Теперь, у тебя есть я.

«И зачем я на это подписался! Это было всегда моей бедой! Все пожирающий азарт и бессмысленный риск», - думал Мальцемор. «Я всегда поддавался на провокации, и зачем мне понадобилось, на спор, красть добычу у этих троих?! У троих! Идиот! Ведь они сильнейшие среди тех, что живут в нашем краю! Добычу не украл и сейчас еле ноги уношу. Они гонятся за мной уже двое суток. Бетрезен меня раздери! Как же все болит! И тот парень с молниями засветил мне прямо в правый бок. Кровь не останавливается уже около восьми часов. Что же мне делать? Убить то, они меня не убьют. Меня, тоже, не так просто убить. Но, сколько же, я буду восстанавливаться после такой взбучки?!» «Третьи сутки на исходе. А они все не отстают! Я выбрался на землю, в надежде, что те трое не станут меня тут преследовать. Но, на свою же беду, я выбрался там, где мало населения, то есть его здесь вообще нет! Один лишь зеленый непроглядный лес. Пробираться трудно, но, все же, я прыгаю с ветки на ветку из последних сил. Меня спасает мой бесценный дар – скорость! Они не догнали бы меня никогда, если бы у меня не было ран, но раны все меняют. Я еле успеваю от них скрываться, но, все же, успеваю. Когда же им надоест меня преследовать?! Ведь, они делают это просто от скуки! Закат. Уже заканчивается день. Что там, в дали? Как будто золотое море...» «Да, это же знаменитый Аморантовый лес! Лес скорби и печали по Галеану. Там живут дикие эльфы. Демонам туда путь заказан. Мощная эльфийская магия никого не пощадит, но это только в том случае, если ты попадешься кому-то из колдунов. А дикие эльфы они и есть дикие, сначала стреляют, а потом задают вопросы, к тому же все стрелы заговорены. В лучшем случае незваного гостя ждет мгновенная смерть, в худшем долгие мучения от заговоренной стрелы и, опять, та же самая, смерть. Но у меня нет другого выхода, я пойду туда! Пойду, и если мне повезет, я не встречу эльфов на своем пути. К тому же, мне достаточно будет переждать примерно в километре от границ леса, немного переждать и все. А черт, как жжет спину, что это у меня в боку торчит?! Аааа, плечо! О нет, она кидается этими лезвиями! Тварь! Как же я их буду вытаскивать, ведь у них нет рукоятей! Бегу из последних сил, еще один рывок и я в относительной безопасности!» Демон пересекает кромку леса и бежит. Бежит, не потому, что так запланировано, а потому что тело машинально выполняет приказ своего сознания. Кровь хлещет из ран, все пачкая вокруг. Он уже не по веткам скачет, а просто бежит по земле, но земли не видно. В Аморантовом лесу вся земля устлана желтыми листьями, от этого кажется, что по земле толстым слоем рассыпано золото. Легкий теплый ветерок ласкает кожу, он не такой как там, в зеленых чащах, холодный порывистый, который часто приносит с собой запах гниющего дерева и частички трухи. В этом лесу все дышит теплом, не смотря на то, что это лес вечной осени и печали. Демон бежит и не слышит, что погоня уже прекратилась, как только он ступил под полог раскидистых золотых деревьев, которые закат окрашивает в алый цвет своим прекрасным светом. Еще один рывок и он падает лицом в мягкую теплую подстилку леса. Он слышит звук льющейся воды, смотрит вперед, под огромным стволом невероятно красивого золотого древа из земли бьет ключ. Он ползет к нему, ему очень хочется испить из него. Он подползает к нему, рука окунается в углубление, там прохладная вода, такая приятная, набирает горсть, пьет, брызгает себе в лицо, чтобы смыть грязь и кровь. У него больше нет сил, и он падает возле ключа и погружается в небытие. «Эх, вода кончилась. Надо сходить на ключ. Так не хочется, лучше пойду завтра утром. Сейчас уже почти ночь», - думает золотоволосый эльф, который живет на отшибе, неподалеку от своей деревни. Почему на отшибе? Потому что он потомок великого клана стихий. Их всегда опасались сородичи. Они одни из самых могущественных колдунов диких эльфов, но они всегда держали нейтралитет и поступали, так как им хотелось, поэтому их потомки жили всегда в стороне. Потому что даже из-за