***
— Что случилось? — удивился Лухан, почти опустошив свою бутылку пива. Мы как последние идиоты с глупыми улыбками на лицах спрятались за диваном, стоявший с боку от двери. Надеясь, что он нас не найдёт, а друг не спалит, мы громко хихикали и пытались ничем себя не выдавать. Честно, я сам не понял, почему убежал вместе с Сюмином, но весь этот детский процесс глубоко закрутился в моей душе, как старый безголосый фильм, заставляя выделять неимоверное количество эндорфинов. Я хотела сделать что-то, что заставило бы меня вспомнить детство. — Где Минсок? — услышали мы низкий голос Чонина со стороны двери. Судя по тишине, я мог поспорить, что Лухан застыл на диване с бутылкой пива, как камень, загадочно смотря в глаза Чонину. — Поднялись на второй этаж, — достаточно неуверенно сказал попавшийся Чонину пострадавший, пожав плечами. — Минсок, я вижу твою рыжую макушку, выходи! — возмутился Чонин. Мы, не выдержав, громко рассмеялись и, выпрямившись, игриво посмотрели в его карие глаза. Чонин был в белой обтягивающей майке, перчатках, джинсовых бриджах и кроссовках. Его бронзовый загар отлично подчёркивал мускулатуру в области рук и шеи, а белая майка - крепкую грудь и железный торс. Почему-то я не сомневался, что если попробую ударить ему кулаком прямо в пресс, то больше пострадает моя рука, а не его живот... — Что-то случилось? — невинно спросил Минсок, хлопая глазками. — Тебе не холодно? — без капли притворства спросил я. — Перестаньте выделывать тут красивые глазки, — нахмурился Чонин, отчего я невольно улыбнулся. Он очень редко делает такое лицо. Да и мне кажется, что ему эта ситуация тоже в радость. — Твой бассейн сам не помоется! Минсок тут же опустил голову и плечи, тяжело застонав, но всё-таки мелкими ленивыми шажками подойдя к нему. — Я вообще хотел просто посидеть у костра вечером, а не в бассейне купаться... На этой ноте мы все вышли во двор и начали чистить бассейн.Глава 6. Дом.
22 июня 2015 г. в 16:07
— Ничего себе, — только смог сказать я, когда вышел из машины и с раскрытым ртом изучал внешний вид трёхэтажного огромного — просто нереально огромного, мать вашу — коттеджа.
Дом имел слегка грязный, но внушающий своё величество белый цвет, деревянные окна, покрытые длинными зелёными стеблями, на которых росли фиолетовые причудливые цветы, зелёные клумбы вокруг всего дома, кроме парадного входа и лесенки из пяти-шести ступенек. Несмотря на то что дом казался относительно старым, он был похож на одни из тех домов, которые смотрятся ново несмотря ни на что.
— Дом так дом, — присвистнул Лухан, оказавшись рядом со мной.
Мы с открытым ртом изучали не только внешний вид дома, но и его окружение. Вокруг коттеджа в диаметре метров эдак три-четыре не было ничего, кроме коричневой земли из опавших и неубранных листьев, где временами показывались мхи и лишайники. А после этого был один сплошной лес с могучими старыми деревьями-пенсионерами.
И только спустя некоторое время я услышал звук морского прибоя. Вглядевшись, я осознал, что сзади дома было меньше деревьев и она не расплывалась в сплошном коричневом и зелёном цвете, как с других трёх сторон дома, а застилалось голубым небом и облаками. Я ещё раз присвистнул, почувствовав прохладный ветерок.
— Чего встал? — услышал я смешок с другой стороны машины. — Не для того мы вас привезли с утра пораньше, чтобы вы любовались видом.
Меня слегка передёрнуло.
Я, мать вашу, вчера после изнурительного «похода» на гору и стресса после выступления убрал нашу довольно-таки не маленькую комнату сам, каждый угол. Меня выбешивала лишь одна мысль о том, что мы сейчас будем мыть или убирать дом.
