Okami

      Говорят, что Боги всячески оберегают и помогают людям. В сложных ситуациях вера поддерживает нас и даёт силы жить дальше, перешагнув через все трудности и оставив их позади. Мало кто понимает смысл этих слов до того, пока с ним не случится нечто страшное, не оставляющее даже крохотной искры надежды на хороший исход. Ты сталкиваешься с горем лицом к лицу, вдыхаешь отчаяние непослушными лёгкими, теряешь самообладание, и вся боль вырывается из тела слезами с привкусом душевной опустошённости. Тогда начинаются и молитвы, и бессмысленные просьбы к глухому небу. Но порой Боги действительно милостивы и могут послать то, что вдохнёт немного хороших эмоций в умирающее сознание...       Когда умер Акира, моя жизнь будто оборвалась вместе с его. Солнце потухло в ту же минуту, как гроб заехал в печь крематория, а вместе с ним сгорело и моё сердце. В нашей квартире без света стало слишком много места для меня одного, но я слабо это понимал. В пустом существовании я потерял связь со всем, что когда-либо было дорого мне. Задыхаясь дымом сигарет, просиживая дни и ночи в углу близ балкона, я повторял взывающие к Богам слова. Они слетали с пересохших губ, смешивались с горечью слёз и стекали к подбородку, так и не достигнув Ками.       «Аки, вернись...»       Летели дни, шли недели. Солнце сочилось сквозь жалюзи и болезненно кололо глаза. Слабость порождала злость на себя за то, что не удержал, не спас, позволил умереть. Его больше не будет рядом, как прежде, никто не прижмёт к себе, не подарит свое тепло. И от этого печаль всё сильнее закипала внутри, сжигая меня заживо. Как и его когда-то. Кажется, это было так давно...       Но потом что-то изменилось. Он вернулся в мою жизнь сверкающим белоснежным волком, а затем обернулся тем самым, высоким и безумно красивым Акирой. Тем, которого я любил всей душой, трепетно ласкал и кому отдавал всего себя до последней капли. В душе трепетала радость, и сознание не сразу вспомнило, что эти губы, которые я покрывал поцелуями, последний раз обожгли холодом из гроба.       Это был не мой Акира. До безумия похожий, словно идеальная копия, но не настоящий.       – Я оками, – этот голос больно дёрнул нитку души, от чего захотелось вновь кричать песню безысходности. – Твоя душа взывала к помощи, и я пришёл.       Ёкай. Казалось, я окончательно сошёл с ума. Мне мерещился призрак покойного Аки, а я слепо накинулся на него, выпуская остатки самоконтроля объятиями, полными обречённости. В теле не осталось и песчинки здравого смысла. Пусть это лишь иллюзия, обман зрения, но я мог прочувствовать сильную фигуру, погрузиться в глупое ощущение защищённости.       Он не реальный. Он просто ёкай.       – Оками, – снова повторило хрипловатым шёпотом на ухо моё видение. – Я поглотил душу этого человека, потому что она рвалась сюда. Души делают так только тогда, когда у них остаются недоделанные дела. Но этот парень просто хотел оказаться здесь.       Зачем этот призрак говорил со мной? От каждого слова, сказанного любимым голосом, я всё больше осознавал, что умираю. Невероятная слабость растекалась по мышцам, и я буквально повис в руках любовника, чувствуя, как давно высохшие слёзы снова подступают к глазам и извилистыми дорожками бегут по щекам. Сожжённое сердце разрывало грудь.       – Любовь, тонущая в горе, тянет свои бледные руки к трупу...       Он пел это будто специально, напоминая мне, что всё это неправда.       – Я не знаю ещё, как именно, но я хочу быть с тобой... — неосознанно подхватил я и всхлипнул.       Я думал, что моя кончина поможет нам воссоединиться, потому что для меня одного есть только глупое существование в стенах тёмной комнаты. Моё тело должно быть развеяно по ветру около океана, как и его, а душа – попасть в страну Вечной жизни.       – Он говорит, что именно это и держит его здесь: страх, что ты пойдёшь за ним.       – Акира не хочет этого?       – Он больше не хочет видеть твоих слёз.

Одна сторона медали – красивый сад смерти. Мы все смертны, мы все заблуждаемся. Моя песня сгорела в пламени морали, Она упала на самое дно, в никуда.

      Я думал, что мы оба будем счастливы только вместе, но его было уже не вернуть. Значит, я должен был отправиться за ним. Но ёкай передо мной смотрел таким взглядом... он принадлежал Акире. Только когда он становился крайне серьёзным, из его глаз пропадала привычная теплота, и уверенная холодность наполняла зрачки до краёв. Он действительно боялся за меня, а я... почему я не думал об этом?..       – Пообещай, что не пойдёшь за мной, – строгость и отчаянность пронзили мои лёгкие. – Пожалуйста, Така.       Его длинные пальцы запутались в моих волосах как когда-то давно, и мне вновь захотелось кричать от незнания, что делать. Если это и правда Акира, то я должен сделать так, как он просит. Но если это лишь игры злого ёкая...       – Свет, пробивающийся сквозь облака, озаряет землю...       – Чей-то плач стал колыбельной младенцу...       И, если это действительно мой Акира, я обязан дать ему свободу, отпустить в пустоту. Душа должна быть умиротворена, а не беспокойно рваться к тому, кто не может смириться со своими чувствами.       – Ограничения не пускают меня к тебе, и мне очень больно каждый раз вырываться из них.       Решимость влилась в меня вместе с глубоким вдохом. Как бы сильно не страдало моё собственное сердце, я не могу допустить, чтобы Акира мучился так же. Ему уже хватило этого в жизни, и там, в другом мире, он достоин вечного покоя.       Короткое, но искреннее «спасибо» обожгло мои губы, и через секунду я почувствовал, как крепкие объятия растворились в лёгком дуновении ветра. На полу, у моих ног, вновь был покрытый необъяснимо ярким светом волк. Его взгляд изучал меня, будто проверяя, действительно ли всё в порядке.       И правда, внутри меня будто что-то перевернулось. Печаль слишком резко сменилась небывалой лёгкостью, и желание поднять жалюзи всё сильнее нарастало в душе. Руки сами потянулись к ним.       Словно во сне, я услышал довольный вой волка, взметнувшегося ввысь. И первый яркий луч растворил полупрозрачное тело животного в воздухе.       Быть может, это всё только почудилось моему измотанному организму, но теперь я верил: за пределами этого мира мой Акира спокоен. А солнечный свет зарождал во мне новую жизнь с воспоминанием о посланном Богами оками.