Узы

Старенький колдомедик, к которому Маркуса направили из военного госпиталя, долго водил палочкой вокруг головы и сердца, опутывая тело сеткой заклинаний. Хмыкал, что-то бубнил себе под нос, и один раз не больно, но обидно щелкнул палочкой по макушке – Маркус от монотонного бурчания и духоты слегка придремал. Плетенка ярко вспыхнула и исчезла, только маленький серебристый шарик поплясал перед носом, прежде чем рассыпаться горстью искр. – Вы не связаны с омегой, никогда не были связаны и не рвали связь! – торжественно объявил дед. Маркус усмехнулся – а то он сам не знал. – Однако на вас есть отпечаток охранных уз. Скажите, вам приходилось присутствовать при спонтанном обращении? – Это как? – Это когда у латентного омеги под влиянием стрессовой ситуации начинается изменение внутренних органов, – терпеливо пояснил колдомедик. – Внешне это никак не проявляется, омега, которого прежде считали бетой, впадает в подобие комы, но находящиеся рядом альфы чувствуют перестройку организма и прилагают все силы, чтобы защитить беспомощное тело. Припомните хорошенько. Случалось что-то подобное? Вы могли не понимать, что охраняете омегу. Так бывает, но это не отменяет создание уз. – Э-э-э... – озадачил старикан, что и говорить. – Стрессовых ситуаций я перевидал по ноздри и выше, сами понимаете. В кому, вроде, никто не впадал, хотя точно сказать не могу. Пять лет назад маггловский театр освобождали, публика там смешанная была, магов не меньше двух десятков. Я кого-то на плече выносил... но он стонал и даже лягался, когда колдомедикам сдали. – При мимолетном контакте узы не устанавливаются. Нужно провести наедине больше двух часов, соприкасаясь физически. Вы должны были ощущать тревогу за омегу, даже не распознав призыв. – Не помню такого, – покачал головой Маркус. – Может, вы... того... ошиблись? – Молодой человек! Я уже восемьдесят лет изучаю особенности неполных связей, и со всей ответственностью заявляю: я не ошибся. Ищите этого омегу. Он, скорее всего, тоже не может устроить свою личную жизнь. Узы даруют право первоочередных смотрин. Вы должны присмотреться друг к другу, обнюхаться. Если не возникнет взаимного влечения, пойдете каждый своей дорогой. Ваша – и его – проблема в том, что пока не состоялись смотрины, прочие кандидаты будут отвергаться. – Вы меня, конечно, извините, но как смотрины и отвергнутые кандидаты связаны с моей бунтующей магией? – Узы активировались, – рассеянно ответил дед и закопался в пергаменты. – Видимо, у омеги возраст подходит. Протянет со смотринами – поздно будет рожать. – Ну боггартова задница же! – возмутился Маркус. – Получается, я в окно выпал, потому что кому-то рожать приперло? Веселенькая ботва! – Идите, молодой человек, – колдомедик, похоже, развеселился. – И найдите своего омегу, пока магия вас в унитаз не спустила. За пренебрежение обязанностями альфы и основным инстинктом. Выйдя из кабинета, Маркус долго и бесцельно брел по улице: пытался вспомнить все, что знал о латентных омегах, перебирал эпизоды своей бурной жизни, так ни до чего и не додумался и аппарировал к зданию Центра Маггло-Магической Безопасности из укромного тупичка. Пропуск оформили довольно быстро – по старой памяти. Маркус прошел по кабинетам, перездоровался с бывшими сослуживцами и просочился в кабинет начальника. Полковник Вейсель посочувствовал его беде, и помог больше, чем ожидалось – направил официальный запрос в архив. – Думаю, найдут, – утешил он Маркуса. – Обращения такие не каждый день происходят, хорошо, если раз в год. Вычислим твоего прилипалу. Припугнем, если по-хорошему не поймет. – Омегу-то? – поперхнулся чаем Маркус. – Не-не, господин полковник. Я его как-нибудь сам обнюхаю и определиться уговорю. В смысле, посоветую рожать от кого-нибудь серьезного. Зачем ему такой раздолбай, как я? Уговаривать неизвестного омегу надо было срочно. Проблемы с магией у Маркуса начались где-то с год назад. Первый всплеск удалось обратить во благо: он сжег террориста-смертника с взрывным устройством, так, что в пепле и следов тротила найти не смогли – Адское Пламя не шутка. Потом случился несерьезный провал – уронил щиты на тренировке, заработал оглушающее и доставил проблем штатному