а значит, мог помешать планам Дамблдора на воспитание и будущее героя Света, Люциус не знал, так как не копал в этом направлении специально. В любом случае, он счёл, что делать ставку на беглого Блэка – это безрассудная игра. Глупая псина со своим секретом полишинеля и атрофировавшимися ещё в школе мозгами, промытыми дамблдоровской пропагандой – предатель чистокровных, почти предатель крови, отступник рода. Не хочется мараться. Вердикт – не надежен. На сотрудничество добровольно пойдёт едва ли. Ловить, уговаривать, переубеждать – это тоже долгий процесс, а, кроме того, такой план может дать осечку. Оставалась магия крови. Леди Вальбурга умерла не так уж давно, и в особняке Блэков должны были обитать сейчас хотя бы пара домовиков. Нарцисса проведёт обряд на крови и призовёт их. Если всё будет сделано правильно, домовики сами принесут медальон. А потом отнесут его обратно без осколка души, но с качественной иллюзией. Всё гениальное просто. Этот план был предпочтителен тем, что не оставлял следов. Даже опытный легилимент не взломает защиту крови в сознании домового эльфа на приказах, отданных ушастым законной хозяйкой. Впрочем, для подстраховки можно будет использовать Обливейт. Люциус последним глотком допил кроветворное из фиала и отставил флакон в сторону. Бросил взгляд за окно. Небо там порыжело предчувствием заката. Маг немного размял плечи, встал и прошелся по кабинету. Тело было утомлено длительной неподвижностью. Вызвал домовика, заказал кофе и вернулся за стол. Так. Дальше намечались сложности. Ещё четыре крестража – ещё четыре предмета. Что это может быть? Надо вспомнить психологию Тёмного Лорда, стиль его мышления… Едва ли он стал бы помещать часть своей души в какой-либо незначительный, неброский предмет. Гордость Наследника Слизерина бы не позволила. Значит, это должны быть артефакты… Медальон Салазара Слизерина, чаша Хельги Хаффлпафф – а цепочка-то складывается! Что там за известные артефакты были у Годрика Гриффиндора и Ровены Равенкло?.. Меч и диадема. Хогвартс. Лорд Малфой резво вскочил на ноги и хлопнул в ладоши, насмерть напугав этим одновременно появившегося домовика с чашкой кофе на подносе. Поднос задрожал в маленьких ручках, накренился, чашка поехала в сторону… Люциус в последний миг, отделявший её от падения на ковёр, подхватил её невербальной беспалочковой магией, притянул к себе, опустошил одним глотком и вернул на уже выровнявшийся поднос. - Идиот! – рыкнул он на эльфа беззлобно. – Принеси полный кофейник, в треть крепости, с молоком. И карту Хогвартса. Через минуту перед аристократом на столе была разложена карта школы, а кофе требовалось подождать, поскольку магически ускоренный процесс кипения на взгляд Люциуса придавал воде странный привкус, поэтому лорд Малфой всегда требовал от своих эльфов заваривать кофе и чай без магии. Чёрные жемчужины обнаружилась сразу, там, где и предполагалось. Одна – в центральном здании, одна – в директорской башне. В центральном здании, вероятно, находилась диадема Равенкло, а меч Гриффиндора хранился в кабинете Дамблдора. Этот меч Люциус видел не раз во время своих визитов в Хогвартс и даже не предполагал, что он может являться чем-то большим, чем просто реликвией одного из Основателей школы. Крестраж Тёмного Лорда годами находился в обители главы «светлой стороны» и оставался им не замеченным… Странно, подозрительно, но с тем, что видишь, особо не поспоришь. Малфой постучал пальцем по карте (дома он почти никогда не использовал палочку), заставляя её сменить ракурс схемы и показать главное здание в разрезе. Восьмой этаж. Глухая стена без признаков помещения за ней. Неужели Выручай-Комната?.. Люциус рассмеялся. Что ж, пора Попечительскому совету озаботиться делами школы! Он дождался заказанного кофе, неторопливо выпил одну чашку, проверив, есть ли на кофейнике сохраняющие тепло чары, и вернулся к размышлениям. Пять есть, осталось два. Какие еще артефакты могли представлять ценность для Марволо? От рода Слизерин, кроме медальона ничего не осталось, от рода