небольшой смены настроения могло случиться стихийное бедствие. Ладно, если эльф был уже взрослый и осознанно владел своей силой, а дети? От подростков вообще спасу не было. Они, как живой огонь, могли обрушиться на кого угодно и тут же потушить и утопить, не зная меры. Поэтому Леонель не жил в самой деревне. Все почитали его и боялись. Он был последним из своего рода, и ему было всего двадцать пять лет, а для эльфов это был не такой уж и возраст, по их меркам, он, все еще, был подростком. К тому же, он недавно похоронил своего отца, павшего в битве за своих сородичей. И это отдавалось в нем мучительной болью. Леонель был высоким и стройным, его золотые волосы спускались ниже лопаток, он всегда их повязывал желтой лентой. Его голубые глаза поражали своей глубиной, они были, как два бездонных озера. Он был очень красивым, даже по эльфийским меркам. Молоденькие эльфийки сразу заливались румянцем, стоило им только увидеть его. Хотя, все эльфы были бесподобно красивыми, впрочем, как и демоны. Леонель проснулся на рассвете. После смерти отца, он стал очень плохо спать. Иногда он просыпался посреди ночи в холодном поту от жутких кошмаров и больше не мог уснуть. Он никогда не запоминал свои сны, и это было к лучшему. Ему всегда снилось, что он пытается спасти отца, пытается отчаянно и рьяно, но у него не получается, и он просыпался с криком, даже не осознавая этого. Проснувшись, он подходил к зеркалу и смотрел на себя, он был так похож на своего отца. Лежа в постели, Леонель подумал, - «Пойду, наберу воды, заодно умоюсь ключевой водой, может, полегчает». К этому ключу ходил только он, потому что он был близко от его уютного дома, который располагался в кроне раскидистого дерева. Жители деревни предпочитали набирать воду из колодца, который находился почти в центре самой деревни, да и, к колодцу было ходить куда безопаснее, чем к тому ключу. Леонель встал, надел свою нехитрую одежду, это были свободные штаны и рубаха из белого нежного шелка. Он взял кувшин, перекинул небольшие меха через плечо и вышел из дома. Воздух был свежим и приятным. Леонель вдохнул полной грудью, ему стало хорошо. Настроение заметно поднялось, и он пошел, насвистывая что-то веселое. Шел он босиком. Он любил ходить босиком по подстилке, она была такой мягкой, что не хотелось ее топтать обувью. Через пару минут показалось большое древо, из-под которого бил его ключ. Он обратил внимание, что недалеко от ключа все залито кровью. Оставив кувшин возле ближайшего дерева, он помчался к ключу. Ведь беда Леонеля была не только в том, что он нес тяжелое бремя опасного дара и его боялись сородичи, но еще у него было безгранично доброе сердце, которое не понимало войн и любых кровопролитий. Когда он прибежал к ключу, он увидел там лежащего на подстилке мужчину. Он лежал лицом вниз, одна рука была утоплена в воде, рядом лежал его клинок, вокруг вся листва была залита кровью, она впиталась в листья, и они выделялись на общем золотом фоне подстилки леса. Леонель огляделся вокруг, - «Кто мог сотворить с ним такое?!», - подумал он. Конечно, ему бросились в глаза кровавые следы незнакомца, но они были единственные. «Наверно, он оторвался от погони. Наверно, те, кто его гнал, не осмелились зайти сюда, под полог Аморантового леса», - подумал Леонель. Он стал разглядывать мужчину более подробно. Доспехи незнакомца были изодраны как тряпки, даже не смотря на то, что они были из какого-то черного каленого металла. С правой стороны в боку торчало какое-то лезвие без рукояти, точно такое же лезвие торчало в правом плече. Тот же несчастный правый бок был поджарен, как будто электричеством, по крайней мере, Леонелю так показалось. Леонель даже сначала подумал, что незнакомец мертв и решил устроить ему погребальный костер. Поэтому он собрался вытащить все железки из него и снять доспехи. Начал он с лезвия, которое торчало в правом боку. Он взял меха, перекинутые через плечо, схватился ими за лезвие и дернул изо всех сил, отчего на его одежде расцвели алые брызги крови. Незнакомец застонал. «Так