колдомедику, который не мог залечить разбитый затылок ни заклинаниями, ни зельями. Третий раз поставил жирное многоточие в личном деле. Маркуса отправили в отпуск по болезни, долечивать травмы. Травмы были о-го-го – облажался, как недоученный курсант, поймал Империо, подчинившись чужой воле, выбросил все защитные амулеты, и шагнул в окно. Повезло, что киднепперы засели в квартире на четвертом этаже, а то бы не собрать костей. Но и так мало не показалось, пролежал в госпитале три месяца, хотя пары недель было бы за глаза. Магия плясала, сопротивляясь лечебным заклинаниям, пожирая хозяина, заставляя выблевывать зелья. Маркуса проверили на все возможные проклятья, перетряхнули родовую летопись – а вдруг что-то наследственное? – не нашли никаких зацепок, и выставили в отпуск. Адресок деда-колдомедика дали на дорожку, слишком уж напоминала неведомая болезнь откат после разрыва связи с омегой. И вот, пожалуйста! Бюрократическая машина сработала быстро – спасибо полковнику, поставившему гриф «Угроза безопасности сотрудника». Маркус получил список спонтанно обратившихся омег – во всей Европе за последние семь лет их набралось ровно восемь душ – проверил все адреса и восемь раз нарвался на рычание недовольных альф. Ниточка оборвалась. Полковник и штатный колдомедик посочувствовали, разводя руками: – Это до службы в Центре было, Марк. – Припомни, не подгреб ли ты под бок кого-то в Легионе. Ты же там пять лет прослужил? – Да. – Я список с запасом заказывал, но года четыре остаются покрытыми мраком. Вспоминай, не грел ли ты кого в казарме или после заданий. – Или дома, – слова колдомедика заставили вздрогнуть. – Тебе сколько лет было, когда ты из Англии свалил? – Двадцать три. – О-о-о! Да в двадцать лет кого только не греешь! Там ищи. Полковник подтвердил слова кивком – ищи, мол. Разгребай грехи молодости. – Да я дома... – Маркус оборвал себя – не нужны тут лишние излияния – поблагодарил, попрощался и отбыл домой. Заново обдумать ситуацию. Он поделил жизнь на две половины: до и после. Август Нотт бежал во Францию после поражения Волдеморта. Из-за одного Маркуса рисковать, даже выполняя клятву Флинту-старшему, не стал бы, конечно, но повезло – молодняк положили в соседние палаты. Август подкупил целителей, забрал Тео, забрал Маркуса и активировал бережно хранимый портал на континент. Французские колдомедики, получившие свою порцию золота, быстро поставили раненых на ноги. Теодора излечили от последствий проклятья, Маркусу срастили три десятка переломов. Говорили, что его вытащили из-под завала. Как он там оказался, что творил в битве – не помнил. И не хотел вспоминать. Ни Битву, ни Беллу, натаскивавшую молодых бойцов, ни Фенрира, ни упокой Мерлин его душу Волдеморта. Маркусу выпал шанс начать жизнь с относительно чистого листа, и он вцепился в него зубами и когтями. Глупо упустить такую возможность. Жизнь «после» поначалу была безденежной и наполненной совами и вопиллерами. Маркусу это быстро надоело, и он завербовался в Иностранный Магический легион, польстившись оплатой и чарами ненаходимости – обязательным условием анонимного контракта. Тут-то и пришлось вспомнить уроки Беллы, но заклинания произносились без надрыва, и никто не требовал опускаться на колени, славя Лорда. И Маркус быстро перестроился, привык убивать или защищать не ради великой цели, а выполняя работу. Пять лет пролетели, как длинный казарменный день. Маркус дослужился до сержанта, и, перед продлением контракта, осмелился высунуться в уютный европейский мир. Тео ему обрадовался, пересказывал новости из Британии, говорил об амнистии и штрафах. Маркус не слушал – не присылают вопиллеры, и хорошо. Пусть там что хотят, то и делают. В вычеркнутом из памяти «до». В Центр Маггло-Магической Безопасности Маркуса рекомендовал майор из Легиона. Работа все та же – защищать и убивать. Спасать магов и магглов от магов и магглов. Не в новинку, магглами Маркус уже не брезговал, в Легионе быстро отучили. В Центр он сначала сунулся с новыми документами, заработанными пятилетней службой, но на них никто и смотреть не стал – это вам не контора по продаже унитазов. Вывернули жизнь наизнанку, всех дальних родственников в Европе пересчитали, и – вот неожиданность! – приняли. Как только безопасник заговорил о Британии, Маркус отключил слух, натренировался во время излияний Нотта. Желание забыть все, что было «до» оставалось неизменным. Амнистировали? Кто-то за него поручился? Вот дурак... то есть, спасибо доброму человеку. Новое место службы подарило неудобство – Маркус больше не мог накладывать чары ненаходимости. Этим воспользовались сразу три совы, притащившие ему конверты с печатями и без. Конверты Маркус испепелил, не читая, втерся в доверие к секретарю полковника, выучил чары сортировки почты и больше известий из Британии не получал. Горели на подлете. Тео разговоры о далеком доме прекратил – женился на волоокой омеге-итальянке и старательно делал детей в стране оливок и виноградников. Два года назад Маркус видел Гарри Поттера. Самый молодой глава аврората прибыл на соревнования по троеборью среди спецподразделений. Поговаривали, что Британия вот-вот присоединится к Европейскому Союзу Безопасности, но то ли врали, то ли переговоры пошли наперекосяк. Маркус сомневался, что Поттер его узнал – лица у награждаемых были скрыты чарами. А если и узнал... заклинание из вип-ложи не прилетело, и ладно. Ах, да... год назад, как раз перед неудачной тренировкой, Маркуса кто-то искал. Пришел в Центр, пытался вызвать через пост охраны, получил ответ, что Маркус в долговременной командировке – еще не хватает ему встречаться с «товарищами по Хогвартсу» – и оставил записку. Записку Маркус, понятное дело, испепелил. Наверное, сейчас самое время пожалеть об упрямстве. Знал бы, что его в Британии ждет. Хотя... кое-что выяснить можно. Тео захочет поболтать. В солнечном Сан-Марино его приняли радушно. Лючия накормила до отвала – причитая о несправедливой судьбе и прося Мерлина послать, наконец-таки, Маркусу заботливого омегу. Тео после трапезы вытащил его на берег моря, налил молодого вина, велел: – Рассказывай. Что случилось? Полгода носа к нам не казал. Пришлось признаваться, что лежал в госпитале. И об узах тоже пришлось рассказать. Что скрывать-то? – В Легионе ничего подобного не было. Но и дома... я же там ни с кем... квиддич, да потом ярмо у Лорда, – Маркус потрогал потускневшую метку. – Я вот не знаю, что делать. Я не хочу туда ехать. Может, кому-нибудь написать? Пусть расспросят о спонтанно обращенных омегах. – И пройдут по адресам, и обнюхают, – фыркнул Тео. – А почему ты не хочешь ехать? Ты прошение о возвращении собственности подавал? – Какое прошение? – Тебе письма из Министерства приходили? – Наверное, да, – уклончиво ответил Маркус. – Я не все читал. – Я не понимаю, – вздохнул Тео. – Чего боишься? Если бы ты по поддельным документам жил, или по тебе тюрьма плакала – одно дело. Но ты даже под указ о возвращении собственности попал. Заяви права на дом, все равно он никому с вашей кровной защитой не нужен. А если женишься – пригодится. Детей к родовому камню приведешь. Или что там у вас? – Колодец. – Тоже хорошо. С колодцем любую осаду пересидеть можно. Маркус отделался кивком. Объясняться не хотелось. Он сам себе не мог ответить, чего боится. Наутро он отбыл из Сан-Марино с ворохом инструкций. Теодор посоветовал заранее написать в британский отдел международной каминной связи, сообщить свои данные и заказать выход в Атриум министерства Магии. Там Маркуса встретят авроры, наденут на руку ограничительный браслет – бывшим сторонникам Лорда, не подтвердившим свою лояльность, запрещали аппарацию и заклинания выше третьего уровня – и отпустят на все четыре стороны. Оставалось придумать, куда идти и что делать. Маркус сомневался, что британский аврорат примет его проблемы близко к сердцу и выдаст список обращенных омег. ...