Мальчик с солнцем в глазах

Дарэл Даханавар за свою долгую жизнь видел много людей. По-настоящему видел, не так, как его кровные братья, даже самые терпимые и как будто добрые среди них. У каждого клана было своё отношение к людям. Тхорнисхи потребляли их в пищу, ничуть не задумываясь о моральной стороне вопроса, – разве может быть моральная сторона, помилуйте, когда мы говорим о еде? Асиман не только потребляли, но и без каких-либо угрызений совести пользовались людьми в своих странных, порой пугающих и собратьев-киндрэт экспериментах. Один человек, десяток, сотня, тысяча – для этих кланов не имело никакого значения. Чуть иначе к людям относились вьесчи – скорее как к деловым партнерам, но, безусловно, стоящим гораздо ниже киндрэт на социальной лестнице. Вриколакосы, чуждаясь не только людей, но и своих кровных братьев, вообще, пожалуй, о людях не думали. Как и Фэриартос, в чьих мыслях было только Искусство, материя слишком высокая, чтобы принадлежать каким-то смертным, – любую искру таланта в человеке они тут же стремились обратить в вечность. Кадаверциан о людях думали, во всяком случае, не так насмешливо смотрели на дружбу Дарэла с человеком. А что касается клана Даханавар… да, конечно, они выступали на стороне людей. Они и затеяли подписание Клятвы о том, что людская жизнь – свободна и неприкосновенна. Будь Дарэл еще необученным, наивным "птенцом", который едва только очутился в клане, он мог бы ждать от своих собратьев-даханавар теплого, человечного отношения к людям. Но Дарэл уже давно новичком не был, а был телепатом, видящим насквозь души не только киндрэт из враждебных кланов, но и из своего собственного. Потому он знал – хоть и с горечью надо было признать это, – что никому из вампиров нет дела до людей. По-настоящему – нет. Как бы они ни были лояльны, терпимы, сколько бы громких слов о свободе и неприкосновенности ни говорили. Для всех без исключения киндрэт люди – нечто безусловно низшее, почти неразумное, занятое какими-то смешными, глупыми проблемами, чью суть бессмертным вампирам не постичь, да и не нужно… смешные, глупые люди, куда-то спешат, тщатся успеть, наполнить свою короткую, несчастную жизнь смыслом, хотя все равно умрут прежде, чем нащупают этот смысл, хотя смерть все равно заберет их раньше, чем они смогут добиться в жизни хоть чего-нибудь заметного. Смерть – или вечная жизнь. Люди обретали для киндрэт подлинную ценность, лишь обращаясь в таких же киндрэт. А Дарэл видел людей. Такая уж у него была способность. Видеть, слышать, ощущать на себе весь сумбур их непредсказуемых чувств – и, не в пример другим кровным братьям, эта путаница не раздражала Дарэла, не вызывала у него презрительный смешок. Она завораживала. Околдовывала не хуже иных заклятий. Все время, свободное от поручений Даханавар, Дарэл проводил на улицах города – шумной, бурлящей Столицы, которую так не любят Вриколакос. Дарэл любил. Ведь тут были люди. Сотни, тысячи людей, не одинаковых, хотя киндрэт, он знал, считают, будто люди – почти идеальные слепки один с другого. Умея читать в душах людей, Дарэл видел, как изменчиво и бесконечно разнообразие характеров, мыслей, а прежде всего – чувств, таких сильных, таких ярких, что никогда уже они не будут доступны вампирам. Дарэл, опять же не в пример другим киндрэт, не избегал этого людского обозначения для таких, как он. Ведь люди правы. Правы больше, чем они сами могут понять, рисуя в книгах и фильмах образ холодного, равнодушного, бесконечно далекого от мира людей существа с красными глазами. Мертвец. Тот, в ком уже давно погибла всякая жизнь. И пускай глаза у киндрэт не красные, пускай они могут смеяться и говорить, как