Ты можешь назвать это дружбой, но Слова уже ни при чем, Я просто уверенно и давно Стою за твоим плечом. Слова ни при чем и дела ни при чем, И даже смерть ни при чем. Я просто стою за твоим плечом. Всегда - за Вашим плечом (с) дайри-юзер Нинквенаро
Капитан Аластор Рушаль брезгливо тыкает тело в серой броне носком керамитового ботинка: – Вытряхните эту падаль из доспеха. Падаль хрипит – кажется, она против. Но Рушаля это не волнует. Зато явно волнует брата-сержанта Лайоша: – Что вы собираетесь с ним делать, капитан? Рушаль ухмыляется, криво и очень недобро: – У наших кузенов из Восьмого есть некоторые традиции, которые не грех позаимствовать. Я собираюсь выпотрошить сего достойного потомка Пертурабо и развесить на ближайших валунах. Если уж мы можем бить их только из засады – нас должны хотя бы бояться. Пусть палят по каждой тени и нервно вздрагивают от каждого шороха. А заодно – пусть начнут коситься на союзничков. Любая их размолвка нам на руку. Лайош отступает на несколько шагов назад: – Я не буду этого делать. И вам не советую, капитан. – Мне плевать на твои советы, сержант. Мы на войне, а не в романе для впечатлительных дамочек. – Мы не имеем морального права уподобляться предателям. Примарх... Рушаль не выдерживает и взрывается: накипело у него уже давно, а назидательный тон Лайоша становится последней каплей. Аластор с рычанием набрасывается на сержанта, одним ударом сбивая его с ног. Опускается рядом, коленом прижимая Лайоша к земле, и цедит, сквозь линзы шлема яростно глядя в чёрные глаза: – Мне уже поперёк горла ваша мораль, ваша киаварская братия и ваш примарх! Вся прекраснодушная мораль Гвардии Ворона валяется вон там – вперемешку с Саламандрами и Железнорукими, и примарх в одном исподнем бегает их оплакивать. Предатели же почти полностью вырезали три Легиона и всё увереннее обкладывают немногих выживших. Как ты считаешь, кому разумнее уподобиться? Или, может, мне стоит взять пример с тебя и рассчитывать вылезти из всего дерьма чистеньким? Не выйдет, Лайош. Либо мы воюем эффективно – а это значит, любыми методами, либо проще вышибить себе мозги болтом и ни о чём не беспокоиться. Руки у сержанта свободны. Поэтому он коротко и изо всех сил бьёт капитана в висок. Рушаль кубарем откатывается в сторону, и оба вскакивают на ноги. Отделение неровным полукругом выстраивается у Лайоша за спиной, слаженно хватаясь за оружие. – Вот как ты заговорил, терранская мразь? – скалится Ворон. – Не зря примарх стремился от вас избавиться! – Не зря, – соглашается Аластор. – Будь он такой же терранской мразью – не страдал бы над необходимостью прикончить Лоргара, и не удрал бы от Кёрза, как перетрусивший заяц! Сержант вырывает болтер из магнитного захвата на бедре и целится Рушалю в голову: – Ты сказал достаточно, предатель. Я не собираюсь дальше слушать твою грязную клевету! – Почему же клевету? – на холме за спиной Рушаля возникает фигура в полночно-синей броне. Шлем с гребнем в виде крыльев нетопыря и цепная алебарда, на которую новый участник событий небрежно опирается, не оставляют сомнений в личности говорящего. – По-моему, он абсолютно прав. Вороны мешкают всего пару мгновений – и это промедление решает их судьбу. Атраментары возникают из телепортационных вспышек прямо посреди строя противника. Молчаливые, спокойные и деловитые, они не размениваются на угрозы – сразу открывают огонь. – Врассыпную! – командует Лайош. Принимать второй бой подряд – чистой воды самоубийство. Как бы ни хотелось покарать отступника Рушаля, спасти отделение важнее. Разорвать дистанцию, скрыться из глаз, быть не там, где ждут – вот спасение для Девятнадцатого Легиона. Лоялистам не хватает всего пары секунд. Севатар прицеливается в спину Лайошу, но его опережает чужой выстрел. Капитан Гвардии Ворона опускает болтер и разворачивается к Повелителю Ночи: – Меня зовут Аластор Рушаль. И я иду с вами.***
– То есть, ты просто спасал свою шкуру? – уточняет Малек. – Нет, – мотает головой Рушаль. – Проклятье, как тебе объяснить?.. – А что тут объяснять? – отмахивается Атраментар. – Я тоже терранец и помню историю Облачённых-в-Пыль. Мне известно, что ни в одном другом легионе к терранцам не относились с таким пренебрежением и не чистили от них ряды настолько откровенно. Полагаю, ты остался капитаном только потому, что не нашлось киаварца на тёплое местечко, так? – Возможно, – пожимает плечами Аластор. – Примарх начал избавляться от нас сразу, как принял Легион под крыло. Ты знаешь, каково это – понимать, каждый день понимать, что ты дрянь и мусор, что тебя будут кидать в самые кровавые мясорубки, прикрывать тобой все дыры, разменивать, как мелкую