он жив!», - почему-то с радостью, подумал Леонель и решил завершить операцию, вытащив другое лезвие из его тела. На это незнакомец тоже отозвался стоном, но уже не таким сильным, как от удаления первого лезвия. Потом Леонель перевернул незнакомца на спину. Мужчина был явно в глубоком беспамятстве, потому что даже от боли не очнулся. «Не мудрено», - подумал Леонель, - «Ведь такие страшные раны!». Теперь, он мог подробно разглядеть лицо незнакомца. Он был странно красив. Почему странно? Потому что Леонель никогда не видел кого-то кроме своих сородичей и кентавров. Перед ним лежал молодой мужчина, у него были тонкие черты лица, острые уши и бледная кожа. Его волосы поражали своей чернотой, они были черные, как уголь. Губы были тонкие властные, подбородок мужественным, брови черные и ровные, будто нарисованные, ресницы длинные и густые. В плечах этот мужчина был много шире Леонеля и ростом был выше. Телосложение мужчины было атлетическим, как будто, он специально тренировал свое тело для чего-то. Леонель с трудом стащил с него доспехи и подумал, что здесь его оставлять нельзя. Леонель встал, выпрямился и стал что-то шептать себе поднос, потом сделал пару движений руками, как будто рисовал в воздухе горизонтальные круги, и подле него образовались два вихря. Они покружились возле него, и он указал им на незнакомца. Вихри взвились и упали подле воина, а потом воин вместе с подстилкой поднялся в воздух примерно на метр. Подхватив воина, вихри устремились к дому Леонеля, и он поспешил за ними. В доме Леонеля они устремились в, всегда пустовавшую гостевую комнату, и комната с удовольствием приняла своего первого гостя. Подстилка, вместе с которой вихри принесли незнакомца, разметалась по комнате, и воин медленно опустился на мягкую белоснежную постель, запачкав ее своей кровью. Вихри сначала исчезли, а потом снова закрутились подле кровати и, подхватив, каждый принесенный с собой листочек, вылетели через открытое окно. Леонель же снова пошел за водой, но на этот раз он спешил и взял с собой еще несколько мехов, лежавших в кладовой. После того, как он наполнил их на источнике, он отправил вихри с водой домой, а сам остался заметать следы крови у ключа. Когда все было готово, он взял кувшин, наполненный водой, и поспешил домой. Вернувшись домой, он пошел сразу в гостевую комнату. На кровати, все также, не приходя в себя, неподвижно, лежал красивый незнакомец. Леонель встал посреди комнаты и взволнованно потер пальцами ладонь правой руки, - «Что же делать?», - думал он. «Ладно, выхожу его, а как очнется, спрошу: «Что?», да «Как?», и «За что?», и «Почему?»». Он омыл своего гостя губкой смоченной ключевой водой, смазал раны бальзамом и переодел его в белое шелковое одеяние. Мальцемор пролежал в беспамятстве три дня. Причем, через день, Леонель заметил, что раны на теле незнакомца необычайно быстро заживают. Не то, чтобы Леонель был так искусен во врачевании, кое-что умел, конечно, но не до такой степени. Он сделал вывод, что это не простой воин, к тому же, какой расы он был, Леонель, к сожалению, не знал, для него это оставалось загадкой. Нести в деревню весть о незнакомце он не спешил, потому что воин был явно не здешний, и это грозило ему смертной казнью, за то, что он без разрешения пересек границы владений диких эльфов. На третий день, когда Леонель пришел в комнату гостя, в очередной раз обтереть его тело водой, Мальцемор очнулся. Леонель бережно обтирал лицо незнакомца влажной прохладной губкой, как вдруг заметил, что густые ресницы колышутся, а веки силятся открыться. Он сразу подтащил табурет ближе к кровати, сел на него и стал звать воина, - «Вы очнулись? Как Вы себя чувствуете?». Мальцемор услышал приятный голос и с трудом разлепил веки. Глаза открылись и, ему показалось, что он ослеп, вокруг все было белое, на него взволнованно смотрели небесно голубые глаза. «Кто это?», - подумал он, - «Я, что, умер и попал в рай?». От такой мысли у Мальцемора заныло под ложечкой. Потом Мальцемор подумал, что раны все еще болят, а это значит, что он