люди, но Дарэл Даханавар, идеальный сканэр, видел их мертвые души насквозь. Они мертвы. Кто-то из них - больше, кто-то – меньше. Но, получив хоть каплю вампирской крови, прежде изменчивая, текучая, полная чувств и настроений душа застывает, с каждой новой сотней лет теряя еще что-то от той души, которой была когда-то. Они уже не люди. Они вампиры. Но почему-то не понимают этого. Фэриартос не понимают, обращая талантливых людей в своё подобие, наделяя их божественной красотой и мягкой грацией в движениях, но забирая кое-что важное… самое важное. Душу. Настоящую, живую душу человека, которой нет и не будет ни у одного из киндрэт. Никогда. Сам Дарэл еще не потерял интерес к жизни, потому что всегда находился рядом с людьми. Они согревали его. Давали ему то, что никакая кровь не может дать – свежесть и остроту чувств, настоящие, искрящиеся жизнью чувства. Больше всего на свете Дарэл боялся стать киндрэт. Таким киндрэт, как все его кровные братья. Как вроде бы изящная, гордая, но сухая в душе Фелиция. Как, не дай Основатель, жестокий и беспринципный Миклош Бальза. Дарэлу нужны были люди, он бежал к людям всякий раз, как удавалось выкроить свободную минутку из бурной жизни клана Даханавар – советы, споры, стычки с враждебными кланами… Он уставал от них. Безгранично. И только среди людей обретал второе дыхание, желание жить свою ужасную вечность… она не была ужасной, пока Дарэл мог ходить по шумным улицам и жадно смотреть в лица люди. Все люди были разные, все люди, как радуга, переливались тысячью цветов – чувств, эмоций, настроений, и Дарэл порой уставал принимать в себя весь этот бешеный калейдоскоп. В первые дни, только получив в своё распоряжение редкий – и безмерно тяжелый – дар, он не мог вообще выходить на улицу. Не мог терпеть бурю человеческих душ, которая рушилась на него, лабиринт, в котором так легко заплутать, потеряв даже себя. И только позже, много позже, научившись контролировать свою силу, ставить барьер между собой и душами людей, Дарэл открыл себе прелесть вечерних-ночных прогулок по Столице. Теперь не нужно было читать всех подряд и прогибаться под тяжестью сумбурных мыслей каждого встречного. Дарэл выбирал кого-то одного в потоке спешащих людей и наблюдал за ним. Куда он идет, что делает, что думает… читал, как в книге, всю его человеческую жизнь и страшно завидовал – ведь эта жизнь, такая короткая, но безмерно яркая, насыщенная, настоящая, никогда уже не будет ему доступна. Можно стать из человека вампиром. Из вампира человеком – нет. Все люди были разные, но Лориан сверкал среди них, всех затмевая своим изумительным светом. Дарэл встретил его случайно. Блуждающий взгляд ухватил в толпе мальчишку – обычный подросток в старой куртке и линялых джинсах, с копной растрепанных волос, с рюкзаком за плечами, но, стоило лишь раз посмотреть ему в глаза, и Дарэл Даханавар оказался крепко и безнадежно связан с ним. Он больше не мог наблюдать за другими людьми. Не мог отвлечься от мальчишки на кого-то другого. Потому что в его голубых, как небо, глазах сияло солнце. Наверное, люди тоже могли чувствовать это, но не видеть так ясно, как Дарэл, - теплый, сияющий мягким золотистым цветом ореол вокруг мальчика. Этого странного мальчика, так не похожего на всех людей, прежде встреченных Дарэлом… Он водил знакомства с людьми. Он даже, пожалуй, любил людей – всех, без исключения, просто потому, что они – не киндрэт, они – люди. Но ни к кому из них он еще не был привязан так сильно. С первой минуты. С одного взгляда, случайно брошенного над головами в толпе. Невидимая нить – и Дарэл почти физически ощущал её дрожание в воздухе – протянулась между ним