Шаман

      Никем не любимый и всеми отринутый маленький ребёнок рос в приюте. С ним не играли ни дети, ни воспитатели. Так было всегда, и если сначала нерадивое дитя тянулось к окружающим, то потом в этом полностью отпала всякая необходимость. Ребёнку всегда говорили, что он ничего не добьётся, что он жалок и бесполезен, всеми брошен, забыт, нелюбим и отринут. Его-то и по имени редко называли, чаще пускались в ход обзывательства и оскорбления. Поэтому ребёнок рос одиноким, нелюдимым, молчаливым и всегда задумчивым.       Его звали Наруто Узумаки. Он носил фамилию своей, ныне покойной, матери – Кушины Узумаки. Фамилии отца его не удостоили, как и знания о том, что у него вообще были родители. Любимым временем для ребёнка была ночь – время, когда мальчика окутывал причудливый сон, в котором Наруто смог однажды увидеть странную сущность.       Во сне, блуждая по коридорам своего подсознания, Наруто каждый раз находил золотую клетку, створки которой возвышались так высоко, что постепенно тонули во тьме этого места. На них висела бумага с кандзи «Печать», но ребёнок чувствовал, что это далеко не всё, и там во тьме есть нечто большее, но как прикоснуться к печати, он не знал.       Наруто никогда не боялся блуждать по этому месту. Ребёнку нравилось шлёпать босыми ногами по тёплой водице у самой клетки. Только возле неё вода была тёплой. Во сне он прибегал сюда и просто игрался. Иногда, сохраняя спокойствие, пока вода полностью не успокоиться и не перестанет пускать круги от тела, Наруто сидел часами, а когда вода напоминала идеальную водную гладь, ребёнок сам опускал в воду палец, нарушая её спокойствие и наблюдая за тем, как круги мерно отходят от него и постепенно сливались с гладью. Иногда Наруто просто пропускал воду через пальцы, будто играясь с ней. Просто-напросто у ребёнка не было игрушек – их всегда отбирали другие дети. А тут … тут он купался и плескался, заливисто смеялся и красиво улыбался.       Не произнося ни слова, за маленьким одиноким ребёнком наблюдала пара алых глаз с вертикальным зрачком. Мрак всегда прятал их носителя за надёжной, непроглядной пеленой теней. В ребёнке жил Биджу, тот, что напал на деревню уже дважды и оба раза сделал это не по своей воле, однако самого Биджу это не заботило ни в коей мере. Он будет жить вечно, будет видеть бесчисленной множество смертей, а сам – переродится неисчислимое количество раз. Наблюдая за ребёнком, Биджу не постигал для себя ровным счётом ничего нового, но именно к этому ребёнку его тянуло. Оба были одиноки, оба не интересовались жизнью окружающих, оба были замкнуты. Как и Наруто, Биджу перестал искать понимание среди людей.       «Ками, Рикудо, прихоть это твоя была или же глупость? Право, я не знаю. Я и до становления биджу жил бы вечно в образе духа лисицы, так зачем всё это? Я плохо помню, кем был до того, как стал Девятихвостым, но я знаю лишь одно – я был духом, одним из бесчисленного множества живущий в нашем мире, - исполинский Лис молча следил за трёхлетним смеющимся ребёнком, а его звериную морду искажала лёгкая полуулыбка. – Невинное дитя, что вынужденно постигать всё вокруг себя самостоятельно. Сможешь ли ты, Наруто, не потерять себя в этом мире?»       Девятихвостый лис не испытывал ненависти к ребёнку, просто потому, что ненавидеть его было не за что. Да, Биджу прекрасно помнил, какими алчными и подлыми, жадными и мелочными, властолюбивыми и горделивыми могут быть люди, но он никогда не считал таковыми детей. Дитя – это не огранённый алмаз. Так же было и с Мито, и с Кушиной, но они отличались от Наруто – были другими. Каждая из них что-то имела на момент встречи с Лисом. У Мито была семья и муж, у Кушины возлюбленный и друзья, а этот ребёнок – чистый лист. Обе женщины были сильными куноичи, но ни одна так и не смогла «проснуться» и стать той, кем они были по праву крови – древними хранителями мира сего – шаманами Узумаки. Рикудо много рассказывал Лису о них, называя шаманов удивительным народом, который чувствует духов и чувствует мир вокруг. Однако на то время Лис ещё не понимал слов своего создателя, ибо сам был слишком уж юн и беспечен.       