Он шагнул в камин без дрожи и паники – собрал волю в кулак, как перед сложным заданием. Вышел в Атриум, поздоровался, сразу сдал палочку и подставил предплечье с меткой. Незачем злить тех, кто выполняет свою работу. Руку оплел жгут подчиняющего обета. Авроры творили чары молча, и Маркус, ожидавший косых взглядов и процеженных сквозь зубы проклятий, немного расслабился. И тут же выяснилось – зря. Рита Скитер как из-под пола вынырнула. Завертелась вокруг, делая знаки колдофотографу. – Итак, наши читатели-омеги могут порадоваться. Один из самых завидных чистокровных холостяков Британии, Маркус Флинт, прибыл на родную землю. Сезон охоты открыт, Маркус? Вы понимаете, что большинство свободных омег захотят постелить перед камином шкуру чистокровного альфы? Как вы себя чувствуете дома? Как дышится? Вы, защитник европейских магов и магглов, вынуждены принять ограничения от магов Британии... «А если видите журналистку, первым делом целуйте ей ручку, потом говорите комплимент, а потом уже добавляйте «без комментариев». И не перепутайте! А то знаю я вас, болванов!» Маркус поступил согласно заветам полковника Вейселя. Облобызал запястье Скитер, сообщил: – Первое и самое удивительное чудо – ваша неувядающая красота. Вы так похорошели, Рита! Скитер аж жужжать перестала, сбилась на пару секунд. Этого хватило, чтобы Маркуса окликнули. – Эй, коллега! Глава аврората и бывший ловец сборной Гриффиндора Гарри Поттер отодвинул своих подчиненных и Риту, и пожал обалдевшему Маркусу руку. – Я до сих пор под впечатлением от вашего лётного звена. Освобождение заложников показывали на большом экране – на вас закрепили камеры. Я просто наслаждался. Это прорыв в борьбе с воздушным терроризмом. Маги на метлах и захваченный самолет. Невероятное сочетание! – Да, – согласился Маркус. – Схема уникальна. – Рита, вы должны донести до широкой общественности необходимость нашего присоединения к Европейскому Союзу Безопасности. Все эти отговорки о дополнительных статьях расходов унизительны и жалки. Жизни людей – как магов, так и магглов – важнее галлеонов! Поттер напирал, Рита отступала. Маркус воспользовался ситуацией, забрал у аврора увитую шнуром палочку, тронул печать «добрых намерений» и смылся через свободный выход. Не прощаясь и не произнося традиционной фразы: «Без комментариев». И только на улице задумался: «А идти-то куда?» Может, стоило прилипнуть к Поттеру? Поведать ему о своей беде? Маркус покрутил мысль так и этак, сам себе ответил – нет. Словно в подтверждение рядом остановился «Ночной рыцарь». Маркус, не раздумывая, поднялся в салон – вот он, реальный шанс убраться от министерства – и ответил на вопрос кондуктора привычным адресом: – Хогсмид. Северная окраина. Дом Флинтов. Уже расплатившись и устроившись на заднем сиденье, заколебался – не выйти ли где-то в другом месте? А потом решил: «Проверю. Интересно, дом еще цел?» ...Дому ничего не сделалось. Стоял, попирая землю, такой же крепкий и уродливый, как все Флинты. Охранявшие вход грифоны надменно кутались в каменные крылья. Маркус потрепал любимцев по головам, осмотрел дверь, принюхался к ступенькам. В особняке кто-то жил. Не слабак, раз смог взломать кровные чары. Отступится ли новый хозяин, если Маркус захочет дом вернуть? И надо ли с этим вязаться? Может, выпросить родовой гобелен, увезти его в брюссельскую квартиру? Повесить в проеме между окнами, да и дело с концом. Маркус обошел фасад, свернул к живой изгороди из хищного плюща. Листья настороженно зашевелились, молодая плеть потянулась к запястью. Пришлось напоить кровью. Изгородь распробовала, обрадовалась. В плотной зелени образовался лаз: «Не стесняйся, мол, хозяин, входи!» Маркус заглянул во двор – грязно, уныло. Фонтан зарос мхом, не работает. «Неужели колодец пересох?» Он решился, прошел сквозь дыру – поздороваться с главным грифоном, спросить, что с колодцем. В одном из окон шевельнулась занавеска. Или показалось? Маркус застыл, разглядывая облупившиеся рамы и мутные стекла. Ни тени, ни шороха. Наверное, показалось. Грифон щелкнул каменным клювом, расправил крылья. – Как вы тут? – спросил Маркус, спускаясь в чашу фонтана. – Почему воды нет? Беседы не вышло. Двор заполнили авроры, хлопки аппараций перемешивались с отрывистыми командами. Маркус поднял палочку, намереваясь свалить по-тихому – вреда он никому не причинил, дыра в плюще сама затянется. Аппарировать не позволило ограничение. Браслет дернул руку, палочка обожгла ладонь, а авроры, заметив угрожающее движение, оглушили Маркуса Ступефаем. Двойным. И, конечно же, падая, он ударился головой о каменное крыло – будет теперь дому кровушка, главное, чтобы колодец через край не вышел. Жалко Хогсмид топить, уютная деревенька. ...