Хороший, плохой, ушастый: Последняя глава

      Кагоме съежилась, стуча зубами. Теплый день незаметно растворился в черном холоде, который просачивался сквозь неплотно закрытое окно.       Вернувшись в миссию, девушка опрометью, не отвечая ни на чьи встревоженные вопросы, кинулась в ванну и сидела там, ожесточенно омываясь, до сумерек. Она бесчисленное количество раз прополоскала волосы, протерла все тело одеколоном, смыла уже его запах и, только когда почувствовала, что еще раз - и она просто сдерет с себя кожу, остановилась. Потом она шмыгнула в свою комнату, выпила успокоительный чай, приготовленный заботливыми монахинями и, надев свежую ночную рубашку, нырнула под одеяло. Надо было накрыться еще и покрывалом, но ей хотелось быстрей спрятаться от всего мира и теперь приходилось расплачиваться за небрежность. Она не могла себя заставить пошевелиться и на скрип окна даже не дернулась.       - Ты спишь? – прошептал знакомый голос.       - Уйди! От меня волками пахнет! – рявкнула Кагоме, не оборачиваясь.       - Уже не пахнет, - заверил Инуяша. Хигураши разозлилась:       - Радость-то какая! Видеть тебя не могу! – она не собиралась щадить ни чьи чувства.       Некоторое время было тихо. Кагоме слышала сопение и скрип кожи сапог, когда Инуяша переминался возле кровати.       - Ну и не смотри, - обиженно пробубнил он, но не ушел, потоптался еще и выдавил:       - Это… ну… это… я не хотел… это…       Кагоме собиралась промолчать, но потом не выдержала и бросила за спину:       - Что «не хотел»? Что «ну»? Что «это»? Хочешь сказать, говори.       Парень засопел:       - Это… ну… это…       Кагоме прекрасно знала, что Инуяше сложно открыться перед кем-нибудь, трудно правильно выражать свои эмоции, невероятно тяжело облекать свои мысли в слова, а сейчас от него требовалось все это сразу, но она не собиралась ему помогать.       Сопение сменялось кхканием и скрипом зубов, чтобы вернуться с новой силой, но потом Инуяша героически выдавил из себя:       - Я не хотел тебя обижать! Вот…       Опять помолчал, но видя, что реакции на его слова нет, отчаянно заговорил:       - Кагоме, ты хорошо пахнешь… Нет! То есть да! То есть… Тьфу! Для Они запах почти всё! Как для людей зрение. У деда был друг, так он был слепой, но про него и не скажешь, потому что нюх у него был ого-го! Ты хорошо пахнешь! Когда я тебя нюхаю, мне… спокойно!       Хигураши замерла.       - А сегодня от тебя пахло плохо! Нет! То есть… Р-р-р-р! От тебя пахло хорошо, но плохо! Так, как будто тебе было хорошо, но с этими Волками, а не со мной, и от этого я взбесился! – выпалил Инуяша единым духом.       Кагоме стало смешно. Это сейчас он её таким образом оповестил, что ревнует?! Но девушка продолжала молчать, и Облачного пса несло дальше:       - Но мне все равно! Кто я такой, чтобы тебе указывать, что делать! А даже если бы это было не по твоей воле, то мне тоже все равно! Охотница правильно сказала, что ты слабая и не могла сопротивляться!       - Стоп! – этого Кагоме уже не могла стерпеть. Ей страшно хотелось обернуться, но она решила не уступать хотя бы этого. – Что Санго сказала?! Что я слабая?!       - Нет! – выкрикнул Инуяша. – Она сказала, что ты сильная, но слабей Волков, и если они тебя обидели… как-то, то ты правильно делала, что не сопротивлялась, и ты из-за этого не станешь для меня вторым сортом, никогда! Я поубиваю этих Волков, но если ты в них влюбилась, я…       - Стоп!!! – у девушки даже голова закружилась от попыток понять, кто что сказал: - Влюбилась?! И при чем тут Санго?!       - Охотница врезала мне и сказала, что я тупица, и не пустила поехать к тебе, а я хотел, потому что мне все равно, что там эти Волки сделали… - Облачный пес пошел на новый заход. Кагоме вздохнула:       - Инуяша, я четко, внятно и просто сказала тебе, что ни-че-го не бы-ло! Волки со мной ни-че-го не сде-ла-ли! – отчеканила она. – Ты опять не веришь! – ей стало жалко себя до слез. – Как тебе в голову только могло прийти, что я вот так, не сопротивляясь, им поддамся! Да и Санго как такое в голову могло прийти, - буркнула она себе под нос, а Инуяша тем временем выдал:       - Ну, они же тебя похитили!       - И? – не поняла Кагоме.       - Ну, я же тоже тебя похитил! – пробормотал парень.       