Как Боги на закате мира

Иногда, иногда ты любишь кого-то настолько сильно, что эта любовь буквально съедает тебя изнутри. Если бы Марко попросили определить точный момент, когда же именно он влюбился, у него бы наверняка ушло несколько минут на то, чтобы восстановить в памяти все свои мысли относительно Марио. Он влюблялся в него столько раз, вспоминает он теперь, что точно сказать, когда же это произошло впервые, просто невозможно. Оглядываясь назад и зная то, что он знает сейчас, футболист осознает, что был влюблен, вероятно, всегда. Началось все с того дня, когда они встретились? Или это случилось во время их первой совместной игры, первого красивого гола, который запомнился обоим надолго? Или, может, это был день, когда он ушел? Марио никогда не планировал уходить; у него просто не было для причин для такого поступка. Это всегда должны были быть они, Марко и Марио, два вундеркинда. Но теперь все покатилось к чертям (как обычно), и это больше не МаркоиМарио. Теперь это отдельно Марко и отдельно Марио. Он сказал журналистам, что плакал, когда Марио рассказал ему про свой переход, (а кто не плакал бы, будь настолько близок с человеком?), но это не правда. Точнее, не совсем правда. Он не плакал - он рыдал, как маленький мальчик, и все время думал почему. Почему он бросает меня? Что я сделал не так? - Но все ведь было хорошо, - с трудом выдавил Марко, делая несколько глубоких вдохов-выдохов. - Мы собирались выиграть все кубки, все чемпионаты, Марио. Все было так хорошо. У нас все было хорошо. - Я знаю, - голос Марио был надломлен. Это слышалось очень отчетливо. - Я знаю. - Тогда почему? - спросил Ройс, отчаяние которого так и сквозило у него в голосе. «Помоги мне понять», - молча умолял он. - «Дай мне хотя бы намек.» Марио не ответил, вместо этого мучая этикетку на своей бутылке пива; голова футболиста была опущена, ведь тот усиленно старался сделать вид, что вовсе не плачет и что этот разговор нисколько его не затрагивает и не грызет. - Значит, так, да? Ты собираешься бросить меня и не скажешь, почему? - Марко почувствовал, что начинает злиться, а соленые слезы уже коснулись его потрескавшихся губ. - Это ради моей карьеры... - начал Гетце едва слышно. - Не хочу я слышать этот бред! У тебя могла быть чертова великолепная карьера в Дортмунде, и ты сам это прекрасно знаешь. Все ребята в команде любят тебя, пресса тоже, о фанатах я вообще молчу. Чего же ты такого хочешь, чего не можем дать мы? Здесь есть все, Марио; и все, мать твою, прекрасно. Почему же ты избавляешься от всего этого с такой легкостью? - Марко посильнее сжал свою бутылку в ладони, пытаясь самостоятельно понять причину. Марио поднял голову и встретился взглядом с глазами Марко. С его чертовыми прекрасными глазами. - Я... - полузащитник попытался вспомнить все те аргументы, что он давал начальству клуба, но не смог найти подходящих ситуации слов. Он замолчал, закусив губу и мечтая, чтобы слезы на щеках высохли за одну секунду. Марко посмотрел на него с надеждой, глаза блондина покраснели. Когда же он понял, что ответа так и не дождется, с его губ сорвался резкий, горький смешок. - Выходит, так. Ты правда уходишь? Марио кивнул и снова принялся изучать взглядом поверхность стола, будто на ней было что-то невероятно интересное. Ройс протянул руку вперед и коснулся кончиками пальцев подбородка друга, чтобы тот снова посмотрел на него. - Я не собираюсь разбираться, почему ты поступаешь именно так, - произнес он, только сейчас осознавая, насколько близко друг к другу были их лица. Он мог видеть каждую соленую полосочку, оставленную слезинкой, каждый проблеск эмоции на лице Марио. - Я не понимаю, почему ты поступаешь так, но все равно уважаю твой выбор. Я не буду говорить, что я не злюсь или что мне не больно, потому что не привык врать, но зато скажу, что поддержу тебя в любом случае. Ты - мой лучший друг, и мы с тобой уже проходили через сотню разных передряг. Ты должен двигаться дальше, но еще ты должен знать, что для меня это будет очень нелегко, - Марко позволил себе слабую улыбку по окончании своей речи. Он улыбнулся только уголками губ, как делал обычно. Марио чертовски обожал эту улыбку. «Нет, не думай об этом, не думай об этом чувстве внутри!» Марио посмотрел на него с недоверием и непонятной надеждой в глазах, так как он на самом деле ожидал, что Марко накричит на него и скажет, что больше не хочет никогда в жизни его видеть и слышать. - Я люблю тебя, - голос футболиста был полон эмоций, когда молодой человек произносил это, заключая друга в объятья. - Я тебя тоже, Солнышко, - незамедлительно ответил Ройс, утыкаясь носом в изгиб шеи Марио. (Если только... Если только... Нет, Марио уезжает, так что об этом нечего и думать.) Марко вдохнул запах одеколона после бритья Гетце, одновременно с этим ароматом чувствуя, что только что влюбился еще сильнее.