Маркус пришел в себя в больничной палате. По запаху понял, что в больницу попал – ни с чем эту едкую вонь не перепутаешь. Он осторожно приоткрыл глаз. Слева окно. Справа – белая стена. А прямо... Маркус оба глаза от неожиданности открыл. И сесть попытался. – Тихо-тихо, лежи. – Не вставай. Быстро ты очухался. На удивление. – Это спасибо профессору, это он посоветовал усовершенствовать зелье. – Не заискивайте, Поттер. – Я не... – Я помню. Вы не скрываете моих посмертных заслуг перед широкой общественностью. Как вы себя чувствуете, Маркус? «Похоже, я крепко ударился головой и у меня глюки. Полковник Вейсель и Гарри Поттер играют шахматную партию под надзором портрета профессора Снейпа». – Здравствуйте, декан. Трудно пока сказать что-то определенное. Снейп в посмертии был ничуть не мягче, чем при жизни. Скривился, осмотрел с ног до головы, проникая нарисованным взглядом под простыню: – Вы решили, что слишком сильно ударились головой и теперь витаете в мире иллюзий? Полноте, Маркус, не надо себя недооценивать. Ничего вам от встречи с каменным крылом не сделается. – Да, декан, – покорно согласился Маркус. – Это я принес портрет профессора из Хогвартса, – объяснил Поттер. – Мы долго думали, кто с тобой может поговорить – так, чтобы ты не воспринял информацию в штыки, и поверил. Выбор пал на профессора Снейпа. Выслушай его, пожалуйста. Мы с полковником пока выйдем в коридор. – А вы что здесь делаете, сэр? – Прибыл проверить, как тут с тобой обращаются. Нашел приятную компанию в лице мистера Поттера, – усмехнулся Вейсель. – Обсуждаем возможности применения лётного звена. Готовься к совместным тренировкам с британским авроратом. Маркус пожал плечами – с кем прикажут, с тем и будем тренироваться. Не проблема. Гораздо больше его волновала беседа со Снейпом. Что такого могло случиться, что Поттер портрет решился притащить? – Что вы помните о битве за Хогвартс? – спросил нарисованный декан после хлопка двери. – Ничего, – Маркус поежился под внимательным взглядом. – Сначала сидел в лесу. Потом встал в цепь – когда приказали. Потом заклинания полетели. Наверное, в меня попали. Я только больницу хорошо помню, во Франции. – Я перескажу вам свидетельства очевидцев. Сам я в битве не участвовал. По причине смерти. – Тео мне говорил... Мне очень жаль, декан. – Не притворяйтесь и слушайте внимательно. Некоторое время вы закрывались Щитовыми чарами, отражая чужие заклинания. Нападали или нет – теперь уже никто не узнает. Из вашей палочки вытащили следы десяти последних заклятий, и они были аргументом в вашу пользу – защитные и лечебные, ничего больше. В разгар боя вы побежали в один из коридоров замка. Вас попытались задержать. Вы прошли как раскаленный нож сквозь масло, сбросив заклинания как защитников Хогвартса, так и Пожирателей Смерти. Оливер Вуд лежал на полу в бессознательном состоянии. Вы затащили его в нишу и накрыли собой за пару минут до того, как великаны обрушили стену. Вы спасли Оливеру жизнь. Именно поэтому вас не преследовали за пределами Британии, а в дни празднования пятилетия Победы амнистировали. Благодаря показаниям Вуда и Поттера. Вы должны быть им благодарны, Маркус. – Я им благодарен, декан. Спасибо, что рассказали. А поговорить вы о чем хотели? Снейп скривился, будто съел нарисованный лимон: – Маркус, какая проблема привела вас на родину? – О! – раз декан столько всего знает, будучи портретом, может, он и с поисками блудного омеги поможет. – Я влип, и не знаю, кого искать. Один старый колдомедик сказал, что я связан узами... Декан, вздыхая, выслушал подробное описание беды. Спросил: – У вас два и два сложить не получается? Вы, повинуясь внезапному порыву, спасли Оливера Вуда. Вы удерживали заклинание шесть часов, не позволяя сложиться плитам, пока вас не вытащили из-под завала. – Так Вуд же бета! – возмутился Маркус. Потом, все-таки, сложил два и два и получил интересный результат. – Подскажите, где сейчас Вуд живет? Вы же знаете, декан! Выручайте! – Маркус... – Снейп замялся. – Оливер желал вам добра. Мы с ним неоднократно разговаривали, и я ему верю. – А живет-то он где? – с деканом надо было гнуть свою линию, иначе словесами запутает. – Сразу после победы конфискованное