Кагоме искренне восхитилась его логикой:       - По-твоему, я должна влюбляться во всех, кто меня похитил?! – и была вознаграждена непередаваемым булькающим звуком.       Откашлявшись, Облачный пес осторожно присел на край кровати. Кагоме почувствовала, как прогнулся под ним матрас.       - Эта… так ты в меня влюбилась, когда я тебя похитил?       Девушка в отчаянии закатила глаза.       - Нет! – и услышала еще один звук утопающего в эмоциях щенка. – Я влюбилась в тебя позже. Когда ты меня похитил, я тебя терпеть не могла! А знаешь, что самое обидное? Ты мне опять не веришь!       - Что ты меня терпеть не могла? – замороченным голосом спросил Инуяша.       «Тупица» и «идиот упертый» остались за зубами.       - Балда! – это вырвалось. – Что я тебя люблю! – в комнате все еще было холодно, но хоть вспыхнувшие щеки согрелись.       Инуяша не то что сопеть, даже дышать, кажется, перестал, и только мягкое «ух-ху» вылетевшей на охоту совы за окном нарушало тишину. ***       - Ты чего трясешься? – озабоченно спросил Облачный пес через некоторое время.       - Зам-мерзла, - проклацала зубами Кагоме.       - Сама балда, - матрас прогнулся еще больше, зашуршало одеяло, поверх которого лег Инуяша, подтягивая её поближе, согревая ей спину своим телом.       Хигураши дернулась, но почувствовала, как тепло начинает проникать в неё, а узлы стресса и паники, которые она непрерывно испытывала эти несколько дней, расходятся.       - Я до сих пор не могу поверить, - теперь они были очень близко друг от друга, и Инуяша шептал, - что ты, такая красивая, умная, образованная, воспитанная, из хорошей семьи, хоть посмотрела на меня, не то чтобы вл… - шепот перешел в неразборчивое бормотание.       У Кагоме в очередной раз защипало в носу:       - Иногда тебя действительно очень сложно любить, потому что ты сам себя не любишь!       - Пфе, а есть за что? – тон её собеседника стал угрюмым.       - А обязательно любить за что-то? – тихо спросила Кагоме.       Облачный пес промолчал, и дальше они просто лежали, согревая друг друга.       Потом Хигураши чуть шевельнулась:       - Знаешь, так нечестно, - она тоже чувствовала себя виноватой. – Я не очень понимаю все тонкости с запахом, но эта история действительно дурно пахнет, - поняв, что невольно скаламбурила, девушка хмыкнула и продолжила: - Ты имеешь право знать, что там случилось…       - Нет! – встрепенулся Инуяша. – Раз ты говоришь, что ничего не было, значит так и есть!       - Ну, я бы не сказала, что совсем ничего не было! – Кагоме услышала зарождающееся опасное сопение, но отважно продолжала. – Этот Волк, который меня похитил… - и, пропуская некоторые детали, девушка начала рассказ о своем приключении. ***       - Я выдерну этому Волку ноги и забью его ими до смерти, - спокойным деловым голосом сказал Инуяша.       - Нет! – завозилась Кагоме. – Пожалуйста, нет! Обещай мне! Все закончилось, и давай просто забудем это, как дурной сон! Обещай!       - Хорошо, - неожиданно легко согласился парень. – Я не буду вырывать этой гниде ноги. Только ничего не закончилось, - вздохнул он. – Эти чертовы пластинки все еще у этих гребаных Волков! Мы их так и не поймали, ур-р-родов! Что эти серохвостые поганцы умеют, так это линять!       - Ой, - пристыженно сжалась Кагоме. – Сешемару наверное рвет и мечет!       - Да нет, не рвает и не метает. Он вообще какой-то… примороженный, - заметил Инуяша.       - Сешемару примороженный?! - деланно удивилась Кагоме.       - Ну, больше чем обычно, - уточнил не понявший сарказма Облачный пес.       - Ой, - вскрикнула Кагоме. - Я ведь с Сешемару возвращалась! А-а-а-а, я даже внимания не обратила! Он действительно как ледник был!       - Ну, что еще!? – возмутился Инуяша, когда девушка опять дернулась:       - Ой! А как там Мироку? – молодого священника не было видно ни среди тех, с кем она ехала в миссию, ни здесь.       - Пхе! – фыркнул Инуяша. – А с блудистом все в порядке. Если у нас с ним и есть что общее, так это крепкие головы! – сообщил он вполне серьезно.       - Это точно! – Хигураши невольно поморщилась, поводя плечом.       - Очень больно? - смущенно спросил Инуяша, поглаживая её через ткань.       - Ты сейчас чувствуешь вину за то, что твоя голова недостаточно мягкая, и я об нее руку отбила? – ехидно спросила Кагоме.       - Э-э-э-э, ну, типа! – Инуяша был непробиваем!       