~*~

Странно было не ощущать Марио рядом все время. Чувство было схожим с тем, словно ему отрезали ногу. В течение тренировки он постоянно ловил себя на том, что оборачивается вправо, готовый вот-вот сказать: «О господи, ты видел, как Эрик проехался на коленях?» Но в тот же момент он осознавал, что Марио больше нет рядом, и не с кем поделиться очередной новой шуткой. Марко в таких случаях закрывал глаза на секунду, стараясь представить, что он совершенно не расстроен отсутствием друга. Но он был, и все вокруг это видели. - Парень, ты в порядке? - Матс утянул его в сторону технических помещений после одной из тренировок. Это был особенно плохой день: Марко отправил мяч туда, где Марио должен был бы быть уже по крайней мере раза четыре, а затем начал спрашивать одноклубников, знают ли те, куда подевался Гетце, когда он должен быть на поле. А потом он вспомнил. (Это было так же больно, как получать удар за ударом в солнечное сплетение снова, и снова, и снова; и Ройс не знал, сколько еще сможет терпеть это все.) Марко пожал плечами. - Да, в полном. Я просто немного устал, вот и все. Матс посмотрел на него таким взглядом, что стало понятно, что он не поверил ни единому его слову. Марко же на это смог всего лишь выдавить притворную улыбку. - Ладно, как скажешь, - Хуммельс пожал плечами, прежде чем направиться к своей машине. Правда, перед этим он бросил на друга еще один обеспокоенный взгляд. Ройс занял водительское место в своем собственном автомобиле, стараясь особо не думать о том, что Марио должен сидеть совсем рядом с ним, возиться сейчас с радио, щелкать с одной станции на другую. Он никогда не умел дослушивать песню до конца, обязательно переключал. Марко старался не думать, не вспоминать, как проходили их обычные совместные поездки. Как он обязательно злился на эту дурацкую привычку друга («Серьезно, просто остановись на этой станции, Марио»), а Марио просто ухмылялся, глядя на него, и специально переключал еще раз, на что Ройс окончательно выходил из себя и в конце концов выключал «это чертово радио». Они проводили остаток поездки до дома за разговорами обо всем и ни о чем, и эти короткие разговорчики значили для Марко больше, чем он сам осознавал. Нападающий вздохнул и прикрыл глаза, упираясь лбом в руль. Не было ощущения, словно Марио умер, вовсе нет; он все еще мог переписываться с ним или звонить через скайп, но это было совсем другим по сравнению с настоящим общением. Марко чувствовал себя выбитым из колеи и даже каким-то неполным без Гетце рядом. Он не должен был чувствовать ничего такого (ни на кого из команды уход Марио не подействовал так сильно, как на него), но Гетце был его лучшим другом, черт возьми, так что он все еще старался привыкнуть к этой новой жизни, жизни без Марио. Больше не было «Марко и Марио против всего мира». Теперь это был просто Марко, и он никогда не чувствовал себя более одиноким. Ройс вывернул руль вправо, выехал со стоянки и наконец поехал домой, переключая радиостанции каждые две секунды. Он в тот момент считал, что находится в настоящем аду.