все еще жив. А на него все также внимательно смотрели голубые глаза и такое обеспокоенное красивое лицо эльфа. «Это эльф!», - заключил у себя в мозгу выживший демон. Мальцемор не слышал вопросов эльфа. Он сразу попытался сесть в кровати. Кожа на месте ран зарубцевалась, но внутри раны зажили еще не до конца. Поэтому попытка привстать отдалась мучительной болью во всем теле. Мальцемор смог чуть приподняться на кровати на локоть и тут же рухнул на мягкую постель, застонав от боли и обнажив свои острые клыки. Леонель подумал, - «Неужели, перед ним один из тех загадочных существ, которых люди называют Лаан-дуулами или, по другому, вампирами? Клыки, такие длинные, целых четыре, два сверху и два снизу». Потом Леонель пораскинул мозгами и логически пришел к выводу, что это все-таки не вампир, а кто-то другой, потому что вампиры были мертвыми существами, и не могли испытывать боли, а этот незнакомец почти рычал от невыносимой боли. «Как Вас зовут?», - вдруг, осмелев, спросил Леонель своего гостя. «Мальцемор», - последовал незамедлительный ответ. Леонель сразу подскочил и стал церемониально расплываться в поклоне со словами, - «Добро пожаловать в мою скромную оби…». Но его невежливо прервал Мальцемор, - «Не надо церемоний! Не терплю их! Тебя-то как звать, Чудо?». Именно Чудо. Мальцемору казалось, что никто бы не осмелился к нему подойти и пожалеть его, даже, если он был в луже крови. Но этот эльф подошел и не только, он ухаживал за ним. К тому же, Мальцемор отметил про себя, что этот парень был очень красив, а в его глазах можно было просто утонуть. Леонель выпрямился и с удивлением глянул на своего гостя, - «Леонель, меня зовут», - с запинкой произнес он. А сам подумал, - «Какое странное имя у него, я раньше такого не слышал». Леонель хотел, уж было, начать свои расспросы о том, как Мальцемор попал к источнику, и кто его так изранил, как из живота гостя послышалось протяжное утробное урчание. Вместо всех запланированных ранее вопросов Леонель, вдруг, спросил, - «Вы наверняка голодны?», - и добавил, - «Шутка ли, пролежать без сознания три дня». «Три дня?», - Мальцемор воззрился на эльфа удивленным взглядом. Он не ожидал, что он уже так долго находится под опекой этого чудика. «Да», - рассеяно ответил Леонель и продолжил, - «Наверняка, Ваш голод не утолить медом и ягодами, необходимо что-то более питательное! Я думаю, мясо Вам подойдет как нельзя лучше», - с этими словами он направился к выходу из комнаты. «Меня не будет какое-то время, пожалуйста, не покидайте дом, пока меня не будет. Кроме меня никто не знает, что вы здесь, так что для вас безопаснее будет, если вы не станете выходить из дома. И сюда никто не придет, не беспокойтесь», - проговорив это, Леонель вышел из комнаты. Леонель пошел в деревню к дому охотника и взял у него пару больших кусков мяса, килограмм по пять каждый. Благо, вчера охотник вернулся с удачной охоты, это было мясо изюбра. По возвращении, не заходя в комнату к гостю, Леонель отправился на кухню и стал там разводить бурную деятельность, а уже через полчаса было все готово и он направился в гостевую с довольно увесистой чашей, наполненной пряно зажаренным мясом. Мальцемор принял чашу и сначала недоверчиво стал пробовать кусочек, распробовав и заключив, что это гораздо вкуснее сырого мяса, он мигом опустошил чашу, от чего его живот немного вздулся, а Мальцемор, не стесняясь хозяина дома, громко отрыгнулся и довольно протянул, - «Вкууусно!». Два дня Леонель кормил мясом своего, уже довольного, гостя и, к вечеру второго дня, Мальцемор сказал, - «Надо бы по нормальному помыться, а то у меня такое чувство, как будто, я укутан какой-то пленкой. И голова чешется». «Как пожелаете», - ответил Леонель, - «Но мы пойдем ночью, ближе к полуночи». Мальцемор перечить не стал, ведь здешних порядков он не знал, да и, ходить толком пока не мог. Поэтому Леонель сказал, что он отнесет его туда сам, куда именно и как он не уточнил. Хотя Мальцемор посмотрел на него скептически, ведь Леонель был меньше его, а потом подумал, - «Как-то же