Ты нужна мне

Я смотрю на улицу сквозь огромное окно гостиницы. Нью-Йорк ночью прекрасен. Машины на дорогах образуют одну сплошную мигающую полосу. Огни на зданиях напоминают нечто волшебное, городок из фантастической сказки. Хочется без остатка раствориться в этой атмосфере, стать одним целым с пейзажем за окном. Жаль, что наутро это волшебство испарится. В стекле я вижу своё блеклое отражение. Чёрное короткое платье с разрезами по бокам идеально подчёркивает мои формы, вуаль по-прежнему скрывает лицо. Я почти не чувствую эту красную лёгкую воздушную ткань на своей голове. Она уже давно стала неотъемлемой частью меня. В столь позднее время в ресторане остаются лишь те, кто активно выпивал за ужином. Алкоголь пробуждает в них странное желание к веселью и общению. Вот уже собрались небольшие компании за столиками, официанты приносят им только выпивку. На меня никто не обращает внимание. Мне это нравится. Фотограф в моей голове приказывает: — Покажи мне удовлетворение. Вспышка. Я бы могла вечно любоваться красотой ночного города, но понимаю, что должна выспаться. Завтра мисс Мария Стоун покинет отель и станет кем-нибудь другим. Нужно придумать новое имя. Я всерьёз задумываюсь над вариантом Элеонора Джонс, но вспоминаю, что так меня уже звали пару месяцев назад. Да, мне определённо нужно выспаться. Гостиничный номер встречает меня своей вычурной роскошью. Всюду ажурные светильники, картины неизвестных мне авторов, кровать застелена красным шёлком. Почему-то от всего этого во рту появляется приторный вкус. Боюсь увидеть номер для новобрачных. Я прохожу внутрь и останавливаюсь у шкафа, где ждёт меня мягкий белый махровый халат. Как же хочется скинуть с себя тесное платье, туфли на высоченных каблуках, снять вуаль и залезть в горячую ванну. Я открываю дверцу шкафа и вздрагиваю от испуга, увидев в зеркале чужое отражение. — Покажи мне удивление, изобрази шок. Вспышка. — Здравствуй, Шэннон... — приветствует меня самый приятный голос на свете. Голос "её величества". Я боюсь обернуться и увидеть призрака из прошлого. — Ты прекрасно выглядишь, — самый приятный голос на свете продолжает ласкать мой слух. Я боюсь оборачиваться, но не могу устоять. Мой гость сидит у стены на диванчике с бархатной кораллового цвета обивкой. Его длинные рыжие волосы собраны в низкий хвост и свисают с плеча на грудь. Грудь, от которой ничего не осталось. Там, где раньше были неестественно огромные сиськи, пусто. Мой гость встаёт на ноги, давая разглядеть себя. Элегантный, а иногда и кричащий стиль "её величества" испарился точно так же, как и её буфера. Я думаю, что это — полная безвкусица, рассматривая мешковатую куртку и джинсы на худощавом теле. В памяти то и дело всплывают вызывающие наряды, глянцевые длинные ногти, графитовые губы и ярко накрашенные баклажановые глаза. А ещё брошюры по вагинопластике. Похоже, "её величество" так и не сделала операцию. Мисс Бренди Александр, которую годами создавали сестры Рей, канула в лету. "Я не хочу становиться женщиной!" — немедленно всплывают в моей голове слова прежней Бренди — высокой женщины с огромными сиськами и руками. Сейчас же эти руки мне уже не кажутся такими огромными. Больше "её величество" не похожа на роскошную женщину. Женоподобный парень, не более того. Мисс Бренди Александр, а точнее то, что от неё осталось, улыбается мне прямо в глаза и по каким-то неведомым причинам находится в моём номере, когда я просила её начать новую жизнь и не искать меня. Теперь даже язык не поворачивается назвать её Бренди, потому что сейчас перед собой я вижу только брата. Он так похож на меня прежнюю, что страшно становится. Я вспоминаю запах французских духов, синие от таблеток валиума губы, долгие разговоры в чужих ванных комнатах, пока мы крадем наркотики. Фотограф в моей голове говорит: — Покажи мне тоску. Вспышка. — Почему ты оставила меня? — спрашивает самый прекрасный голос