Когда Наруто исполнилось четыре года, он снова с благоговением ждал, когда объявят время для тихого часа, чтобы отдохнуть от крикливых детей, спокойно наслаждаясь тишиной в глубинах царствия Морфея. Мальчонка чувствовал, что сегодня должно случится что-то важное, что-то такое, что поможет Наруто в жизни.       Лис почувствовал, как его джинчурики уснул и перенёсся в своё подсознание. Сегодня он решил привлечь внимание этого ребёнка. Маленький мальчик, по своему обыкновению, сел в воду лицом к клетке и стал ждать, когда же водная гладь успокоится, чтобы снова нарушить её спокойствие и привести тем самым свои мысли в порядок, наблюдая за самой гармоничной стихией.       Кьюби, будучи в клетке, стал тихонько окутывать мальчика лёгкими мимолётными волнами чакры, давая возможность почувствовать себя за клеткой. Ребёнка будто током ударило, он замер как истукан и стал смотреть сквозь прутья. Лис опешил от такого поведения, ведь маленькие голубые глазки смотрели аккурат в его алые звериные очи. Никто из них не считал время, которое они провели в таком состоянии. «Чистое» дитя, что только начинало познавать жизнь, и Дух лисы, умудрённый опытом и знаниями, в теле бессмертного биджу.       Спустя какое-то время мальчик поднялся на ноги, но глаз от тьмы не оторвал, он внимательно вглядывался в искусственные тени и, казалось, видел сквозь них. Лис же стал опускать свою морду ближе к полу, не отрывая взгляда от голубых глаз и постепенно развеивая мглу. Перед Наруто медленно предстал огромный Лис, за спиной которого хаотично мельтешили девять пушистых хвостов, но ребёнок не испугался, не отвёл взгляда, а продолжил молча двигаться к клетке. Девятихвостый был сильно удивлён, но по его морде нельзя было этого понять. Постепенно его голова приближалась к полу, а нос к проёму между прутьями клетки.       Наруто продолжал смотреть в алые глаза с вертикальным зрачком до тех пор, пока это было возможно. Мальчик двигался ровно к тому же проёму, что и морда Лиса. Ещё одно мгновение – и ребёнок ткнулся лбом в большой мокрый нос. Они оба замерли в таком положении.       - Здравствуй, Дух, - тихо произнёс Наруто. Уши Биджу дёрнулись, ознаменовав тот факт, что Девятихвостый его прекрасно слышал.       - Здравствуй, человек, - чуть приоткрыв пасть, протянул Лис.       - Как тебя зовут? – уткнувшись лбом и с закрытыми глазами, спросил ребёнок.       - Моё имя Курама Девятихвостый, Наруто Узумаки, - сейчас Курама размышлял лишь над тем, что его маленький джинчурики стал шаманом в четыре года, если не раньше, … ведь раньше Лис не пробовал привлечь внимание Наруто. Биджу не знал, когда Наруто стал ощущать и понимать духов. Его предыдущие джинчурики не могли почувствовать именно его дух как целостную сущность внутри этого тела.       - Будем общаться потом? – спокойным голосом спросил Наруто, предоставляя право выбора самому Лису.       - Будем, Наруто, будем. А теперь ступай, тебе пора просыпаться, - также спокойно проговорил Курама.       Спустя мгновения Наруто уже не было в подсознании. А Курама погряз в своих воспоминаниях и рассказах Рикудо о шаманах и их образе жизни. Было довольно странно, что Наруто без чьей-либо вообще помощи, например, тех же самых духов, стал на путь шамана.       - Он очень интересный ребёнок, - в пустоту проговорил Лис. ***       Как только Наруто проснулся, то почувствовал, как на его шее появился амулет. На серебристой цепочке висел идеальной круглой формы амулет из насыщенно-красного опала с матово-чёрной спиралью – символ рода Узумаки. Ребёнок спрятал его под майки, но другие дети всё равно заметили «безделушку» и попытались отобрать. Дети сорвали его силой с шеи Наруто, но к всеобщему удивлению в руках мальчишки, который дотянулся до амулета, ничего кроме пепла не осталось.       