он меня от ключа в дом принес. Ну, ладно, пусть и сейчас несет, мне то что, не я же буду напрягаться». Когда пришло время, идти мыться. Леонель укутал Мальцемора в два покрывала. В два, потому что в одно он не умещался. Одним он обернул ноги, другим торс с головой и велел Мальцемору тихо неподвижно лежать, пока он не разрешит вести себя как-то иначе. После того, как Леонель укутал гостя, он вызвал три вихря. Сам надел белый широкий плащ в пол с большим глубоким капюшоном и, грациозно ступая, покинул дом. За ним вихри вынесли его немаленького гостя. Они вынуждены были пройти по краю деревни. Леонеля, конечно, узнали те, кто еще не спал и был возле окон. Они с удивлением посмотрели на то, что плыло по воздуху подле него, однако никто подойти и спросить, - «Что это?», - не решился, а это было определенно тело. Так они чинно прошествовали через деревню и потом шли по лесу еще около получаса. Мальцемор, даже, начал дремать. Как только, они дошли до нужного места, Леонель снял свой капюшон и стал стаскивать с Мальцемора покрывало, которым был укутан его торс. Когда Леонель освободил Мальцемора от покрывал, тот увидел перед собой небольшое прозрачное озеро. Вихри помогли ему подняться на ноги. К сожалению, наклоняться он еще не мог, поэтому Леонель помог ему раздеться и указал на озеро, - «Искупайтесь, Вам станет много лучше, вот увидите», - проговорил Леонель и опустился на подстилку леса. Мальцемор подумал, - «Эх, сейчас бы в лавовую очищающую ванну! Ну, да, ладно, и вода сойдет», - и направился в сторону озера. Когда он вошел в прохладную воду, то почувствовал какое-то странное тепло, которое стало разливаться внутри его израненного тела. Он зашел в озеро по пояс и нырнул, немного побыл под водой и взъерошил свои волосы. Ощущение пленки на теле тут же исчезло. Он еще немного побыл в воде и заметил, что ему действительно лучше, и бок не так ноет, так, что когда он вышел из воды, даже сам оделся, без помощи Леонеля . «Надо же!», - подумал Мальцемор, - «А я думал, что только очистительная лава так может исцелять». После купания, они вернулись в дом Леонеля, так же как прошествовали к озеру, но их уже никто не видел. Деревня погрузилась в сон. На следующий день, Мальцемор уже с удовольствием нежился в кровати, раны совсем не беспокоили его. Но, как только зажили раны, его стало беспокоить кое-что другое. Тело требовало услады. Леонель целый день где-то пропадал. Он заранее нажарил мяса для своего гостя, оставил его на кухне и куда-то ушел, пока Мальцемор сладко спал. Мясу он был несказанно рад и уплетал его, походя, по кусочку, иногда заскакивая на кухню между прогулками из комнаты в комнату по дому Леонеля. Мальцемор ходил по дому, и думал, - «Как же себя удовлетворить? А главное кем?!». Надо отметить, что он, безусловно, был бисексуалом, впрочем как и все демоны. Из женского пола он предпочитал неопытных робких девственниц, у которых еще молоко на губах не обсохло. Из мужчин он больше предпочитал себе подобных молодых демонят, которые были также красивы, как он, и которые не могли ему оказать особого сопротивления, да и не хотели. Потому что было очень трудно устоять перед его манящей аурой. Когда ему хотелось утолить свою похотливую жажду, его аура менялась, она как будто источала какой-то мощный афродизиак, и жертва шла в его объятия без всяких сомнений и отдавалась ему. Сейчас же не было вокруг никого. Даже Леонель смылся. От этого Мальцемору было досадно и хотелось даже выть. Леонель ему понравился с первых же секунд. Тогда, в его обеспокоенных глазах, было отражение демона, и он смотрел на него не так как все, без всякой опаски и даже с нежностью и заботой. Поэтому Мальцемору хотелось для него что-то сделать, что-то приятное, но когда он думал об этом с этой точки зрения, он сам себя начинал ругать, - «Что это еще за такие поползновения? Он же демон, и он зло в чистом виде, так нельзя!». Он оправдывался перед самим же собой, тем, что он просто хочет с ним развлечься. Когда начало смеркаться, Мальцемор услышал шаги, тихие невесомые. Он