Гонт… Люциус сосредоточился, пытаясь вспомнить, что любовник рассказывал ему о роде своей матери. Информации было мало. Лорд и в лучшие времена не особо откровенничал, упоминал о своих родственниках только вскользь. Воспоминания были старые, затертые временем – их даже в думосброс выкладывать не имело смысла. Гонт. Потомки Салазара Слизерина. Змееусты. Настоящие фанатики чистокровности, не учитывавшие законы генетики и не знавшие в кровосмешении меры. Жертвы инбридинга или, вернее, собственного невежества – в первую очередь. Полностью разорившиеся. Сейфов в Гринготтсе нет. Недвижимость… кажется Лорд упоминал о какой-то полуразрушенной хибаре возле деревушки… Ну, память!.. Литтл-Хэнглтон. Отлично. Надо будет туда наведаться. Хотя, возможно, это будет бесполезной тратой времени, ведь перстень главы рода Гонт Марволо не принял… Стоп. Перстень. Может он быть крестражем?.. Да, вполне возможно. Это было бы в духе Лорда – так или иначе, но оставить свою метку собственности на непокорном артефакте, которым он был бы вправе владеть, если бы его предки были чуть-чуть дальновиднее в вопросах евгеники. По крайней мере, ясно, что искать и где. Пять есть и один предположительно, остался один. За окном смеркалось. Люциус выпил ещё чашку кофе, приказал убрать поднос и, запечатав кабинет, спустился в парк. Несмотря на осеннюю промозглость и прошедший недавно дождь, скамейки и тропинки уже были сухими под влиянием константно закрепленных над территорией чар. Покормив и погладив павлинов, маг присел на скамью, опоясывавшую фонтан Киприды, и меланхолично стал поглаживать свой новый браслет, невидяще вглядываясь в таинственные сиреневые сумерки. Разгадки не находилось. По большому счёту не было даже догадок. «Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что», - как порой говорил Долохов. Идеи у Люциуса истощились. Совсем. Он даже продумывал некоторое время возможность осуществления двойной комбинации: подстегнуть конкурентов в поиске крестражей, а когда они уничтожат вместилище, забрать оставшийся осколок из Эфира, но быстро отказался от этой идеи. Во-первых, фактор скорости – медлить было нельзя, на это ясно намекали повторяющиеся сны, и не было никакой гарантии, что противники будут догадливее Малфоя или владеют большей информацией, чем он; поиск ими крестражей мог затянуться на месяцы, если не годы. Во-вторых, аристократ смутно представлял, как будет подталкивать Дамблдора и Поттера. Написать анонимное письмо?.. Фу! Вместо того чтобы заниматься делом, весь Орден Жареной Курицы ринется на поиски адресата. Использовать предателя Снейпа?.. Сказать ему, например, что чувствуешь приближение Лорда, что Метка порой вспыхивает, пульсирует? Нет, не то. У предателя-то она молчит. Не поверит. Тогда сказать, что боишься за семью, за Драко, за свой благоустроенный быт? Ты никогда и нигде не выставлял себя храбрецом, в твою трусость поверят. Попроситься под крылышко Дамблдора? Это, конечно, даст возможность следить из первых рядов за процессом поиска крестражей, но ускорит ли это сам процесс поиска? Едва ли. Да и сколько придётся отдать, сколькими обетами себя связать, чтобы старик начал прислушиваться к твоим словам?.. Добровольно, ради своей цели, стать марионеткой давно потерявшего совесть манипулятора? Погрузиться в скверну союзничества с грязнокровками, пусть и мнимого? Публично отречься от своих идеалов? Нет, это не вариант. Наследие не простит, даже если хватит сил на подобный спектакль. Так что же делать?.. Маг вернулся в дом и пошел к жене, музицировавшей в бежевой гостиной. Разговор был не трудным, а семейный уют позволил расслабиться, временно переключить внимание с не решаемой задачи на сиюминутный комфорт. Обсудив с Нарциссой последнее письмо Драко и пообещав ей, что побывает в Хогвартсе с претензиями к директору по поводу дементоров, кружащих над школой, послезавтра, после получения поддержки остальных членов Попечительского совета, Люциус перешел к запланированным задачам. Леди Малфой не стала задавать лишних вопросов. Она