идеальный

От мела неприятно зудят подушечки пальцев, но Кенсу старательно выводит на доске сложные формулы, невольно покусывая нижнюю губу. Он знает, что преподаватель внимательно следит за ним и кивает, даже не затрудняя себя счетом, а ребята из класса внаглую скатывают его решение, всецело доверяя До. Парень иногда хочет допустить ошибку, чтобы посмотреть на реакцию окружающих, но не может. Потому что он должен быть идеальным. Кенсу любит быть идеальным. Ему даже само это слово нравится, оно перекатывается на языке, казалось бы, мягко и ненавязчиво, но на деле обременяет его тяжестью, от которой больно. Однако мальчишке кажется, что эта боль с-л-а-д-к-а-я. Застегнутая на все пуговицы рубашка, стрелки на брюках, строгая, прямая спина. Вежливая улыбка, мягкий голос. Всегда только отличные оценки, не настолько, чтобы его гнобили, но так, чтобы его уважали, потому что, черт возьми, он всегда в десятке лучших. Успехи в творчестве и спорте, уважение учителей и ожидающее его место в школьном Совете. Кажется, что быть настолько идеальным невозможно, но До Кенсу старается. Он так воспитан, он привык к тому, что во всем должен быть лучшим, он привык к тому, что его жизнь не удручена горечью проигрыша, что даже его ненавистники рано или поздно переходят на его сторону, потому что, в общем-то, он знает, как найти подход к к-а-ж-д-о-м-у, даже если его методы не всегда честны. Никто не подумает, что Су способен на подлость, а это – идеальное прикрытие. Хотя кого я обманываю, мальчишка редко позволяет себе такие кощунственные мысли. Обычно он лишь улыбается уголками губ и качает головой, когда его пытаются втянуть в нечто недостойное, и иногда поджимает губы, если сильно недоволен, но никто, кажется, не видел его искренне улыбающимся, хмурящимся, кричащим… Кроме одного человека. Мел падает из уставших пальцев, когда дверь в класс открывается, а на пороге стоит один из «работников» Совета. Все головы повернуты к нему, но До вначале поднимает свою «потерю», а уже затем смотрит на вошедшего, который вежливо кланяется и негромко произносит: - До Кенсу вызывает Президент Совета. - Иди, - кивает учитель, однако До вежливо, но настойчиво отвечает: - Вначале я выполню задание. И лишь когда ответ получен, Су кланяется учителю и выходит в коридор, вытирая пальцы и-д-е-а-л-ь-н-о выглаженным платком. Старшеклассник же не спешит следовать в комнату Совета и вместо этого протягивает Кенсу записку, сложенную в несколько раз. Мальчишка удивленно берет ее, а потом вздыхает и поджимает губы, изображая на лице недовольство. Однако на деле ладони потеют, а сердце пропускает удар и начинает то болеть где-то в горле, то биться о ребра. Разворачивая бумагу, Су едва ли не режет подушечки пальцев и вспыхивает от собственной неловкости. «Жду на крыше». Кенсу сжимает губы, потому что ему не нравится, что он оставил вещи в кабинете, а от Ли просто так не отделаться, однако мальчишка послушно идет к лестнице, ведущей на крышу школы, по пути коря себя за столь недостойное поведение – ученикам запрещено туда подниматься во избежание несчастных случаев. Чонсок стоит почти у края, опираясь спиной на высокое ограждение, и Су невольно вздрагивает, поднимая руку в испуге, чтобы остановить его и предупредить, что это опасно, но Ли только смеется, глубоко затягивая дым в легкие, наверняка уже такие же черные, как и кожаная куртка, которую он носит вместо пиджака. Чонсок плевать хотел на правила, и Кенсу это злит, Кенсу это бесит. Этот придурок рушит все вокруг себя. Он рушит самого До. - Ты опять прогуливаешь урок? Тогда хотя бы мог не