имущество беглых Пожирателей Смерти выставили на торги. Оливер купил ваш дом, чтобы сберечь принадлежащее... – Он в моем доме живет? – добрался до сути Маркус. – Это он авроров вызвал? – Он испугался. Взгляните на ситуацию его глазами: Оливер безуспешно пытался с вами связаться, посылал письма, даже в ваш Центр зашел, но так и не добился встречи. И вдруг вы проникаете во двор... – А! Вот кто был этот товарищ по Хогвартсу! Маркус огляделся. Палочка лежала на больничной тумбочке. Хорошо. Поттер поймет – сам альфа. Обязательства перед омегой выше договоров с авроратом. Метка Лорда могла сожрать любой браслет-обет, Маркус это еще в легионе выяснил. Больно снимать – руку как в кипящем масле варят – но результат того стоил. Хлопья сажи усеяли больничное одеяло. Декан закричал: – Поттер! Сюда! Маркус успел оборвать печать с палочки и аппарировать к фонтану-грифону. Его окатило брызгами воды. Дом захлопнул защиту. Полковник Вейсель и Поттер, аппарировавшие следом, влепились в водяную стену и сползли на булыжную мостовую, дружно поминая Маркуса непотребными словами. Умывание ледяной водой взбодрило. Ожог начал затягиваться. Маркус одернул больничную сорочку и прошел в дом через боковой вход. Дом пропитался омегой – как он сразу не почувствовал этот запах? Оливер манил терпким цитрусом, в противовес традиционной сладости. Маркус никогда не велся на омег: или маялся, как в духоте кондитерской лавки, испытывая неловкость, или страдал от головной боли – если к сладости добавлялась пряность. С Вудом было по-другому, словно в доме расцвели апельсиновые деревца, которые выращивала матушка. Маркус вспомнил, как отец громил оранжерею после похорон, и помрачнел. «Где этот придурок?» Вуд нашелся возле главной двери – бился, пытался выйти. Рядом валялась большая сумка. Вещички собрал, значит. Маркус кашлянул, привлекая внимание, и тут же чуть не получил Ступефаем в лоб – успел спрятаться в боковой проход. От промаха Вуда прорвало: завопил, как бешеный, беспорядочно разбрасывая заклинания, осыпал Маркуса бранными словами в таком количестве, что был бы песок – похоронило, как под египетской пирамидой. Выдохся Вуд довольно быстро – и получаса не орал. В очередной раз ударился об дверь, бессильно сполз на пол, сел, обнимая колени. Маркус осмелился высунуться. Вуд посмотрел негодующе, карие глаза блестели в полумраке, как две янтарные бусины. – Открой дверь! Я хочу уйти. – Не могу, – соврал Маркус. – Дом шалит. Хозяин – ты, а я изгородь случайно кровью напоил. Ты – омега, я – альфа. Нас связывают узы. Дом решил, что нам надо разобраться. Вуд еще немножко покричал, обвиняя Маркуса во всех грехах – настоящих и мнимых – напоследок припечатал: – Хоть бы раз на квиддичный матч пришел! Сколько билетов зря потрачено! – Ты присылал мне билеты? – Да, – чуть успокоившись, ответил Вуд. – Я подумал, что встреча на нейтральной территории поможет все выяснить. Можно было поболтать после матча в комнатах для отдыха, или посидеть в ресторане в гостинице. Я часто бывал в Европе, пока не ушел из команды. – А сейчас? Чем ты занимаешься? – Преподаю квиддич в Хогвартсе. «Теперь понятно, почему он портрету декана душу изливал». Квиддич не сходил у Вуда с языка – прямо как старые добрые времена вернулись. – Можно было ответить хоть на одно письмо! Ладно, ты не любишь писать, верю. Но как можно было пропускать матчи европейского турнира? Ты не появился ни на одном финале, я проверял! – Я не следил за турнирами, дятел, – мирно объяснил Маркус. – Я на метлу садился для других тренировок: ковровое Инсендио, противодействие воздушному терроризму, спасение заложников с крыш и верхних этажей небоскребов. Другая игра. – Но как же? – Вуд даже заерзал. – Как можно – без квиддича? – Другие игры, – повторил Маркус, осторожно выползая на середину холла. – Другая жизнь. Квиддич был «до». А я жил «после». Вуд осмотрел его с изрядным недоверием и вдруг расхохотался. – Что? – Ты... в этой ночной рубашке!.. Ты такой!.. «Пусть смеется, бояться не будет». Теперь Маркус мог согласиться с каждым словом из старинной книги «Советы и наставления молодому альфе». «Как узнать своего омегу? – Не изводите себя, обнюхивая всех подряд, не ожидайте