была идеальной супругой главы рода, знающей, когда можно упрямится, капризничать, выпытывать объяснения и подробности, а когда нужно просто молча подчиниться приказу мужа – она была Люциусу идеальной подругой, как и рассчитывал его отец. Малым обрядом призыва крови Нарцисса сейчас же послала приказ явиться перед собой всей живой собственности рода Блэк, и Люциус, залечив порез на хрупком запястье жены, благодарно поцеловал её в центр ладони. Они прождали в молчании около минуты. Наконец, раздался хлопок, и посреди комнаты появился старый грязный эльф в замызганной и местами рваной тряпке, с паутиной на мордочке и ушах. Сначала он бормотал что-то, скаля зубы и посвёркивая глазами, а потом, разглядев Нарциссу, бросился ей в ноги с воплем: - Маленькая госпожа Цисси, любимая племянница любимой госпожи! - Кричер? – Нарцисса присмотрелась к домовику, и, видимо, узнала его, хотя и с трудом. – А где остальные? - Кричер рад, Кричер счастлив, что вы его вспомнили! Но горе, горе! – завопил эльф. – Никого больше нет, все умерли вслед за любимой госпожой! – он немного побился головой об пол. – Благороднейший род Блэков прервался! Лишь подлый предатель, грязный отступник крови и памяти еще жив… Он бродил рядом, недавно, Кричер чувствовал! - Сириус? - Да-да, - закивал эльф, - гнойный слизняк, марающий часть благороднейшего и древнейшего рода, разбивший сердце любимой госпожи, лизоблюд грязнокровных выблядков!.. Люциус кашлянул. Это был не его домовой эльф, но всё-таки следовало вмешаться. - Кричер, ты разговариваешь с благородной леди, - заметил он строго. Лупоглазые глаза уставились на главу рода Малфой, секунду спустя в них появилось узнавание, и домовик поспешно закивал. - Благородный Малфой, супруг племянницы любимой госпожи! Простите Кричера, простите! Кричер совсем забыл, как говорить с благородными магами! Один… в тишине… все умерли… гнездо умирает… родовой камень тухнет! Плохо, плохо!.. Но Кричер будет хорошим, Кричер сделает всё, что прикажут благородные родственники любимой госпожи! Нарцисса потерла висок. Экспрессивность старого эльфа её утомляла. Домовики Малфоев в большинстве своём были намного спокойнее. - Кричер, в особняке Блэков хранится одна вещь… Мой муж сейчас опишет тебе, как она выглядит. Я хочу, чтобы ты принёс эту вещь мне. Домовик согласно закивал, не отводя влюблённых глаз от аристократов. Люциус описал медальон Слизерина, как его помнил. И тут началось нечто странное: эльф начал вопить и биться головой об пол, проклиная себя, что не может выполнить приказ благородных родственников любимой госпожи. Его истерику удалось успокоить не сразу. Путём осторожных расспросов супруги выяснили историю похода Тёмного Лорда в сопровождении домовика Блэков в пещеру с инфери, возвращения туда Кричера с «молодым хозяином» Регулусом Блэком по приказу последнего, воровства крестража, смерти Регулуса и его приказа, над невозможностью выполнения которого старый эльф до сих пор страдал. - Мы поможем тебе выполнить приказ молодого хозяина, Кричер, - ласково уверила умница Нарцисса, не дожидаясь подсказок от мужа. – Принеси медальон. Домовик тут же с хлопком исчез, а женщина повернулась к мужу. - Второй предатель в моем роду, - покачала она головой, - хотя я даже не могу толком винить Рега… Тёмный Лорд в тот период… - Да, - кивнул Люциус, думая о том, придётся ли ему идти в ритуальный зал для извлечения крестража или для этого хватит малой крови и силы наследия. Кричер вернулся, бухнулся на колени и в сложенных ладошках протянул Нарциссе тусклый и пыльный медальон Слизерина. Та взяла его и, подождав, пока муж невербальным Секо рассек кожу на левом запястье вдоль вен, передала вещь ему. Люциус мысленно начал читать катерны, одновременно пытаясь астральной рукой извлечь осколок из артефакта, когда старший крестраж в браслете активизировался и потянулся к своему собрату. В Эфире было четко видно, что старший осколок намного крупнее и мощнее того, что в медальоне. Он без труда подавил сопротивление младшего, и Люциус смог сомкнуть