мешать мне учиться, - Кенсу врет. Он скучал. - Ах, простите, господин Зануда, - хмыкает Чонсок, выдыхая горечь прямо в лицо Су. Тот кашляет и отмахивается от дыма, а Ли уже стоит так близко, что приходится задирать голову. Черт. Щеки Кенсу становятся алыми, и это ужасно. Потому что только рядом с этим человеком До чувствует себя так неуверенно. Чувствует, что вся та идеальная оболочка, что он вокруг себя возвел, Ли совершенно не волнует. Он подается вперед и ухмыляется: - Я уезжал всего на три дня, а ты стал таким непослушным без моего члена. - Черт, Чонсок! – сжимает руки в кулаки До, желая уйти, потому что слушать такое стыдно. Ведь это правда. Ведь даже сейчас… - Ты уже возбужден, дрянной мальчишка, - Ли ловит его, обхватывая одной рукой за живот и притягивая его к себе, а другой сжимает Кенсу между ног, и тот всхлипывает как-то беспомощно, кусает губу и дергается, чтобы избежать этих прикосновений. Чонсок ломает его, рушит, разбивает оболочку и погружает в него пальцы, заставляя некогда идеального До Кенсу сходить с ума. Кенсу подчиняется его совершенно извращенным желаниям, делая вид, что ему это неприятно и у него просто нет выбора, но что на деле? На деле он готов кончить каждый раз, когда Чонсок просто улыбается, проходя мимо него, когда касается, как бы невзначай, при всех, когда он рычит, опуская ладонь на ягодицы Кенсу и наслаждаясь тем, как он стонет под этими ударами. Из-за этого черта Кенсу даже перестал носить белье под форменные брюки, ведь Чонсок обожал проводить с ним «особое» время в библиотеке, когда Кенсу выбирал какую-нибудь книгу, проходя мимо высоких стеллажей, и негромко начинал читать ее вслух, в то время как Чонсок пробирался ладонью в его брюки и поглаживал кончиками пальцев напряженный вход, проникал в него пальцами насухую, потому что Су так чувствовал ярче и голос его от этого сильнее дрожал. Из-за этого черта Кенсу постоянно ходил с припухшими губами, но нет, не от поцелуев, а от члена. Просто Чонсок как-то сказал, что готов умереть каждый раз, когда Кенсу ему сосет. Из-за этого черта Кенсу вынужден залеплять соски пластырем, черт возьми, до чего же глупо это звучит, а все потому, что они стали слишком чувствительными из-за постоянных ласк и напрягаются даже от трения о ткань. Из-за этого черта Кенсу не может заснуть, пока не услышит на ночь насмешливое: «Обещаю прийти к тебе во сне и как следует оттрахать, детка». Он бы и рад с этим бороться, вот только Чонсок наверняка знает, что после этих слов Кенсу ласкает себя, имеет себя пальцами и до боли заласкивает соски, потому что внутри все горит от желания, потому что хочется набрать номер, который он уже знает наизусть и проскулить: «Да… Да… Прошу, приезжай и выдери меня, я сейчас сойду с ума без твоего члена…» Из-за этого черта Кенсу заходится в самых сумасшедших оргазмах, потому что Чонсок не позволяет ему трогать член во время секса, нет, он лишь трахает его по простате так, что Кенсу кричит, вырывается и едва ли не прокусывает губы, кончая задницей. Из члена медленно течет сперма, а До учится дышать вновь, правда, обычно, времени на это ему дает немного, потому что Чонсок ставит его на колени и, пару раз задвинув член меж искусанных губ, кончает своему мальчику на лицо, растирая головкой свое семя по алеющим щекам. Из-за этого черта Кенсу сейчас стоит на крыше и дрожит от удовольствия, потому что Чонсок прижимает его спиной к тому самому ограждению и жадно целует. И мальчишка не знает, от чего именно у него захватывает дух. Но бороться с собой не получается, как, впрочем и всегда. Он то ли одарен Богом, то