Неважно как сильно ты скучаешь о чем-то, ты не можешь повернуть время вспять. Неважно насколько ты хочешь оказаться где-то. Время не вернуть. Когда-нибудь... Когда мы сядем вместе поговорить о счастливых моментах прожитой жизни... Мы вспомним ту женщину, то дерево, тот дом и те цветы. Мы вспомним. Обязательно вспомним, Люси.
Кто-то медленно открывал книгу с давно забытой историей, переворачивая пожелтевшие и пахнущие сыростью страницы, она вдыхала запах самого времени; ощущала пальцами, глазами, чувствами, как оно протекает сквозь все её тело, выливаясь в буквы, слова, предложения. Время пахло прошлым, настоящим и будущим, оно пахло болью и радостью, оно приобретало форму серого существа. Кто-то листал страницы, заглядывая в историю мира, планеты, вселенной. Кто-то читал книгу Времени. Она листала, отчаянно пытаясь найти начало, а, может, и конец этой до бесконечности абсурдной истории? А Время, наблюдавшее откуда-то со стороны, тихо шепнуло кому-то на ухо, громко хихикнув: — Время не имеет конца. У него есть истории. Пыльные, грязные, глупые, страшные. Истории, написанные людьми. Она испуганно вздрогнула, услышав хриплый, старый и одновременно такой молодой голос Времени. Время широко улыбнулось, глядя на кого-то и скептически осмотрело её с ног до головы. Кто-то был слабым, тощим и со светлыми волосами. Кто-то смотрел с огнём в глазах. Времени именно такие и нравились: хилые, слабые, но с сильным огнём. Время из таких хилых и слабых делало каменно-сильных. Огненно-сильных. Время их закаляло. Время вновь хихикнуло и, присев рядом возле кого-то, тихо сказало: — Пиши...***
«Моя дорогая Люси, Это письмо я никогда не хотела бы тебе отдать. Правда не хотела. Наверно через пару лет ты посчитаешь мои слова гадкой ложью, но я смею тебя заверить в их подлинности. Я правда не хотела, но у меня не было выхода. Понимаешь, в жизни наступают моменты, когда мы не можем выбирать. Нет никаких вариантов. Мы просто делаем то, что осталось. Ты меня понимаешь? Я уверенна, что не понимаешь. Ты - ребёнок, который не повидал и капли "жизни", той жизни, которая не такая светлая и приятная как может показаться на первый взгляд. Той жизни, которая заставила меня сделать это... Проклинай меня. Умоляю, проклинай! Не держи в себе ненависть. «Ненависть разрушает нас изнутри», - запомни эти слова. Я не обижусь, даже не заплачу. Наверное. Мне больно, Люси, очень больно. Так больно, что сердце вырвать хочется. Знаешь, Люси, я не буду больше ничего писать. У меня нет слов, чтобы оправдать себя, чтобы оправдать свою никчёмность и трусость. Просто попрошу только одного. Люси, доченька, будь сильной. Самой сильной. Сильнее самых сильных. И даже сильнее тех, кто сильнее тебя. Будь сильной, Люси, иначе тебя затопчут, кинут в грязь, уничтожат и съедят за живо с улыбкой на лице, как это сделали со мной. Будь сильной и никогда... Слышишь?! Никогда не становись похожей на меня. Прости, что бросила тебя. Прости... Пускай тебе только пару месяцев, но через десять лет, ты прочтёшь это письмо и не простишь меня, я знаю, но я все равно напишу «прости». Мне так легче. Будь сильной, Люси!»