на свете. Я и сама часто задаю себе этот вопрос. Мои мечты стать художником, танцовщицей или мультперсонажем в парке для детей так и остались мечтами. Я не смогла отказаться от вуали на лице, как и от мошенничества, только теперь я ворую наркотики из отелей. Почти ничего не изменилось. А своим уходом я хотела подарить новую жизнь единственному человеку, которого люблю. — Ты нужна мне... — тихо произносит Шейн и подходит ближе. Так непривычно не слышать цокота каблуков при его шагах. — Ты нужна мне... — повторяет он ещё тише и вкладывает в свою ладонь мою руку. Впервые за два года я ощущаю чье-то тепло. — Пожалуйста, — продолжает бывшая Бренди, — Шэннон, пожалуйста, не бросай меня! Пусть всё будет как раньше, мы снова начнем колесить по стране. Только вдвоём. И будем менять имена каждый день. Это ведь было прекрасное время, не так ли? Я вспоминаю все украденные нами таблетки, всех полицейских, что вставали на нашем пути, все машины, которые мы сменили. Черт, а это было весело. — Покажи мне грусть. Вспышка. — Мы всегда должны быть вместе, слышишь? — твердит Шейн, его крупные ладони перемещаются на мои оголенные плечи. Стыдно признавать, но мне не хватало чужих прикосновений. Как странно, что сейчас я смотрю лишь на выцвевший рыжий хвост на голове брата и хочу привести его в порядок. Нет, я не бесчувственная тварь, просто так непривычно видеть "её величество" без красивой прически. Боже, о чём я только думаю? — Ты нужна мне! — снова повторяет мой братец, но уже не старается быть тихим. Ох, я знаю этот взгляд, эту интонацию. Похоже, Шейн не отказал себе в удовольствии проглотить пару таблеток, лежавших в моей ванной комнате. — Я под кайфом, а значит, смогу сказать тебе всё, что думаю, — у меня приступ ностальгии. — Я люблю тебя! — мы снова прикатились к тому, что мой родной брат признаётся мне в любви. Только теперь у него нет необъятного бюста, толстых пальцев в кольцах и яркого макияжа. — Я всегда буду тебя любить! — его слова звучат так искренне, что если бы мы были на сцене театра, зал взорвали бурные авации. Больше всего я мечтала, что самый прекрасный голос на свете вновь скажет мне эти слова, но этого я больше всего и опасалась, потому что знала, что не смогу устоять, если услышу их. Фотограф в моей голове кричит: — Открой нам свои секреты, распахни душу! Вспышка. — Я тоже люблю тебя, — произношу я достаточно тихо. Брат не верит своим ушам, вертит головой из стороны в сторону, высматривает, нет ли в комнате вместе с нами кого-нибудь еще. — Я всегда буду любить тебя, — вуаль с моей головы медленно сползает и открывает лицо. Теперь я понимаю, ради чего страдала на хирургическом столе, ради чего жила. Ради этого момента. Пальцы Шейна касаются моих скул и подбородка. Моих новых скул и подбородка. Да, я не удержалась и восстановила челюсть, но всё равно прятала лицо за вуалью. Мне нравилось оставаться невидимкой. Я не видела необходимости кому-то показывать своё лицо. — Боже... — выдыхает Шейн, всё ещё продолжая касаться моего лица. Будто убеждается, что это не галлюцинации. Я всегда хотела узнать, каковы на вкус губы Бренди Александр. Сейчас на них вкус ментоловых сигарет, купленных в торговом автомате на первом этаже отеля. В одну секунду руки брата оказываются на моей талии. В одну секунду под моей спиной оказывается мягкая кровать, застеленная красным. Фотограф в моей голове машет руками и выбирает ракурс: — Больше страсти, покажи мне желание! Вспышка. — Поменяй позу! Вспышка. — Смотри партнёру в глаза, прижмись к нему, покажи мне наслаждение! Вспышка. Да, я знаю, что нахожусь в одной постели с собственным братом, но не могу этому противостоять. Прости меня, мама. Прости меня, Господи. Я схожу с ума, когда руки Шейна расстегивают платье и стягивают с моей груди. Нет ничего приятнее, чем возможность произнести его имя. Фотограф в моей голове приказывает: — Дай волю чувствам! Вспышка.