Ожерелье оказалось там, где ему было положено быть – на шее шамана. Это были не проделки Лиса или кого-либо ещё, нет. Появление этого амулет – сигнал к тому, что ребёнок может начинать освоение этого таинственного искусства. Амулет – это лишь символ того, кем стал мальчик. Нельзя отобрать сущность понятия у самого понятия, так и этот знак – он лишь показывает, какова истинная сущность ребёнка, а сам не представляет никакой ценности.       Дети позвали воспитателей, пеняя на мальчонку, а те, в свою очередь, доложили об этом Хокаге, когда не смогли самостоятельно отобрать вещь у Наруто, который даже перестал сопротивляться, а только наблюдал за всем этим «действием» с постной миной. Прибывший Хокаге лишь добродушно потрепал Наруто по голове и приказал воспитателям, чтобы вещи мальчика никто не смел трогать. Третий Хокаге понимал жителей деревни, но как каге-политик и правитель деревни имел уже лишь крохи власти. К самому же сыну своего погибшего преемника он относился со снисхождением и всячески пытался его защищать на политической арене Совета кланов.       После знакомство с Курамой жизнь Наруто очень сильно изменилась. Лис нашёл способ, как безвредно подточить печать и общаться с Наруто мысленно. Курама стал учить мальчика. Научил его читать сложные конструкции, писать, рассказал о том, кем на самом деле стал Наруто. Курама был бездонным источником знаний, но и не только. Девятихвостый обучал и наставлял мальчика во всём, что может пригодиться в жизни человека. Он доходчиво объяснял буквально всё, начиная с того, как разводить костёр и искать полезные растения, и заканчивая взаимоотношениями тех же Хьюга и Учиха на политической арене деревни. Объяснял принципы как самого мироздания и естественных законов, так и взаимоотношений между людьми. Наруто многого не понимал и не мог осознать в силу своего возраста, но любые знания ребёнок впитывал как губка. По вечерам или в свободное время, когда ребёнок мог спокойно полюбоваться природой в цветущем саду детского дома, Лис развлекал своего джинчурики всевозможными историями. Курама знал очень много преданий и легенд, которые сам когда-либо слышал, помнил и понимал из рассказов Рикудо о шаманах, шиноби и людях, которые существовали ещё до появления чакры, … да и о самом мире в целом. Лис рассказал Наруто о Лоне жизни и её круговороте, о духах, Богах и их природе. Так, например, сам Лис являлся очень могущественным духом и достаточно древним, каким был ещё до становления биджу. Курама смешивает в себе два из четырёх «начал» – огонь и ветер, а значит, ему покровительствует сразу два Древних Бога, таких как Шинджу, Повелитель ветра – Ал’Акир и Повелитель огня – Рагнарос.       Курама объяснил и помог Наруто почувствовать чакру, а также ещё одну энергию внутри тела и вокруг него, которой могут манипулировать только шаманы и духи. Лис назвал её «мана» – ресурс магической силы человека. Курама упомянул, что есть такое искусство шиноби под названием «сендзюцу». Дословно можно перевести как «техники отшельника», а сами иероглифы – как «магическое искусство». Собрав информацию, предоставленную Духом лисы, вывод был очевидным. Это практически одно и то же, только Отшельники-шиноби были далеки от Шаманов в мастерстве. «Мана» – более древнее название, что затерялось на громадном отрезке времени. Курама помог Наруто осознать разницу между кругами стихий у шаманов и у шиноби. Так для шиноби существует пять природный свойств чакры: огонь, вода, воздух, земля и молния. В то время как у шаманов молнии как свойства или стихии не было, однако из легенд следовало, что они всё-таки умели выпускать гигантские искровые разряды, обладающие огромной разрушительной силой. Всё дело было в том, что Ал’Акир – владыка небес, воздушного пространства, ветров и бурь. Именно под его началом молнии ниспадали на землю.       