и мальчишкой. Странным мальчишкой с солнцем в глазах. Порвать её было нельзя… да и, честно сказать, не хотелось – Дарэл, притянутый к мальчику будто новым, неизвестным прежде заклятием, ходил, смотрел, во всех подробностях изучал его жизнь. Обычную жизнь обычного подростка. Школа, друзья, увлечение музыкой, и особенно – Гемраном Вэнсом… Обычный подросток. Пятнадцать лет. И делает все, что положено делать мальчишке его возраста. Да только вот… он все обычное делал не так. Неправильно. Непривычно. И не сразу Дарэл смог облечь смутные ощущения в слова. А все оказалось так просто… Мальчик окутывал все вокруг себя своим нездешним, изумительным сиянием, высвечивая новые грани привычных вещей. Его сердце было совсем лишено темных чувств, без которых не живет ни один человек на свете – злость, зависть, обида, гнев… Дарэл не мог поверить этому, но душа мальчишки не казалась чистой, она была совершенно чиста, свободна от тьмы. Наверное, друзья часто его дразнили наивным и глупым. А он просто верил своей чистой душой в такую же чистоту во всех других людях. Он не хотел верить, он действительно верил, что в мире нет зла, что люди добрые и хорошие, что жизнь, такая прекрасная, полная открытий и чудес, никогда не сделает ему больно. И в самом деле, какое-то немыслимое чудо оберегало мальчишку от трудностей и невзгод. Он жил в любящей семье, дружил с простоватыми, но в сущности добрыми и чуткими ребятами, и ни одна беда еще не постучалась в его светлый, теплый, окутанный тем самым золотистым сиянием мирок. А ведь это неизбежно. Когда-нибудь мальчик столкнется лицом к лицу с темнотой. Нет, не с вампирами – а с более незаметной тьмой, что растворена в людских душах. Кто-то любимый и близкий, кто-то, кому он безгранично доверял, предаст его, обманет, бросит в трудную минуту… и посмеется над его беспомощными вопросами – почему, зачем, за что?.. Это случится. Неизбежно. Через пару-тройку лет, когда мальчик вырастет – и даже без всяких предательств, конечно, потеряет свой солнечный взгляд на мир. Только дети умеют так смотреть. И, взрослея, забывают о том, что умели. Может, с этого все началось. С неясной вспышки. Дарэл, держась чуть в стороне, наблюдал за мальчиком – за его странной, невероятной даже привычкой стоять на мосту и глядеть на небо, солнце, воду, глядеть так, будто перед ним не обычные вещи, а самое волшебное и нездешнее чудо. Таких привычек у него было много. Дарэл наблюдал – и вдруг подумал, что хочет защитить этого светлого ребенка от тьмы. Сберечь его теплый, добрый мирок, окутанный ровным сиянием, мир мягко-золотистый и нежно-голубой, мир неба и солнца. Подобного не встретишь у киндрэт. Подобного не встретишь и у людей. Чистая, лучистая, бесконечная радость от жизни, искрящееся любопытство ко всему, любовь ко всем, вера в добро и свет… быть может, мальчик – последняя капля такого волшебства в мире. Защитить его. Сберечь. Не дать тьме даже прикоснуться к нему. Да, с этого всё началось. Подходя к мальчишке на мосту, Дарэл не думал, чем все в итоге обернется. Он просто хотел быть рядом. Чтобы лучики солнца в глазах мальчика чуть-чуть погрели и его. Вампира, который навсегда лишен возможности видеть солнечный свет. Так хотелось уйти из круга своих холодных, мрачных, вечно занятых интригами и заклятьями кровных братьев, покинуть этот холодный, идеальный, живущий вечной жизнью мир – и хотя бы на мгновение тронуть мир другой, мир света и солнца, мир добра и любви, мир радости и полноты чувств. Дарэл не думал, что Лориан так крепко и прочно войдет в его жизнь. Лориан… имя такое же теплое и мягкое, как он сам. Конечно, настоящее имя сканэр прочел у мальчишки в