— Да, мам, - девушка спешно сложила грязный и потрёпанный годами лист бумаги с кривоватым почерком и положила его в карман не менее грязных и потрёпанных рабочих штанов. Она тяжело набрала воздух в легкие, стараясь не подавиться своим же дыханием. В голове немного мутнело, а губы предательски дрожали от прочитанного. Не стоило ей вновь доставать это письмо. Не стоило! «Стоило», - отзывается в сознании со смешком. Из глаз еле-еле видными дорожками побежали слезы, которые Люси моментально смахнула, не желая обращать на них свое внимание. «Слезы? Для слабаков слезы», - твердо думает Люси, сжимая девичью руку в крепкий и сильный кулак. Это был кулак кузнеца: весь в мелких порезах, старых шрамах и кое-где даже в синяках. Совсем не женственный. — Ты там скоро? - в дверях появилась темная макушка высокого парня. Это был Грей. Всеми любимый и уважаемый Грей, старший сын мастера кузни «Фуллбастер» и достойный наследник его почитаемого ремесла. Парень ответственный, честный, немного раздолбай, но добрый до жути. Внешне Грей напоминал стандартного сельского мальчишку, ну разве что чуть-чуть симпатичнее чем другие ребята с улицы. Грубоватые черты лица, узкие серые глаза и темные волосы - это весь Фуллбастер-младший. Телосложение у Грея было крепким, в конце концов кузнецом работал. Кувалду держал так, будто это его продолжение руки, а мечи-то какие делал! Глаза любуются. Грей облокотился на косяк двери и, сложив руки на груди, выжидательно взглянул на девушку напротив. Она была в его старых рабочих штанах, отцовской рубахе со здоровой дыркой на спине, которую заштопали красным кусочком ткани, а также изношенных сапогах. Все это дело смотрелось на ней как на слоне пачка, но другого в доме Фуллбастеров, населенного исключительно мужским полом и не блещущего благосостоянием, не наблюдалось. — Отец обещал мне за тот меч с рукояткой из слоновой кости пару золотых и шесть серебрянников. Как получу, сходим с тобой на рынок, - Грей недовольно посмотрел в сторону девушки. — Я устал видеть тебя в своих и отцовских обносках. Купим тебе платье. Люси лишь удивленно, а затем и иронично посмотрела на него в ответ. — Я и платье, это как ты и Джувия - невозможно ни при каких условиях, - с улыбкой проговорила девушка, представляя себе подобную картину: Грей, виснущая на нем цветочница Джувия, их совместный ребенок и все это на фоне кузни и ее цветочной лавки неподалеку. Уморительно получилось бы. Парень устало вздохнул, прикрывая на мгновенье веки. В конце концов именно такого ответа он и ожидал от Люси, которая уже не в первый и даже не во второй раз заводит свою шарманку: «Я не девушка. Я - кузнец!». — Люсь, тебя ведь отец скоро замуж выдать хочет, а то и так в девках до семнадцати засиделась, - издалека начал Грей, присаживаясь на стул, которым была подперта дверь. — Муж наверняка тебя к кузни и на шаг не подпустит. И правильно! Где это видано, чтобы женщина молот в руках держала?! Так что прекращай дурью маяться! Хватит тебе играть в игры, уже не дитя малое, простым:«Я не девочка»,- не отделаешься. Люси скучающе фыркнула. В какой раз ей угрожают свадьбой? Сколько женихов то уже бегало, да так и не добежало? Сколько она ссорилась с упертым отцом? Так сразу и не сосчитать. Но в этот раз даже Грей был как-то чрезвычайно решителен, будто уже все решено. Люси задумалась, чувствуя что-то неладное. «Опасно. Хи-хи», - неприятным грохотом раздается в голове. — Вот только не надо мне сегодня снова мозги чистить! У меня турнир, а со своей головой и прочим я сама способна справиться, - от нервов девушка громко крикнула, злобно уставившись на Грея. Сейчас он откровенно бесил одним своим присутствием. — Я ведь... - только было заикнулся Фулбастер, как грубая и пошорхлая рука уверенно закрыла ему рот. Люси сегодня была явно не в духе. В животе бурлила злость, навеянная вопросом о замужестве в сумме с переживанием перед ответственным турниром давало чувство приближенное к ярости, которое девушка знала на кого выплеснуть. — Просто заткнись. Умоляю, - измученным, но одновременно уверенным голосом пролепетала Люси, вздыхая, — Я не намерена выслушивать твои серенады! Так что проваливай! Ее слегка подташнивало, а в висках начинало противно стучать. Как только Люси убрала руку с губ, Грей спокойно встал, не вымолвив ни слова, и ушел, закрыв за собой дверь. На его лице перед уходом застыло разочарование и какая-то необъяснимая тоска. Он ведь просто беспокоился о ней, об этой чертовой дурочке. Он ведь хотел как лучше. Дверь одиноко хлопнула, а Люси, присев на твердую как полено кровать, задумалась. Мысли роились в ее голове подобно пчелам в улье, заполняя, оглушая весь мир вокруг. Люси даже показалось что она теряет чувство реальности, но вовремя ухватившись за кончик крепкого сознания, она вернулась в свою старую комнату, где