Еще один урок

— Эй, проснись. Ах ты ж черт! Ну какого хрена ему опять надо? Я попробовал отвернуться к стене и уютно свернуться калачиком – ну так, чтоб весь мой вид явственно говорил: „Отвали, Тайлер”. Но, конечно, это было бесполезно – уж если Тайлер чего-то хочет, он это получает. Он умеет добиться своего, этот сукин сын. От чувствительного тычка под ребра я свалился со своего лежбища – грязного продавленного матраса. И тут же вскочил на ноги: сонный, взъерошенный, в дурацких семейных трусах по колено. Этот подонок стоял и ухмылялся – абсолютно голый, красивый как бог. Ну почему мой единственный друг такая сволочь??? Он ведь знает, как мне тяжело уснуть, насколько для меня важны эти 2-3 часа сна, которые я с трудом выцарапываю у своего заебанного стрессами сознания – и вот разбудил меня. Настоящая сволочь. Я чуть не застонал в голос – от злости и отчаяния. Поспать мне сегодня не удастся – раз Тайлер так решил, так оно и будет. — Ну что такое? Что там опять не может подождать до утра? — Выше нос. – Он пихнул меня в плечо. Специально ткнул в оставшийся после вчерашнего боя кровоподтек. Ах, какой же ты садист, мой единственный друг. Тайлер плюхнулся на мой матрас, вальяжно на нем развалился. Красив, красив… Хоть тело все сплошь покрыто синяками и ссадинами, но как же он красив! Я снова почувствовал укол зависти. — Садись. – Он похлопал рукой по матрасу рядом с собой. Я сел. — Сегодня я преподам тебе еще один урок, мой друг. Помогу переступить еще одну грань. Внутри что-то екнуло. «Уроки» Тайлера ничего хорошего не обещали. — Вот и посмотрим, — хмыкнул он, — посмотрим, насколько далеко ты готов зайти. Ты не против? Готов потерять еще одну часть благовоспитанного себя? Я — сломанный палец Джека. Я – отбитая печень Джека. Мы — синяки и ссадины на теле Джека… Тайлер ухмылялся. Он прекрасно знал, что я чувствую. Но он никогда никого не жалел: ни себя, ни других. И еще он знал, что отступать слишком поздно. Даже если этот новый «урок» убьет меня – лучше так. Я никогда не вернусь к прежней жизни. Лучше сдохнуть один раз в драке с вонючим бомжом на грязной автозаправке или где-нибудь в баре, чем подыхать ежедневно в течение многих лет. В офисе на ненавистной работе. Да, Тайлер? Ты знаешь это. И ты знаешь, что я свой выбор давно сделал. Сполна натешившись испугом в моих глазах, Тайлер сказал: — Никаких драк сегодня. Не ссы. У нас ведь нет задачи сложить тебя в гроб прежде времени. Ты еще понадобишься. «Понадобишься», ну да, ну да… — Но если не драка, тогда что? — Ничего такого… травматичного. Он заржал. Так, так… Я, похоже, начинаю догадываться. Я искоса зыркнул на его член. Лежит себе спокойненько, но Тайлер поймал мой взгляд и заржал еще громче. Я — охуевшее выражение на лице Джека. — Нет. — Да. — Я не буду этого делать. — Ха… Ты что, окончательный мудак? Получить в морду неизвестно от кого – пожалуйста, всегда готов. Но отсосать своему лучшему другу – это уже ни за какие коврижки? — Это тупо. Зачем? Что тебе, Марлы мало? — Дело не в Марле. – Он обхватил двумя руками мою голову, встряхнул. – И не в минете. Дело в тебе. Дело в том, насколько далеко ты готов зайти. Тайлер посмотрел мне в глаза: — Повторяй за мной: лишь утратив все до конца, я обрету свободу. Я повторил. Конечно. Лишь утратив все до конца… А что мне теперь терять, кроме чувства собственного достоинства? Тайлер, похоже, прочитал мои мысли. Он нахмурился: — В тебе говорит твое эго. Заставь его заткнуться. Я зажмурил глаза. «Я не уникален, я всего лишь разлагающаяся куча мусора». Тайлер как всегда прав. Получить в нос от незнакомца ничуть не более почетно, чем сделать минет мужчине – хотя внутри что-то вопит, что это не так, что это стыдно, позорно, и т.д., и т.п. Но эго – глюк, фикция. Если бы Тайлер приставил к моей голове пистолет и потребовал того же – я бы сделал это без колебаний, просто спасая свою жизнь. Значит, то, что мешает мне сейчас взять в рот член моего друга – это просто набор правил, внушенных в детстве благовоспитателями и не имеющих ровно никакого отношения к реальной жизни. А еще это совсем не больно. Я обхватил пальцами его ствол. По губам Тайлера скользнула одобрительная улыбка, которая тут же согрела мне сердце – господи, как мало мне на самом деле надо! Просто чуть-чуть одобрения, пару реплик в стиле «ты молодец» или «все будет хорошо»… неужели я прошу слишком многого? Тайлер обнял меня и впился в мои губы своими. Я продолжал надрачивать его член, ощущая, как глубоко в моей глотке трепещет его язык. Так вот что чувствовала Марла! Я забыл вкус поцелуев. В последний раз я целовался с женщиной лет этак 5 назад. Да-да. Шлюхи