Хороший, плохой, ушастый: Последняя глава

      Девушка брела по пустыне. Солнце сожгло её кожу до волдырей. Подол некогда нарядного платья оборванными клочьями путался в сбитых, окровавленных ногах. Покрытые песком и грязью волосы липли к измученному лицу. Силы были на исходе, но она не останавливалась. Споткнувшись о камень, она упала, больно ударившись руками. Едва слышный всхлип вырвался из пересохшего горла. Безумно хотелось пить, но вода кончилась много миль назад, и теперь единственное, что оставалось, это провести сухим языком по потрескавшимся губам.       Покачиваясь, путница встала, оглянулась, щуря воспаленные глаза, и вздрогнула. Наверное, черная точка на горизонте ей только почудилась, в искаженном поднимающемся от земли жаре сложно было что-то разглядеть. Она собрала последние силы и ускорила шаг, ковыляя в сторону виднеющейся на горизонте зазубренной полоски гор.       Следующий раз она оглянулась не скоро, все это время мучительно уговаривая себя, что ей просто показалось, но нет… черная точка никуда не исчезла, напротив, она стала больше, плотней, и уже можно было разобрать, что это всадник неторопливо трусит по пустыне, неумолимо приближаясь.       Задыхаясь, падая и снова поднимаясь, девушка бросилась бежать, но горы оставались все так же далеки, а тот, от которого она пыталась скрыться, напротив, с каждой минутой все ближе, ближе… Вот уже слышен стук копыт коня, позвякивание сбруи. Беглянка упала еще раз, приподнялась и застыла так, не оборачиваясь, всем телом чувствуя, как черная тень накрывает её.       — Милая Кикио, куда же ты так спешишь? ***       Нараку спрыгнул с коня, неторопливо отстегнул от седла флягу с водой и, покачивая головой, стал рассматривать съежившуюся на земле измученную фигурку.       — Если ты хотела покончить с собой, то не стоило это делать таким сложным способом, — очень благожелательным тоном сказал он. Кикио вздрогнула, но ничего не ответила. Нараку вздохнул и подошел к ней. Беглянка попробовала отползти, но мужчина резко схватил её за спутанные волосы и запрокинул голову. Кикио закричала, но только сип вырвался из горла. Нараку некоторое время смотрел на её изможденное лицо, а потом опустился рядом на колени и ласково, словно в противовес только что проявленной грубости, погладил по щеке.       — Ну, будет, будет! – он поднес горлышко фляги ко рту девушки. Кикио попыталась отвернуться, но Нараку не позволил ей этого, наклонив сосуд так, что струйка воды потекла по губам. Не в силах противиться желанию жить, Кикио сделала первый глоток, а потом, уже не сопротивляясь, жадно припала к горлышку. Нараку ей не мешал, поглаживая по голове и приговаривая:       — Ну вот, видишь, так же лучше, правда? А то убежала, заставила меня волноваться. Кикио, когда же ты поймешь, — Нараку снова сжал волосы послушницы в кулаке, — ты моя собственность и умрешь тогда, когда я пожелаю!       У Кикио опухли веки, но она смогла посмотреть в глаза Нараку.       — Не… ненавижу тебя! – вырвалось у неё отчаянное. – Что тебе надо?! Пожалуйста, отпусти меня! – взмолилась она.       — Боже, боже, — Нараку, покачивая головой, закупорил флягу. – Все по новой. Опять слезы, мольбы, проклятия. Но знаешь, Кикио, — он привлек девушку к своей груди и прижал крепче, несмотря на сопротивление, – мне это нравится. Бейся, моя пташка, бейся! Не сдавайся, иначе ты мне наскучишь, и я тебя убью.       — Так убей меня! – выкрикнула Кикио. – Я больше не могу…       — Не можешь терпеть меня? – мурлыкнул Нараку ей в ухо. – Или себя? Я не делал ничего такого, чего бы ты не хотела!       — Нет! – девушка замотала головой. – Это ложь! – голос её снова захрипел.       — Фу, Кикио! Ты врушка! – весело воскликнул Нараку. – Даже сейчас, полумертвая, ты реагируешь на мои ласки.       Девушка замерла. Только сейчас она поняла, что Нараку поглаживает её по груди.       — Ах, Кикио, — Нараку потерся щекой о затылок послушницы. – Я думал, что ты будешь игрушкой на час, а потом я убью тебя и отправлю твою голову Инуяше.       