грома с ясного неба. Встреча неизбежна. Вас затопит спокойствие, голос, внешность, привычки вашего омеги вызовут идиотское умиление. Запомните: с этого момента вы не сможете причинить ему вред. Позаботьтесь об обустройстве постоянного или временного логова для вязки. Запаситесь водой и продуктами. Чем выше вектор совпадения, тем раньше у омеги начнется течка. Вы останетесь в логове несколько дней. После первой вязки возможны вспышки беспричинной ревности с обоих сторон. Альфы обычно ввязываются в поединки с другими альфами, а омеги вымещают недовольство на партнере. В эти дни полезно укреплять терпение дозами успокоительного зелья. Помните: вы все равно не сможете причинить вреда своему омеге». Вуд грыз палец, и это казалось Маркусу ужасно милым. Вот попал! В «Советах и наставлениях» были рекомендованы безопасные темы для бесед, но, как назло, Маркус забыл все до единой, и решил использовать главный козырь: – Хочешь, спустимся в подвал, я тебе колодец покажу? – В подвал? – Вуд заволновался. – Колодец посмотрим, – терпеливо повторил Маркус. – Мне интересно, каким он для нас будет. – Что значит – каким? – Он разный. Видимо, его запах утихомирил настороженность Вуда. В глазах появилось любопытство. – Я туда ни разу не спускался. Посмотрел на ступеньки – темно, скользко. Думаю – да и бладжер с ним. – Темно там для чужих, – усмехнулся Маркус. – Сейчас увидишь. Дом приветствовал хозяина и его омегу. Вспыхнули светильники, лестницу укрыла ковровая дорожка. Маркус шел, затаив дыхание: если покажет чистую воду – жизнь сложится, а вот если болото... Вуд вошел в зал и охнул – в центре ярко освещенной комнаты, в чаше пруда, резвились золотые рыбки. – Ой! Какая красота! Маркус воспользовался случаем, подошел ближе, прижался со спины. – Нравится, Олли? – Да. Тема для беседы нашлась сама. Маркус, чуть запинаясь, рассказал об оранжерее, об апельсиновых деревцах в кадках, которые стояли вокруг чистой заводи в дни его далекого детства. Оливер запротестовал – ему хотелось лимоны и несколько кофейных деревьев. Маркус согласился. В запахе омеги появилась легкая горчинка – признак приближения течки. Потом беседа вернулась к делам текущим. Маркус путано объяснял про «до» и «после». Про жизнь, из которой он сам вычеркнул и Хогвартс, и квиддич. Олли, кажется, понял. За молчание и сожженные письма больше не ругал. Они долго сидели у колодца. Болтали, пугали рыбок, брызгались водой. Наконец дому надоела их возня, и он исправил ошибку альфы, не подумавшего о пропитании. Из пруда вылетел огромный крупночешуйчатый карп, шлепнулся у ног Маркуса. Светильники мигнули. – Пора уходить. – Я, наверное, в Хогвартс? – Олли не утверждал, спрашивал. Маркус подивился такой наивности. И, втайне опасаясь протеста, притянул к себе бестолкового омегу и поцеловал. Не слишком рано, но и не вовремя. – А может... а давай рыбу приготовим? Я есть хочу. Отказать омеге в пище мог только свихнувшийся маньяк. Маркус покорно почистил и разделал карпа – очень пригодились холостяцкие навыки – пожарил несколько ломтей, остальные спрятал в ледник. Даст ли колодец еще одну рыбу – неизвестно, а у Олли запасов нет. Кухня в пыли, в шкафчиках и леднике хоть шаром покати. Даже запах жареной рыбы не перебивал усиливающийся аромат омеги. Маркус ерзал на табуретке, глядя на замасленные губы Олли. Сдерживался. Все еще боялся напугать. Напряжение усилилось, зазвенело, как туго натянутая тетива. Олли бросил косточку на тарелку. Тишину разорвало очищающее заклинание. Маркус не выдержал – сорвался с места, заставил упрямца подняться на ноги и начал целовать. До боли, до прикушенных губ, до жалобных стонов. Очередная просьба ему понравилась: – Марк... давай куда-нибудь... хотя бы присядем. Я так больше не могу. И, конечно же, из всех комнат особняка Олли выбрал для проживания именно его спальню. Маркус довольно заворчал – крепкая, надежная кровать. То, что им сейчас надо. Оливер позволил снять с себя брюки и белье – мантия осталась где-то в коридоре. Запах смазки ударил в голову, будоража горьким кофе с лимоном. У Маркуса зачастило сердце – сейчас, сейчас он доберется до этой задницы, размажет смазку, рисуя «М», как знак принадлежности, и будет