мыслях. Но никогда не звал его иначе, чем Лориан. Мальчик с неуемным любопытством лез во все вампирские дела. Хотел все знать, все понимать, во всем разбираться. И обиженно отворачивал голову от Дарэла, когда тот не мог объяснить ему что-то, не мог пустить в тайны холодного мира киндрэт. Он вообще должен был сбежать от Дарэла, только узнав, кем тот является на самом деле – Дарэл с первых дней дал себе клятву, что никогда, никогда, никогда его светлый мальчик не заглянет на темную сторону, не узнает о мире ночных охотников… а он узнал. Случайно. По глупой, идиотской оплошности сканэра. Дарэл был готов смотреть в спину уходящего мальчишки – ведь тьма, неразрывно связанная с киндрэт, никак не могла сосуществовать вместе со светом Лориана. А он не ушел. И даже не начал делать вид, что Дарэл – самый обычный человек, просто «со странностями». Да мало ли сколько есть способов избежать страшной правды, уйти от того, что человеческий разум не в силах постичь и увязать в свою привычную картину мира. Лориан не ушел, он со своим вечным любопытством и жаждой жизни кинулся в омут – донимая Дарэла вопросами, требуя все больше знаний о вампирах, прося показать, рассказать, научить… И Дарэл показывал, рассказывал, учил, нарушая все законы существования киндрэт. Впрочем, таких законов и не хранила никакая бумага, просто негласным правилом было – не открывать их темный мир смертному. Дарэл полагал, что ни один здравомыслящий вампир прежде и не додумался совершить что-то подобное. Но мыслить здраво и разумно ему не хотелось. Он просто забывал обо всем, когда рядом сидел и смотрел своими глазами цвета неба Лориан – забывал и выбалтывал тайны, ничуть не заботясь о последствиях. А последствия не заставили себя ждать. Фелиция была в ярости. Клан Даханавар отказывался понимать, что движет Дарэлом. Даже Кристоф, привыкший к странностям друга, знавший о его загадочной любви к людям, позволял себе едва заметную усмешку. Дарэлу было плевать на все. На всех. Он уже не мог оторвать от себя Лориана, даже если бы захотел… точнее, оторвать от Лориана себя. Мальчик, наверное, пережил бы разрыв отношений с Дарэлом – да, не сразу, да, спустя какое-то время, но пережил бы. И снова начал получать чистое, совершенное удовольствием от жизни, общаясь с людьми. А Дарэл больше не видел себя без мальчика. Просто знал, ясно читая в своей душе, как в душах прочих, что с потерей Лориана что-то в нем сломается навсегда. Да мало ли людей, - так мог бы ему сказать любой киндрэт. – И добрые, светлые, хорошие среди них тоже есть. Но Дарэл знал, просто знал, что такого, как Лориан, больше нигде не существует. Мальчик с солнечным светом в глазах был на свете один. Скоро эта крепкая нить, протянувшаяся между ним и Лорианом, стала пугать его самого. Он нуждался в мальчике… нуждался слишком сильно не только по меркам киндрэт, но и по любым меркам вообще. Желание видеть Лориана рядом становилось все сильнее день ото дня. И крутило все внутри в жгучий узел, стоило отлучиться от мальчишки по делам клана хоть на пять минут. Крутило, выворачивало наизнанку, опаляло горячим огнем – и тянуло назад, с такой силой, что пропади оно все пропадом, клан, гнев Фелиции, заговоры асиман и тхорнисхов, Дарэл все на свете отдал бы, чтобы только не отходить от мальчика ни на шаг. Лориан, Лориан, Лориан… он заполнил все мысли даханавара. И что-то странное было теперь в его сердце – мертвом, кажется? – когда Лориан сидел рядом и болтал без умолку в своей особой, детской манере, путаясь в словах, лихорадочно блестя глазами. Хотелось… тронуть ладонью его горящее румянцем лицо. Притянуть к себе за плечи. Провести рукой по тонким