~*~

- Ройс! Какого черта это сейчас было? - был разгар тренировки, и Марко в очередной раз упустил шикарную возможность забить, так что у Клоппа были все основания накричать на него. - Простите, тренер, - пробормотал Марко, чуть поморщившись. Он был будто вне игры (с тех пор, как Гетце уехал) недавно. Они не созванивались и не переписывались уже целую неделю. Он, конечно, знал, что у них обоих очень плотные графики, но разве Марио не мог выделить всего несколько минут на то, чтобы ответить на сообщение? Марко провел последние две ночи, просто уставившись на мобильный телефон в ожидании того, что тот прямо сейчас зазвонит, а на экране загорится фотография Гетце. Он не звонил. Стрелки часов показывали уже четыре утра, когда Ройс, наконец, осознал факт того, что все это не является нормальным. Он забросил мобильный в другой конец комнаты и постарался заснуть. У него это, разумеется, получилось, вот только его сон был слишком чутким и прерывистым, потому что молодой футболист постоянно прислушивался к каждому шороху, все еще надеясь различить звук рингтона, который «принадлежал» Марио. Короче говоря, Марко был совершенно разбит. - Ройс, подойди сюда, - позвал Клопп, вырывая его из невеселых мыслей. Он подчинился, рысцой подбегая к тренеру и в это же время потирая глаза в попытке проснуться. - В чем дело, Марко? - Юрген несильно сжал ладонью плечо нападающего. - Давно уже не спал нормально, - Ройс решил отвечать честно, предпочитая только лишь утаить саму причину собственной бессонницы. Клопп тяжело вздохнул, услышав это. - Мы все по нему скучаем. Езжай домой и отдохни. У нас важный матч на следующей неделе, так что ты нужен мне в хорошей форме. К тому же, ты с ним увидишься. Марко благодарно улыбнулся своему тренеру прежде чем отправиться в раздевалку. Он старался не думать об игре, о том, что должна была состояться уже в следующую субботу; он пытался не думать о том, каково это - в первый раз играть против Марио, а не вместе с ним. Мысль о том, что им придется играть за разные команды, воспринималась еще нормально, это казалось странным, но хотя бы довольно понятным. Но мысль о том, что придется играть против Марио, при удачной игре праздновать победу, пока Гетце будет переживать поражение, или же наоборот, заставляла блондина страдать. Осознание факта, что он больше не сможет просто обнять Марио, притянуть его к себе, устроив руки на шее, не сможет праздновать победу и расстраиваться поражению вместе с ним... Эти мысли причиняли куда больше боли в области грудной клетки, чем Марко мог предположить. Молодой человек быстро добрался до душевой, так как сейчас там его точно никто бы не тронул. После того, как он вошел в действительно пустующее в тот момент помещение, Ройс медленно сполз по кафельной стене на пол и стер пот со лба. Он не реагировал на уход Марио нормально, Марко это прекрасно понимал. Но он также не знал, какой вообще должна быть реакция нормального человека в такой ситуации. Он был потрясен трансфером Гетце сильнее, чем предполагал, поэтому и не знал, что делать или думать, потому что разнообразные воспоминания и привычки и мысли роились в его голове, и все они были о МариоМариоМарио. И если бы он мог просто отключить часть мозга, отвечающую за воспоминания, хотя бы на секунду, если бы он мог забыть о существовании такого человека, как Марио Гетце, хотя бы на пару минут, он предполагал, что был бы в полном порядке. Он бы смог двигаться дальше и снова стать нормальным. Но он не мог перестать