— Ты что, злишься? — спросил Чонин, вдруг оказавшись напротив меня. Я удивлённо распахнул глаза, смотря на его карие. Для этого мне приходилось слегка поднять подбородок вверх. Боже, иногда я ужасно хотел быть высоким парнем.
— С чего ты взял? — решил поинтересовался я. Неужели он узнал меня всего за неделю?
— Ты сжал губы и ненавистно смотрел на дом, — расхохотался он. Неужели я так явно разозлился? — Не волнуйся. Мы не будем убирать дом, как ты наверняка подумал.
— А что тогда? — спросил я, последовав за Сехуном и Луханом, которые решили войти в дом.
— Ну не один Минсок же будет готовить бассейн, верно?
И я улыбнулся.
Чистить комнату, которую убираешь каждую неделю и видишь каждый день, довольно-таки скучно и сложно, скажу я вам. Ведь твоя комната — это твоя комната, и ты думаешь, что чистить или вытирать её не имеет смысла, ведь кто будет заходить туда? Но помыть бассейн, в которым ты будешь купаться несколько часов спустя и которую ты будешь доводить до блеска с людьми, которые тебе интересны... Наверное, всё-таки уборка — довольно занятное дело.
Внутри дом был не менее величественным — большая лестница, ведущая вверх, роскошная люстра, высокий потолок, дорогой пол, восемь комнат, три ванны, кухня, столовая и гостиная. Не жизнь, а сказка!
— Я бы согласился стать уборщиком в этом доме, — сказал я, оставшись с Луханом в гостиной. Мы сидели на большом диване, в котором бы могло поместиться человек десять, и умиротворённо пили газированный напиток, лежавший на открытом мини-холодильнике на кофейном столике напротив дивана.
— Я бы стал здесь рабом, — поддакнул Лухан, поражённый красотой дома не менее, чем я. Несмотря на то что с Минсоком они знакомы довольно давно, он впервые посетил его коттедж.
Сзади дивана стояла книжная полка на всю стену, от угла до арки, ведшая к парадному входу и к лестнице. Я удивлённо обошёл её взглядом, резко остановившись на книге с белый твёрдым переплётом. Она стояла лицом вперёд, а на ней было написано «Томас Морган. Всё в одном». Будучи человеком медицины, я заинтересованно пытался открыть книгу про известного учёного биологии одним лишь взором, поленившись встать с такого удобного и мягкого дивана.
Но на мгновение я вспомнил, что решил попрощаться с медициной. Что я решил кардинально поменять свою жизнь. И я посмотрел на книгу с прощанием, но с улыбкой и с некоторой тоской.
— Как вам дом? — вошёл в гостиную хозяин коттеджа в джинсах и в синем поло. Он застыл около арки и с ожиданием смотрел на нас.
— Зашибенно, — в один голос сказали мы с Луханом.
— Будете пиво? — спросил он.
И мы слегка замялись. Лухан и я редко выбираемся на вечеринки. В основном мы сидим и зубрим, пишем и печатаем. Пиво мы считали излишней роскошью и чем-то вроде запретным, хотя возраст вроде бы уже позволял. Я сжал губы и позволил сказать всё другу, который всем своим видом показывал, что ему неудобно.
— Пиво, говоришь... — замялся Лухан, глупо улыбнувшись.
— А, вы не пьёте? — скорее утвердил, чем спросил Минсок, закинув волосы назад своей пятернёй.
— Валяй! — словно барин выговорил мой товарищ по недобровольному отказу от пива, подняв одну руку. Я ошарашенно на него посмотрел, но перечить не стал. Увидев на лице рыжего парня озорную улыбку, мне стало чуточку легче.
Кёнсу, тебе двадцать два года. Ты давно живёшь без родителей и довольно ответственно. Почему бы разок не почувствовать себя студентом, настоящим студентом, который каждые выходные отжигает на вечеринке, где полным полно людей? Мне давно хотелось узнать, как это. Почувствовать.