При имени Облачного пса Кикио вздрогнула, а Нараку продолжал:       — Но есть в тебе что-то, что не дает мне убить тебя так просто, моя развратная монашка. Я даже благодарен щенку, что он променял тебя на другую девку, и ты досталась мне.       — Нет, — всхлипнула Кикио. – Ты меня похитил. Ненавижу тебя!       — Меня? – удивился Нараку. Он встал, бережно подхватил девушку на руки и посадил в седло, а сам сел позади. – Если бы Инуяша приехал вовремя, ты бы мне не досталась и молилась бы сейчас в своем монастыре. Да-а-а-а, — интимно зашептал он на ухо Кикио. – В тишине, безопасности возносила хвалу Господу, отдав ему свое прекрасное тело! Но ты оказалась никому не нужной, Кикио, когда я тебя похитил. Никто не приехал тебя спасти, Кикио. Они просто выбросили тебя из своей жизни, Кикио. Так что ненавидь их, а не меня, Кикио, — пока он шептал, голова девушки склонилась на плечо.       Нараку некоторое время разглядывал приникшую к нему девушку, потом поцеловал её в висок.       — Пожалуй, надо свить тебе путы покрепче, моя Кикио, — пробормотал он. – Милая, добрая Кикио, ты даже не спросила, что случилось с твоим спутником, который так отважно пытался остановить меня! Надеюсь, грифы не будут торопиться, — усмехнулся Нараку и пришпорил коня. ***       Хигураши Кагоме рухнула в пыль и яростно забарахталась, пытаясь подняться, но онемевшее за многочасовую скачку тело и узкое, сковывающее движения платье не давали этого сделать. Голова гудела, и в ней одиноким голубем кружилось: «Почему? Почему, черт возьми, стоит мне надеть что-то приличное, как случаются неприятности? Интересно, если перейти на дерюгу, моя жизнь станет спокойной и однообразной?!»       Наконец, Кагоме смогла встать хотя бы на колени и огляделась, о чем тут же пожалела. Её окружала толпа Они. Блестящие глаза, стоящие торчком уши над серыми гривами, оскаленные в ухмылках клыки и раздувающиеся ноздри. Девушка замерла. Она никогда не видела столько взрослых Они-мужчин раньше. Их одежда, поведение, вид, их терпкий запах – все заставляло сжиматься испуганным зверьком, но Кагоме себе этого не позволила. Она вздернула подбородок и, хотя и стояла на коленях, надменно обвела взглядом толпу. «Поздравляю, Хигураши, — мелькнула саркастическая мысль. – Со второй попытки у тебя получилось – ты в лапах разбойников!»       — Братан! – внезапно выпалил один из Они, и Кагоме от неожиданности забыла о своей браваде и шарахнулась, ударившись спиной о чьи-то ноги. Она посмотрела вверх, выворачивая голову. Над ней стоял тот самый бандит, что похитил её. Он стянул платок с нижней части лица, но Хигураши все равно безошибочно узнала его по синим-синим глазам, которые сейчас задумчиво разглядывали ее сверху вниз.       — Ты зачем эту человечку притащил? – тем временем продолжил Они, и окружающие согласно загомонили.       — Пригодится, — коротко ответил, судя по всему, их предводитель. Он и Кагоме продолжали смотреть друг на друга, и девушка успела разглядеть, что похититель молод, красив, и понять, что он пугает. Потом Они схватил её за предплечье и вздернул на ноги так резко, что она вскрикнула, а затем без всяких нежностей поволок за собой. Толпа Они заулюлюкала им вслед, давая скабрезные советы и прося оставить им кусочек, так что спина Кагоме под этими похотливыми взглядами покрылась холодным потом, и Хигураши невольно ускорила шаг, словно молодой Они мог защитить её. ***       Кагоме небрежно зашвырнули в небольшую, скудно обставленную комнатку с белеными стенами. Первое, что бросалось в глаза, это разворошенная постель и странные, до жути похожие на кровь пятна на полу. Кагоме сглотнула, с трудом оторвала от них взгляд и посмотрела на своего похитителя, который тем временем плюхнулся на лавку, небрежно развалясь, и теперь разглядывал девушку с видом собственника. Хигураши внезапно разозлилась. Она поджала губы и смерила Они презрительным взглядом.       — Как это понимать, сударь? – холоду в её голосе мог бы позавидовать Сешемару. – Я требую, чтобы вы немедленно привели сюда Шиппо, а затем отпустили нас обоих!       — Ух ты, какая смелая человечиха! – Они засмеялся, щедро сверкая зубами и глазами, встал и быстрым движением обнял Кагоме за талию. – Ты моя добыча, так что помолчи и будь ласковой, тогда, может быть, проживешь еще пару дней! – сказано это было веселым тоном. Парень опять понюхал девушку, а затем толкнул её в сторону постели. Хигураши взвизгнула и, недолго думая, врезала похитителю кулаком в лоб. Рука взорвалась болью до самого локтя, а Волк отступил назад, ошеломленно глядя на оказавший ему сопротивление трофей.       — Не… сметь! – зло выкрикнула Кагоме.       — Ух… ты… — медленно повторил Они, но теперь в его голосе было почти восхищение, и глаза его сияли все ярче. Внезапно он схватил свою предполагаемую жертву за руку, а когда она попыталась вырваться, сжал крепче и заглянул в глаза.       — Смелая, сильная, красивая, решительная, — в голосе похитителя появились новые нотки. – Непокорная, гордая и от тебя приятно пахнет, — он засмеялся бархатным смехом и обнял Кагоме за плечи хозяйским, но одновременно нежным жестом. – Решено! Ты будешь моей сучкой! ***       «Упс! Быстро он!» — ошеломленно подумала Кагоме, невольно восхищаясь, но, тем не менее, решительно вывернулась из объятий новоявленного жениха.       — Су… дарь! – откашлялась она. – Вам не кажется, что прежде, чем называть кого—то своей… — она поморщилась, — своей, вы могли бы хотя бы представиться?       — Разумеется! – похититель улыбнулся так широко, что Хигураши даже несколько смутило количество и острота его зубов. – Я Кога! Наследник племени Диштаки-на-оками, предводитель молодых воинов! – сказано это было с таким апломбом и ожиданием восторженной реакции публики, что Кагоме только головой покачала. Кога принял это за экстаз, охвативший девушку при звуках его имени.       — Не смущайся, человечиха!       — Меня зовут Хигураши Кагоме! – четко отрубила девушка. – Запомните – не «сучка», не «человечиха», ни еще как-нибудь, а «госпожа Хигураши»!       — Прости меня, милая Кагоме! – Волк схватил девушку за ладонь и преданно заглянул в лицо. – Я не хотел обидеть мою милую душеньку!       Кагоме вырвала руку и продолжила сквозь стиснутые зубы:       — И у меня есть жених!       — Не проблема! – отмахнулся Кога. – Я убью этого жалкого человечишку, и ты будешь моя навеки, милая Кагоме!       — Э-э-э-э, — его апломб все же ошеломлял, и Хигураши несколько опешила, но собралась с силами. – Все дело в том, что…       В дверь поскреблись. Кога нахмурился и рявкнул:       — Ну, кто там нам мешает?!       В комнату просунулась голова еще одного Они-Волка с хохолком на макушке. Он быстро оглядел комнату, недоуменно хлопнул глазами при виде все еще целой Кагоме и нерешительно спросил:       — Так это, братан, с Кицуне что делать? Сейчас прикончить, или ты сам этим займешься?       — Шиппо!! – Кагоме рванулась к выходу с отчаянным воплем, но Кога перехватил её. – Не смейте трогать мальчика! – потребовала она у молодого вождя.       — Кто тебе этот Кицуне, милая Кагоме? – брезгливо сморщил нос Волк, не разжимая объятий.       — Он мой ученик, и я несу за него ответственность, — отрезала Хигураши.       — Ученик? – Кога склонил голову и заинтересованно повел ушами. – Так ты учительница, дорогая Кагоме? – в голосе его появилось уважение, и он даже чуть расслабил хватку, не отпуская девушку совсем.       — Да, — Кагоме тоже уловила изменившийся тон собеседника и решила закрепить успех. – Я прошу вас не причинять вреда Шиппо. Позвольте мне с ним увидеться! – голос девушки дрогнул.       — Моя сучка — учительница и такая добрая! – голос Коги тоже дрогнул.       — С-сучка?! – потрясенно охнули в дверях.       — Да! – предводитель тряхнул головой. – Приведите сюда Кицуне! – скомандовал он. – А я пока, милая Кагоме, — он опять нежно сжал руки девушки, – оповещу моих соратников о нашей помолвке! – и стремительно вылетел из комнаты.       Оглушенная Кагоме тяжело опустилась на край постели. ***       Шиппо втолкнули в комнату спустя всего несколько минут. Зареванный Кицуне тут же бросился на грудь Кагоме.       — Гос… гос… госпожа Хигураши! – прорыдал он. – С… с… с вами все в порядке? – мальчик наконец справился со слезами и пристально посмотрел на девушку.       — Кажется, да, — гладя его по голове, сказала Кагоме. – Не знаю, правда, надолго ли… — пробормотала она.       — А что случилось? – спросил Шиппо, вытерев нос. ***       — Вау! – Кицуне округлившимися глазами смотрел на свою учительницу. – Вау! – повторил он с восторгом.       — Нечему тут восхищаться! – возмутилась Кагоме. – Я пыталась сказать ему, что уже не свободна, но он меня просто не слушает! Один не слушает, другой не слушает! Один мямлит и бегает, другой прет напролом! – Хигураши истерично захихикала. – Что ж мне так на женихов везет!       Шиппо озабоченно заглянул девушке в лицо:       — Госпожа, а вы этому придурку про того придурка сказали?       Кагоме поняла и отрицательно замотала головой, а потом спросила:       — Но, может, если сказать Коге, что Ину… — лисенок проворно заткнул ей рот ладошкой.       — Учительница, только не говорите этому Волку, что вы как-то с Псами связаны! – прошептал он.       — Почему? – тоже шепотом спросила Кагоме.       — Потому что Волки и Псы ненавидят друг друга, — пояснил Шиппо.       Кагоме заволновалась. Дурные предчувствия охватили её с новой силой, и были они связаны отнюдь не с её статусом «невесты», и она неуверенно спросила:       — Шиппо, как думаешь, нас найдут?       — Ясное дело! – лисенок посмотрел на неё даже несколько оскорбленно. – Волки… — мальчик сморщился, — хорошо умеют следы заметать. Может, чуть хуже нас, Кицуне. Но Псы, они… упертые, — признал мальчик.       Кагоме попыталась смахнуть пыль, забившуюся в складки бежевого платья, и только потом сказала:       — Шиппо, мы должны попробовать убежать раньше, чем нас найдут.       Кицуне вытаращил на девушку глаза, открыл рот, намереваясь возмутиться, но потом внезапно притих и исподлобья посмотрел на учительницу, напряженно рассматривающую противоположную стену комнаты, где на полке стояли несколько расписных тарелок.       — Вы из-за этого придурка так говорите, да? – спросил он.       — Какого придурка? – фальшивым голосом удивилась Хигураши.       Шиппо вздохнул и покачал головой.       — Вы боитесь, что Ин… сорвется, — серьезно сказал мальчик. Еще помолчал, а потом тихо договорил:       — Знаете, мне мама говорила: «Если увидишь Они с отметками – беги. Даже если это был твой лучший друг – беги, не раздумывай».       Кагоме прикусила губу и сцепила на коленях дрожащие руки.       — Он… не хотел, — наконец выдавила она. – Шиппо, ему было… плохо, очень плохо, — она вздрогнула, вспоминая наполненные мукой золотые глаза в ту ночь, когда Инуяша ушел. – Может быть… ничего и не случится, но я хочу попробовать выкрутиться сама, — тут в Хигураши взыграла гордость. – К тому же не всю же жизнь меня будут спасать?!       — Ну-у-у-у, — неопределенно протянул Шиппо, посчитав невежливым указывать учительнице, что все эти резоны можно было бы оставить и до другого раза, а сейчас, когда их взяли в плен Волки, а ей грозит опасность стать сучкой одного из них – пусть Инуяша устраивает резню, сколько ему влезет!       — Поэтому я постараюсь потянуть время, а ты осмотрись тут, — воодушевилась Кагоме, но тут же напряглась. – Но, Шиппо, я не хочу, чтобы ты пострадал!       — Учительница, — мальчик был сама снисходительность, – я Кицуне, и если бы за вас не беспокоился, то уже десять раз бы удрал! – он немножко преувеличивал, но и в самом деле уже знал, где привязаны лошади банды, а где разместились сами Волки.       Кога ворвался в комнату без стука, так что Кагоме и Шиппо вздрогнули.       — Моя милая, ты соскучилась? – он бесцеремонно спихнул Кицуне на пол, плюхнулся рядом с Хигураши и тут же схватил её за руку.       — Не успела, — проворчала девушка, пытаясь выдернуть ладонь, но тут же вспомнила о плане, вздохнула и заставила себя улыбнуться Волку.       — Господин Кога… — но её перебили.       — Просто Кога! Какие могут быть формальности между нареченными!       Кагоме чуть зубами не заскрипела.       — Кога, а вас не смущает, что я человек? – вымученно улыбнулась она.       — А должно? – искренне удивился Волк. – Ты так прекрасна, что затмеваешь в моих глазах всех самок моего племени. Твоя кожа бела, как свежевыпавший снег, и нежна, как лепесток розы! Твои волосы подобны шелку, а глаза пленили меня с первого взгляда!       «Буря и натиск», — подумалось Кагоме, буквально погребенной под этой лавиной комплиментов, но она не сдавалась:       — Но наши дети будут полукровками! – в её памяти неожиданно ярко вспыхнул образ угрюмого Инуяши с ненавистью бросающего: «Я – полукровка».       — О-о-о-о! – Кога подсел еще ближе и потянулся носом к шее Кагоме. Девушка едва не завопила и выгнула голову вбок, пытаясь избежать «поцелуя». – Ты уже думаешь о наших щенках!       На полу сдавленно хихикнул Шиппо. Кога мгновенно переключил на него внимание.       — А ты что тут делаешь, маленький говнюк? – процедил он раздраженно.       — Так, — Хигураши вырвалась из объятий Волка и встала. – Давайте кое-что проясним. Если вы хоть пальцем тронете Шиппо, я скорей покончу с собой, чем позволю к себе прикоснуться!       — Какая у меня решительная сучка! – просиял Кога. – Конечно, этот юный проказник отныне наш почетный гость и никто не посмеет его обидеть! Ты довольна, душа моя? – он снова схватил Кагоме за руки.       — Второй момент, — Кагоме заставила себя улыбнуться, как могла искренне. – Ваше предложение ошеломило меня. Я не знаю, как принято ухаживать среди Они, но среди людей все происходит не столь… стремительно.       — Всё, что пожелаешь, сердце моё! – жарко пообещал Кога, между делом поглаживая «невесту» по локтю.       — Люди знакомятся, встречаются некоторое время. Мужчина ухаживает за женщиной, дарит ей цветы, подарки, — перечисляла Кагоме, — иногда они посещают совместно какие—то мероприятия – балы, оперные концерты, — тут она замолчала. В памяти некстати всплыло: Опера, примадонна, со снисходительностью богини принимающая комплименты, и Инуяша, с интересом спрашивающий во всеуслышание: «Так что, эта толстая старая тетка воет, а ей за это еще и деньги платят?». – Кагоме улыбнулась с нежностью. Волк немедленно воспринял это на свой счет и усилил поглаживания.       — Иногда, — Хигураши попыталась освободиться, – они едят вместе, беседуют, чтобы получше узнать друг друга. «Просто поговорить» — опять всплыло в памяти.       — Какая глупость! – перебил поток её мыслей Кога. – Я и так знаю, что ты сучка, дарованная мне богами, но если, сердце мое, ты хочешь, чтобы человеческие ритуалы были соблюдены, я не против, — он снисходительно пожал плечами. – Чего сейчас хочет моя красавица? – игриво спросил он.       — Привести себя в порядок, — скромно потупилась Кагоме, даже не слишком кривя душой.       — Хорошо! – Кога встал, подцепил за шкирку слабо вякнувшего Кицуне и направился к двери.       — Шиппо! – рванулась следом девушка. Волк обернулся:       — Я дал слово, — с некоторой обидой напомнил он, и Хигураши отступила, позволив унести мальчика.       Буквально через пять минут в комнату потянулись Волки, внося свежую воду, тазы и кувшины для умывания, разнообразную одежду, зеркало, щетки, расчески, еще вещи. Все они с любопытством разглядывали девушку, которая только ежилась от этого внимания. Потом Хигураши всех выгнала вон, проведя краткий инструктаж по поводу «сначала стучимся, потом заходим». Судя по нахмуренным лбам некоторых Волков, для многих необходимость стучаться стала откровением. ***       Кагоме сжала края таза и уставилась на свое отражение в зеркале.       — Ты справишься, — твердо сказал она сама себе и кивнула в подтверждение этих слов.       Переодеваться девушка не стала. Вместе с чужими вещами принесли и её ридикюль, в котором, к огромному удивлению Кагоме, обнаружился её верный дерринжер. Непонятно, то ли его не заметили, то ли не посчитали вооруженную Хигураши достаточной угрозой, но девушка несколько воспрянула духом. Сейчас она собиралась решить следующую насущную проблему. ***       Кагоме приоткрыла входную дверь и зажмурилась от яркого солнца, ударившего её по глазам. Тут же свет заслонила высокая фигура.       — Ты что-то желаешь, душа моя? – Кога, по своему обыкновению, тут же схватил её за руку.       Девушка смутилась:       — Э, да. Я бы хотела… ну, вы понимаете… удобства…       — Понимаю! – просиял Кога. – Эй, вы! – скомандовал он, и двое Волков тут же кинули под ноги Кагоме штуки золотой парчи. Хигураши, оторопев, отсупила.       — Что это?! – вскрикнула она.       — Твои ножки достойны ступать только по золоту! – на полном серьезе объяснил Кога, и девушке ничего не оставалось, кроме как, опираясь на его руку, вступить на драгоценное шитье и идти по нему вдоль рядов таращащихся на неё Волков.       Никогда еще ей не приходилось столь триумфально шествовать в сортир! ***       К её возвращению вся комнатка была буквально устлана коврами и дорогими тканями, заставлена золотыми и серебряными вазами, в которые небрежно, кое-где прямо с корнями, воткнули свежесорванные цветы.       — Я все так делаю, душа моя? – жарко выдохнули ей в ухо, и Кагоме подпрыгнула. Кога опять цапнул её за руку и повлек к столу:       — Теперь поужинаем и поговорим, владычица моего сердца!       Хигураши усадили на стул и поставили перед ней тарелку с толстым ломтем полусырого мяса. Девушку затошнило:       — Эм, а нельзя его прожарить? – робко спросила она.       Кога нахмурился. Кагоме напряглась, но Волк заорал:       — Эй, вы что, думаете, моя сучка будет это есть?! А ну, быстро сделали все, как полагается!       Тарелку из-под носа у Кагоме буквально выхватили и через несколько минут притащили обратно с уже значительно лучше приготовленной едой. На мясе даже зелень сверху кокетливо лежала!       Хигураши отломила кусочек хлеба. Краем глаза она поглядывала на своего сотрапезника, который, стоило ему только перехватить взгляд девушки, немедленно переставал жевать и отвечал ей широкой улыбкой.       Темнело. Приближающаяся ночь нервировала Кагоме и, чтобы затянуть ужин, она начала светскую беседу.       — Эта ваша родная деревня?       — Что ты, сердце моё! – Кога удивленно посмотрел на девушку. – Мое… нет, наше Племя живет северней! И мы, Волки, не унижаемся, ковыряясь в земле!       — Тогда что это за деревня? – насторожилась Кагоме.       — А! Так, ничья, — Волк небрежно пожал плечами. – Мне она понравилась, и мы решили тут остановиться.       — А жители? – Хигураши почувствовала, как у неё начинает скручивать живот.       — Какое мне до них дело, — Волк небрежно отправил в рот кусок сочащегося кровью мяса, а Кагоме внезапно вспомнила то подозрительно напоминающее кровь пятно, которое видела на полу, и её затошнило уже всерьез.       — Вы их убили? – прохрипела она, прижимая ладонь ко рту.       Кога уставился на девушку.       — Тебе нездоровится, душа моя? – озабоченно спросил он.       — Нет, все хорошо, — Кагоме прикусила щеку изнутри и заставила себя улыбнуться.       — Вот и чудесно! – просиял молодой предводитель, а Кагоме, спохватившись, сморщилась:       — Хотя, пожалуй, да, мне немножко дурно. День был… насыщенным. Вы не возражаете, если я сейчас лягу спать и отдохну как следует?       — Кога, голубка моя, называй меня Кога! – шутливо погрозил ей пальцем Волк, но, к огромному облегчению девушки, кивнул:       — Конечно, отдохни! Тебе надо набраться сил перед свадьбой! Я пойду, но прежде… — и не успела Кагоме моргнуть, как он оказался рядом, обнял и зарылся носом в её волосы.       Кагоме задохнулась. Она просто оцепенела от отвращения и ужаса. Это было уж слишком, и, не выдержав, она просто оттолкнула Когу от себя. Он оскалился, и девушка поспешно сказала, подавляя в себе истерику:       — Простите, это инстинктивно. Я все еще не могу привыкнуть к вашим своеобразным поцелуям, — и надрывно засмеялась.       — Ничего, у тебя будет время привыкнуть! – Кога ушел, а Кагоме продолжала смеяться и не заметила, как смех перешел в рыдания.