трахать Олли, пока не вспухнет узел. «Тормози! Не на метле в чистом небе! Он, похоже, «Советов и наставлений молодым омегам» не читал». Олли колебался между страхом и зовом природы. Разводил колени, позволяя себя облизывать, и тут же отталкивал. Маркус тянул, сколько мог, и все же сорвался: повалил Олли на спину, крепко прижал к кровати, не позволяя дергать бедрами. Приласкал твердо стоящий член, спустился к влажной дырке, ткнулся в нее языком – «это я, Маркус, дай мне, мой Олли». Его поощрили стоном. «До» и «после» закончилось. Маркус начал новую жизнь – здесь и сейчас. Он медленно протискивался в мокрое, влажное отверстие. Такой остроты единения не было ни с одной из бет – а Маркус их перепробовал немало. Олли стонал все громче, стискивал его коленями, принимал, подставляясь, позволяя втолкнуть член до шлепка яиц. Горечь кофе с лимоном заставляла двигаться все быстрее, не щадя омегу. Олли, похоже, распробовал – не только не возражал, жадно требовал, подгоняя Марка сокращением мышц. Узел набух слишком быстро. – Я еще могу вытащить, – с трудом вспоминая слова, сообщил Маркус. – Решай, быстро! Узел хочешь? Считалось, что в самый первый раз лучше обойтись без узла, вязаться на втором заходе, когда омега достаточно растянется. Олли, не читавший книжек, замотал головой и сжался, ловя член Маркуса в капкан. Чтобы втиснуться поглубже, пришлось приложить усилие. Дело того стоило: Маркус зарычал, кончая, запер сперму набухающим узлом. Олли всхлипнул и забился, пытаясь уползти. Но, конечно, даже отодвинуться не смог. Бестолковый омега... Менялся мир, менялся дом – в подвале, ликуя, забил теплый гейзер – менялся запах. Больше не было Маркуса и Олли. Теперь они пара. Горький кофе с лимоном. Всхлипы утихли. Олли лежал, широко раскрыв глаза, прислушиваясь к себе. Что чувствовал омега, Маркусу было неведомо. Сам он едва удерживался на локтях – горячо, жестко. Олли стискивает узел, головка упирается в упругую гладкость. Как будто вернулся домой. – Перевернемся? – А?.. Да. Они целовались, лежа на боку. Маркус одурел до счастливого головокружения – знал, что после того, как спадет узел, они отдохнут, и пойдут на второй заход. А после – на третий. На четвертый, пятый, шестой... Пока у Олли не закончится течка. И хорошо бы это длилось подольше. Природа отпустила им трое суток. Маркус драл Олли на спине, на животе, на четвереньках, вгрызался в загривок, удерживая, чтоб не сбежал. Последняя вязка была лишней – почти насухо, почти без смазки. Олли брыкался и кусался, но Маркус настоял на своем. Повалил, оттрахал натертым членом, потом долго вымаливал прощение, вылизывая припухшую дырку. Добился милостивого кивка и нежного укуса – уши придется в Мунго лечить – и услышал сигнал тревоги. – Что это? – Олли приподнялся, завертел головой. – Осада. Думаю, авроры штурмуют дом. – Не надо! – Олли вскочил, заметался. – Палочка! Где моя палочка? Серебристый заяц выслушал сообщение: «Гарри! Все в порядке! Я с тобой чуть позже свяжусь», скакнул в окно, растворяясь в сумерках. Набат и удары прекратились. В спальню, сквозь стену, вошел сияющий олень. Склонил ветвистую голову, потребовал: – Подтверди, Оливер. – Э-э-э... Подтверждаю. Узы... э-э-э... окрепли. Кажется, у нас теперь связь. – Кажется? – зарычал Маркус. – Точно, точно, – забормотал Олли, обнимая его за шею. – Ты моя пара. Я еще не привык. Но я привыкну. Научусь говорить об этом вслух. И жить с тобой рядом. Можно было бы задать провокационный вопрос: «Что лучше, я или квиддич?», но Маркус сдержался. Он напомнил себе – больше нет «до» и «после». В «здесь и сейчас» найдется место всему: пятничным посиделкам в пабе, субботнему квиддичу и блинчикам с сиропом на завтрак в воскресенье. Угар гона окончательно развеялся. Маркус деловито прикинул, что первым делом он вызовет Поттера на дуэль, чтоб неповадно было засылать патронуса в супружескую спальню, а когда победит, расспросит, где можно купить лимонные и кофейные деревца. Вторым делом напишет рапорт об отставке. Третьим – поблагодарит портрет декана. Нет, первым делом он сходит в магазин и купит мясо. Маркус так и не признался Олли, что терпеть не может жареную рыбу. «А вот возьму и скажу. Здесь и сейчас».