В течение двух лет Курама пытался, как мог и умел, общаться с Наруто. Их тяжело было назвать друзьями, это что-то другое, … сродни обоюдному покровительству между ними и глубокому взаимному уважению: перед Курамой за то, что он очень сильный и могущественный Дух, а перед Наруто – как шаманом, слышащим природу, шёпот духов и отголоски круговорота жизни. Со временем Наруто стал понимать и осознать себя как часть этого мира в более глобальном смысле. Нет, не как нечто весомое в нём, а наоборот, как нечто поистине ничтожное и крохотное, невообразимо слабое и беззащитное, ведь водоворот жизни и само мироздание – понятия, лежащие далеко за гранью понимания столь маленького существа, как человек. Однако Наруто – шаман, пусть ещё очень юный и глупый, ведь он всё же ребёнок и только начал познавать мир. А тот факт, что он смог стать на этот путь самостоятельно говорит лишь о том, что он станет сильным и могущественным как человеком, так и духовным медиумом между людьми и Богами, а вот ради каких целей он будет приобретать силу, … покажет сама жизнь. ***       Сегодня у Наруто был День рождения – ему исполнялось шесть лет. Эта дата была знаменательной по нескольким причинам. Теперь Наруто будет жить самостоятельно – его выпрут из приюта, выделят малюсенькую квартиру в самом глухом и забитом районе деревни, выделят сиротское пособие, чтобы ему было на что жить. Кроме того в скором времени, точнее, когда мальчику исполнится 8 лет, его отправят в Академию шиноби, где за ним будут очень внимательно присматривать АНБУ, впрочем как и всегда. Он всё же джинчурики, а оружие деревни должно знать, как пользоваться чакрой. Как рассказал Курама, на мальчика не смогли поставить ментальные закладки. Лис поставил мощнейший духовный блок на мозги Наруто. Обойти такую защиту сможет только дух, ну или, вероятно, ещё шаман, коим никто из проводящих попытки на установку закладок не являлся. Была ещё и попытка извлечь Лиса в виду невозможности поставить подчиняющие печати или хотя бы ментальные закладки. Однако … Минато Намикадзе – отец Наруто – поставил печать с помощью Бога смерти – Шинигами, нет ничего удивительного в том, что люди не смогли сломить печать или вскрыть её. У них был бы шанс, если сам Курама прилагал какие-либо усилия, чтобы расшатать и разрушить свою клетку.       Но сегодня был знаменательный день ещё и потому, что Лис обнаружил в печати присутствие источника чужеродной чакры, … даже двух. Одну он знал очень хорошо – чакра Кушины – мамы Наруто, а другая принадлежала тому, кто запечатал Лиса.       Сейчас Наруто был в своём подсознании и сидел в воде перед исполинским Лисом за величественными воротами.       - Послушай, Курама, - довольно спокойно начал Наруто, - а откуда ты так много знаешь о духах и о том, что было до твоего появление, если говорил, что эту часть … м-м-м … жизни, ты плохо помнишь? Я всё стеснялся спросить…       - Верно, Наруто, - чуть кивнул Лис, - я много не помню, но видишь ли в чём дело… Ещё до того, как стать биджу, я был сильным духом, но вот после становления хвостатым … моя прежняя личность растворилась сразу же, как только я преобразился биджу о девяти хвостах, то есть я не помню, кем был ни при своей жизни, ни после неё, уже будучи в образе духа. Однако как дух я обладаю необходимыми для меня знаниями в этой области – это априори, к-х-м … пусть и не всеми – у мира очень много тайн и далеко не ко всем из них может подобраться человек или дух. Я уверен, что и Рикудо не добрался хотя бы до пятой части всех тайн нашего Мира, не говоря уже о чём-то большем, как законы мироздания или становление истинным Богом, о коих нам ничего толком неизвестно. А те, кто знал или близко подошёл к ответу – шаманы из рода Узумаки – канули в лету десятилетия назад …       - Хорошо, - Наруто выдохнул и кивнул в знак того, что он всё понял. – Ты хотел что-то со мной обсудить, Курама? – учтиво спросил Наруто.       - И да, и нет, юный шаман. Для начала я бы хотел поздравить тебя, как бы сентиментально это не звучало, но, тем не менее, я тебя поздравляю с днём, в который взяла своё начало твоя жизнь, пусть тебе улыбается удача и сопутствуют духи, дитя.       Наруто благодарно погладил Кураму по мохнатой морде в знак признательности.       - А теперь я хотел бы тебе кое-что показать, если получится, разумеется. Ты ведь помнишь, что я рассказывал тебе о твоих родителях и о том, как они погибли? – мальчик только кивнул. – В печати я обнаружил частички чакры твоих родителей. Мы можем попытаться их извлечь.       - Лучшего подарка и быть не могло, - улыбнулся Наруто, - но как это сделать?       - Бумажка, что держит створки, - это никакая не печать. Бумага бы меня не удержала. Твой отец, видимо, поставил дополнительный предохранитель на основной замок клетки. Попробуй сорвать бумажку, в ней я чувствую первую частичку.       Наруто отошёл от пролёта, а Лис занял ровное положение и принялся следить за Наруто. Этот ребёнок всё больше и больше интересовал Кураму. Поведение Наруто, начиная с трёхлетнего возраста, сильно поменялось, и если раньше он стремился найти понимание и своё место среди людей, то уже сейчас ребёнок ищет единения с Миром, природой, старается созерцать и познавать всё, что его окружает. Это было очень странно, ведь сам Наруто должен пытаться найти подход к сверстникам и детям вообще, а не расти нелюдимым, хотя … на то мальчик и был необычным. Это тяжело описывать словами, ведь это процессы развития человеческой души, воли … и духа, что находит своё отражение в ней (воле). Наруто неосознанно для себя тянется ко всем этим знаниям, тайнам, и чем больше он видит, чем больше узнаёт и понимает, тем тише и спокойнее он становится. Мальчик слишком рано взрослеет – ему всего лишь шесть лет. Возможно, если бы люди не отринули от себя эту одинокую душу, Наруто никогда бы и не ступил на путь, что уготовила ему судьба.       Мальчик стал перед клеткой, а Курама с помощью чакры стал поднимать его к бумажке, и как только первый краешек был оторван, Наруто и Кураму ослепила яркая вспышка, а в следующее мгновения чакра Лиса, что была за пределами клетки, вернулась назад, а Наруто от удивления шлёпнулся в воду.       Перед глазами Биджу и его джинчурики стоял Четвёртый Хокаге, в возрасте двадцати четырёх лет. Это был высокий, молодой и поджарый мужчина со светлой кожей, симметричным лицом и светлыми пшеничными волосами. Его боковые пряди были длиннее и поэтому свисали до подбородка. В светло-голубых глазах молодого Правителя деревни была мощь, уверенность и мудрость, он олицетворял собой титул, который носил по праву силы, а не имени или крови. Мужчина улыбался, видя своего сына.       Сам Наруто мысленно рисовал себе отца именно таким, каким он предстал перед ним сейчас. Благодаря Кураме, Наруто знал о родителях очень много, но не всё, ведь в Кушине Курама был сокрыт под «семью печатями», а потому почти не имел доступа к внешнему миру и сознанию своей джинчурики.       - Ты уже так вырос, Наруто, - добродушно улыбнулся Минато, а его лицо озарило счастье от встречи с сыном.       - Да, … папа, - нерешительно произнёс Наруто. – Прости, непривычно использовать такие слова, - помялся мальчик.       - Здравствуй, Минато, - сильный бас прошёл по помещению, но голос был не оглушающим, а спокойным.       - А? Кьюби? – удивился Минато и развернулся к Девятихвостому. Мужчина просто не ожидал такого спокойствия от бесноватого биджу. Вместо ответа Курама лишь кивнул. Четвёртый Хокаге был ошеломлён до глубины души.       «Может всё потому, что в Наруто только светлая Ян-чакра?» - сам себя спросил Минато.       - Как ты умудрился дотянуться до печати? – серьёзно спросил Минато. Он прекрасно чувствовал, что Наруто в полном порядке и печать цела почти полностью, есть только одна маленькая прореха, но и та небольшая. А ведь он планировал появиться, когда Кьюби выпустит восемь из девяти хвостов, чтобы обновить печать. Его сильно удивило то, что за шесть лет, печать вообще не испытала какой-либо коррозии. – Стой! Н-неужели ты …       - Да, Наруто сам, по своей воле, потянул за предохранитель. Ребёнок очень хотел тебя увидеть, а я просто сказал, где слышу отголосок твоей чакры. И, кстати, может быть, ты уже прекратишь игнорировать собственного сына? – хмыкнул биджу.       - Чёрт! Я вообще ничего не понимаю! – взмолился Минато, но быстро успокоился и шумно выдохнул. Четвёртый всё ещё с недоверием и опаской смотрел на Кьюби, когда разворачивался к Наруто. – Прости меня, Наруто, … если когда-нибудь сможешь, за то, что … мы с твоей мамой запечатали Кьюби в тебе.       - Всё в полном порядке, - Наруто чуть улыбнулся, что было редкостью с его теперешними взглядами на жизнь. Он был рад видеть отца. Сейчас у них есть много времени на общение, потому что печать цела, и нет нужды её восстанавливать. – Я … рад тебя видеть.       Для Минато это было последней каплей. Мужчина потерял своё «лицо» и бросился к сыну, припав на одно колено, он обнял Наруто. Ребёнок чуть помедлил, но быстро ответил на объятия отца.       - Хорошо, что Третий сдержал своё слово, – тихо прошептал Минато.       - О чём? – удивился и Наруто, и Кьюби, хотя последний не произнёс ни слова.       - Как «о чём»? – теперь удивление уже испытал Минато. Ведь если его сын знает о нём, то просьба к Хирузену выполнена, и Наруто считают героем. – Ведь я его просил, чтобы он о тебе позаботился и всё рассказал. Я всегда хотел, чтобы тебя считали Героем, который сдерживает Лиса … - Минато уже отлип от сына и теперь любовался своим чадом, чтобы лучше запомнить и как можно более точно зарисовать образ сына в своей памяти.       - А-а-а, - задумчиво и тихо протянул Лис, - так вот почему Наруто растёт нелюбимым и брошенным сиротой в приюте, над которым постоянно издеваются дети и воспитатели? – наиграно удивлённо спросил Кьюби. Минато непонимающе посмотрел на Лиса, потом на Наруто, который только кивнул в знак согласия, не проронив ни слова. Мужчина окончательно запутался – всё было слишком сложно.       Однако неожиданно Минато сильно передёрнуло, что не укрылось от глаз Наруто и Курамы. Сейчас перед глазами мужчины пролетели те годы, что прожил его сын. Радужных моментов в них было поистине мало: ребёнка иногда избивали, мальчик всегда был один – рос сам, ел один, играл один, гулял один – ему просто не на кого было опереться. Однако были плюсы, … и все они сводились к общению с Лисом. И сейчас в голове Минато мелькнуло его имя.       - Курама … - выдохнул Минато.       - Странно, что прошло несколько минут перед тем, как ты всё увидел, - фыркнул Лис.       - Значит, Хирузен ничего не сказал…. Они ведь не поставили на Наруто закладки? – с надеждой спросил Четвёртый.       - Хах! – громыхнул Лис. – Кто я, по-твоему, Четвёртый Хокаге? Судьба подарила мне слышащего джинчурики! И ты думаешь, что я позволю глупым людям наложить свои грязные лапы на, возможно, единственного шамана в мире?       - Шамана? – опешил Минато. – «Что за чушь?» - мысленно спросил мужчина.       - Мир куда более сложная … вещь, папа. Ты всего этого не знаешь и не понимаешь, ибо тебе … не положено. Нужно время, чтобы всё осознать и расставить по полкам. А ещё лучше, чтобы кто-то тебя наставлял, - проговорил Наруто, от слов которого Минато опешил ещё больше.       - А … э? Что? …       - Успокойся, Четвёртый, - посоветовал Лис.       Минато вдохнул полной грудью и зажмурился, чтобы привести мысли в порядок.       - Времени у меня много – печать целая, поэтому … рассказывайте, - попросил Минато.       - Рано ещё, - заметил Курама. – Наруто? – вкрадчиво позвал он.       Мальчик дёрнул отца за подол плаща, призывая послушать его и посмотреть в глаза. Вот сейчас Минато заметил разницу между цветом своих глаз и его сына. Глаза Наруто были более насыщенными, и в них можно было увидеть, что ребёнок вполне отдаёт себе отчёт и в словах, и в поступках. В васильковых глазах сына Минато смог увидеть мольбу и надежду.       - Ключ… Папа, открой клетку Курамы, - попросил Наруто.       «ЧТО!?» - только и смог спросить сам себя Минато, уставившись на Наруто серьёзным взглядом.       - Надо, чтобы ты открыл клетку. … Я хочу увидеть маму … - снова попросил Наруто и посмотрел на отца умоляющим взглядом. Сопротивляться было очень тяжело.       - Откуда … - только и успел проговорить мужчина, прежде чем его перебил Лис.       - Я почувствовал в печати две чужеродные чакры. Твоя уже перед нами, осталась ещё одна, но она сокрыта в замке, - пояснил Курама.       - Почему я должен верить тебе, Лис? – серьёзно спросил Минато. Мужчина отказывался верить в лояльность Лиса по отношению к деревне. А вся сложившаяся ситуация вкупе выбивала почву из-под ног даже у Хокаге. Намикадзе очень хотел увидеть свою жену, очень хотел поговорить со своей семьёй – с Наруто и Кушиной, но он боялся за деревни. Нет, не за чинуш и прочих вельмож, старейшин или не сдержавшего последнию просьбу умирающего Четвёртого Хирузена Сарутоби, но за простых людей, кто … просто не способен защитить себя. Да хотя бы за тех же ни в чём не повинных … маленьких детей. Минато и не заметил, как произнёс всё это вслух.       - Твои опасения, Намикадзе, не беспочвенны… С чего вдруг я должен быть лоялен к этой гнилой деревне, если её шиноби дважды подчиняли меня, как какой-то скот? – чуть рокочущим голосом спросил Курама. – И ты знаешь, что я говорю правду! Ты видел жизнь своего сына! У ребёнка даже друзей нет, об остальном я вообще молчу, а ты жалеешь этот прогнивший душой и сердцем сброд! – Минато лишь потупил голову. Мужчина был Хокаге, и раз он согласился нести это бремя, то ответ за жизни людей лежит на его плечах. – Хорошо, Четвёртый! Я поставлю вопрос так, чтобы ты понял, о чём я. ЧЕМ ЖЕ ТОГДА ТЫ ЛУЧШЕ ЭТОГО СБРОДА!?       Минато передёрнуло, и он с силой сжал кулаки. Любить деревню было действительно не за что. Положив на её алтарь свою жизнь, жизнь своей любимой жены, никто даже не рассказал Наруто о родителях, никто не задумался о том, каково этому одинокому ребёнку. Вот она … людская благодарность. Да, сирот действительно много, но у каждого в приюте есть кто-то, с кем можно поговорить, кому можно довериться и излить душу, поплакать, в конце-то концов. И даже если это не дети, то воспитатели всегда были под рукой. … Наруто это видел и прекрасно понимал. … Увидел и Минато, но… НО, где же Джирайя-сенсей или хотя бы тот же Какаши? Неужели тоже погибли? Почему его сын один?       - Но … там же … дети. В чём провинились те, кто ещё и понятия не имеет ни о шиноби, ни о войне, ни ... – в сердцах воззвал к Лису Минато.       - Р-р-а-а-р, - чуть прорычал Лис, хотя в этом взгляды Минато и Курамы совпадали.       - Папа, если ты не веришь Кураме, то поверь мне, - попросил ребёнок с снова дёрнул отца за подол плаща. – Он не будет нападать …       - Ками, прошу, пусть я об этом не пожалею, - вымучено улыбнулся Минато и растрепал волосы Наруто, от чего ребёнок засиял, аки новогодняя лампочка.       Намикадзе аккуратно приподнял майку сына и вытянул свою правую руку. На каждом пальце Минато появились пляшущие голубоватые огоньки чакры, а от запястья вдоль всей лучевой кости побежали символы ключа печати. Намикадзе приложил пальцы к символу-спирали на животе Наруто и повернул зажим. Предохранитель на замке тут же обратился в пепел и осыпался в воду, а спиралевидный замок со щелчками стал двигаться по часовой стрелке, медленно убирая преграду, что держит Кураму.       Когда последняя заслонка спряталась в одну из створок, клетка с шумом распахнулась, образовав лишь слабый воздушный порыв и лёгкую волну на воде. Курама даже не сдвинулся с места, Лис просто задышал полной грудью. Наруто почувствовал, как его биджу подключился к системе органов чувств и сейчас получает от этого удовольствие. Убегать не было никакого смысла, ведь сидеть внутри шамана было выгодно … и далеко не по одной причине.       Но тут из живота Наруто вырвались золотые цепи. Они тут же окутали Лиса, который, казалось, только этого и ждал. Курама не мог двинуть даже своим собственным хвостом. Его громадные лапы были прикованы к земле золотыми распорками. Минато удивлённо смотрел, как Лис не предпринимает хотя бы малейшей попытки к сопротивлению, а просто ждёт.       - Мама … - тихо позвал Наруто.       