сразу узнал их, это был Леонель. Мальцемор, лежавший до этого на кровати, резко сел, спустив ноги на пол. Леонель же не спешил заходить в его комнату, он сначала снял свой плащ, который был на нем, потом пошел на кухню, глянул в пустое блюдо и улыбнулся. Утром оно было с горкой наполнено жаренным мясом. Он прошел по кухне, плеснул себе в стакан слегка хмельного медового напитка и одним махом выпил его, а потом подумал было бы неплохо поспать, он очень устал за сегодня. Устал он, потому что ходил обновлять барьер вокруг деревни, подле которой жил. Это была одна из его немногочисленных обязанностей, она его очень утомляла, потому что забирала много сил и времени. Но, зато, жители деревни были спокойны, потому что никто не нападет на них неожиданно и не убьет во сне. Леонель направился к своей комнате, но вдруг решил завернуть в гостевую, мимо которой он все равно бы прошел, и пожелать Мальцемору спокойной ночи. От медового напитка немного кружилась голова, ноги были тяжелые. Он шел уже не так легко, как по листве и Мальцемор слышал эту разницу. Леонель заглянул в распахнутую дверь комнаты, облокотившись о косяк, поднял свой, растерянный по углам, взгляд на кровать, где сидел Мальцемор. От чего-то, Мальцемору стало не по себе от такого мутного усталого взгляда, но он прогнал это жалостливое чувство и усилил свою ауру. Леонель изменился в лице, по его телу прошла какая-то волна, ее природу он сразу не разобрал. Мальцемор сказал, - «Подойди», - и Леонель, послушно, немного шатаясь, пошел к нему. Он подошел к нему совсем близко, встав между ног Мальцемора. Тот посмотрел на него снизу вверх, а потом медленно стянул с эльфа рубаху и уткнулся лбом ему в живот. Леонель почти перестал дышать, он был в прострации. А Мальцемор уже прижимался к его животу своей щекой, такой горячей, что Леонель чувствовал его жар даже поясницей. Потом Мальцемор встал и возвысился над Леонелем, и толкнул его на кровать. Леонель упал на мягкую перину, в его глазах застыл вопрос, - «Что происходит?». Тем временем, Мальцемор перевернул его на живот, чтобы не видеть его глаз, и лег с левой стороны. Одним рывком он освободил эльфа от остатков одежды, и его слегка грубоватые руки стали что-то жадно искать на теле Леонеля. Леонель хотел снять с себя его руки и уже потянулся это делать, но Мальцемор предупредил его движения и зажал его руки у него над головой, утопив их левой рукой в подушке, да так крепко, что у Леонеля заныли запястья. После этого, Мальцемор освободил себя от уже ненужной одежды, стал гладить Леонеля по спине и жадно вдыхать его запах. Он потянулся к уху Леонеля и лизнул его мочку, а потом облизал шею и поцеловал его плечо, от чего по телу эльфа прошла волнующая дрожь и внизу живота запорхали бабочки. Сказать Леонель ничего не мог, потому что его голова была уткнута в подушку, он даже дышал с трудом, воздуха катастрофически не хватало, и поэтому он не сопротивлялся. Но его тело было напряжено, как натянутая струна. Мальцемор прижимался к эльфу всем телом и его возбуждение росло с каждой секундой, хотелось его грубо взять, не теряя ни секунды, но он так делать не стал. Он гладил нежную кожу эльфа и что-то шептал ему на своем языке. Леонель не понимал, что он шепчет, но шепот был приятный, а дыхание Мальцемора приятно обжигало шею и плечо. Спустя некоторое время он умолк. Мальцемор облизал два пальца и стал раздвигать Леонелю ноги, потом Леонель почувствовал, как что-то влажное пытается проникнуть в него сзади, он напрягся, но это все равно туда проникло. Спустя несколько мгновений, Леонель понял, что это палец Мальцемора. Он стал разминать Леонеля изнутри, поглаживая и лаская, потом туда вторгся еще один палец и ласки продолжились, а Мальцемор стал, опять, шептать ему на ухо непонятные слова. Потом пальцы освободили его, но в задний проход стало ломиться что-то крупное и горячее. Леонель напрягся изо всех сил и дернулся, запястья заныли. От неповиновения Мальцемор моментально пришел в ярость, зарычал и полоснул, моментально выпущенными когтями, по