думать о Марио (на самом деле не мог перестать думать о нем с тех самых пор, когда они встретились в первый раз), а ведь прошло уже три месяца, и Ройс не знал, прекратят ли когда-нибудь мысли о Гетце приносить боль. Господи, Марио. Марко скучал по нему. Скучал так же сильно, как скучал бы по футболу, если бы больше не смог играть. Эта мысль напугала Марко, когда в первый раз появилась у него в голове. Футбол был его первой любовью, единственной постоянной его жизни (Марио тоже был такой же постоянной, был до...) Он сейчас скучал по Марио так же сильно, как скучал по футболу, когда получал травму, и этот факт откровенно пугал. Поэтому Марко и думал, что должен выбросить это все из головы. Роберт зашел в душевую и, заметив Марко, сидящего на полу и спрятавшего лицо в ладонях, осторожно тронул его за плечо. Ройс от этого вздрогнул и поднял на друга испуганный взгляд. - Ты в него влюблен. И прекрасно об этом знаешь, - Левандовски произнес это настолько будничным тоном, будто речь шла о том, что небо голубое, а трава зеленая. - Что? - шокировано спросил блондин, обессилено опуская руки и отказываясь вставать. Роберт всего лишь пожал плечами. - Знаешь, это довольно очевидно. Мы с ребятами не могли решить, кому именно стоит поговорить с тобой. Я оказался не очень удачливым, а может, наоборот, не знаю. В общем, не важно. Вытянул короткую спичку, поэтому пришел проверить, в порядке ли ты. А еще чтобы убедиться, что ты сам знаешь о своих чувствах к нему. - О чем... - слова давались Марко с трудом, потому что его голос был хриплым и вообще едва слышным. - О чем ты говоришь? - Марко, - начал Роберт тоном, каким обычно объясняют что-то элементарное маленькому ребенку, не желающему слушать и понимать. - Ты хандришь и будто сам не свой с момента, как он перешел в «Баварию». Конечно, мы все по нему скучаем, но ты ведешь себя так, будто потерял частичку себя. Постоянно выглядишь потерянным, несчастным. Мы думали, ты попереживаешь немного и все, но ведь прошло уже три месяца, а ничего не меняется. Я так понял, да и не только я - почти все в команде, - что ты просто не понимаешь, насколько сильно любишь его. Поэтому мы здесь. Ну, - тут же поправил он себя, - я здесь. Но остальные здесь морально. Мы правда за тебя переживаем, Вуди. - Я не люблю Марио, - голос Ройса предательски дрогнул. - Конечно, нет, - Роберт бросил на него еще один обеспокоенный взгляд, постоял рядом недолго, взлохматил до этого относительно аккуратно уложенные волосы блондина, а потом ушел. Марко не любил Марио. Конечно, любил, но не в романтическом плане. У Гетце есть девушка, ради бога! К тому же, Марко бы наверняка знал, если бы был в кого-то влюблен. Он ведь не был глупым или невежественным; он знал, что такое любовь, и какие чувства люди при этом испытывают. Но опять же, Марко чувствовал себя гораздо лучше, когда Марио был рядом (разве это не было воздействием любви - делать людей счастливыми?). Марио словно дополнял его, дополнял во всем и всегда. Гетце был его опорой, его лучшим другом, тем, кто знал о нем буквально все. Знал обо всех вредный привычках Марко, обо всех нервных срывах (потому что всегда в такие моменты был рядом). Марио заставлял Ройса чувствовать, что он делает в своей жизни все правильно, именно так, как нужно. И когда Марко смотрел на друга, приветливо улыбавшегося как всегда, то чувствовал, что буквально забывает, как нужно дышать. «Ладно», - в конце концов заключил блондин. - «Может, я и в самом деле капельку влюблен в Марио.»