косточкам спины. Обнять и никогда больше не отпускать. Дарэл и сам не успел поймать тот момент, когда стал звать мальчика не иначе, как «мой Лориан». Не вслух, конечно. Как бы пристально Лориан не вглядывался в глаза Дарэла, пытаясь разгадать его вампирскую сущность, проникнуть в его чувства и мысли – «ведь я тебя совсем не знаю, Дар!» - но эту часть своей души даханавар поклялся себе держать закрытой. Лориан не узнает. Ему нельзя знать. Он так верит Дарэлу, так спокойно чувствует себя рядом с ним… нельзя обжечь его этим странным пламенем. Он же человек. Почти ребенок. При всей своей доверчивости и привязанности он не может испытывать к нему таких же чувств. И Дарэл молчал, хотя, видит Основатель, не всегда ему было легко душить в себе безумные порывы, молчал и с жадностью ловил каждый миг, пока еще можно, – можно смотреть в эти небесные глаза с искрами солнца, греться в этом чистом, мягком сиянии, купаться в ярких чувствах… Пока еще можно. Ведь это не будет продолжаться вечно. Однажды Лориан уйдет. Со своей детской непосредственностью обратит внимание на что-то другое… на кого-то… и забудет друга-вампира. Или просто вырастет. Конец неизбежен. Ничто, кроме жизни, не бывает у киндрэт бесконечным… Дарэл запрещал себе думать, как выживет без Лориана. У него уже был ответ – никак. Лориан всегда видел чудеса вокруг – но чудеса простых, обычных вещей, вроде солнца, которое изящно и неспешно опускается за горизонт, бросая золотистые искры на воду. Он никак не ожидал, что в его жизнь – прекрасную, но в общем обычную, как у всех, - ворвется существо из страшных сказок, с бледной кожей и острыми клыками, существо, которое бродит только по ночам и не выносит солнечного света. Он читал книги о вампирах, смотрел фильмы – и теперь смутно подозревал, что ему надо бояться Дарэла. Во всех известных историях люди бежали с криком, едва заметив вампира, ведь он может выпить кровь, а то и обратить тебя в себе подобного… Лориан знал, что бояться должен, и даже делал попытку вызвать в себе страх, но только вот страха в нем не было, и наперекор какой-то части сознания, вопящей об ужасных вампирах, приходило спокойное понимание – это ведь Дарэл. Он никогда не обидит Лориана. Никогда не причинит ему боль. И даже в тот миг, когда одурманенный заклятьями асиман Дарэл хотел вцепиться в его шею, когда клыки противно царапнули по железу ошейника, Лориан не боялся. Вот уж здесь он должен бояться, должен по всем правилам, - но страха не было. И причин отсутствия этого страха не было тоже, кроме одной – это ведь Дарэл. Эта фраза служила причиной всему и объясняла всё. Дарэл не обидит его. Дарэл не даст обидеть его другим, менее дружелюбным киндрэт. Дарэл защитит… Дарэл всегда будет рядом. Мальчишка и сам не заметил, что думает о Дарэле больше, чем о ком-либо ещё. Дарэл как-то внезапно и почти сразу занял прочное место в его жизни, вытесняя то, что прежде интересовало Лориана, прежде было его смыслом. Школа, друзья, родители, книги, музыка… За всем теперь стоял образ Дарэла, и, читая книгу, Лориан думал, понравится ли она Дарэлу – хотя, наверное, нет, ведь он не первый десяток лет живет, читал, конечно, что-нибудь и получше; слушая музыку, Лориан думал, похожа ли она на то, что любит Дарэл, и не попросить ли у него пару дисков – а может, граммофонных пластинок, или что там слушают вампиры… то есть киндрэт; общаясь на переменке в школе с Максом, Лориан порой отвечал и кивал, а сам думал об увлекательной беседе о кланах, которая была у них с Дарэлом вчера – а ведь он обещал сегодня подробней о тхорнисхах рассказать! Скучая на уроках, Лориан думал, что куда лучше провел бы время с Дарэлом – может, они пойдут в гости к Кристофу или вместе погуляют по улицам… вечерним, конечно, ведь Дарэл не выносит солнца… Дарэл, Дарэл, Дарэл. Лориан не мог думать ни о ком и ни о чем другом. Оставаясь один, мальчик вспоминал все ужасное, что знает о вампирах – холодные, жестокие, равнодушные к людям, убивают без жалости… вспоминал, как во время их совместных прогулок Дарэл, оставляя его на скамейке, исчезал куда-то, а потом бесшумно появлялся из темноты, и на губах у него блестела чужая кровь… Оставаясь один, Лориан во всех подробностях рисовал себе образ вампира – жестокого, хладнокровного существа, которое лишь притворяется добрым, чтоб заманить человека в свои сети. Вампиров надо бояться. Но Лориан не боялся, как бы не напрягал свое бурное воображение. Дарэл – это Дарэл. И любые смутные опасение исчезали рядом с ним. В конце концов обычная жизнь стала тяготить Лориана, но не потому, что потеряла свои яркие краски, нет… мир был все так же прекрасен, но полноту и насыщенность цветов обретал лишь тогда, когда Лориан видел Дарэла. Им даже не надо было говорить. Мальчишка мог сидеть и часами смотреть на Дарэла, который обсуждает что-то непонятное об интригах и кланах с Кристофом… просто сидеть и смотреть, наблюдать за его подвижным, изменчивым лицом – кто сказал, что вампиры мертвые и холодные? Неправда. Дарэл был совсем как человек. Только острые клыки, порой хищно блестевшие в свете ламп, выдавали в нем нечеловеческое создание. Однажды, повинуясь странному порыву – он тогда объяснил это желанием узнать, что еще вампирского есть в Дарэле, - Лориан протянул руку и коснулся его щеки. Холодной. Странно, обжигающе холодной – так не бывает у людей, даже если они очень замерзли… и все же от этого холода все внутри Лориана опалило непонятным, пугающим жаром, кровь ударила в голову и застучала в висках, а предательский румянец наполз на лицо. Он отдернул ладонь. Но прежде ему на миг показалось, что Дарэл едва заметно вздрогнул от этого прикосновения. С тех пор мальчишка часто ловил себя на желании повторить это. Прикоснуться к Дарэлу. Ощутить под пальцами странный холод его кожи… провести рукой по щеке… что-нибудь еще сделать, схватить за руку, обнять, прижаться к нему, быть ближе, ближе, ближе… Лориан был так напуган этими непонятными чувствами, что наедине с собой чуть не загрыз сам себя, то пытаясь понять, что происходит, то безжалостно отгоняя прочь необъяснимую тягу к Дарэлу – так нельзя, это странно, глупо и вообще… неправильно. Лориан не знал, что здесь кажется ему более неправильным – то, что Дарэл, как он сам, парень, или то, что он вампир. Все эти сомнения и угрызения совести растворялись без следа, как только Дарэл опять был рядом. Возле него мальчишка чувствовал себя спокойно – хотя не должно так быть с вампиром, правда же? Странное, опять же ничем не объяснимое спокойствие окутывало Лориана, унимая все тревоги и страхи, и та же мысль приходила в голову – это ведь Дарэл. Дарэл защитит. Дарэл всегда будет рядом. Дарэл… его Дарэл. Он поклялся сам себе ни за что не рассказывать Дарэлу о своих дурацких чувствах. Да и не мог бы он облечь их в слова, даже если бы очень захотел, - не было слов для смутных желаний, странных мыслей, для сладкого жара, сжимающего все внутри, когда Дарэл просто смотрит, а уж тем более невзначай касается его плеча… Этому не было определений и объяснений, и Лориан молчал, но молчать с каждым днем становилось всё труднее. Он не понимал, что с ним происходит, часто лежал ночью без сна, пытаясь понять, – и даже угомонить как-то свои обезумевшие чувства, загнать их поглубже внутрь, чтоб они в конце концов пропали совсем. Они не