Лошадка

Глубоко за полночь. Небольшой типичный полуподвальный бар где-то в центре города. Танцевальные ритмы тихо разносятся по залу. Плотный сигаретный дым окутывает все вокруг. Перед барной стойкой на высоком табурете сидит молодой человек с ирокезом на голове и рюмкой водки в руках. Нетвердой походкой к нему направляется девушка в платье в горошек с зажатой в зубах сигаретой. - Молодой человек, помогите девушке сесть, – говорит она, пытаясь забраться на высокий барный стул. - Если только в тюрьму, – устало отвечает он и опрокидывает в себя рюмку. - Мой дом – тюрьма, – подтверждает. (Обращаясь к официанту) – Текилу, пожалуйста. - Смешно. - Смешно, когда бы не было так грустно. – Выпивает текилу, закусывая лимоном. – Фу. Ну и гадость эта ваша заливная рыба. - Не нравится - не пейте. - Не указывайте мне. Вы мне не муж, чтобы указывать, – затягивается сигаретой и выпускает колечко дыма ему в лицо. – Слушайте, а вы кто вообще такой? - Кто-кто, конь в пальто, – опрокидывая в себя очередную рюмку, бормочет парень. - Да?! Знаете, а, похоже! – пьяно смеется она. – Вон, какая грива шикарная. Можно, я вас поглажу? Пытается дотянуться до его волос, но не удерживается на ногах и заваливается на молодого человека. - Упс! Сори. - Пьянь. На ногах держитесь. - Уж кто бы говорил! Сам держись, а как джентльмен должен девушке плечо подставить. Крепкое. - Я скотина, – закуривая, парирует он. - Я вас утешу: если даже так, то очень симпатичная, - проводит рукой по ирокезу. - Вы тоже ничего. Красивая. - Ага, когда сплю зубами к стенке… Слушайте, а давайте знакомиться. Меня Лена зовут. - Рома. (Пьяный девичий смех). - Ро-о-ма. Так попугая в мультфильме звали. Но, вы же не попугай. Нет? Вы конь! - Жеребец. - Даже так? Это хорошо. А то все мужики такие сволочи! - А бабы такие дуры! - Вот и поговорили… - Да… За стойкой царит мимолетное молчание. Каждый курит и думает о чем-то своем, вертя в руках стеклянную посуду. - А знаете что, пошли танцевать. Пошли, пошли, я не кусачая. Ну, если только иногда. Они неуверенно перетаптываются на танцполе, боясь упасть, совершенно не попадая в такт музыке и наступая друг другу на мыски. Он наслаждается ароматом ее духов, сигарет и лимона, она – запахом его перегара и дорогого одеколона. - Хотите, я угощу вас шампанским? - Нет. Градус не понижают. А текилу я больше пить не могу, все горло лимоном разъело. - Тогда может на улицу? - Встречать вместе рассвет? А что, мысль неплохая. За мной, мой верный Буцефал! Парочка выходит из клуба и бежит по мокрой от дождя набережной, смешно размахивая руками и делая неуверенные петли на асфальте. Целуются, взбудораженные свежим холодным воздухом. Он прижимает ее к обшарпанной стене дома, то ли для того чтобы не упала, то ли для того чтобы не сбежала. Наваливается на нее всем телом, трется, будто мартовский кот, выказывая свое нетерпение. Она позволяет забраться чужим рукам себе под юбку, ойкает, когда нетерпеливые пальчики гладят ее киску, пытаясь проникнуть внутрь. Шустро распускает его пояс, дергая за молнию и уважительно хмыкает, когда обнаруживает отсутствие белья. Горячая твердая плоть удобно ложится в ее холодную ладонь. - Сим-сим, откройся, - шепчет он ей в ухо, обдавая теплым дыханием. - Держи меня, соломинка, держи, - отвечает она, насаживаясь на него и закидывая ноги ему на талию. Он подхватывает ее за ягодицы, крепко держит, пока его член, словно обезумевший поршень, разрабатывает ее недра. Она впивается в его рот поцелуем, кусает губы, врывается языком, ударяясь в нёбо, пытаясь повторить его движения членом. Он трахает ее снизу, она отвечаем ему тем же сверху. Обоим не хватает воздуха, но ее руки на его шеи не дают отстраниться. Они задыхаются. У него уже дрожат от нагрузки ноги, ее спина больно трется о шершавую штукатурку, но никто не собирается сдаваться первым. Он перехватывает ее одной рукой, сильнее прижимая к стене. Свободной рукой накрывает грудь, сминая ее сквозь ткань блузки. Она стонет – соски возбуждающе трутся о резинку бюстгальтера. Требовательные пальцы рвутся сквозь ткань, освобождая налитые груди. Словно голодный младенец он вбирает в себя твердую горошину, жадно сосет, лаская ее шершавым языком. Она впивается пальцами ему в волосы, сильнее прижимая его голову к своей груди. Хнычет, распятая на его стержне. Страсть захватила обоих - острая, пряная, всесокрушающая. Ветерок холодит ее голую грудь, когда он, оторвавшись от нее, будто насытившись, приникает снова к ее губам. Оба рычат, разгоряченные страстью, кусаются, ударяясь зубами. Сплетаются языками, яростно стараясь проникнуть глубже друг в друга. Ее ногти впиваются ему в спину, заявляя свои права на него, оставляя глубокие полосы. Он шипит, но боль лишь раззадоривает, заставляя сильнее вколачиваться в податливое тело. Он тоже заявляет свои права на нее, она лишь покорно подмахивает ему. Оргазм, словно первый майский дождь, накрывает их внезапно и мощно, сбивая с ритма и с ног. Обессиленные оба сползают на мокрый асфальт, подставляя счастливые потные лица вновь начавшему накрапывать дождику. - Ленка, ты долго от меня бегать собиралась? – наконец, отдышавшись, спрашивает он. - Я же не знала, что ты такой жеребец. - Теперь знаешь? - Теперь знаю. Они сидят под дождем на асфальте, пуская в дырявое небо колечки сигаретного дыма. Оба блаженно и сыто улыбаются думая об одном и том же: наконец-то закончился месяц гляделок, когда ни один не решался подойти к другому. И ничего, что для этого им понадобился допинг в виде алкоголя, в следующий раз они будут любить друг друга нежно. - У меня живет лошадка, расчешу ей шерстку гладко, гребешком приглажу хвостик и на ней поеду в гости. Стишок, в детстве учила, а до сих пор помню. - Здорово. Расскажи мне еще что-нибудь. Он мирно спит у нее на коленях, а она счастливо улыбается и гладит его по волосам, декламируя детские стишки. Наступает новый день.