Хороший, плохой, ушастый: Последняя глава

      Кагоме блаженно потянулась, расправляя затекшие члены. Аметистовое ложе было жестким, но девушка всё равно чувствовала себя превосходно. Сквозь полусомкнутые ресницы она полюбовалась игрой солнечных зайчиков среди блестящих кристаллов. А потом приподнялась и взглянула на своего мужа.       Своего мужа.       Своего мужа!       Своего мужа!       Вместе с нахлынувшим щекочущим счастьем она вдруг почувствовала странное собственичество.       Их свадьба вполне подходила под определение «под кустом венчанные», но не было ни малейшего ощущения неправильности произошедшего. Отныне Инуяша принадлежал ей. Полностью! Целиком! Взгляд Хигураши скользнул по спящему парню. От собачьих ушек, которые она могла теперь щупать на законных основаниях, когда захочет. По лицу, которое во сне казалось таким беззащитным. По шее вниз к широкой груди … какова она на вкус, если лизнуть?.. её глаза опускались всё ниже. На рельефный живот. Дальше было одеяло. Осторожно потянуть…       — Доброе утро.       Девушка едва не взвизгнула и вскинула голову. Инуяша смотрел с такой жадностью, что она покраснела, поспешно прикрылась, только сейчас сообразив, что сидит голая, и неуверенно ответила:       — Доброе.       — Эм-м-м, — неуверенно промычал Облачный пес. — Ты… это… в порядке?       — Да. А почему нет? — не поняла Кагоме.       — Ну… это… вчера… значит… мы… — забормотал Инуяша, жарко краснея.       Девушка сама почувствовала жар. Недолго думая, она прижалась к Облачному псу.       — Всё хорошо, — шепнула она и хихикнула: — Представь себе, мне совершенно не хотелось думать об Англии!       То, что ляпнула лишнее, она поняла по мгновенно окаменевшим мышцам Инуяши.       — А зачем тебе было думать об Англии?! — недоумение в его голосе боролось со страхом.       — Потом объясню, — Хигураши похлопала своего запутавшегося мужа по груди, и вновь это странное чувство обладания накатило на неё. «Я никому тебя не отдам! Я буду драться за тебя!»       Хлопки превратились в мягкое поглаживание, когда Инуяша кашлянул:       — Кх… это… нам надо кое-что еще сделать… вот.       Девушка отстранилась и вскинула бровь:       — Что-то еще? — игриво спросила она, но тут же осеклась. Парень выглядел серьезным.       — Что? Что мы должны сделать? — отрывисто спросила она.       — Ну… это… значит… вот… понимаешь… — Инуяша прятал взгляд.       — Не пугай меня, — попросила девушка.       — Это не страшно! — уверил её Облачный пес, наконец посмотрев прямо.       — Тогда просто скажи, что это, — вздохнула Кагоме. — Вчера ты был совсем другим. Таким уверенным, спокойным. А сегодня опять мямлишь! — пожаловалась она.       Инуяша фыркнул:       — Кхе. Да я вчера чуть не сдох на нервах!       — А по тебе и не сказать было! — удивилась девушка.       — Что, лучше было бы вдвоем психовать? — Инуяша спрятался за уже отросшей чёлкой.       — Нет, — Хигураши разгребла белые пряди и легонько поцеловала его. — Спасибо! А сейчас вдохни, успокойся и скажи, что надо сделать.       Инуяша так и сделал. Набрал воздух в грудь, выдохнул и сказал:       — Я должен причесать тебя. ***       — П-п-понимаешь… ну, это… когда кто-нибудь женится, то они… э-э-э-э-э-э-э-э…       Мычание затягивалось, и Кагоме решила подтолкнуть речь:       — Проводят вместе ночь?       Инуяша кивнул и продолжил:       — И ну-у-у… а потом… ну, это… понимаешь, может случиться так, что они понимают, что не подходят друг другу! Ну, э-э-э-э… физически, да. Поэтому есть последний ритуал, после которого брак считается окончательно завершенным. Муж на утро дарит жене набор гребней и в первый раз причесывает её в знак того, что теперь только он может это делать, потому что волосы лучше всего хранят запах, и другие мужчины теперь знают, что это его женщина, а если она не хочет быть с ним, то отказывается от гребней! Понимаешь, это обычай такой! — Облачный пес выпалил всё единым духом почти без пауз.       — Никто, кроме мужа? — не поверила Хигураши.       — Еще кровные родственники — мужчины могут — отец, братья, сыновья. Посторонние в самом крайнем случае. Раньше, если такое случалось, женщины обрезали волосы, — объяснил Инуяша.       — А к мужьям это тоже относится? — коварно спросила девушка.       — Ко мне — да! — выпалил Облачный пес.       — Хорошо, давай, — кивнула Кагоме, чувствуя разгорающееся любопытство.       Инуяша, не сводя с неё недоверчивого взгляда, потянулся к сумке, достал сверток. Развернул и очень тихо сказал:       — Вот.       На полотне лежали три гребня и шесть шпилек. Сделанные из дерева, они были украшены замысловатым узором. Тонкие ажурные линии переплетались в прихотливом танце.       — Я знаю, они простые. На свадьбу принято дорогие гребни дарить. Из серебра там или камней — янтаря или нефрита… — начал оправдываться Инуяша, видя, как Кагоме молча смотрит на его подарок.       — Они такие красивые! — выдохнула девушка, перебивая его лепет.       — Да? — поперхнулся парень.       Хигураши кое-что заметила. Если два малых гребня и шпильки были темными, то большой гребень явно светлей и рисунок на нём был проще. Она взяла его в руки. Среди вырезанных колючих веток и зубчатых листиков виднелись цветы.       — Что это? — хрипло спросила Кагоме. Она могла бы поклясться, что чувствует пряный, свежий запах, разлившийся в воздухе.       — Это я сделал, — голос Инуяши тоже засипел. — Те два и шпильки остались от маминого свадебного набора, который ей отец подарил, а Сешемару мне отдал, но большой гребень сгорел. Вот я новый и вырезал. Это еще одно дело, из-за которого я уезжал.       — Сам вырезал? — Кагоме взглянула на дергающего ушами парня.       — Мне помогли, — Инуяша потрогал узор. — У мамы на гребне были цветы яблони, но я вырезал шиповник…       — Что?! — девушка так резко обернулась, что Облачный пес отпрянул. — Спасибо тебе!!! — и бросилась ему на шею.       — Мне показалось, что так будет правильно, — растерянно пробубнил тот, но в объятья сжал охотно. ***       — И что мне делать? — Кагоме чинно сложила руки на укрытых одеялом коленях.       — Может, повернешься? — предложил Инуяша.       Девушка завозилась, пытаясь не расстаться со своим единственным укрытием, но просьбу выполнила.       — А ты умеешь делать прически? — спросила она, пытаясь отвлечься от того, что голый Инуяша позади неё. Это внезапно стало смущать.       — Только очень простые. Я маму причесывал, когда она заболела, — отозвался Облачный пес, подхватывая растрепанные, сырые волосы Хигураши. Его когти едва заметно чиркнули девушку по плечам, но от этого прикосновения она вдруг задрожала и покрылась мурашками.       — Больно? Холодно? — забеспокоился парень.       — Нет. Продолжай, — ломко попросила Кагоме. ***       Признаться в том, что у неё внутри всё загорелось, сжалось, перевернулось и ухнуло, Кагоме не могла. Она сама не понимала, что происходит. Инуяша осторожно разбирал её пряди, иногда задевая кожу, и каждое прикосновение словно сладким шилом втыкалось в девушку. Эти «уколы» ползли вниз, сплетаясь в тянущий узел в животе.       Кагоме откинулась назад, прижимаясь к Инуяше, который засопел и сам подался вперед. Хигураши чувствовала урчание, исходящее из его груди, рокочущей дрожью отдающееся в её теле. Девушка ахнула, когда острые клыки Облачного пса прошлись у неё по плечам, чуть заметно закусывая кожу, а язык горячо и мокро шоркнул за ухом. Напряжение внутри становилось невыносимым. Инуяша уже откровенно гладил её по спине, бокам, животу в такт её похныкиванию. А потом его пальцы проникли между разведенных бедер девушки… Кагоме подбросила судорога. Тугая петля, что стягивала её, внезапно отпустила тело, и оно перестало слушаться. Девушку било. Она даже испугалась того, что с ней происходит, но это было так мучительно прекрасно, что в какой-то момент, не выдержав, она вскрикнула. Инуяша попробовал вытащить зажатую руку, но Кагоме протестующе замычала. Она уже поняла, откуда исходят волны наслаждения.       — Силь-ней, — сумела она выдохнуть, и Облачный пес подчинился.        Сведенные ребра болели. Кагоме задыхалась. Она хотела, чтобы это закончилось и чтобы не кончалось никогда. Ягодицами она чувствовала возбуждение Инуяши, и это добавляло остроту в и так фантосмагорический калейдоскоп ощущений. ***       Чуть позже они лежали, плотно прижавшись друг к другу, потные, липкие и счастливые.       — Кагоме-е-е, — позвал разнежившуюся девушку Инуяша.       — М-м-м? — промычала та, не открывая глаз.       — Я всё-таки должен тебя причесать, — покаянно сказал Инуяша.       — Думаешь, на этот раз получится? — усмехнулась Кагоме.       — А что нам мешает пробовать снова и снова? — проурчал Облачный пес. ***       На этот раз у них получилось. Кагоме склонилась над водой, разглядывая новую прическу, и хмыкнула. Если это называется «простая», то что же такое «сложная» укладка? Её волосы были разобраны на три части. Боковые пряди поддерживали малые гребешки, а приподнятую надо лбом центральную, как и узел на затылке, с симметрично торчащими шпильками, короной венчал большой гребень. Девушка показалась сама себе чужой. Она осторожно протянула руку к своему отражению, повторившему жест.       — Наверное, нам уже пора ехать.       Слова Инуяши вспугнули мелькнувшую смутную мысль. Сон, не сон, бред, не бред. Что-то тревожное, ускользающее из памяти… ***       Когда они выходили из пещеры, вверху что-то хрустнуло, и прямо к ногам Кагоме упала большая друза кристаллов. Хигураши шарахнулась, но Инуяша серьезно сказал:       — Возьми, это дар Богини.       Девушка послушно подобрала подарочек, и опять что-то в памяти шевельнулось, чтобы тут же исчезнуть. ***       Солнечный свет был таким ярким, горячим, настоящим по сравнению с прохладной иномирностью пещеры, что Кагоме даже зажмурилась и весь путь назад прошла почти на ощупь. Внизу она обернулась и вскрикнула.       Тропинки, по которой они спускались, не было. Как не было и входа в святилище.       Инуяша отвлекся от соскучившейся Казе.       — Я же говорил, что это место является только тем, кому оно необходимо, — напомнил он. — В следующий раз оно, может, и не тут объявится.       Кагоме поёжилась. ***       На обратном пути Инуяша внезапно опять вступил на путь воздержания. На недоумение Кагоме он начал нести невнятную чушь про церковь, венчание, обещание и т.д. и т.п. Выслушав этот водопад мычания и фыркания, Хигураши только головой покачала, поражаясь количеству тараканов в одной собакоухой голове. Может, она бы и попробовала с ними побороться, но возвращение домой неожиданно оказалось довольно быстрым и, не прошло и недели, как они миновали границу земель Они.       Девушка думала, что Казе прямиком направится в миссию, но белая кобыла свернула в другую сторону. Пыльная дорога ложилась под копыта лошади. Кагоме героически терпела час, другой и, наконец, не выдержала:       — Куда мы едем? Опять искать нечто мифическое?       — Домой мы едем, — не поддался на её сарказм Инуяша.       — Куда?! — встрепенулась девушка.       — Я купил все эти земли. Ну, все те ранчо, которые люди вдруг продавать начали. Я думал купить одно, ну два, но… они почти за бесценок шли! — Инуяша сделал широкий жест рукой, и Хигураши впала в ступор, сообразив, кто был тем загадочным покупателем, который в дни паники прибрал к рукам всё приграничье.       — Да ты теперь латифундист настоящий! — засмеялась девушка, на что Инуяша невозмутимо фыркнул:       — Кхе! Не-а! Это ты теперь эта… фундистка, вот!       — Что?! — Кагоме так взбрыкнула, что не удержалась на седле, и если бы не Облачный пес, познакомилась бы со своей собственностью попой.       — Ага, — придержал её парень. — Мы документы на тебя оформили. Мироку нашел там какую-то лазейку в человеческом законодательстве. Тебе осталось только подписать.       Кагоме свирепо нахмурилась, готовясь устроить скандал по поводу не в меру щедрых доброхотов, которые даже не посчитали нужным с ней обсудить такой важный вопрос, но Инуяша опередил её гнев, сказав:       — Не злись. Кагоме, это земли людей. Так будет надежней.       Ярость чуть притихла, не испарившись до конца. Просто Хигураши решила перенести разборки на потом, благо, на горизонте показались заросли деревьев, а сквозь них забелели стены.       — Если ты захочешь, мы можем выбрать любой дом из тех, что на ранчо остались. Просто… просто… я когда-то работал на мужика, что тут жил, и мне этот дом всегда нравился! У этого мужика жена была из Они, и поэтому они и дом такой построили… ну… ну… увидишь, короче… Но если тебе не понравится, мы уедем!       Кагоме почти не слушала. Она, вытягивая шею, разглядывала большую асьенду под черепичной крышей, всего несколькими окнами на втором этаже и большими воротами, которые Инуяша, спешившись, распахнул. ***       Внутренний двор утопал в зелени. Тихо шелестел струйками небольшой фонтан, покачивались вдоль открытых террас, опоясывающих здание, фонарики, тонко звенели висящие на стенах колокольчики. У Кагоме перехватило дыхание. Этот дом был совершенно не похож на её мечту, но внезапно девушку охватило чувство, что она на своём месте. Она дома.       Из боковой двери, на ходу вытирая руки от муки, вышла женщина.       — Я вас уже заждалась, — улыбнулась она.       — Мама! — всхлипнула Кагоме, бросаясь к ней. ***       Мучительный спазм согнул девушку над тазом. Когда приступ закончился, Кагоме не спешила отойти от спасительной посудины. Она тяжело дышала, упершись руками в стену, чувствуя, как холодный пот проступает на коже. Дверь скрипнула. Госпожа Хигураши озабоченно нахмурилась при виде скрючившейся дочери.       — Опять тошнит? — спросила женщина. — А ты не беременна ли, голубушка? — мама Хигураши помогла Кагоме добраться до постели.       — Нет, — прокаркала та. — Это скорей на инфлюэнцу похоже. Ничего, пройдет.       — Тебе неможется уже несколько дней. Я пошлю за доктором, — решила женщина.       — Не надо, — помотала Кагоме гудящей головой. — Что он скажет такого, чего я и сама не знаю? Отлежусь, и всё будет хорошо.       — Я так не думаю, — тихо сказала госпожа Хигураши.       Кагоме и сама так не думала. Ей было плохо. Голова болела, тошнило, женские дни наступили не вовремя и протекали на редкость мучительно, а главное, все суставы и кости горели как в огне. Девушке хотелось забыться, но любое движение отзывалось мукой во всем теле.       — Эй, ты в порядке?       Хигураши приподняла голову. На подоконнике сидел Инуяша. Девушка с кряхтением села.       — Мог бы и через дверь зайти. Во-первых, это твой дом, во-вторых, я твоя жена! — сварливо заметила она.       Облачный пес пожал плечами, спрыгнул на пол и сел на кровать рядом с ней.       — Во-первых, это твой дом, во-вторых, с точки зрения людей, ты станешь моей женой только на следующей неделе, а в третьих, я не об этом тебя спрашиваю. Что, совсем хреново? — сказал он, начиная осторожно поглаживать Кагоме по плечам.       — О-о-о-о, свадьба! Я и забыла! — застонала девушка, приваливаясь к Облачному псу. — Даже думать об этом не хочется! Да мне вообще ни о чём думать не хочется! Эй, — вдруг встрепенулась она. — А там, где ты гладишь, меньше болит!       Инуяша отдернул руку. Кагоме возмутилась:       — Ты чего? Я же сказала — меньше болит! Так что давай, жалей меня! — она забралась к Облачному псу на колени и свернулась клубочком.       Уже задремывая под его прикосновениями, девушка услышала шумное фырканье и приоткрыла глаза. Инуяша обнюхивал её, сведя брови.       — Что? — пробормотала девушка.       — Ты как-то неправильно пахнешь, — напряженно сказал парень.       — Я бы сказала, как я пахну, да это будет неприлично. Всё в порядке, я просто приболела, — Кагоме вяло попыталась оттолкнуть почти елозящий по ней нос, но Облачный пес не сдавался.       — Нет. Тут что-то не так! — отрезал он. — Я пошлю за Миогой, — не успела Кагоме возразить, как он положил её на покрывало и выпрыгнул в окно. ***       Старый травник прибыл через день. Он долго осматривал Кагоме и если вначале ворчал, что его сорвали с места, то под конец смолк, и на его украшенном гигантскими усами лице проступила глубокая озадаченность.       — Что, совсем плохо? — дрожащим голосом спросила Кагоме.       — Скорей, необычно, — целитель почесал лысину. — Госпожа Хигураши, я знаю, что вы уезжали с господином Инуяшей. Скажите мне, не были ли вы в некой пещере и не совершали ли там каких-либо ритуалов?       Девушка съежилась и покраснела:       — Эм, да. Мы… эм… поженились в странной пещере. Инуяша назвал её священной.       Миога раздул щеки так сильно, что усы встали почти параллельно полу.       — Так вот оно что! Так, мисс или, точней, миссис Кагоме, — он подмигнул девушке, — вот вам лекарства, а мне надо отлучиться, посоветоваться, — он устремился к двери.       — А что со мной? — крикнула ему в спину Хигураши, но старик не ответил. ***       Средства Миоги сработали. Кагоме стала чувствовать себя намного лучше, прошли голова и живот, даже суставы, благодаря массажу Инуяши, почти не болели. Девушка смогла привести себя в порядок, а Облачный пес, пользуясь своим новым правом, уложил ей волосы, так что нагрянувших гостей она смогла принять в приличном виде. ***       Расшитые серебром белые накидки переливались на солнце, споря в своей красоте со сбруями белоснежных лошадей. Слои разноцветных нижних одеяний набегали волнами, виднеясь в рукавах и на вороте одно из-под другого. Прически были столь изысканы и так густо украшены, что головы трех Облачных псиц, въехавших во двор асьенды, казались окруженными сияющими нимбами.       Две женщины помладше спешились и помогли спуститься третьей, которая, хоть и сидела до этого в седле прямо, на земле немедленно согнулась крючком, опираясь на резную трость, и так и засеменила к крыльцу, на котором замерли мать и дочь Хигураши.       — Мы приехали по просьбе Миоги, — без обиняков заявила старуха. Её лицо, и так сморщенное донельзя, в эту минуту наводило на мысли о целиком разжеванном лимоне.       — Э-э-э-э… здравствуйте, — пискнула Кагоме, не понимая, при чем её болезнь до столь роскошной делегации. Сквозь арку ворот девушка видела еще отряд Облачных псов, расположившийся поодаль.       — Проходите, пожалуйста. Может быть, чаю? — пригласила гостей в дом госпожа Хигураши, но старуха пристукнула клюкой:       — Некогда нам вожжаться с вами!       Кого-то она Кагоме упорно напоминала.       — Иди сюда!       Девушка не сразу поняла, что повелительный жест адресован ей. Она несмело приблизилась к грозной Они.       — Дай мне руку!       Хигураши команду выполнила, в душе начиная потихоньку закипать. Старуха начала, гневно сопя, обнюхивать её пальцы. Постепенно она смещалась сначала на ладонь девушки, потом на запястье, потом, дернув, заставила её согнуться и, несмотря на попытки вырваться, обнюхала шею Кагоме. Чем дальше, тем больше кислый вид старухи сменялся недоумением. Девушка уже начала паниковать, когда Они резво отскочила от неё и, сгрудившись со своими товарками в одну белую, ощетинившуюся шпильками кучу, о чём-то зашушукала.       Во двор, как ядро из пушки, ворвался отлучившийся было Инуяша. При виде гостей он затормозил так резко, что подковки на каблуках искры из каменных плит выбили.       — Бабка Кимико?! Какого хрена ты здесь?! — выдал он.       Одна из спутниц старухи гневно обернулась к парню.       — Как ты смеешь так разговаривать с Верховной жрицей, полукровка?! — закричала она.       — А вас сюда никто не звал, ведьмы! — выплюнул парень.       — Нас Миога звал. Думали, сошел с ума старый хрыч, да только правда всё это! Ты что наделал, окаянный?! — и жрица Кимико, прежде чем парень нашел, что ответить, огрела его клюкой. — Ты же убил эту девочку!!! ***        Кимико и Инуяша орали друг на друга, спутницы жрицы активно участвовали, Кагоме пыталась добиться информации, почему её убили, работники ранчо и Облачные псы толпились в воротах.       — Я настаиваю, чтобы мы зашли в дом и выпили чаю! — голос госпожи Хигураши как ножом разрезал крик, стоящий во дворе. ***       Внутри дом был любопытной смесью интерьеров. Капитальные стены соседствовали с раздвижными перегородками, а вполне обычный стол, пододвинутый к платформе для сидения, позволил привычно и с комфортом разместиться за ним и Они на подушках, и людям на стульях. Инуяша остался стоять, нетерпеливо пристукивая ногой и скрестив руки на груди.       Чаепитие действительно несколько снизило градус напряжения и госпожа Хигураши, отставив чашку, спросила:       — Теперь не могли бы вы объяснить, почему мой зять убил мою дочь?       Жрица Кимико неохотно оторвалась от ароматного напитка, тяжело вздохнула и сгорбилась, опираясь подбородком на скрещенные руки. Её уши обвисли, но тон оставался едким:       — Потому что он болван. Зачем тебе понадобилось священную пещеру искать?! — напустилась она на Инуяшу.       — Да всё из-за вашего долбанного внучка! — взвился тот.       — Что? — не поняла Кагоме.       — Досточтимая Кимико является бабушкой по отцу лорду Сешемару и второй брак своей невестки приняла в штыки, — девушка даже не поняла откуда взялся Миога, невозмутимо попивающий чаёк рядом с ней.       — Лорд Сешемару денно и нощно печется о вас непутёвых, а вы, неблагодарные!!! — жрица ткнула клюкой в сторону заржавшего парня:       — Печётся?! Прям испекся весь, корочкой покрылся! От его печения у других припекает!       — Ладно, — внезапно успокоилась старуха. Её спутницы молчали, предоставив весь разговор вести ей самой, — Коли такие умные, то опишите пещеру. Давайте, давайте! — подбодрила она молодоженов.       Кагоме переглянулась с Инуяшей. По растерянному виду последнего девушка пришла к неутешительному выводу, что в голове у него так же пусто, как и у неё.       — Там… очень красиво, — выдавила она. Память о необыкновенном, прекрасном, восхитительном ускользала. Притом Кагоме отлично помнила все их с Инуяшей действия и разговоры.       — Вода! — вмешался парень. — Точно, там была вода! Вот хрень! — рассердился он. — Почему я ничегошеньки не помню?       Женщины-Они переглянулись и синхронно вздохнули.       — Потому что пещера та особенная. Священная! — как неразумному дитя пояснила сводному внуку очевидное Кимико. — Туда просто так не ездят, потому что просьбы к богам слишком дорого просителям обходятся!       Инуяша вдруг побледнел, пошатнулся и вцепился в край стола.       — Нет, — выдавил он. — Я не просил… Я ни о чём не просил! Я просто… просто… хотел, чтобы мы были вместе!!! — его заколотило.       