— Ты не знаешь, сколько будет людей всего? — спросил я у Лухана, когда у Минсока уже не было возможности допрашивать, ибо тот уже скрылся за аркой на кухню. Он лишь пожал плечами, посмотрев на меня.
— Скорее всего, не очень много, — рассудил он. — Минсок не очень уж и разговорчивый и не такой раскованный, чтобы приглашать к себе в дом людей, которых он знать не знает.
Значит, будет приватная вечеринка.
Ладно, зато с пивом.
— Вот, — сказал рыжий, запрыгнув на место между мной и Луханом. Он протянул в обе стороны свои руки со стеклянными бутылками пива. Я несмело, думая о том, что мать меня убьёт, если узнает, взял с руки друга холодное и, наверное, свежее пиво. — Отец её с Грузии привёз. Хорошее пиво.
— Я наслышан о грузинских алкоголях, — усмехнулся Лухан, открыв крышку с острыми краями одной рукой. Я попытался сделать то же самое, но резкая боль мгновенно прошлась по всему моему телу. Громко шикнув, как змея, я отпрянул, но руку, которая держала пиво, не разжал.
— Чёрт, порезался, — подумал я вслух, внимательно рассматривая тонкую струйку крови, медленно катящуюся с моего большого пальца до самых кистей. Довольно много крови от одного лишь пальца. Кажется, порезался относительно глубоко.
— О, её надо обработать! — спохватился как истинный хозяин дома Минсок, взяв меня за руку. — Пошли на кухню, там есть аптечка.
Лухан остался в гостиной, внимательно разглядывая каждый интерьер комнаты и время от времени делая глотки от горлышка пива.
По пути на кухню я успел удивиться, куда же подевались Чонин и Сехун, решившие вытащить нас на вечеринку.
— Прополосни руку, — сказал Минсок, с самыми серьёзным выражением лица изучая мои окровавленные пальцы.
Я позволил себе тихо фыркнуть и улыбнуться: чувак, я лучший в своём потоке, будущий хирург, неужели я не справлюсь с одной ранкой? Но, будучи вежливым гостем, промолчал.
— Кровь всё ещё идет? — обеспокоено спросил он. Его беспокойство выдавали не исказившееся лицо, не поднятые брови и не губы. Его выдавали блестящие глаза. На мгновение я даже загляделся на них.
— Да, не останавливается. — Я нахмурился. — Есть пластырь?
— Вот. — Он протянул мне прямоугольную эластичную бумажку телесного цвета. — Ты же медик?
Кивнув, я взял пластырь и засунул в рот большой палец с ранкой. Боже, надо же родиться таким неудачником, чтобы глубоко порезаться об крышку пива!
— Ты видел более... — Минсок призадумался, упёршись локтями о тумбу и смотря на меня снизу с какими-то по-детски восхищёнными глазами. Это не могу не заставить меня улыбаться, — ...более ужасные вещи?
— Например? — спросил я, не выпуская изо рта палец. Я чувствовал острый металлический привкус. Никогда не любил вкус крови.
— Ну... — он опять призадумался, опустив глаза вниз. — Распоротый живот или горло?
— Поверь, распоротый живот, горло или ушедшее из обычного положения кость ничто по сравнению с некоторыми хирургическими вмешательствами в целях сохранить жизнь, — улыбнулся я, посмотрев на ранку: уже не кровоточит, можно и пластырь клеить.
— Минсок! - услышал я громкий и агрессивный голос Чонина со стороны выхода на задний двор. Мы оба чуть ли не на уровне инстинкта повернули головы на коричневую дверь с красно-зелёным окном, увидели Чонина с перчатками для работы во дворе, заметили его сжавшиеся кулаки и разгневанные глаза.
И быстро убежали в гостиную, не желая встречаться с Каем.