вокруг того пальцы астральной руки, чувствуя биение любимой души и магии. Рывок – и осколок из медальона оказался в одиннадцатой от замка зеленоватого цвета жемчужине браслета. Так просто! Маг невольно рассмеялся. - Ты сделал то, что хотел? – обеспокоенно спросила Нарцисса. - Да, дорогая. Можешь вернуть медальон Кричеру, - тут он вспомнил кое о чём. – Хотя нет, постой. Придержим его пока у себя… или вызовешь с ним Кричера потом снова, когда я найду Мастера Иллюзий. - Зачем тебе Мастер Иллюзий? Люциус объяснил свою задумку. Его внимательно выслушали не только супруга, но и домовой эльф, радостно начавший потирать ручки: «Обмануть мерзких магглолюбцев, да-да! Благородный Малфой очень хитрый, да-да! Кричер поможет, Кричер всё сделает!» Когда маг замолчал, жена улыбнулась ему. - И далеко ты собирался искать Мастера Иллюзий, Люци? - Там, где его можно найти, - отозвался он, выразив голосом своё недоумение этим вопросом. - Ты так заработался, что даже забыл все счета, о которых ворчал, сетуя на мою расточительность, с 83-го по 85-й? Дипломированный Мастер Иллюзий перед тобой, милый! Аристократ удивленно приподнял брови, пытаясь припомнить счета, о которых говорила Нарцисса. Счета на преподавателей, на консультации Мастеров по профилю, на материалы для защиты проекта… Его жена успела получить Мастерство, а он даже не заметил этого, хотя подготовку от него и не скрывали. Это была вопиющая невнимательность. - Прости, дорогая, - повинился он. – Я забыл и даже тебя не поздравил… - Прощаю, - улыбнулась Нарцисса, - я знаю, что у тебя слишком много забот, чтобы помнить о моих развлечениях. Ну так, доверишь мне воплотить свою задумку? - Справишься? - Ничего сложного. Дай мне полчаса, Люци. На деле у неё ушел почти час на работу, но иллюзия получилась качественной, многогранной, почти материальной. Ложный крестраж мог распространять вокруг себя ужас, мог менять температуру, самопроизвольно вибрировать и много чего ещё. И, конечно же, как кульминация, при уничтожении, он выпускал из себя чёрную тень, воющую в высокочастотном диапазоне. Нарцисса отдала обновлённый медальон довольному домовику и приказала вернуть его на место, а также разрешила Кричеру служить себе, до тех пор пока в особняке Блэков не появятся постояльцы. Тогда домовик должен был вернуться на Гриммо, 12 и заняться шпионажем. Счастливый, не перестающий благодарить Кричер исчез, а Люциус предложил жене перейти в зелёную гостиную. После пары бокалов вина у камина Нарцисса сама подтолкнула продолжение авантюры. - Итак, дорогой, как я вижу, ты закончил подготовку и начинаешь компанию против наших давних врагов? - Ты слишком проницательна, Нарси, - вернул ей улыбку муж. - Что требуется от меня? - Навестить Беллу и получить от неё разрешение либо на двукратное посещение сейфа Лестранджей тобой одной, либо на однократное нами двумя. - Ум-м-м… Думаю, не ошибусь, если предположу, что в сейфе моего зятя мы найдём предмет, по некоторым своим свойствам схожий с сегодняшним медальоном? Ты что-то вынешь из него, а я подсажу туда иллюзию, так? - Нарси, ты меня пугаешь. Я и не замечал, какая умная у меня жена! - Не переборщи с комплиментами, дорогой, а то я привыкну. - Постараюсь не увлечься. - А что мне сказать Белле? - Все, что угодно. Всё, что захочешь. Всё, что окажется действенным в убеждении… В самом крайнем случае, можешь сказать ей, что мы собираемся возрождать Лорда. Нарцисса чуть вздрогнула и, повернув к мужу свое хорошенькое, не увядшее с годами личико, посмотрела на него сквозь светло-янтарную жидкость, плескавшуюся в бокале с отблесками язычков пламени камина на стенках. - А мы собираемся? Люциус не удержал перед женой маску, и на лице его появилась проказливая улыбка. Нарцисса в ответ сделала большие глаза. - О, дорогой!.. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Тон её, в отличие от выражения лица, был предельно серьезным. - Не беспокойся, - кивнул он. – Знаю. Допив вино, они разошлись по спальням. Требовалось полноценно отдохнуть перед грядущими свершениями.