Кагоме не поняла, что случилось. Она бросилась к Облачному псу, почти насильно усадила его на край помоста и начала легонько почесывать за ушами.       Жрица снова сморщилась. Девушка поняла, откуда ей знакома эта гримаса. От Сешемару, само собой. Тот точно так же поджимал губы, глядя на неё.       — Не верю я всё еще, что полукровке и человечихе место священное явлено было! — и манера выражаться одинаковая прорезалась! — Коли хотите знать, то расскажу я вам, что искали, да о чём просили Цуки-химе те, кто раньше туда приходил!       — Будьте добры, — попросила госпожа Хигураши. — Но прошу в дальнейшем воздержаться в этом доме от определений «человечиха» и «полукровка».       Кимико фыркнула на женщину негодующе, пожевала губами и начала говорить:       — Ты, небось, полу… внучек, — получилось это у неё с таким ехидством, что Инуяша дернулся, а Кагоме подумала, что не везет ему с бабушками, — в сказках про эту пещеру слышал да в легендах? Не врут, не врут они, — старуха дробно захихикала, — но и правды не говорят. Зачем детей на ночь глядя пугать? — ее голос изменился и заговорила она четко и отрывисто: — Пещеру Цуки-химе ищут те, кому податься больше некуда! Те, кому три пути осталось — забыть друг о друге, умереть вместе или на колени перед Богиней пасть, да молить её простить их за нарушение законов природных! Те, кому иначе вместе не быть никогда! Поняли или нет? — жрица дернула ушами.       До Кагоме начало доходить:       — Вы имеете в виду, что это…это… — девушка не знала, как переформулировать рассказ доктора Камидзу.       — Гляди-ка, не дура! Знает! — оскалила на неё единственный клык Кимико. — Точнехонько! Те, у кого в ином случае выродочек народиться может! Вот и ищут они заступничества Цуки-химе! Те, кто из них духом крепок, да влюблен по-настоящему, иногда пещеру и находят. Священной воды испивают, клятвы приносят, и Богиня в милости своей бесконечной делает так, что отныне могут они быть вместе!       — Вы подразумеваете, что под действием некой силы один или оба партнера изменяются, делая их союз социально приемлемым? — госпожа Хигураши в который раз продемонстрировала, что знает гораздо больше, чем считает нужным показывать.       — Если не помирают раньше! — жрица была безжалостна. — И скажите мне, — она снова пристукнула клюкой: — Вам это надо было?!       — О чём вообще идет речь? — тупо пробормотала Кагоме.       Мама улыбнулась ей немного натянуто:       — Милая, боюсь, что госпожа Кимико имеет в виду, что ты превратишься в Они. ***       Кагоме хихикнула. Раз. Другой. Засмеялась в голос. Икнула. Подавилась воздухом, не в силах остановиться. Слезы текли у неё по лицу. Всхлипы чередовались со взрывами хохота. Она даже не поняла, в какой момент оказалась на руках у Инуяши, и он начал укачивать её, пытаясь остановить истерику.       — Вы… вы с ума сошли?! — жалобно спросила девушка, когда снова смогла говорить.       — Не веришь? — жрица со своей свитой ковыляла к двери. — Ничего, еще поверишь! И благодарить кого — знаешь! — палка безжалостно ткнула в направлении Инуяши. — Нет, чтобы Верховному лорду покориться, так он скорей тебя погубит, чем шею согнет! Вот и расхлебывайте! — торжествующе выдала старуха.       — У меня что, отвалятся уши? — Кагоме хотела сказать это насмешливо, но из-за дрожи, начавшей её бить, вышло скорбно.       Инуяша стиснул её до боли. Девушка слышала, что из горла Облачного пса доносится скулеж, и хотела его ободрить, но тело не двигалось.       — Не думаю, что всё так плохо, госпожа Кагоме, — Миога, невозмутимо что-то дожевывая, встал из-за стола. — Мы не знаем, насколько вы изменитесь, но скорей всего, это будет не слишком кардинально. Как если бы у вас один из предков был Они.       — Квартеронка, — прошептал Инуяша.       Кажется, Кагоме после этого все же потеряла сознание, потому что словно сквозь вату слышала, как мама просит Инуяшу унести её, а еще слова Миоги:       — Важней, кем эта девочка станет, да, Кимико? Давненько в мире Они не было Девы Луны… ***       В себя Кагоме пришла, когда уже наступила ночь. Холодный ветер, прокравшись сквозь незакрытые ставни, коварно ущипнул девушку за пятку, вырывая из сна. Хигураши, поморщившись, открыла веки, с ходу наткнувшись на безумный взгляд склонившегося над ней Инуяши.       — Прекрати, — чуть невнятно потребовала она.       — Что?! — не своим, сиплым и сорванным голосом воскликнул парень, дергаясь.       Кагоме успокоилась, а вот Облачный пес накрутил себя до грани.       — У тебя вид такой, словно не котят бросили, а все кошки мира по твоей милости сдохли, — мрачновато пошутила девушка, с кряхтением садясь на кровати.       — Кагоме, я виноват! Всё из-за меня! — Инуяша шутку не принял. — Прости! Прости!! Прости!!!       — Перестань! Немедленно! — девушка охватила его лицо ладонями, может быть чуть сильней, чем ласково шлепнув по щекам, и вытерла большими пальцами мокрые дорожки на серой коже парня.       — Но… — попытался он возразить.       — Никаких «но»! — встряхнула его Кагоме. — Послушай, что я скажу! Внимательно!       Не разрывая хватки девушка заговорила:       — Я не верю во всю эту чушь, которую наговорила Кимико. Она недолюбливает тебя и всех людей, вот и отыгралась, запугав нас!       — Но…       — Это бред, ты понимаешь? Я стану Они?! — девушка фыркнула. — Большей ереси в жизни не слышала!       — Но мы же были в пещере! — сумел возразить Инуяша.       