ли проклят самим Дьяволом, раз Ли так хочет его, но это действительно заводит. Потому что Кенсу думает, что стремление к идеалу не отпускает его даже рядом с Чонсоком. До нашел себе идеального любовника. Чтобы стать для него идеальной шлюхой. - Скучал? – ухмыляется Чонсок, и Су чувствует, как начинают гореть уши, выдавая его с головой, а потому просто выдыхает: - Очень… Я даже не трогал себя, Чонсок. Хотя тебя не было так долго… - он шепчет эти слова, почти прикрыв глаза, и чувствует, что Ли готов сорваться. Потому что он знает, насколько До чувствительный, насколько привыкший к ласке. Дрожащими пальцами Чонсок расстегивает каждую пуговицу рубашки Су, и тот не торопит, лишь дышит часто, потому что это уже ритуал и это чертовски его возбуждает. Ли даже не трудится сложить его одежду аккуратно, на что Кенсу смеется как-то нервно и закатывает глаза. Чонсок неисправим, а ему за это приходится расплачиваться. Вот только Кенсу тоже имеет свою силу над ним, и он об этом знает, потому и вплетает пальцы в жесткие волосы, потому и тянет его на себя, нетерпеливо целуя, ибо если распалил и измучил, то доводи дело до конца, хватит тянуть! - Прости, что оставил тебя так надолго, - Чонсок выдыхает это резко, ведь он и сам скучал, а затем ведет губами по шее и целует под ухом так, что Кенсу стонет и едва ли не падает, вцепляясь в любовника. Нервы напряжены до предела, Су вздрагивает даже от самого невинного прикосновения, а кожа его горит, и, глядя на это, Ли с безумием на дне глаз выдыхает: - Идеально. И-д-е-а-л-ь-н-ы-й. Кенсу для него идеальный. Чонсок оставляет на нем лишь распахнутую рубашку, а затем отходит на полшага и ухмыляется, начиная расстегивать свой ремень. До невольно вжимается спиной в ограждение и кусает губы, потому что ноги дрожат, но стоит только парню поманить его к себе кивком головы, как Су почти падает на колени, подползая к нему и целуя родинку в низу его живота. Это прикосновение – ритуал Су, такой же, как когда Чонсок целует его колено, прежде чем закинуть ноги До себе на плечи и войти в него одним толчком. Су нетерпеливо тянет брюки с узких бедер вниз, достает член Чонсока из белья и скользит по нему пальцами, губами, языком, лижет головку и основание, дразнит самым кончиком напряженную вену и почти кончает только от того, как Ли сдавленно дышит, рыча: - Давай же!.. И Су берет его в рот, двигает головой, как послушный, идеальный мальчик, а затем, поднимая глаза на любовника, щелкает языком по напряженной головке и изо всех сил давит ухмылку. Он уже давно понял, как нужно трахать Чонсока ртом, чтобы у того ноги подгибались. И возбуждение, накопившееся за три дня (а для Су этот срок, правда, немал) подталкивает его на то, чтобы двигать головой быстрее и сосать все более жадно. Его губы припухли, но он старательно втягивает щеки, пускает в ход язык и старается не поранить Ли зубами. - Боже, притормози… Черт, черт, Кенсу! – хрипит парень, отталкивая Су от себя и тут же изливаясь на его лицо. До едва успевает прикрыть глаза, чувствуя, как щеки становятся липкими. Подавшись вперед, любовник растирает семя головкой по его губам, затем и сам Кенсу собирает «лакомство» пальцами и тщательно их облизывает, ведь он должен сделать все и-д-е-а-л-ь-н-о. Чонсок переводит дух, а потом тянет Кенсу за волосы и резко толкает, заставляя облокотиться на железную сеть-перегородку и прогнуться. Резкий удар по ягодицам вынуждает Су застонать и прикусить губу, а голова начинает кружиться от высоты и предвкушения. И Ли не заставляет себя долго ждать – он тут же лижет свои пальцы и начинает едва