~*~

Тяжело быть влюбленным в лучшего друга. Марио наконец-то ответил на сообщения Марко и даже пару раз пытался позвонить, но Ройс так ни разу и не взял трубку. Он наблюдал за тем, как на экране мобильного высвечивается фотография счастливо улыбающегося Марио, слушал песню Джастина Бибера, выбранную именно для Гетце, и никогда не мог набраться смелости, чтобы взять и ответить на звонок. «Я - самый последний трус», - признавался Марко самому себе. Он не знал, что ему делать. Внезапное осознание того, что он очень-может-быть-влюблен в своего лучшего друга, шокировало и пугало. Марко понимал, что должен вести себя так, будто ничего не произошло, будто ничего не поменялось. Но оказалось, что ему очень трудно смотреть Марио в глаза и не испытывать желания его поцеловать. Ройс правда много думал о том, чтобы поцеловать Марио. Думал больше, чем должен был, и не мог перестать представлять это каждый раз, просто закрывая глаза. Он был готов поспорить с кем угодно на что угодно, что Марио чертовски хорошо целуется, ведь у него были такие пухлые губки (на этом Марко обычно давай себе мысленный подзатыльник и заставлял прекратить думать обо всем таком). Так что да, жизнь для Марко была довольно жестокой. Он все еще не мог нормально спать (из-за мыслей о Марио) и не говорил с Гетце (из-за собственного упрямства). Во время тренировок он все так же витал в облаках и не мог сосредоточиться, а потому играл просто ужасно. Клопп подозвал его к себе после тренировки в понедельник и сказал, что если так будет продолжаться и дальше, то он не выпустит его на поле в основном составе. В течение неполной недели Марко все-таки удалось взять себя в руки, привести собственные мысли в порядок, так что он был в состоянии доказать тренеру, что к игре он полностью готов (даже если это было не совсем правдой). Юрген одобрительно кивнул, давая Ройсу разрешение выйти на поле с первой минуты, и Марко вдруг понял, что должен будет столкнуться там с Марио лицом к лицу. Эта мысль заставила его желудок сделать сальто. Любить кого-то настолько недостижимого было очень трудно, это буквально по капельке высасывало его всего, и Марко не пожелал бы испытать такое даже злейшему врагу.

~*~

Это была суббота. Это был матч между «Баварией» и «Боруссией». Если честно, Марко не помнил практически никаких деталей этой игры; он смутно помнил, как забил гол и праздновал его, но этот факт явно не был главным. Марио занимал все его мысли. Когда он вышел на замену во втором тайме, Марко ощутил, что его сердце пропустило удар. Или с десяток ударов… Играть против Марио было просто ужасно. Марко снова был разбит и уж точно не был в состоянии отвести от друга взгляд в течение всех сорока пяти минут, что они были на одном поле (но играли за разные команды). Иногда Гетце тоже смотрел на него, и их взгляды пересекались, и Марко в такие моменты было очень интересно, способен ли Марио разглядеть опустошение и горечь в его глазах. После окончания матча и победы Дортмунда Марко уже прекрасно понимал, что не сможет избегать Марио дольше. Он сделал несколько несмелых шагов по направлению к бывшему одноклубнику, при этом каждую секунду заставляя себя сдерживаться и не сорваться на бег. Гетце повернулся к нему и встретился с ним взглядом, и в это мгновение все его лицо буквально просияло, словно настоящее солнышко. Единственной мыслью Ройса в тот момент было: «черт возьми, я влюбился в Марио, мать его, Гетце.» Марио сорвался с места и уже в следующую секунду оказался в кольце рук Марко, утыкаясь носом ему в шею. Если бы только они могли так остаться навечно... - Я так сильно по тебе скучал, - пробормотал Марио очень тихо, так что его голос был слышен только одному лишь Марко. Ройс прижал его к себе еще крепче. - Я скучал сильнее, Солнышко. В тот момент Марко почувствовал, что влюбился еще сильнее, просто до невозможности сильно. И еще ему ужасно хотелось хорошенько стукнуть себя за то, что он, идиот эдакий, влюбился в лучшего друга.