Кагоме стиснула ладони сильней, так что его губы сложились трубочкой, подумала, с какими удовольствием она бы целовала их сейчас вместо всего этого, и сказала:       — А я и не спорю. Это место… там действительно происходило что-то странное, — в памяти настойчиво тренькнула потерянная мысль, но девушке было не до неё: — Думаю, священная пещера вполне реальна… скорей всего, там находится минеральный источник. У вас ведь всё завязано на запахе, так? Значит, он меняет каким-то образом запах тех пар, о которых рассказывала старуха. Если это вообще не сказка! Ведь ни она, ни ты и никто не видел никого, кто бывал в пещере и… переделался? — Инуяша отвел взгляд и прижал уши. — Так я и думала! Инуяша, я не злюсь… посмотри на меня, пожалуйста!.. — парень выполнил просьбу. — Я просто отравилась… Нет, не начинай снова причитать! Умирать в ближайшее время я не собираюсь! У нас свадьба на следующей неделе! Я еще подвенчальное платье не примеряла и фату… Хотя… фату мне теперь уже нельзя, наверное…       — Почему? — спросил сбитый с толку сменой темы Инуяша.       — Но это ерунда, — мысли Кагоме скакали, приближаясь к главному: — Послушай, даже если… вдруг… то, что наговорили — правда, я не расстраиваюсь! Это же замечательно, если я стану чуть-чуть ближе к тебе! Пусть у меня отвалятся уши — другие вырастут! — она отпустила лицо Инуяши и потянула его к себе.       — Они не отвалятся, — Облачный пес сел рядом с девушкой.       — Тем более! Всё хорошо! Честно! Я рада! Жалко, правда, что у тебя все бабушки такие странные… — сознание Хигураши начало путаться. Она засыпала, но торопилась сказать самое главное: — Я люблю тебя!       — И я, — выдохнул Инуяша.       — Когда-нибудь ты сможешь это сказать, а я подожду! — улыбнулась Кагоме. — А теперь давай поспим.       Инуяша покраснел и часто задышал сквозь зубы:       — Это… Миога сказал, что нам нельзя это… это… пока ты не поправишься… тебе нельзя это… беременеть, значит… и лекарства лишние принимать тоже нельзя, вот!       Кагоме даже на минуточку спать расхотелось.       — Инуяша, — сказала она фирменным «ушеприжимательным» голосом, — я разве предложила тебе что-то неприличное делать? Я сказала «поспим», — и, не удержавшись, хихикнула, настолько у Облачного пса сделался смущенный вид. ***       День свадьбы приближался. Кагоме становилось то хуже, то лучше, поэтому было решено перенести праздник в домовую часовню. После венчания в первой половине дня, во второй было решено устроить «новоселье». Миога привез от Кимико лекарство — странно выглядящее, но по уверению зельевара, действенное и очень редкое. «Почти такое же редкое, как доброта древней карги» — объяснил девушке, что сама по себе свадьба у Они большим праздником не считается. Это дело сугубо семейное. А вот тот момент, когда молодые объявляют о том, что будут жить вместе, в идеале в собственном доме, празднуется пышно и с помпой. Слух о Кагоме-Деве Луны стал сенсацией не меньшей, чем золото Монтесумы, и выдался идеальный случай удовлетворить всеобщее любопытство. ***       — Значит, я буду главным блюдом на этом празднике сплетен? — мрачно спросила Кагоме, пока мама подгоняла на ней платье.       — Как и любая богатая и знатная невеста, — спокойно подтвердила госпожа Хигураши.       — Так что потерпишь! — стукнула клюкой старая жрица. Кагоме сама не поняла, как Кимико Ину-но-Тайшо сумела обосноваться в их доме. Сначала девушка возражала против её частых наездов, но старуха намеков не воспринимала, а открытый текст игнорировала, и все смирились. Даже Инуяша, пожав плечами, сказал:       — Ладно, вот Сешемару с севера вернется, она на него переключится и от нас отстанет.       — Думаешь? — с надеждой спросила девушка.       — Или мы просто сбежим! — пообещал парень.       Но пока Кимико была тут, и Кагоме даже начала примирятся с её ехидством и язвительностью. По крайней мере, старуха, в отличие от внука, ледышку не изображала и намеками не изъяснялась. Так что, когда прибыли Санго и Мироку, старуха, посверлив взглядом только-только наметившийся животик охотницы, во всеуслышание поздравила их с намечающейся двойней, вызвав приступ икоты у счастливого отца. ***       — Я рада, — Санго положила руку на живот. Они с Кагоме сидели в одном из садиков, окружающих дом. Охотница выглядела умиротворенной. В её жестах и походке появилась плавность и величавость. — А ты как? Это… правда? — но любопытство её не оставило.       — Хоть ты не начинай! — попросила Хигураши, откидываясь на спинку кресла. В статусе больной был один несомненный плюс — к организации праздника её никто не привлекал. — Все и так надоели, по сто раз на дню спрашивая, как я себя чувствую! Нормально!       — Хорошо, — согласилась подруга. — Но если тебе вдруг завтра станет плохо…       Кагоме отмахнулась:       — С тем же успехом плохо может стать тебе! Ой… — она прижала руку ко рту. — Прости, прости, прости!       — И ты не начинай! Я беременная, а не больная. А нас заперли тут… — Санго поморщившись, обвела взглядом увитые виноградом стены беседки.       — Как двух калек! — закончила за неё Кагоме. — Не знаешь, Сешемару не приехал?       — Нет, и боюсь, он к завтрашнему утру не успеет. Было несколько сильных ливней северней. Дороги размыло и пару мостов снесло, — в положении или нет, но Санго старалась владеть информацией. — Инуяша его пригласил?       — Его по разу все пригласили, включая меня, — призналась Кагоме. — Не хочу с ним враждовать. Но если он не прибудет, сильней всех расстроится его бабушка. Что-то она замышляет за нашей спиной! Узнать бы еще что…       — Сешемару и бабушка… — Санго усмехнулась. — Понимаю, что он на свет появился традиционным путем, но мне все кажется, что его маленького из айсберга достали! А уж бабушка! ***       Утром Великого лорда всё еще не было, но у Кагоме были другие заботы, чтобы переживать по этому поводу. Сердце её билось птичкой, пока дедушка вел её по проходу часовни навстречу Инуяше. Вид её мужа в черном костюме с белой рубашкой был настолько потрясающий, что добравшись до него, Хигураши первым делом шепнула:       — Вау! Ты такой красивый!       