не в счет. А вот теперь целуюсь с парнем. Приятно? Не сказал бы. Но если абстрагироваться от того, что это мой друг Тайлер… Нет, от Тайлера так просто не абстрагируешься. — Возьми его в рот. — А? — Не валяй дурака. Дрочка – это приятно, но это еще не предел. Если ты думаешь, что легко отделаешься, ты ошибаешься. Я собираюсь растоптать твое эго. Уничтожить все твои представления о том, как необходимо себя вести настоящему мужчине. Потому что все это – что? – правильно, полная чушь. Он запустил мне руку в трусы. — Снимай их. Я стянул трусы, отбросил их в сторону, на пол, и остался перед Тайлером абсолютно голый – тощий, смешной, неловкий. Он пихнул меня ногой: — Встань. Я хочу на тебя посмотреть. Я стоял на холодном полу, переминаясь с ноги на ногу под внимательным и насмешливым взглядом Тайлера. — Вот что ты сейчас делаешь? — В смысле? — Что ты сейчас делаешь, я тебя спрашиваю? Зачем ты опять погружаешься в эту сраную саморефлексию, сравниваешь себя со мной, еще там с кем-то? Зачем снова чувствуешь себя ничтожеством? — Ну… — Запомни: никто не хуже и не лучше тебя. Все одинаковы. Ты, я — все. Все равны. А теперь иди сюда и просто сделай это. Забудь, чему там тебя учили в детстве. Я медленно подошел к нему, нагнулся. Взял в рот его член – отстраненно, словно это не кусок плоти, принадлежащий моему другу, не так давно полировавший недра Марлы Сингер, а скажем, кончик карандаша, который я в задумчивости покусываю, зависнув над очередным отчетом… Ага, не тут-то было. Тайлер больно потянул меня за волосы, оторвав от своего члена и заставляя взглянуть ему в глаза: — Ты делаешь минет. Понятно? Сосешь у другого мужика. И не надо воображать, что это ничего не значит. Значит. Мы удаляем еще одну часть твоего эго, этого гнилого кариозного зуба вот здесь, — он постучал меня по черепу. – Ты должен сполна ощутить глубину этого позора, а потом – что? – правильно, забить на это хуй. Тайлер пихнул меня на матрас. — Раком. — Что? — Раком становись. Что— что… Ох, как с тобой все сложно. Я не верил своим ушам. Он что, шутит? Но Тайлер был настроен решительно. Он потянул меня на себя, и тут же я ощутил его палец у себя в заднем проходе. От боли я чуть дернулся, хотя боль – это фигня, я к ней привык. Самое главное, мне было так стыдно, так противно… что и требовалось доказать. Именно это было необходимо Тайлеру – довести меня до грани стыда и отвращения, чтобы за этой гранью полностью растворить свое эго и перестать ощущать вообще что либо. Палец Тайлера елозил у меня в жопе, потом он добавил еще один, и еще один. Больно, больно, но терпимо. Стыд и отвращение ощущались с прежней силой, когда он установил меня в позицию поудобнее и плюнул в очко для смазки. Я был весь красный от стыда и ужаса, когда его член стал медленно, по миллиметру пропихиваться в меня. Ствол у Тайлера приличных размеров, и мое девственное очко сопротивлялось проникновению. Тайлер шлепнул меня по заднице: — Расслабься. Иначе я тебя порву. «Расслабься»??! Черт, как же больно-то, а!! Гребаный Тайлер, гребаные его бойцовские клубы, гребаный предел, до которого надо дойти. Я – порванный мужским членом анус Джека. Внезапно я понял. Да-да, я понял! Я все понял. Боль. Боль стерла ощущение стыда. Заставила меня забыть о позоре, о том, что «так не делают настоящие мужчины», заставила забыть обо всем. И на пике болезненных ощущений я не существовал – существовала только она. То единственное, что имеет значение – боль. Все остальное фикция, дым – махнешь рукой, и рассеется. — Сейчас будет не так больно...— Тайлер бормотал это почти нежно. Аах... Потом поцелуй в ухо, в плечо. Его руки у меня в паху, горячие пальцы, отыскивающие самое чувствительное место — исторгнувшие из моей груди глухой стон. Ничего больше не имело значения – только Тайлер, его пальцы, его запах, его огромный член у меня в заднице, его поцелуи, порхающие по моему телу. Боль сменилась острым приступом наслаждения — и знаете, они почти неотличимы друг от друга. Потом горячие струи, прерывистое дыхание Тайлера, он обессилено падает на меня, я трепыхаюсь, как пойманная рыбешка, кончая ему в руку, и тоже сваливаюсь на свой перепачканный спермой матрас. Тайлер сопит, он доволен – не сексом, конечно, секса у него и так в избытке. Он доволен своим учеником – мной, то есть. Он долго смотрит мне в глаза, отыскивая в них, — где-то глубоко, за пропастью черных расширенных зрачков, – остатки моего иллюзорного эго. Те жалкие ошметки, которые я еще прячу от него. Напрасно прячу. — Завтра, — и голос его звучит зловеще, — завтра мы будем избавлять тебя от страха смерти. Советую как следует выспаться.