уже прошел час, как она сидела на стуле, размышляя о всякой ерунде. А ерунды, в сущности, было очень много. Начиная от будущей ссоры с отцом, которая в любом случае будет, и заканчивая планами после победы, которую она не факт что получит. Люси хотелось сейчас мечтать. О победе. О славе. О рыцаре, которым она станет после турнира. Как её назовут? Несокрушимая? Отважная? Или Великая? А может и вовсе никак. «Никак», - с горечью признавала девушка. Ведь только один шанс из тысячи, что она одолеет всех мужчин, что пришли побороться за такой почетный титул, как "Рыцарь личной гвардии короля". Только один. Один! И если его сейчас упустить, все старания, надежды и ее сокровенные мечты пойдут коту под хвост. А вместо какого-либо звания ее будет ждать подобный расклад: отец наконец вытурит ее из плавящейся от жары кузни, брат купит ей бабское платье и ее, наконец, выдадут замуж. За какого-нибудь клиента с толстым кошельком, ведь так принято испокон веков: чем толще карман, тем слаще брак. Она поежилась, представляя себя в белом, даже слишком белом платье, с букетом в руке и в дорогих туфлях, вместо ее рабочих сапог. Все это казалось таким призрачно нереальным и далеким, что Люси подумалось будто закрыв глаза все вернется на свои места. Кузня, брат, молот, протертые штаны и крикливый отец. Ей подумалось, что всего-лишь закрыв глаза, она в миг вернется на десять лет назад, когда ей еще никто не говорил о свадьбе, никто не заставлял носить женское платье и никто не пытался отвадить от излюбленного маленькой девочкой молотка. Но где-то на задворках сознания послышалось: «Время не вернуть». Люси больно ущипнула себя за руку, чтобы избавиться от навязчивых мыслей и, встав с кровати, опустилась на колени возле постели. Она шарила рукой, пока не наткнулась на большого размера сундук в самом дальнем углу. Большими усилиями и несколькими заходами девушка таки смогла его вытащить и разглядеть получше. Сундук был старым (впрочем, как и все здесь), ободранным и даже с парой отломанных деревяшек, откуда торчала ткань. От него несло плесенью. Люси аккуратно, чтобы, не дай Боже, еще чего не отломать, открыла сундук и с неприкрытым удовольствием взглянула на содержимое. Внутри покоился доспех. Он был не таким как у других, ранее виденных ею рыцарей. Доспех был скромным, с минимальным количеством железа: на груди, на локтях и коленях, дабы повысить мобильность владельца и для агрессивных атак кулачного боя. В случае потери меча можно было хорошенько врезать локтем или коленом по врагу. Все остальное было из плотной ткани и лежало сбоку от металлических частей. На низ предназначались темно-коричневые брюки свободного кроя, что заправлялись в новенькие сапоги из кожи и на талии поддерживались поясом. Сверху была черная кофта на размер больше необходимого с пуговицами на запястьях, чтоб рукава не мотылялись, а возле нее лежал длинный кусок белой ткани, чтобы утянуть грудь. На самом низу лежал черный плащ с капюшоном. Блаженно улыбаясь, Люси вытащила все содержимое своего сундука и принялась примерять. Все пришлось впору, кроме кофты, которая действительно была великовата, зато сапоги нигде не давили и были в самый раз, в отличие от ее рабочих, да и плащ сидел отлично, капюшоном закрывая пол-лица, что было как нельзя кстати. Нагрудник был небольшим: от правого плеча, полностью прикрывая правую грудь и частично закрывая левую, но весил он точно центнер. Налокотники и наколенники тоже были далеко не пушинками, но само железо было дешевле и в разы легче чем то, что использовалось для нагрудника. Взглянув на себя в зеркало, Люси еще шире улыбнулась, радуясь как ребенок на Рождество. Покрутившись еще пару раз и наконец налюбовавшись своим отражением, она подошла к шкафу, что стоял совсем рядом с зеркалом, и, открыв его, поставила табурет, чтоб достать до самой верхней полки, где лежало сокровище. Ее самое дорогое сокровище. Этим сокровищем был меч, подаренный Греем. Как ни странно, этот парень, который еще пару минут назад хотел сделать из сестренки девушку при помощи платья, год назад всеми руками и ногами поддерживал ее желание изучить мастерство владения мечом и потому на шестнадцатилетие Люси подарил ей такой дорогой подарок. У меча была необычайная гарда чистейшего белого цвета, оплетенная сверху терновником из голубого металла, что начинался от рукоятки и немного заходил на лезвие меча, делая из него еще более смертоносное оружие. В середине гарды сиял идеально выполненный цветок. В центре он был белым, а ближе к окончанию лепестков голубел. Меч был прекрасен. Он блестел под лучами солнца, что проникали сквозь окно и казался от того еще прекраснее. Люси прижала его к груди и тихо молилась. — Осталось пару часов, и все начнется, - шепотом говорила она. «Начнется. Хи-хи», - вторило что-то или кто-то в ее голове.