К белому и черному добавился малиновый и судорожно дергающиеся уши.       — Да ну, — придушенно прохрипел Инуяша, — это ты, значит… красивая…вот!       — Как раз под цвет зелененьких розочек на платье! — хихикнула не обольщавшаяся насчет своего внешнего вида Кагоме.       — Кхм! — откашлялся священник.       — Простите, отец Сано! — спохватилась девушка. — Мы готовы! — она улыбнулась Инуяше, который вспотел насквозь. Они словно поменялись ролями, потому что на этот раз спокойной оставалась Кагоме. Для неё нынешняя свадьба была скорей формальностью. Своё «да», если разобраться, она сказала намного раньше, чем даже в пещере Богини! ***       Луна сегодня напоминала полную чашу, щедро проливая милостивый свет на свой народ, собравшийся на праздник. Заодно перепадало и не столь многочисленным людям, которые поначалу чувствовали себя настороженно среди Они, но потом, согретые пламенем костров и крепкой выпивкой, расслабились и включились в гулянку.       Кагоме даже не могла быть уверена, что сможет в сплетении танцующих теней и пар разобрать, кто есть кто. Конечно, ей здорово мешала плотная вуаль, наброшенная на голову. Кимико запретила её поднимать, пока она не скажет. Девушка возмущалась, но теперь была благодарна. Под сенью ткани можно было, не стесняясь, отдуваться, вспотев в многочисленных слоях свадебного наряда Облачных псов, в который её оперативно переодела банда старой жрицы, морщиться от боли в отсиженных ногах и прикусывать губу, когда волна слабости накрывала в очередной раз. Инуяша словно чувствовал каждый её приступ, ободряюще сжимая пальцы одной руки. Другую обнюхивали по очереди гости. Хигураши уже со счета сбилась носам, утыкавшимся в её ладонь, но груда подарков с одной стороны от новобрачных росла, а другая куча, с ответными памятными дарами, уменьшалась.       Наконец Верховная жрица великой Праматери Цуки-химе стукнула посохом. Негромко, но музыка и разговоры оборвались в единый миг.       — Встаньте! — прошипели сзади.       Кагоме с помощью Инуяши неуклюже поднялась. Вуаль соскользнула. Все во дворе закричали, захлопали, заулюлюкали. Госпожа Хигураши вытерла слезы. Мироку с блаженным выражением на лице погладил Санго по попе, за что немедленно получил тычок. Шериф показал Инуяше большой палец. Шиппо и Кохаку, думая, что их шалости никто не замечает, бросили в костер петарду, чей вой и треск добавил шума.       — Леди Кагоме Хигураши, благословенная Луной, и Инуяша… Да будут они счастливы отныне и вовек! — закричала Кимико, и новый взрыв приветствий огласил двор.       — Можете уходить! — прошипел невидимый суфлер и молодые с облегчением удрали с праздника. ***       Опираясь на руку мужа — совсем-совсем мужа! — Кагоме ковыляла по коридору. Она настроилась просидеть снаружи добрую часть ночи и теперь удивлялась, что всё закончилось для них так быстро. Второй момент, который её смущал, это заминка Кимико после имени Инуяши в их оглашении. Такие заминки в речи, в поступках, в действиях сегодня возникали всю вторую половину дня, ровно с того момента, когда из человеческой юрисдикции они перешли в лапы бабушки Сешемару. Заметила девушка и взгляды, которыми обменивалась старуха с помощницами. Подоплеку всех этих манипуляций она не понимала и гораздо больше её занимало, не обиделся ли Инуяша на столь явное задвигание на вторые роли.       За этими размышлениями она не заметила, как они добрались до спальни. Облачный пес отступил и буркнул:       — Ну, я пойду?       — Куда?! — возмутилась Кагоме. — Ты что, собираешься сбежать в нашу первую… э-э-э-э… вторую… вторую-первую брачную ночь?!       — Но нам нельзя…       — Это не повод бросать меня в этом ворохе тряпок и шпилек! Я сама просто не разденусь! — девушка демонстративно попыталась выкрутиться из верхней накидки, что предсказуемо не удалось. — Послушай, — пошла она на попятную, — если тебе слишком сложно… эм… просто находиться со мной рядом, то иди, я позову кого-нибудь, чтобы мне помогли.       — Пхех!!! — Инуяша подхватил девушку на руки и пинком ноги распахнул дверь. — Ты как что ляпнешь!       Кагоме только взвизгнула, когда он уронил её на спальный помост, и забарахталась в гнезде пуховиков, одеял и покрывал, чувствуя, что тонет в них. Инуяша одним рывком спас её из плена, усаживая себе на колени.       — Целоваться нам не запрещали! — сказал он и тут же перешел к действиям. ***       Как хорошо было лежать в любимых объятьях, лаская смуглую кожу рук, баюкающих её. Бездумно вглядываться в окно и ловить краем уха отголоски вечеринки в их честь, а самой не шевелиться.       — А чем я пахну? — вдруг спросила Кагоме.       — М-м-м-м? — сонное сопение Инуяши прервалось. — Ты про что?       — Меня в последние дни все обнюхивают без конца, — пожаловалась девушка. — Мне просто интересно, чем я таким особо божественным пахну?       — Ты пахнешь собой, и это лучший запах в мире! — нос уткнулся за ухо Кагоме, а горячий язык зашерудил по шее. Девушка покрылась мурашками и подумала, что ей сдерживаться не проще, чем Инуяше.       — Я серьезно! — выдохнула она, когда поняла, что не дышит.       — И я, — Инуяша прервался. — Ну-у-у, если подумать… — он принюхался. Там, где прошелся его язык, захолодило. — Ты пахнешь чуть-чуть по-другому. Ты пахнешь… Луной!       — Э?! — Кагоме переместилась на другой бок, чтобы видеть лицо Инуяши, серьезное и сосредоточенное. — Это как?       — Я не могу объяснить, — замялся парень.       — Ну и ладно! — быстро сказала Кагоме. Она погладила складку между бровями Облачного пса и напрямик задала вопрос: — Ты расстроился из-за того, что Сешемару не приехал?       — Пхе, я бы очень удивился, если бы он прибыл, — равнодушно сказал Инуяша. Слишком равнодушно. Кагоме успела уже изучить своего мужа, но прежде чем она нашла слова утешения, он быстро сказал:       — Давай спать! Завтра будет день не легче, чем сегодня. ***       Поздно ночью, когда самые крепкие выпивохи утихомирились и даже луна начала выглядеть устало, скользя к горизонту, в ворота асьенды постучали. Взорвались лаем огромные белые собаки — подарок Горо, но тут же смолкли, когда вышедший Инуяша шикнул на них.       — Чего вскочила? Осталась бы в постели! — недовольно бросил парень кутающейся в одеяло и жмущейся к его боку Кагоме.       — А ты чего? Что больше некому дверь открыть? — парировала девушка. У неё было предчувствие и оно полностью подтвердилось, когда в свете фонарей пред ними предстал Сешемару. ***       Великий лорд выглядел потрепанным. Его одежды были запылены, а штаны, как и ноги его роскошного Облачного жеребца, покрыты грязью. Леди Изаей, сидящая на лошади рядом, смотрелась не лучше.       — Проходите, что ли, — пригласил их Инуяша. — Правда, всё уже закончилось.       Сешемару спешился и вдруг отвесил короткий церемонный поклон со словами:       — Я прошу прощения. ***       Одно ухо Инуяши встало торчком. А второе забавно свесилось на сторону, потом они поменялись местами.       — Чего? — не понял их владелец.       — Я опоздал, и всё прошло не так, как планировалось, — выпрямился Сешемару.       — Да нет, всё зашибись было и без тебя, — заявил Инуяша.       Тем временем Кагоме приветствовала леди Изаей:       — Здравствуйте! Может, все же зайдете?       — Приветствую вас, леди Кагоме, — улыбнулась Они.       — Не называйте меня так! — поморщилась девушка.       — Хорошо… Кагоме, — улыбнулась леди, — но и ты тогда называй меня просто Изайе. Надеюсь, мы подружимся!       — Хорошо, — Кагоме неуверенно покосилась на их мужей, которые падать друг другу в родственные объятья явно не собирались.       — Решение было принято единогласно, но Совет постановил, что огласить его должен я лично, учитывая наши с тобой отношения. Я не спорил. Кто я такой, чтобы спорить с богами! — легкий сарказм прорвался в тоне ёкая. — Но я опоздал на торжество. Меня это гнетет, — у Сешемару действительно сделался смущенный вид или это Кагоме почудилось в игре теней?       — Слушай, не морочь мне голову! — разозлился Инуяша. — Хочешь что сказать — говори! Иначе мы спать пойдем! — он обнял Кагоме.       — Очень удачно. Так и стойте, — велел лорд.       Одним движением он вынул из рукава небольшую баночку, откупорил, макнул в неё палец и мазнул им по скулам сначала Инуяше, а потом Кагоме.       — Это я должен был сделать сегодня перед всеми, — Сешемару сделал шаг назад и снова склонил голову. — Ину-но-Тайшо.       Рот Инуяши приоткрылся, а рука дернулась к лицу, да так и застыла в подвешенном состоянии. Ночью красная краска казалась черной на его побледневшем лице.       — Это… — выдавил из себя парень.       — Это именно то, о чём ты подумал! — кивнул Сешемару, отвернулся, прошептал себе под нос: — Если вообще подумал! — а вслух позвал: — Джакен!       — Уже бегу, мой господин!       Из темноты показался лягух. В одной руке он сжимал большую коробку, а другой волок за повод А-Уна.       — Вот! — он протянул свой груз Сешемару, который в свою очередь вручил его Инуяше.       Когда крышка была снята, младший Ину-но-Тайшо пролепетал:       — Это… — со словами у него в эту ночь был полный затык.       Сешемару вздохнул:       — Да, и это - то, что ты думаешь! — он приподнял широкий шелковый рукав белой куртки, демонстрируя вышитый трехсторонний узел, составленный из полудуг, в середине которого красовался цветок морозника.       — Это мон твоего отца. Отныне он твой. Ты теперь глава рода, — негромко сказал Сешемару.       — Поздравляю! Я сама вышивала! — озорно подмигнула Изайе.       — Может, всё-таки останетесь? — сумела выдавить Кагоме.       — Не вижу смысла! — отрезал Сешемару, усаживаясь в седло вислоухого мерина. — Нам надо привести себя в порядок, отдохнуть и вообще…       — Рин нас ждет, — пояснила леди.       Лорд нахмурил чело, но украдкой улыбнулся жене.       — Заезжайте на неделе, — бросил он свежеиспеченной чете Ину-но-Тайшо. — Нам еще земельные вопросы обсудить надо, — и двинулся прочь.       Джакен сунул Инуяше в руку повод жеребца и кинулся за господином.       — Э! Э! Э! — ожил Инуяша, сдерживая заплясавшего коня. — Что это?!       Сешемару оглянулся:       — Это Казе. Пусть хоть она полукровок не плодит!       — Вот козел! — прошептал Инуяша.       Из темноты донеслось:       — Облачный пес! Эпилог       Далеко-далеко от асьенды, где юная пара застыла в воротах, пытаясь осмыслить произошедшее, среди безлюдных прерий высилась гора Хаккурей. Её очертания можно было угадать по черноте на фоне звездного неба. Облачные псы, забрав сокровища, замуровали входы, но если бы кому-нибудь пришло в голову побродить по мрачным коридорам бывшей цитадели Нараку, он подумал бы, что ветер всё же нашел себе лазейку, блуждая почти неуловимыми дуновениями в толще скал.       Вот он невидимыми пальцами пошевелил завядшие цветы, лежащие среди костей. Его печальный свист казался бесплотными словами. Отцвели цветы, Красоты их не вернуть — В прошлом вся она…        Всколыхнулись густые завеси паутины, что оплели стены и потолок. Разбежались мелкие черные паучки, и в одном из углов, где саван тенет был особенно густ, внезапно вспыхнули во мраке два красных огонька…