пропадали. Слабо тлеющая искра обратилась в безумный пожар, и Лориан краснел рядом с Дарэлом, не в силах ничего поделать, краснел и путался в словах, отчаянно боясь, что Дарэл заметит, поймет – и уйдет… а без Дарэла он жить не сможет, в этом Лориан был уверен, как ни в чем другом. Он никогда не сказал бы Дарэлу ни слова – не будь та ночь такой странной, мягкой, сумрачной, не будь Дарэл так близко и в то же время в темноте. Это было спустя пару дней после того, как Кристоф вырвал Дарэла из рук сумасшедших асиман. Они сидели в комнате Лориана – и очертания привычных вещей казались странными, искаженными, потому что свет был потушен. Дарэл как будто дремал – во всяком случае, лежал на диване, заложив руки за голову, с закрытыми глазами, с ровным, спокойным дыханием, а Лориан сидел на краю дивана, смотрел на него и вспоминал тот ужасный день… Дарэл никогда и ничего не боялся. Но тогда в его глазах был страх. Не за себя, не за исход предстоящей битвы с опасным противником. Он боялся, что они убьют Лориана. Боялся, что не успеет закрыть, защитить, уберечь… Страх и отчаяние звенели в его голосе, когда он почти кричал, толкая мальчишку прочь: «Иди… ну иди же, кому сказал… Скорее беги отсюда!». Другая картинка пришла вслед за этой. Дарэл лежит без чувств на холодной земле, под ногами ухмыляющегося асимана. Кажется, он умер. А все потому, что хотел спасти Лориана… почему он так хотел его спасти? Почему?! Ведь люди не могут быть так дороги вампирам! Не могут быть… Лориан, отвлекшись от воспоминаний о том дне, вдруг заметил, что Дарэл смотрит на него. Тусклый свет луны, сочащийся сквозь шторы, каким-то магическим светом отражался в его глазах. - О чем думаешь? – тихо спросил он, чуть приподнимаясь на локтях. - Думаю о… о том дне. Дарэл, наверное, почувствовал тревогу в голосе мальчика. Впрочем, он всегда чувствовал людей лучше, чем кто бы ни было. Лориан знал о его способности сканэра – читать в чужих душах, как в книгах… хотя Лориана он обещал не «читать». «Ведь ты и без того как на ладони, - с улыбкой сказал он ему тогда. – Ты, в отличие от многих людей, а тем более нас, киндрэт, ничего не скрываешь. У тебя все написано на лице. Редкая честность…». Но и без чтения мыслей легко было догадаться, что Лориан взволнован. Он и сам слышал, как предательски дрожит и срывается к шепоту его голос. Ну почему, почему он не умеет скрывать своих чувств? До чего было бы проще… под пристальным взглядом Дарэла он, как всегда, покраснел, чувствуя, как обжигает щеки лихорадочный румянец. И сердце вдруг ни с чего начало как безумное колотиться в груди. - Не надо, Лориан, - так же тихо сказал Дарэл, садясь прямо и подвигаясь к мальчику. – Не надо думать об этом. Забудь. Это уже прошло. И коснулся ладонью щеки Лориана, тут же, впрочем, убрав руку. А пламя в груди Лориана, никогда не потухавшее до конца, будто ждало подходящего случая – и окатило страшной волной, заставило сердце стучать еще сильнее… вот-вот, кажется, прорвет грудную клетку насквозь. - Не могу! Ну вот зачем ты это сделал, Дар? Ты ведь мог погибнуть… зачем ты рисковал жизнью ради меня?! - Потому что без тебя я жить уже не смогу, - спокойно и ровно ответил Дарэл. И что-то сделалось с Лорианом – может, потому, что в комнате царила такая мягкая темнота, может, потому, что голос Дарэла был таким добрым и ласковым, а может, потому, что мальчик держал все это в себе слишком долго. Он вдруг почувствовал, как дрожь пробегает у него по спине, как трясутся плечи от едва сдерживаемых слез, как лицо горит, а сердце бьется уже у самого горла. Он закрыл лицо руками и быстро зашептал себе под нос – так тихо, что Дарэл не должен был