Спорить Кагоме не хотелось – хотелось спать. Она отогрелась, расслабилась, и для окончательного счастья не хватало самой малости. Девушка завозилась, поворачиваясь лицом к Облачному псу, который моментально напрягся, а уж когда Кагоме, пристроившись щекой на его груди, начала носом поддевать пуговицу на рубашке, и вовсе окаменел, и только придушенно спросил:       - Ты… чего делаешь?       - Нюхают меня, нюхают, - сварливо и сонно пробурчала Кагоме. – Надоело! Я тоже хочу!       Пуговица наконец поддалась, и девушка бесцеремонно сунула лицо под ткань, вдыхая запах Облачного пса.       - Я люблю тебя за то, что ты такой, какой есть, - выдохнула она в смуглую кожу, - за то, что я могу вот так лежать, и мне хорошо. Надежно. Никогда не думала, что такое может быть! Люблю за то, как ты смотришь на меня… и даже за то, что доводишь временами – тоже люблю! – Кагоме сунула голову еще глубже под рубашку и высвободила из-под одеяла одну руку.       «Как-то это…» - робко намекнуло благоразумие, но Кагоме на дала себе обдумать мысль, ухватившись пальцами за подвернувшуюся ей длинную белую прядь и, перехватывая её, добралась до вожделенной вершины. Она даже застонала от удовольствия, когда наткнулась на меховой треугольничек.       Кагоме млела, чувствуя под подушечкой большого пальца прохладную кожистую внутреннюю поверхность собачьего уха, а под остальными мягкую пушистую внешнюю сторону. Ей очень хотелось, чтобы Инуяша тоже прикоснулся к ней. Девушка чувствовала, что сделай он это, и произойдет что-то прекрасное… или ужасное… или ужасно прекрасное… она проваливалась в туман, наполненный ожиданием и счастьем. Инуяша молчал, только сердце билось быстро-быстро, как у испуганного зайца. ***       Мироку шел по коридору, нервно оглядываясь. Он не должен был находиться здесь, около женских спален, особенно ночью, но, провалявшись два дня в полусознании с разбитой головой, посчитал, что имеет право на маленькое послабление. Тем более что Морфей к молодому человеку не заглянул, и прогулка должна была помочь от бессонницы. Почему гулять он направился именно сюда, Мироку сказать затруднялся. Во все еще гудящей голове всплывали какие-то отрывочные мысли, многие из которых, узнай о них Санго, обернулись бы для молодого священника новыми травмами. Именно поэтому «гулял» Мироку максимально тихо.       Дверь в комнату госпожи Кагоме была приоткрыта. Хоши нахмурился и потянулся её прикрыть, но, не удержавшись, заглянул, тут же заулыбался, как Чеширский кот, и прошептал:       - Ах, вы спите? Ну, спите, спите, это я так! – и собирался уже ретироваться, но поймал отчаянный взгляд золотых глаз и нахмурился:       - Инуяша, что случилось?       - Сними её, - буквально прохрипел Облачный пес, на груди которого, засунув голову почти целиком под его рубашку, спала Кагоме.       Сам Инуяша сонным или даже расслабленным не выглядел. Он был напряжен, как тетива, упираясь каблуками сапог в кровать, словно готовясь прыгнуть. Героически не улыбающийся Мироку приподнял Кагоме, и в ту же секунду Облачный пес сиганул спиной вперед в приоткрытое окно. Кусты гневно зашумели.       Хоши аккуратно прикрыл недовольно завозившуюся девушку покрывалом и покачал головой. Улыбка сошла с его губ, и, когда он перелез через подоконник, закрыл за собой ставни и устроился на траве, молодой человек был уже совершенно серьезен.       - Ты в порядке? – спросил он у кустов.       - Ы-ы-ы-ди отсюда! – придушенно провыли заросли.       Хоши вздохнул. Зря он не остался болеть в постели!       - Скажи, госпожа Кагоме точно спит? – уточнил он.       Инуяша вылез и насторожил уши, угрюмо сопя.       - Точно, - выдавил он и начал вытряхивать из волос ветки.       - Мне не слишком нравится заводить этот разговор, но придется, - Мироку вздохнул еще раз. – Нельзя слишком долго кипятить чайник, Инуяша, он и распаяться может.       - Ты о чём? – буркнул Облачный пес, не глядя на брата.       Хоши смог удержать очередной вздох:       - Давай обойдемся без твоей привычной преамбулы «я-идиот», - попросил он. – Я о том, что случилось пять минут назад в комнате госпожи Хигураши.       - Ничего не случилось! – вскинулся Инуяша.       - В том-то и проблема, да? – проницательно спросил молодой человек, и Облачный пес покраснел так стремительно, что сопровождающее это гневное фыркание действительно походило на звуки парового котла. Инуяша резко отвернулся и опустился на одно колено, сцепив руки на другом.       - Она… а я… ну, не против… мне даже нравится… но… её похитили… и Волк… - Инуяша говорил отрывисто, пряча лицо. – А она… рядом… и… вот! – Облачного пса передернуло.       Мироку посмотрел на него сочувственно, потер забинтованную голову и подумал, что Кагоме, при всей своей современности, все же слишком невинна, если даже не понимает, что происходит. Другой вопрос, понимает ли это Инуяша?       - Спрашивать это мне не хочется еще больше, - Хоши надеялся, что бить раненого не будут, - но не мог бы ты мне в двух словах рассказать о своей интимной жизни?       - Моей чём?! – вытаращился на него Облачный пес.       - А ведь и рассказал, - меланхолично сообщил Мироку ночному небу. – Аисты, капуста, пчелки-цветочки?       - У тебя в черепушке точно лишней дырки не сделали? – Инуяша, продолжая таращиться, склонил голову на бок и дернул ушами.       - Мужчины и женщины? – в последней слабой надежде, что не придется говорить напрямую, намекнул Мироку.       Красный цвет Инуяшиного лица перешел в багровый, Облачный пес резко отвернулся, надменно вскинул голову, сложил руки на груди и пхекнул.       - Вопрос снимается… - начал Мироку, но его перебили:       - У меня была женщина.       Хоши подавился на вздохе от неожиданности, закашлялся, беспомощно махая рукой, а Инуяша, видимо решив его добить, добавил:       - Ну, не совсем женщина.       Мироку почувствовал, как глаза лезут на лоб, дыхание спирает, а в голове безумным галопом несутся мысли о Джанкоцу и том состоянии, в котором Инуяша был в тюрьме, но не успело воображение дойти до жуткого финала, как Облачный пес бросил на него косой взгляд.       - Она была полукровка, как и я.       Мироку выдохнул так шумно, что сам вздрогнул:       - Фу-у-у-у, не пугай меня так!       - О чем ты?! – Инуяша нахмурился, покраснел еще больше, так, что на переносице выступили капельки пота, отвернулся и еле слышно забубнил:       - Ну… я тогда нанялся скот перегонять с людьми. Они, ну, нормальными оказались. Это они мне седло отдали и ружье. И даже заплатили! – он запнулся и покачал головой, словно факт, что ему заплатили за работу, удивлял его до сих пор. – Ну… вот. А когда мы пригнали стадо, то они и говорят, мол, пошли с нами. Я не знал, куда они идут, а они ржать! Мол, пора… ну и пришли в… то место, - парень съежился. – Слушай, как ты туда ходишь? Они ведь… все эти женщины… они… не хотят… им плохо, а они улыбаются…       Мироку замер и понял, что сам начинает краснеть. Открыл рот, чтобы начать оправдываться, но промолчал. Сказать было нечего.       - Я сбежал! – свирепо бросил Инуяша. – Ну… то есть… к черному ходу, а там она была… просто стояла… полукровка Кицуне. Я и спросил: «Ладно люди, они не чуют, а как ты можешь?» Она только плечами пожала, говорит: «Ко всему можно привыкнуть». Ну там… слово за слово… Вот. Но я чуял запах! – словно Мироку его в чем-то обвинял, оскалился на него Облачный пес, но потом сник. – Вот… так и… один раз… Фех! – он расцепил руки и вытер ладони о траву, словно пытаясь что-то стереть.       Мироку молчал. Как очень часто в случае с Инуяшей, он не знал, что сказать.       - Тогда ты должен понимать, что с ваши с Кагоме «спят-вместе» надо заканчивать, - молодой человек решил вернуться к вопросу, с которого все и началось. – Если ты все же не решишь взять инициативу в свои руки, - не удержался Мироку, за что был вознагражден очередным свирепым взглядом. – Шучу! – оправдываясь, молодой человек улыбнулся. – Слушай, если все так завязано с запахом, то как мужчины-Они решают свои… проблемы? – внезапно пришло в забинтованную голову.       - А я откуда знаю!!! – заорал Инуяша и ломанулся прочь через многострадальные кусты.       - Я это вслух спросил?! – поразился Мироку. – Видно, досталось мне сильней, чем я думал, - пробормотал он, встал, открыл ставни и полез в окно Кагоме. Остановило его многозначительное «Кхм». Чувствуя, как покрывается потом под бинтами затылок, Мироку медленно обернулся. Среди деревьев стояла Санго и выразительно на него смотрела.       - Это не то, что вы думаете! – жалобно пролепетал Хоши, подозревая, что на этот раз его не спасет даже ранение. – Я все могу объяснить! Это Инуяша виноват!