спине Леонеля. Когти оставили четыре неглубоких борозды от лопаток до копчика, из них стала сочиться кровь. Леонель вдруг вспомнил, как учил его отец. Если рана неглубокая, то нужно полностью расслабить все свое тело и разделить боль между всеми клеточками своего существа, тогда боль прекратится. И Леонель расслабил все свое тело, он обмяк на кровати, что незамедлительно почувствовал Мальцемор, который держал его руки, и теперь они тоже безвольно лежали, расслабленные и надежно утопленные в подушке. И тут же предпринял новую попытку войти в Леонеля, у него получилось. Леонель больше не сопротивлялся. Мальцемор осторожно проник в Леонеля на всю длину своего члена и стал двигаться. После несколько легких движений, он повернул Леонеля на бок и взял его напрягшийся член в руку, и стал водить по нему пальцами, немного сжимая и слегка прикасаясь к его головке. Сначала Леонелю было немного больно и непривычно, но спустя мгновения он привык к этим новым ощущениям и они показались ему волнительными. Горячее тело Мальцемора подрагивало от удовольствия, и это удовольствие волнами передавалось Леонелю и захлестывало его. Еще прошло несколько мгновений, и вот уже Леонель тихонько постанывал в исступлении, а Мальцемор порыкивал ему на ухо и обдавал своим горячим волнующим дыханием. Так продолжалось несколько минут. Мальцемор просто был не в силах уже сдерживаться, он сжал чувствительную плоть Леонеля, которую ласкал правой рукой и кончил в него, в эту же секунду кончил и Леонель, пролив свое семя на белоснежную шелковую простыню. Мальцемор не отпускал руки Леонеля и снова уткнул его в подушку, но уже не так сильно. Он приблизился к его уху и шепнул, - «Прости». «За что?», - глухо отозвался Леонель из подушки. Тогда Мальцемор стал облизывать раны на спине Леонеля, которые все еще сочились кровью и перепачкали их обоих. Он старательно вылизал всю спину эльфа, потом приблизился к его уху и шепнул, - «За это». Леонель почувствовал, как новая волна возбуждения проходит по его телу, может, потому что Мальцемор уже тоже был готов к следующему раунду. В этот раз соитие прошло намного легче и с бОльшим удовольствием. Мальцемор без труда проник в Леонеля и стал двигаться смелее, а Леонель отвечал на его действия уже громкими стонами в голос, между которыми иногда слышалось тихое «да». Мальцемор же уже громче порыкивал над его ухом. Соитие продолжалось дольше, чем в первый раз, они растянули удовольствие, на столько, на сколько могли. Леонель кончил первым, щедро полив своим семенем руку Мальцемора. Мальцемор же насладился несколькими секундами сильных сокращений мышц Леонеля и тоже бурно кончил и снова в него. После такой страстной встречи, у Леонеля почти совсем не осталось сил, он и так был уставший, но сейчас он был просто опустошен, ему захотелось смыть с себя усталость. Вдруг он повернулся к Мальцемору, который все еще нависал над ним и сказал, - «Пойдем, искупаемся?». «Пойдем», - просто ответил Мальцемор. Они оделись и пошли. На этот раз, на них обоих были одеты широкие белоснежные плащи с глубокими капюшонами, которые скрывали их лица. Они невозмутимо прошествовали босыми ногами по ночной деревне, их никто не видел. Они направились к озеру. Там, они оба высвободились из одежды и нырнули в приятную прохладу. Мальцемор вышел из воды первым, и как был нагой, так и развалился на мягкой подстилке на берегу, ему было хорошо. А еще он наблюдал за Леонелем, - «Он теперь такой спокойный», - отметил про себя Мальцемор, - «Как будто, ничего не случилось». Через некоторое время из воды вышел Леонель, он тоже не стал одеваться и лег на живот недалеко от Мальцемора. Леонель уткнулся лицом в мягкую листву и с шумом выдохнул, - «Что будет теперь?», - подумал он, на глазах уже наворачивались слезы. Мальцемор, как будто прочитал его мысли, он перекатил тело Леонеля ближе к себе, взял его рукой за подбородок, приблизился к его лицу и нежно поцеловал в губы, - «Не думай ни о чем, теперь, у тебя есть я», - сказал Мальцемор, заглянув в его бездонные небесно голубые глаза.