услышать... но все-таки услышал. - Но и я без тебя не… Дарэл, ты не должен… Мне было так страшно, я думал, ты умрешь… Не делай так больше никогда! Потому что я… Дарэл, я тебя… я люблю тебя. Выдохнув последнее слово, Лориан покраснел еще больше – хотя куда уж больше, ему стало очень, очень стыдно за то, что сказал, - не надо было говорить, не надо было, зачем он вообще нес всю эту чепуху, Дарэл теперь уйдет, посмеется над ним и уйдет, он… Лориан почувствовал, как холодная ладонь отводит руки от его лица, а потом, закрывая окно с отблесками лунного света, из темноты появилось лицо Дарэла, а потом к губам мальчишки вдруг прижались его губы. Тоже холодные. Коснулись мягко и нежно, замерли, будто уже собираясь отстраниться, - но Лориан не дал, он с ошеломившей его самого жадностью обхватил Дарэла за шею, потянул к себе, неумело и неловко ответил на поцелуй. Дыхание у него было хриплое и прерывистое, и с новой вспышкой стыда он услышал в нем сдавленные всхлипы. - Тише, - прозвучал над ухом ласковый голос Дарэла. И его холодные руки, скользя по спине, гладили нежно и успокаивающе. – Тише… Не бойся… Я тоже люблю тебя, маленький… мой Лориан… В ту ночь Лориан засыпал в объятиях Дарэла, спокойно и без тревог. И так же спокойно он засыпал уже один в его квартире, когда Дарэлу куда-то срочно понадобилось уйти. Смутно слушая шаги в коридоре и скрежет дверного замка, проваливаясь в глубокий сон, Лориан улыбался – ведь это же Дарэл, он скоро вернется, он не даст никому обидеть Лориана… он всегда будет рядом. Дарэл ни на мгновение не задумался, говоря Кристофу о Витдикте. У него не было сомнений. Никаких. В ту минуту он смутно помнил все, что знает об этом ритуале, - опасен… давным-давно не проводился… может обернуться жертвами… Ему было наплевать. На себя. На мнение Фелиции и Совета. На всех проклятых вампиров во всех проклятых кланах. Он ненавидел их в ту минуту. Так сильно, как только мог, и не только асиман, убивших его светлого мальчишку с солнцем в глазах… Всех. Фэриартос – за то, что находят искры настоящего таланта в людях и безжалостно уничтожают их, губят самое прекрасное и доброе, что в них есть. Тхорнисхов – за то, что считают людей бестолковым стадом, годным в пищу и не больше того. Своих же родных Даханавар – за равнодушие, непонимание, нежелание понять… Никто не понимал, почему он так хочет спасти Лориана. Человека. Обычного человека, каких на свете тысячи. Никто не понимал… даже Кристоф, наверное, раз отказался идти с ним на Совет. Они и не способны понять… слишком давно они не люди. Ну и пускай. Пусть погибают во тьме, пусть теряют с каждым десятком лет интерес к жизни и остроту чувств, пусть умирают, думая, что еще живут… но Лориана он этой тьме не отдаст. Нет. Никогда. Тьма ни за что на свете не коснется этого светлого, теплого, чистого душой мальчика, ни за что не погасит солнце в его глазах. Немногим позже Дарэл осознал, что Кристоф все понимает. Пожалуй, даже лучше самого Дарэла. Благодаря жертве Криса Лориан снова с ним – даже не подозревая о том, что было, спит на любимом диванчике, подложив руку под щеку, как ребенок, и тихо бормочет во сне. Дарэл держал на коленях его голову, бездумно перебирал светлые пряди волос…и думал, что теперь уже никогда не оставит мальчика одного. Не позволит никому из киндрэт даже кончиком пальца его коснуться. Это была его ошибка, страшная, едва не ставшая роковой ошибка, - но больше он не допустит подобного. Он всегда будет с Лорианом. И защитит его от тьмы. - С тобой все будет хорошо, - прошептал вампир, низко склонившись над человеком. – Ты не узнаешь эту тьму. Никогда. Слышишь? С тобой все будет хорошо… я обещаю тебе.