~*~

Марио предложил ему пойти выпить по кружке пива после того, как они переоденутся, и Марко согласился, не думая и секунды. Сейчас же, сидя в раздевалке, молодой человек сидел, не двигаясь и смотря в одну точку. - Расслабься, - рука Матса опустилась ему на плечо. - Это же просто Марио. Но это не был просто Марио. Это был Марио, а это все меняло. Не было никакого «просто». Марио вовсе не был обычным одноклубником, с кем он мог провести свободный вечер в баре; это был Марио. Это был лучший друг Марко и самый важный человек в его жизни (за исключением мамы с папой, разумеется). Это был Марио; Марио, который заставлял все мысли в голове Ройса путаться. Это был Марио, в которого Марко был влюблен. Он хотел сбежать.

~*~

Все было как в старые добрые времена, за исключением только того факта, что сегодня Марио был за рулем, а Марко - на пассажирском сиденье. Ройс возился с радио, переключая со станции на станцию, лишь бы чем-то занять руки. Он смотрел куда угодно, только бы не на Марио, потому что прекрасно знал, что если вдруг посмотрит на друга, то больше попросту не сможет оторвать взгляда. - Классная была игра, - произнес Гетце, когда они выехали со стоянки Альянц Арены. - Ага, - в ответ ему пробормотал Марио. Матч и правда вышел отменный. Обе команды сражались до конца, но у победы все равно был горьковато-сладкий привкус (Марко изо всех сил старался не думать о том, насколько огорченным после финального свистка выглядел Марио и насколько это было иронично. Гетце (оставил его) оставил команду ради более сильной, и все равно его бывший клуб победил. В уголке сознания Марко даже билась мысль о том, что Марио заслуживает этого поражения. Он заслуживает эту боль, заслуживает испытать то, что испытывал Ройс все эти три месяца.) - Куда ты хочешь поехать? - голос Марио прервал навязчивую тишину в салоне автомобиля. (Подумать только, что с ними стало - молчат, сидя в одной машине...) Марко на это только пожал плечами. - Ты знаешь Мюнхен лучше меня, - попытка скрыть пробравшиеся в голос нотки горечи провалилась с громким треском. Заметив это, Марио тяжело вздохнул. - Тогда поехали ко мне. У меня дома должно быть пиво. - Ладно, - блондин согласился моментально, возвращаясь к щелканью кнопок на магнитоле в попытке найти что-нибудь стоящее. Нападающий «Боруссии» старался не думать о том, что впервые за столько месяцев он находится с Марио наедине. (Все его старания не принесли успеха, потому что он думал об этом постоянно.)