ощутимо поглаживать вход Кенсу, надавливая самыми подушечками и двигаясь так мягко, что До просто не терпится насадиться. Он сжимает сеть пальцами и выстанывает: - Да… Да… Чонсок, прошу тебя… И вскрикивает, когда любовник начинает вбивать в него пальцы, двигать ими резко и быстро, касаясь простаты и со смехом шепча куда-то ему в шею: - Мокрый. Слышишь, как твоя задница хлюпает лишь от моих пальцев? Такого Ли точно не знает никто, кроме Кенсу, и это заставляет парня дрожать еще сильнее. Он расставляет шире ноги и покорно прогибается, откидывает голову и кусает губы. Он жаждет Чонсока в себе, глубоко и резко, и тот сам больше не может ждать. Ли приставляет свой член к растянутой заднице До и резко толкается, выбивая из легких мальчишки разом весь воздух. Чонсок берет Кенсу быстро и жадно, так, что мальчишка едва ли не режет о проволоку свои ладони, стараясь удержаться на ногах, и стонет, стонет, стонет… Ему кажется, что он точно задохнется. Но внезапно парень прерывается и выходит из него, но лишь за тем, чтобы поднять с крыши свой телефон. Су возбужденно сводит ноги и едва ли не падает, однако Ли подхватывает его, и вот Кенсу вновь сдавленно вскрикивает, когда член любовника проходится по простате. Ли, черт возьми, снова снимает его. Он обожает записывать на видео то, как его член входит в задницу До, то, как тот прилежно заглатывает, втягивая щеки и смущенно глядя на него исподлобья, то, как мальчишка возбужденно ерзает, пока Чонсок растягивает его… У этого ублюдка, наверное, десятки видеозаписей, каждая из которых способна навсегда разрушить жизнь До. Его чертову идеальную жизнь. И Су мог бы воспротивиться, заставить парня удалить все до единого видео, но стоит ему лишь представить, как Чонсок пересматривает их, как ласкает себя, глядя на него, именно на него, а не на кого-то иного, как Су сам становится влажным. Все же он действительно стал для Чонсока идеальной шлюхой. И, что самое поганое, ему самому это нравится с каждым днем все больше и больше. - Прекрати… Снимать… - стонет Су, кусая губы, но Чонсок лишь усмехается, делая несколько особенно глубоких толчков. Он сам готов рычать и у него дрожат ноги, потому что рядом с Кенсу нельзя быть спокойным, он слишком горячий и сладкий. Слишком и-д-е-а-л-ь-н-ы-й. - Чонсок-а… Я не могу больше… - Су прогибается в спине и резко вскрикивает, чувствуя, что темнеет в глазах. Его пальцы слабеют, и он отпускает железную сеть, едва не падая. Оргазм накрывает с такой силой, что мальчишку трясет. Из члена тугими толчками выходит сперма, а внутри все просто горит, ноет, и так хорошо, что он готов умереть. Ли подхватывает его и осторожно опускает на колени на крышу, после чего кончает почти сразу же, с рычанием кусая Кенсу за плечо. До всхлипывает и обмякает, позволяя себе улыбнуться. А через несколько минут, когда дыхание в норме, а некогда чистый платок, липкий от спермы отправляется в коробку для мусора, Ли помогает Кенсу натянуть форму, сам надевает штаны и опускается на крышу, подстелив Кенсу свою куртку. Тот осторожно присаживается, но Ли тянет его на себя, понимая, что это достаточно болезненно, и позволяет улечься головой на свои колени. В его пальцах вновь появляется сигарета, и он затягивается, расслабленно улыбаясь. - Я определенно в следующем году возьму тебя к себе в Совет. - Необдуманный ход. Вместо работы ты будешь иметь меня на столе, я прав? - Или под столом. В ротик. Во время совещаний… Кенсу лишь закатывает глаза, но язык непроизвольно скользит по губам. Потому что это обещает быть и-д-е-а-л-ь-н-ы-м. - Вы неисправимы… Господин Президент.