монету? – Ворон резко встаёт и перегибается через разделяющий его и Малека стол, опираясь ладонями о гладкую поверхность. – Мы были щитом легиона, мной и моими братьями оплачивали драгоценные жизни любимчиков Коракса – а в качестве благодарности мы получали только с трудом скрываемое "Выжил? Зря". Никого не интересовало, кем ты был и что ты сделал для легиона раньше – потому что ты проклятый терранец. Конечно, Астартес предназначены для сражений, – Рушаль снова опускается в кресло, – так что не думай, что я тут жалуюсь... хотя нет, я именно жалуюсь. Не на тяжёлую жизнь – на несправедливость. Может быть, прозвучит слишком выспренно, но не исключаю, что я последний терранец в Девятнадцатом. Был последним. – И ты терпел сотню лет? – изумляется Повелитель Ночи. – Да ты не Ворон, ты удав какой-то. – Переть в лоб на примарха и его ближайшее окружение? Бессмысленно. Всё, что мы могли – держаться, беречь друг друга и как можно дольше не сдохнуть, хотя бы назло. – И предать при первом удобном случае? – При первом – это сразу после приземления всей ротой сбежать из зоны высадки в расположение Сынов Хоруса. Но да, если не жалеть себя, не оправдываться и называть вещи своими именами – я предал Девятнадцатый легион. После того, как братья-Вороны убили меня. – Убили? – Мысленно – уже да. Не появись Севатар... – Ты пошёл за ним из благодарности? Или потому, что больше идти было некуда? – Не только, – Аластор досадливо морщится. – Понимаешь, для меня в тот момент весь мир встал на дыбы. Одно дело – врезать Лайошу по зубам за неисполнение приказа: боевая обстановка, все дела, не до сантиментов. Сдал бы он назад – и неизвестно ещё, чем закончилось бы. Но когда один смотрит на тебя в прицел болтера, а другой поддерживает словом и оружием... поневоле задумаешься, кто из них на самом деле брат, кто – враг. "А потом Севатар взял тебя тёпленьким", – понимающе усмехается Малек. И спрашивает: – Знаешь, почему Атраментары без раздумий идут за ним? – Почему? – эхом откликается Рушаль. – Он нам не лжёт.***
Традиции бандитских кланов Нострамо и Терры в чём-то схожи. Поклясться в верности, вырезав себе язык – вполне приемлемый способ. Но для Астартес этого недостаточно. Бывший капитан Восемьдесят Девятой роты Гвардии Ворона стоит перед Первым капитаном Повелителей Ночи. Чёрный доспех разложен на полу, в руках Рушаля – его боевой молот. Аластор молчит – навсегда. Говорить за него теперь будет Севатар. – Ты покидаешь Гвардию Ворона и принимаешь Тёмный путь. Удар молота разбивает аквилу на нагруднике доспеха. Ещё один оставляет уродливую вмятину на наплечнике – там, откуда раньше смотрел на мир белый ворон. – Ты клянёшься в верности мне, и делаешь это добровольно. Молот ложится к ногам Севатара. Ворон-больше-не-Ворон преклоняет колено. – Ты отдаёшь себя в мои руки, и я принимаю твою верность. Аластор Рушаль запрокидывает голову, открывая горло. Севатар усмехается и берётся за нож: – Надо как-то тебя пометить, раз уж ты теперь не разговариваешь. Чтоб знали, что свой. Точнее – мой. Нож перечёркивает лицо Аластора дважды – от лба через висок к середине левой щеки, и от края левой же глазницы к подбородку, разрезая губы. Кровь мгновенно заливает лицо и одежду, но Ворон не шевелится без разрешения. Сейчас – нельзя. Севатар протягивает нож Рушалю, крепко сомкнув ладонь на лезвии. Ворон принимает оружие, тоже – взявшись за клинок. Кровь двоих Астартес смешивается на прохладном металле. – Я принимаю твою кровь и отдаю тебе свою... брат.***
Конрад Кёрз доволен. Весьма доволен. Контейнер с лежащим в стазисе Вулканом как раз грузят на корабль, Пертурабо согласился помочь в одном интересном проекте, да ещё и не слишком болит голова. Для полной радости не хватает, пожалуй, одного Ворона... но пусть полетает. Его время пока не пришло. Ленивый взгляд примарха натыкается на чёрную броню. И на искорёженную белую птицу на наплечнике. Примарх приподнимает бровь. Севатар, долго выжидавший момент, делает шаг вперёд. – Это Аластор Рушаль. Он хочет и может идти нашим путём. Конрад Кёрз молчит. Только внимательно смотрит куда-то сквозь Ворона. Рушаль тоже молчит. И смотрит примарху в лицо – с почтением, но без страха. Через полминуты Ночной Призрак отворачивается, махнув рукой. – Севатар, мы идем на слияние с Железными Воинами. Затем отходим... – распоряжения отдаются так, будто бы Аластора рядом нет. Да впрочем, его для Конрада почти и не существует. Принц Воронья вполне имеет право сам выбирать себе свиту. Рушаль делает полшага назад. Его место отныне – за правым плечом Первого капитана Повелителей Ночи. Оспаривать это никто и никогда не посмеет. "Потому что мы братья".