~*~

Дома у Марио было здорово. Здесь не было того домашнего уюта, какой был в доме в Дортмунде, но все равно было довольно мило. Пока Гетце доставал из холодильника две бутылки пива, Марко успел устроиться поудобнее на одном из высоких барных стульев. При этом он все так же старался смотреть куда угодно, лишь бы не на своего друга. - Ну так что?.. Как у тебя дела? - спросил нынешний игрок «Баварии», протягивая ему одну бутылку. Марко пожал плечами. - Да ничего. Все по-старому. Ну, ты знаешь, как оно бывает, - Ройс старался, очень старался, чтобы его голос звучал как можно бодрее, чтобы ни дай бог не выдать Марио всех своих эмоций. Это было не к чему. Марио посмотрел на него, будто ожидая какого-то продолжения, и отхлебнул немного пива из собственной бутылки. (Не думай о том, как его губы обхватывают горлышко бутылки, не думай о том, насколько потрясающе он сейчас выглядит, не думай!) - А ты сам как? - Марко предпочел не рассказывать о себе больше ничего. Их разговор приобретал все более формальный оттенок. - Все по-старому, - ответил Марио его же словами, на что Марко только едва заметно улыбнулся. - Нет, серьезно, мне здесь нравится. Здесь здорово, город потрясающий, и фанаты тоже. Но это не Дортмунд, понимаешь? Ройс кивнул. «Здесь не дом», - хотел он добавить. - Да, понимаю, конечно, - хотя на самом деле он ни черта и не понимал. И не хотел понимать, если честно. - Я недавно с Анн-Катрин расстался, - добавил Гетце будто бы промежду прочим. - Что? – как-то даже немного испуганно выпалил Марко. «Может...» - Ага, - Марио продолжил вертеть в пальцах крышку от бутылки. - Это было обоюдное решение. Нам уже давно стоило это сделать. Все в порядке. Я в порядке. Марко почувствовал, как вспышка необъяснимой радости прошила его сознание, и он, наверное, был самым худшим другом на свете, потому что не мог даже заставить себя хоть немного посочувствовать бывшему одноклубнику. - Ты никогда мне не говорил, что все настолько плохо, - пробормотал блондин несколько отрешенно. - Ты никогда не спрашивал, - Марио пожал плечами так, словно в его тоне не было и капли горечи. - Я твой лучший друг! Я не должен спрашивать тебя ни о чем таком; ты сам должен мне рассказывать обо всем, что тебя волнует! - Марко покрепче сжал бутылку пива, чтобы скрыть охватившую его тело дрожь. - Так ты мой лучший друг, да? - Гетце невесело усмехнулся, уже даже не пытаясь прятать собственные эмоции. - Что это, черт возьми, значит? - боль в груди стала чувствоваться куда более отчетливо. - Ты игнорировал меня неделями! Не отвечал на мои звонки и сообщения! Я спросил, в порядке ли ты, и ты мне ответил, что да. Но потом, на следующий же день, Матс написал мне, что ты выглядишь так, будто только-только восстал из могилы! Ты больше не разговариваешь со мной, Марко, как угодно, то не по-настоящему, не как раньше. А я не понимаю, что я сделал не так, - в словах Марио без труда улавливалась смесь из боли и грусти. - Я не знаю, кто ты теперь, кто мы теперь. И это меня медленно убивает. - Не говори так, - решительно начал Марко. - Не смей этого говорить. Ты знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было еще. Ты знаешь меня лучше, чем я сам себя знаю. Господи, Марио, я... - Тогда скажи, что, мать твою, с тобой происходит! - говорить тихо стало уже просто невозможно, поэтому Марио сорвался на крик. - Почему ты выглядишь так, будто не спал неделю? Какого черта... Ройс не нашел лучшего способа заткнуть друга, кроме как коснуться своими губами его. Марио издал какой-то полузадушенный всхлип и замер. Марко довольно скоро отстранился, на его лице было написано самое настоящее отчаяние и желание провалиться сквозь землю. «Я снова все испортил, и теперь единственное, что мне было по-настоящему дорого... Теперь я потеряю и это... Черт, какой я гребаный мудак...» - Мне пора, - на одном дыхании выпалил парень и уже собрался сорваться с места. - Марко, подожди! - испуганно вскрикнул Гетце, хватая блондина за руку за секунду до того, как тот успел рвануть к двери. Ройс всеми силами старался не смотреть ему в глаза. - Прости, я... Не знаю, что на меня нашло. Действительно, прости, Марио. Я правда, правда, я... - Ты можешь просто заткнуться, чертов идиот? От удивления Марко действительно замолчал. Марио же, воспользовавшись этим молчанием, сократил то минимальное расстояние, что разделяло молодых людей, а потом уже сам поцеловал его. «Марио целует меня», - лихорадочно думал Марко. - «Он, черт возьми, меня целует.» Избавившись от первичного шока, Ройс прижался к другу ближе, зарываясь пальцами в его темные мягкие волосы. Поцелуй был медленным, слишком неловким, но, тем не менее, лучшим из всех поцелуев Марко. Секунду спустя нападающий «Боруссии» отстранился. - Ты уверен, что все это… ну, то, чего ты хочешь? - начал он, с трудом справляясь со сбившимся дыханием. Марио в свою очередь только ухмыльнулся, глядя другу в глаза. - Заткнись и поцелуй меня еще раз. Не подчиниться Марко просто не мог.