Спустя пару мгновений из печати на животе мальчика потянулась голубая чакра, которая стала принимать размытые очертания. Как только чакра отделилась от тела ребёнка, то все могли увидеть, как из этого самого клочка чакры выходили сформированные цепи. Пару секунд спустя Кушина Узумаки сформировалась во вполне осязаемый образ.       Перед Курамой, Наруто и Минато предстала очень красивая женщина. Она была молода и свежа. Её молодое лицо обрамляли алые волосы, которые достигали щиколотки её ног. Кушина была стройной женщиной со светлой кожей и фиолетово-голубыми глазами. Она предстала в белой рубашке без рукава и с высоким воротником, а поверх было надето низкое зелёное платье, которое подчёркивало фигуру Кушины. На её левом запястье была повязана тёмно-голубая лента, а на ногах были бледно-лиловые сандалии.       Поначалу она даже не заметила Минато и Наруто, а всё внимание было сконцентрировано на полностью рухнувшей печати Хакке но Фуин Шики («Метод печати восьми триграмм»).       - Мама…       - Кушина…       Из-за поваливших её наземь мужчин Кушина потеряла концентрацию над своей техникой, и Курама был освобождён от пут.       - Мама … мама … мама … - без устали бормотал маленький блондин, прижимаясь к матери.       - Н-Наруто … и М-Минато … мальчики мои … - губы женщины задрожали.       Кушина Узумаки полностью забыла про Кьюби, весь мир вокруг сжался до двух людей, которых она любила всем своим сердцем, ради которых она готова пройти любые испытания, стерпеть любые невзгоды, что могут рухнуть на её плечи… Ведь она там мало побыла с Наруто, с её маленьким-маленьким сыном.       В отличие от Минато, женщина получила воспоминания всего случившегося гораздо быстрее …       Никто не сдерживал слёз … ***       Семья, у которой появилась возможность увидеть друг друга, … почувствовать, … обнять, … поцеловать, … поделиться своими невзгодами. Они даже не задумывались о Девятихвостом исполине, что свернувшись калачиком тихонько посапывал, как и о времени, которое провели в объятиях друг друга и в разговорах обо всём, что приходило на ум.       Застенчиво улыбаясь, шестилетний Наруто назвал маму и её алые волосы очень красивыми, а ответ услышал самые заветные слова: «Есть слова, которые я говорю только тем мужчинам, которые похвалили мои волосы... Наруто... ты слышишь их? Я люблю тебя», - проговорила раскрасневшаяся Кушина и поцеловала своего единственного сына в лоб, а потом и в полосатые щёчки.       - М! М-м! – одобрительно кивал головой Минато, подтверждая слова сына и ожидая, что его тоже поцелуют.       - А ты подхалим, Минато, - лучезарно улыбнулась Кушина и чмокнула мужа.       - Наруто, … прости нас за то, что сделали из тебя сосуд для Курамы и возложили на тебя бремя джинчурики. Прости за то, что я не могла растить тебя… - шмыгая носом начала Кушина.       - Прости за то, что мы не могли любить тебя… - закончил за неё Минато.       - Вы не должны извиняться. Расти джинчурики трудно, но я никогда вас в этом не обвинял.       Глаза Кушины раскрылись от услышанных слов.       - Я не понимал, что такое родительская любовь, потому что вас не было рядом… Я просто привык к этому чувству, но теперь я знаю, что вы отдали свои жизни ради меня, и я понимаю, что я больше чем джинчурики – мой сосуд полон вашей любви – я счастлив. Я рад, что я ваш сын, мама и папа.       - Минато, … ты это слышал? Наши надежды оправдались, - Кушина снова подбежала к сыну и обняла его, а в глазах женщины опять появились слёзы. – Спасибо, что позволил быть твоей мамой.       - Спасибо, Наруто, за то, что позволил быть твоим отцом, - обнял своё семейство Четвёртый.       - Спасибо, - вновь проговорила Кушина.       После этих слов Кушина и Минато стали медленно растворяться. Но перед тем как исчезнуть, Минато и Кушина решили оставить своему маленькому сыну подарок, ведь сегодня был его День рождения. К сожалению, кроме своей памяти и тех знаний, которыми обладала их чакра, предложить было нечего.       Однако это ни в коей мере не огорчило маленького мальчика.